"Йолло" предупредила его, что сюда идут люди, много — но не агрессивные. Их основным чувством было любопытство, а его Вайми решительно одобрял. Он удвоил усилия, чтобы покончить с несчастной птицей — еда для него оставалась всё же глубоко интимным процессом. Вовсе незачем кому-то видеть, как посланник сверхцивилизации двумя руками запихивает себе в рот куски курицы, причем, с таким энтузиазмом, словно его не кормили дней сорок. Энтузиазм, правда, оказался кстати — Вайми успешно закончил расправу, одним махом выдул оставшийся в кувшине сок и тщательно вытер руки о прилегающую к площадке растительность — этой хорошей манере его научили родители.
Во время этого полезного процесса юноша понял, что на него смотрят — "Йолло" оказалась очень полезным устройством. Вайми торопливо спрятал руки за спину, доверив их окончательную очистку силовым полям минн — чуткие ладони защекотало. Он невольно хихикнул и повернулся к хозяевам, изо всех сил стараясь придать себе максимально приличный вид. Получилось что-то вроде тоги из темно-синего, с золотыми проблесками, сияния — не слишком подходившей к его босым ногам, но с этим юноша уже ничего не смог сделать, разве что постарался придать своей физиономии серьезное и деловое выражение.
На минуту они замерли, глядя друг на друга. К радости Вайми, тут не оказалось солдат. Хотя несколько хмурых парней с оружием здесь таки присутствовали, они держались позади разномастной группки тайат. Вайми пришло в голову, что они приняли его за симайа — те наверняка часто бывали здесь — но, так или иначе, это сильно упрощало его задачу.
* * *
Вечер получился... суматошным. Вайми действительно попал на праздник — в честь окончания войны с ару и обретения новых покровителей Тайат, как он понял — так что встретили его, пожалуй, даже слишком хорошо. Он пожалел о том, что нажрался заранее — слишком много незнакомых вкусностей ему предлагали, а его вместимость была всё же ограничена. Он не любил обжираться — от такого он совел, а сейчас, когда новые впечатления лились просто потоком, это было вовсе ни к чему. Да и незнакомая еда таила в себе немало сюрпризов. Хотя тайат вовсе не были склонны к пьянству и гостям не подавали ничего, кроме легкого вина, Вайми напробовался его так, что изрядно ошалел. Он поймал себя на том, что, стоя на столе, поет какую-то, не слишком приличную песню, сочиняя её на лету, да ещё и с подтанцовкой — причем, ему хлопали и с энтузиазмом подпевали. Слава богам, стол выдержал это безобразие — но в салат он таки наступил, а когда минны взялись очищать его босую подошву, Вайми заржал, как жеребец.
Нет, во всем этом было виновато не только вино — вокруг слишком много вокруг новых лиц, новых вещей, слишком много веселья — а ни с чем таким он в своей короткой жизни ещё не встречался. О Тайат он, правда, мало что узнал — его попросили рассказать о Йэннимуре, и юноша несколько... увлекся. Отвечать на многие вопросы он не мог — в конце концов, это касалось лишь его и его собратьев, но это ничуть ему не мешало. В конце концов, зачем ему дано воображение? В итоге, половина его рассказа оказалась вдохновенной чушью собственного сочинения, но стыдно Вайми не было — ему всё равно не верили.
В конце концов, он удостоился внимания официальных лиц, правда, довольно-таки странных — нескольких девушек в одинаковых, коротких, темно-зеленых платьях, похожих на какую-то форму. Насколько он понял, это были Посредники — те, кто раньше ведал связью планеты с сарьют. Сейчас они нашли себе новое дело — и явно были очень довольны этим. Вайми, правда, не мог дать им никаких официальных гарантий. Они быстро поняли, что обратились не по тому адресу и, откланявшись, исчезли. С ним осталась лишь одна из девушек — да и то лишь потому, что её интересовал сам Вайми. Вайми она нравилась тоже — рослая, с великолепной фигурой, она походила на молодую королеву. Её тяжелые черные волосы, собранные в высокий пучок на макушке, блестящим каскадом струились по спине. Широко расставленные глаза, высокие скулы и крупный рот говорили о хорошей породе. Но она напоминала ему Наммилайну и потому юноше хотелось лишь болтать с ней — не больше. Пока, по крайней мере. Внимание настоящей живой девушки льстило ему — и он почти не закрывал рта, рассказывая о своих приключениях. Верила ему Лэйит или нет — но она его слушала, и слушала внимательно.
В конце концов Вайми выдохся — как обычно, неожиданно и резко. Голова стала тяжелой, он начал бесстыдно зевать и понял, что на сегодня впечатлений хватит. Лэйит предложила найти ему комнатку, но юноша отказался — совсем близкий лес необъяснимо манил его.
Попрощавшись с девушкой он снова взмыл вверх — и, описав колоссальную дугу, нырнул в заросли. Его внимание привлекла укромная полянка, поросшая пышной травой. Согнав с себя минны, Вайми растянулся на ней — и тут же невольно задрожал от удовольствия, вытягиваясь в струнку. Сырая мягкая трава под нагим телом, сырой ночной воздух, ошеломляюще пахнущий цветами, прохладный, невесомо обтекавший кожу — всё это почти оглушило его. Вайми бездумно заурчал от удовольствия, растянувшись на животе и раскинув руки и ноги. Он вполне физически чувствовал, как жизнь этого мира втекает в него — её звуки, запахи, шелест листьев, даже прохлада воздуха и тяжесть, прижимавшая его к сырой земле. Даже она оказалась какой-то... другой — немного слабее, но отличие было не в этом. Вайми не мог сказать, в чем оно, но он его чувствовал, и это необъяснимо манило его.
Наконец, и эти ощущения ослабели, побежденные сонливостью. Вайми расслабился, лениво опустив ресницы. Ночевать в лесу он не боялся — минны парили над ним слабо светящимся шаром, и нагая спина юноши ощущала их слабое тепло. Мягко и плавно погружаясь в сон, он успел понять, что улыбается.
* * *
— Как видишь, всё оказалось совсем не так уж страшно, — ухмыльнулся Ярослав, глядя на слабо различимое в тусклом свечении минн тело юноши — Вайми спал, уютно растянувшись на животе, подтянув руки под голову и улыбаясь во сне. Его ресницы то и дело быстро подрагивали, пальцы на босых ногах поджимались — он глубоко ушел в свою страну снов и не собирался возвращаться до утра. — Он даже не рассказал тайат ничего из того, чего не стоило рассказывать — он старался... защитить нас.
— Он сожрал на троих, да ещё, вдобавок, и напился, — Наммилайна вывела на экран весьма энергичный танец Вайми на столе. Впрочем, говоря об этом, она ухмылялась. — Хорошо хоть, не лишил кого-то невинности.
— Всё ещё впереди, — Ярослав тоже ухмыльнулся. — Ты по-прежнему считаешь, что здесь ему было бы лучше?
— Нет, — Наммилайна решила говорить честно. — Боюсь, я совсем замучила юношу своим обучением — а на Тайат он получил счастье, которого ему так не хватало.
— Тогда почему же ты недовольна? — сказано это не было, но Дар Сути позволял симайа ощущать все эмоции собеседника.
— Потому что завтра будет другой день.
* * *
Вайми проснулся, когда солнечный луч скользнул по его опущенным ресницам — густой полог зарослей скрывал его в глубокой тени, но ковер листьев был всё же не сплошным, солнце проникало через них, слепило прищуренные, ещё сонные глаза с приставшими к ресницам стеблями...
Он потянулся изо всех сил, зевнул, потом, подтянув пятки к заду, одним рывком вскочил на ноги. Во сне он замерз, свернувшись в тугой клубок, тело затекло — но короткая и яростная схватка с воображаемым врагом тут же разогнала кровь. Ещё раз потянувшись и помотав головой, юноша вышел из зарослей — и замер, жмурясь, перед океаном бездонной небесной синевы и чистейшего солнца, радуясь новому дню, весь полный играющей, нетерпеливой силы. Ещё вчера, с высоты, он заметил рядом реку — и теперь помчался, как стрела, взбивая босыми ногами мягкую, ещё прохладную пыль, на приречный обрыв — на его лысом гребне в голую грудь упруго ударил ветер. Обрыв был высокий и река сверху напоминала узкий ручеек.
Не замедляя хода, Вайми с разбега бросился в неё, парящей птицей пролетел над осыпью — запоздало осознав, что быстрые ноги спасли его от впечатляющего падения — и с замершим сердцем скользнул к зыбкой глади.
Хлесткий удар, фонтан брызг, вода ударила в уши, в нос, тело изогнулось, едва не касаясь серебрящегося песка — и он вынырнул, весь мокрый, задыхающийся, смеющийся. Ровная речная зыбь поднимала его, порыв ветра сорвал с гребня поднятой им волны белую пену. Вайми услышал её шелест. Теперь лишь он и его дыхание нарушали тишину. Быстрое течение несло его. Он смеясь, поплыл ему навстречу, упиваясь движением, почти полетом над отчетливо видимым дном. Неутомимое тело раз за разом упруго изгибалось, распрямлялось и скользло, словно стрела рассекая податливую прохладную гладь...
Устав, он перевернулся на спину. Волны укачивали его. Медленно погружались ноги. Вода закрыла лицо, сомкнулась над ним, — и он, не опуская век, смотрел на прозрачный тонкий слой с расходящимися кругами. Тысячи солнечных лучиков кололи глаза, и ресницы не до конца, лениво прикрыли их...
Коснувшись мягкого дна, он толкнулся сразу руками и ногами. Вода журчит в ушах, длинные волосы мешают плыть, отводят голову назад. От нехватки воздуха начала гореть грудь. Быстрее, быстрее!
Всплыв, Вайми улыбнулся яркому миру, потом глубоко вздохнул и засмеялся. Ему казалось, что счастливые сны продолжаются — но его чуткое сознание отозвалось на избыток счастья тревожной нотой. Юноша опомнился и помотал головой. Мира его детства больше не существовало. Этот мир тоже был незнаком — и он даже не знал, что через минуту произойдет с ним.
Вспомнив о миннах, Вайми подозвал их — и прямо из воды, весь мокрый, взмыл в воздух, завис высоко над пологом леса. Во все стороны, насколько хватал глаз, простиралось волнистое зеленое море — родной и привычный пейзаж. Теперь, когда он кое-что знал о людях этого мира, ему захотелось познакомиться с его лесами — и он стремительно скользнул вниз.
Пробив сплошной полог зелени, Вайми оказался совсем в другом мире — прохладном, сумрачном, сыром. Наполнявший его туман тоже казался зеленым в едва пробивавшемся сверху свете. Даже теперь он не увидел земли — только сплошной ковер зарослей, в котором зияли, казалось, бездонные черные провалы. Над ним вздымались похожие на перевернутые воронки пучки громадных искривленных стволов, подпирающих сплошную массу зелени. Отдельные, более низкие деревья рассекали это пространство, превращая его в простиравшийся в бесконечность лабиринт — его извилистые коридоры, словно растворявшиеся в светящемся тумане, казалось, вели в какой-то другой мир.
Вайми не отказал себе в удовольствии помчаться по этим коридорам, то спускаясь почти к самой земле, то поднимаясь к кронам, резко, неожиданно даже для себя меняя курс, взлетая над скрытыми лесом скалистыми гребнями, соскальзывая в сумрачно-черные долины, проскакивая между пучками колоссальных стволов. Он не вопил от счастья, но в его ушах звучала торжественно-грозная музыка, которую он сочинял для себя прямо на лету.
Но, как и все прочие удовольствия, это тоже не оказалось бесконечным — Вайми вылетел в залитое солнечное светом ущелье и на какой-то миг испуганно замер — пока не осознал, что упасть никак не может. Он засмеялся, кувыркнулся в воздухе, прищурив ослепленные глаза — и вдруг с удивлением понял, что ему... скучно. Сейчас ему хотелось чего-то совершенно необычного — вот только он не знал, где его тут найти.
Перевернувшись на спину, Вайми задумался, поджав босые ноги и лениво покачиваясь в воздухе. Возможных претендентов на роль "совершенно необычного" нашлось, пожалуй, слишком много — но до очень многих мест ему было долго добираться. Вайми горько пожалел о том, что не может просто шагать через пространство, мгновенно попадая в любое нужное место — но он не мог исправить этот недостаток, по крайней мере, пока.
"Йолла" пока что не успела ему надоесть и массивные кольца индукторов покоились на его ушах. Вайми уже потянулся снять их, но тут же его сознания коснулась тень чужой мысли. Чужой, не принадлежавшей ни людям, ни, тем более, симайа — да ещё, вдобавок, и остро-враждебной. Вайми перевернулся, глядя вниз, бессознательно развернув щит — это-то его и спасло, когда в живот юноши ударил лазерный луч. Щит отразил и рассеял его, но голую кожу всё же обожгло — и боль привела Вайми в ярость. Нащупав сознание стрелка, он ударил по нему через "Йоллу" — с удовольствием ощутив, как поток оглушающей дури погасил ненависть. Но стрелок был не один — и снизу ударило ещё несколько лучей. Поле отразило и их, но уже с трудом. Свет словно ударил Вайми по глазам и его ярость перешла в бешенство. Выхватив дисраптор, он пулей скользнул вниз — зажмурившись и не замечая раз за разом бьющие в него лучи — и, нащупав кучку чужих сознаний, по прежнему не поднимая ресниц, навел оружие и выстрелил.
Бамм! Внизу вспыхнуло ослепительное солнце, тут же распустившись роскошным кустом взрыва — над которым вырос лохматый дымный гриб. Вайми оглушило и ощутимо подкинуло в воздухе — и он ощутил невольное уважение к мощи своего оружия. Чужие сознания погасли — не все, и спустившись к поверхности, юноша увидел нападавших. Он ничуть не удивился, узнав ару — Рейдеров, в черной углеродной броне, с черными, грубовато выглядевшими лазерами. Их уцелело только двое — остальных поглотила мелкая широкая воронка, окруженная кольцом лениво дымивших зарослей. Ару были оглушены и контужены и нелепо шевелились, словно полураздавленные жуки. Их боль и тупой, нерассуждающий страх волной хлынули в сознание юноши — и он ударил вновь, уже своей ненавистью — но для "Йоллы" этого хватило вполне. Сознания ару угасли, словно задутая свеча, и юноша спокойно выпрямился. Его губы тронула жутковатая, недобрая усмешка — он слишком хорошо понимал, что уцелел только чудом, и что рядом нет никого, кто сможет остановить его. Этим тварям нечего было делать рядом с людьми. Лишь сейчас Вайми осознал, что если бы не он — ару наверняка добрались бы до озера и устроили там бойню.
Тут же ему пришло в голову, что тут могут быть и другие отряды — или даже база этих тварей. В голове мелькнула мысль позвать на помощь симайа, но, яростно встряхнув волосами, Вайми выбросил её. Свои долги он привык платить сам и не откладывая, просто чтобы не было стыдно за себя.
Вновь взлетев, он начал челноком скользить над лесом — на сей раз низко, прикрываясь щитом и внимательно "вслушиваясь" в пойманный "Йоллй" шум мыслей. Их хватало — лес просто кишел различной живностью — но сейчас юноша искал лишь одну ноту. Его поиски продлились до полудня — тщетные. Вайми перекусил захваченной с собой едой, потом поднялся повыше и задумался.
После Битвы за Тайат на поверхности планеты осталось множество Рейдеров. По мере сил, симайа вылавливали их, но специально этим никто не занимался, хватало других дел. Сейчас Вайми это радовало — разговоры симайа о святости любой жизни уже изрядно его достали. Он ВИДЕЛ сознания ару — и считал, что таким тварям просто незачем жить. К тому же, он знал, что многие симайа сами нередко шли по пути наименьшего сопротивления — а кое-кто, как, например, Иннка Келлихаанс, подходили к истреблению зла с большой выдумкой и не скрывали, что получают удовольствие от этого. Ту же Иннку сделали за это йэннимурским Мастером Войны — а чем он хуже?
