Проснуться собой. Книга первая - Утро.

Видимо, догадался я правильно, раз гоблин умиротворённо прикрыл глаза.

— Леди, до того, как произошла эта... этот инцидент со мной, я успел увидеть, как проводился обряд защиты, в котором участвовали вы и Сириус Блэк. Скажите, почему я оказался с... не с вами?

Что же, от её ответа сейчас будет зависеть, как сложатся наши дальнейшие взаимоотношения.

— Гарри... Понимаешь... в то время... точнее, после того, как ты... после того, как исчез Тёмный Лорд, всех... от всех его сторонников старались избавиться, либо посадив пожизненно в Азкабан, либо убив при задержании. А Люциус, мой муж, был членом внутреннего круга Лорда. Некоторое время, пока шло разбирательство, он провёл в тюрьме. В итоге, его отпустили, но это стоило нам многих обысков мэнора, денег и влияния. Так что национального героя нам не доверили, заявив об этом практически в открытую. Официально тебя под опеку взял Дамблдор, после чего о тебе до Хогвартса никто ничего не слышал, если, конечно, исключить кучу макулатуры о твоих подвигах.

Нарцисса позволила себе лёгкую улыбку на последних словах.

— После того, как от нас... нас перестали пристально контролировать, а Люциус медленно восстанавливал влияние, я попыталась выяснить твою судьбу, но не смогла найти, хотя и ощущала по нашей связи, как тебе бывало плохо. Прости... — Последнее слово она сказала едва слышно, и опустив взгляд в стол.

— А завещание родителей? Другие ближайшие родственники? Насколько я понял, в магической Англии у магов между собой очень много связей. Или все родственники Поттеров были на стороне Волдеморта?

Нарцисса и профессор Снейп очень заметно вздрогнули, услышав это имя. Драко же фыркнул, как будто я сказал нечто смешное.

— Поттер в своём репертуаре, — привычно скривившись, на грани слышимости буркнул себе под нос зельевар.

— Тут трудно сказать однозначно, Гарри, — слегка задумавшись, ответила мне леди Малфой, покосившись на Снейпа. — Завещания не озвучивали, насколько мне известно. Из Блэков против Лорда был только Сириус, которого посадили за пособничество этому самому Лорду. Андромеда? Её кандидатуру отвергли, как неспособную обеспечить должный уровень защиты победителю Того-кого-нельзя-называть. Лонгботтомы? Августа осталась одна с внуком, и не проявила в тот момент никакого желания брать на себя ответственность. Если говорить прямо, то тогда она вместе с ребёнком спряталась почти на год, и никто о ней ничего не слышал. Прочие ещё более дальние родственники, из тех, что числились среди нейтралов? Они были рады, что их просто не трогают. А стоило бы кому из них попытаться поднять вопрос опеки, так внимание авроров было бы им обеспечено — Дамблдор практически сразу объявил, что позаботится о тебе.

Однако... Если смотреть с этой стороны, то альтернатив-то и нет. Задумавшись, я начал машинально постукивать пальцами по столешнице.

Всё-таки как же, оказывается, мал этот магический мирок Британии. Аристократы... Тоже мне. Если вспомнить, кого они все из себя изображали на платформе, или как себя ведут слизеринцы, то вся эта их кичливость относительно крови и чистоты родословной, манерность и интриги на пустом месте... Всё это начинает вызывать лишь... пусть будет, брезгливость. Что толку от их родословной, если без лидера они никто? Впрочем, сам такого изображал, и даже немного понравилось, когда МакГонагалл из-за этого бесилась.

Комната погрузилась в молчание, которое, почему-то, никто не попытался прервать. Я же продолжал думать о Волдеморте и Дамблдоре. А как бы я сам поступил на месте главы какого-нибудь рода? Не знаю. Если взять моих родителей, то я и не понимаю, зачем они участвовали в этой войне, когда уже появился я — порт-ключ в любую страну, и не пришлось бы бояться и прятаться. Точнее, Фиделиус, он и во Франции Фиделиус. А, что самое интересное, и в Германии, и в Испании с Италией тоже.

Если подумать над лозунгами этого Лорда, то логика в них есть. Но тогда почему стоило ему об меня убиться, как всё заглохло? Допустим, поначалу всем оставшимся на свободе было не до этого. А потом? Те же Малфои восстановили большую часть влияния, судя по известному мне. Почему же Люциус Малфой не продолжает бороться за то, к чему они стремились ранее? Вот и я о том же.

К чему я всё это? А к тому, чтобы понять, стоит ли мне влезать во всё это, или просто перекантоваться до выпуска, выучиться, чтобы выполнить договор с гоблинами, и не лезть в это болото? Глядя на прилизанное блондинистое чудо, сидевшее напротив меня, я всё же склоняюсь к мысли, что стоит. Малфой смог добиться перевода Драко на Слизерин, хотя директор был против. Я же, в одиночку, ладно, с гоблинами за спиной, не смогу ничего напрямую противопоставить Дамблдору, если тому в голову придёт ещё какая блестящая идея о моей жизни.

Только вот надо решить один вопрос.

— Нарцисса, — нарушил я затянувшееся молчание, — я не против дружественных отношений в будущем, только надо решить вопрос между мной и Драко.

Далее, чтобы продолжить, мне пришлось встать.

— Драко, я приношу свои извинения за случившееся на распределении. Это получилось случайно, а не с целью унизить вас или вашу семью. При этом я понимаю, что случившееся не прошло бесследно для вашей репутации, потому согласен принести компенсацию в той или иной форме на ваш выбор, если это не будет во вред роду Поттер. Если это необходимо, я могу повторить свои извинения в письме лорду Малфой.

— Да чтобы я так про...

— Драко! — Жёстко оборвала его мать. — Я передам ваши слова лорду Малфой, Гарри.

— Буду вам признателен, леди. Драко. На этом, думаю, стоит закончить нашу сегодняшнюю встречу.

Далее гоблины, после того как мы все попрощались друг с другом, как и в начале встречи, озвучили дежурные фразы про договор и его выполнение, а затем в комнате остались только я с Грейнджерами и Рокдунг.

— Неплохо, Гарри, — похвалил меня гоблин. — Неплохо. Прошло почти как мы и обговаривали. Ты молодец.

Непроизвольно у меня на лице появилась улыбка.

— Только в следующий раз, обговаривай сразу размер компенсации, — сурово закончил он. — Они в тебе заинтересованы, так что нечего прогибаться сразу и на пустом месте!

Пока я смущённо смотрел в пол, Гермиона решила напомнить о себе.

— Мама, папа, а зачем вы тут сидели вместе с мистером Лебо?

* * *

Ранее в этой же комнате...

В ту же самую переговорную комнату, в которой пока ещё только предстоит встретиться Гарри и Нарциссе, зашла леди Малфой, и была удивлена присутствием троих незнакомых ей человек. Обращать внимания на гоблинов-поверенных она и не думала.

Сидевшие мужчины встали, ожидая, пока дама займёт место за столом переговоров.

— Леди Малфой, — решил представить ей присутствующих поверенный рода Поттер. — Позвольте представить вам опекунов Гарри Поттера: мистер Скотт и миссис Джина Грейнджеры. А также их консультант по разным вопросам — мистер Реми Лебо.

Впервые за последние десять лет, с тех пор, как Люциус был отпущен из Азкабана, выдержка изменила леди, явив присутствующим всю бездну испытываемого женщиной удивления. Впрочем, она быстро вернула себе привычную невозмутимость.

— Опекуны? — Выдержки Нарциссе всё же хватило ненадолго. — Магглы?

— В маггловском мире, — пояснил ей Скотт. — Предыдущие опекуны, так скажем, практически не выполняли свои обязанности.

— Но, позвольте, Гарри же...

— Маг. Мы знаем, — прервала её Джина. — И наше присутствие здесь говорит само за себя.

— Но ведь Дамблдор... — как-то беспомощно произнесла леди Малфой, оставив свою фразу без окончания, но потом, совсем уже с другой, более жёсткой интонацией, она договорила, — Дамблдор.

— Да, леди Малфой, — подтвердил Скотт. — Именно о нём и о сложившейся вокруг Гарри ситуации мы и хотели с вами поговорить.

— Вы?! Мне думается, что с вашей стороны это несколько самонадеянно.

— О нет, нисколько, — с радостной улыбкой оспорила Джина. — Рокдунг, вы позволите маленькую демонстрацию?

— Только если маленькую, — несколько суетливо согласился гоблин, сразу при этом уточнив, — и стены не трогайте, пожалуйста, мы всё же под землёй. Лучше продемонстрируйте на стуле.

Нарцисса с недоумением переводила свой взгляд между собеседниками.

— Ну, раз стул, значит стул. — После чего демонстративно сделала правой рукой жест вверх.

Стул, до этого момента мирно стоявший между Нарциссой и Джиной, послушно воспарил вверх, замерев в воздухе примерно в полутора ярдах от пола.

— Э-э-э... — по-простому протянула леди.

— Впрочем, если вас эта демонстрация не убеждает, то мы можем продемонстрировать свои возможности на более крупном примере, — предложил Скотт, смотря при этом на гоблина, и стараясь остаться серьёзным.

Рокдунг в этот момент разрывался между опасением за грядущий ущерб и необходимостью получить союзников. Но, на его счастье, Нарцисса решила за него.

— Это ведь не магия?

— Нет, это можно назвать проявлением психокинеза, — ответил ей Скотт. — Я не смогу вам сейчас сказать, каким образом этот стул висит в воздухе — сам, потому что теперь это стало его нормальным состоянием, или что-то его удерживает так, и есть ли отличия от известной вам Левиосы... Поэтому предлагаю остановиться на том, что это своя, отличная от вашей, магия.

Выражение лица Гамбита в этот момент стало непередаваемым.

— И эта "магия", хоть и не позволяет превращать одно в другое, как ваша трансфигурация, но её вполне хватает, чтобы сделать так...

Висевший в воздухе стул загорелся.

— Или так...

Продолжая гореть, стул с громким треском смялся в бесформенный ком, продолжавший всё так же гореть.

— Или так...

Джина подошла к импровизированному костру, и без страха сунула руку в пламя. Постояв так некоторое время, она села обратно.

— Мы рассеяли ваши сомнения в нашей самонадеянности, леди? — спросила Джина, ещё сильнее сжав обломки и погасив огонь.

— В некоторой степени.

— Тогда позвольте нам перейти к той теме, ради которой мы попросили поверенного рода Поттер пригласить вас заранее.

— Я вас слушаю.

— Для начала, нам стоит рассказать вам, как протекала жизнь Гарри до того, как он появился в Хогвартсе, а затем, если не возражаете, нам бы хотелось прийти к взаимовыгодному соглашению как по основным темам этой встречи, так и по некоторым другим.

— Вы не считаете, что признанный магией глава рода способен вести дела сам? — лукаво посмотрела на Скотта Нарцисса.

— Право, леди, никто не застрахован от ошибок, — нисколько не смутился Скотт. — Но ничто не мешает нам смягчить их заранее.

Леди Малфой ещё долго слушала историю жизни Гарри, листала переданные ей бумаги, всё сильнее при этом теряя эмоции, становясь для окружающих подобно ледяной статуе, пока из всех присутствующих лишь одна Джина могла бы сказать, что за ураган бушует у той внутри.

Глава 12. Желания.

В башню Равенкло мы вернулись практически без происшествий, если, конечно, за таковое не считать привычную встречу с Филчем после отбоя. Из-за этого пришлось воспользоваться мантией-невидимкой. Нет, мы ничего не нарушали, благо, записка профессора Снейпа была достаточно веской причиной против назначения нам отработок, но недостаточной, чтобы избежать брюзжания старика на тему наказаний, цепей и розг из разряда "а вот раньше трава была зеленее". Собственно, он уже не раз просвещал меня всё то время, пока сопровождал по пути до гостиной факультета, когда я также поздно уходил с "отработок" в кабинете зельеварения.

Поэтому, не желая слушать по -дцатому разу его сожаления о дисциплине, мы, как я уже говорил, натянули мантию и пошли... точнее, попытались пойти. Вы сами пробовали с кем-нибудь вдвоём натянуть на себя относительно небольшой мешок до самого пола, а потом попытаться пройтись? Если да, то вы понимаете, что Герми не по разу оттоптала мне мозоли и мы едва не грохнулись в попытке идти быстрее, но толку почти никакого от этого не получили. А потому предпочли просто свернуть в первую приоткрытую дверку, чтобы переждать надвигающую угрозу.

За дверкой оказался практически пустой класс, поскольку в нём почти не было столов, но зато было большое, в полный рост, зеркало с шикарной рамой, от которой так и веяло древностью, да несколько портретов, припорошённых пылью, висело на стенах.

Пока Филч шаркал мимо по коридору, мы вдвоём замерли около двери под мантией-невидимкой, прижавшись друг к другу, прислушиваясь к его шагам и стараясь понять, пройдёт он мимо или нет.

Прошёл. Гермиона почти сразу облегчённо выдохнула, и поспешила выбраться из-под мантии.

— Фух, — отдышалась она, поправляя свою мантию. — Хорошо, что он прошёл мимо, и нам не пришлось снова выслушивать, как он в прошлом наказывал провинившихся.

Заметив зеркало, девочка поспешила к нему, видимо, чтобы удостовериться, как она привела себя в порядок. Я же аккуратно приоткрыл дверь, чтобы убедиться в полном отсутствии угрозы, а то с миссис Норрис, кошки завхоза, ещё станется подкараулить. И так уж совпало, что стоило мне приоткрыть дверь, как со стороны Гермионы раздался удивлённый вскрик, заставивший меня резко к ней обернуться.

Девочка замерла прямо напротив зеркала, и поражённо, что было заметно по выражению удивления на её лице, смотрела на своё отражение.

— Что там, Герм? — спросил я, поворачиваясь к ней. — Вроде бы ты сейчас не настолько страшная, чтобы пугаться своего отражения...

Однако подруга на мою шутку никак не отреагировала, продолжая, правда, уже с интересом и улыбкой, всматриваться вглубь стекла. Подобное ненормальное её поведение начало меня напрягать, и я поспешил подойти к девочке.

— На что ты смотришь? — поинтересовался я, но тут и сам бросил взгляд на своё отражение, и также поражённо застыл с ней рядом.

И было от чего. Там, за стеклом, отражался не я, и не Гермиона. Точнее, мы оба там были, но не такие, как сейчас, а взрослые. Тот я был уже не подростком, и не носил мантии. В принципе, правильно, мне они и сейчас не нравятся. Моё отражение улыбалось, обнимая более взрослую версию Гермионы, а та довольно откинулась спиной на грудь мне. В смысле тому мне, что в отражении. Позади нас стояли Грейнджеры, также улыбаясь мне из-за стекла. Мы все, там, находились в парке, среди зелени которого, вдалеке, можно было рассмотреть мой французский дом, в который мы переехали.

— А? Что? — Гермиона всё же отмерла, хоть и с запозданием, отреагировав на мой вопрос.

Я, машинально, обнял её за плечи, и притянул к себе, непроизвольно повторив за нашими двойниками.

— Ты тоже это видишь? — спросил я её.

Гермиона неожиданно покраснела.

— Видишь что?

— Взрослых нас и твоих родителей. Мы в саду дома во Франции, летом. И мы с тобой точно также обнимаемся.

— А, да-да, — несколько поспешно подтвердила она.

— Интересно, что это за зеркало? Оно что, показывает наше будущее?

— Нет, Гарри, — опровергла меня Герми. — Смотри, на раме надпись. Только она зеркальная.