В дальнейшем планируется и конкурс в неглиже. Оно конечно приятно, но по большому счету не нужно. Если девушка хороша, то она и в одежде и без нее хороша равным образом. Главное чтобы уродство не прятали под одеждой. Но такой отбор уже повели еще свахи. Я особо оговорил, чтобы сильно мохнатых кисок не было. Не люблю девушек в шерстяных трусах как обезьяны. Люди должны на людей походить. Еще оговорил форму сисек. Чтобы они не слипались, а наоборот были в разлет.
* * *
Проснулся я с тяжелой головой и сухим ртом. Не стоило пить столько шотландского виски с ихним послом. Полночи снилось, что я Майто Гай, и веду своих напарников Гайдара и Чубайса в атаку на фашистских шиноби, во имя силы Огня и Юности. А они зараза упираются и предлагают сдаться. Под утро вообще приснились Хрущев и Брежнев в костюмах реперов и шотландских килтах, поющие реп на тему сосисок: "Мы будем печь ракеты как сосиски! Йо!" выл Хрущев ритмично, а Брежнев подпевал "Сосиски сраные!!!".
— Люди! Рассолу хочу! — хрипло крикнул я: — Император в опасности!
Вошла Машка ехидно смеющаяся, со стаканом рассола.
— Пиши указ! — сказал я, промочив горло: — Шотландское виски запретить к ввозу на рубежи родины нашей!
— Пустое, — отмахнулась Машка: — Лучше другой указ подпиши, о престолонаследии. Зря что ли правили три дня его?
— Потом. Надо принять ванну и выпить чашечку кофе...
— Усе готово!
— Так на отца похож! — процедила заглянувшая Нимфадора.
— Шо? О нет! — простонал я: — Еще слово и объявлю сухой закон! На всей Руси! Белой и Малой и прочая, прочая...
— Напугал! — фыркнула Нимфадора: — Лучше указ о наследниках подпиши. И веселей улыбайся, ты же царь-император!
— 6 утра а я им должен улыбаться и указы подписывать! — вздохнул я: — Чего вам приспичило? Я хотел вообще целый кодекс имперский сразу издать! Чтобы все понятно было. А то еще не поймут, скажут царь обасурманился, гаремов восхотел...
— Чего приспичило? Ну хотя того, чтобы твою боярыню Кошкину не отравили, вокруг которой ты выплясывал вчера на смотринах! Чисто из зависти.
— Это какая боярыня? — удивленно спросил я.
— Так которую ты Гермионой обозвал! — уточнила Нимфадора.
— А эта...
— Боярыня Лукерья Кошкина, роду княжеского от Рюриковичей, дальняя родственница в четвертом колене, возраст 16 лет, — лаконично дала справку Машка.
— Пожалуй с ней я и помажусь на царство официально, — кивнул я: — Ить от Рюриковичей! Не то что от каких паршивых Габсбургов или Стюартов! И внешность меня устраивает и вы сами говорили что она смышленая, грамотная.
— Она призналась, что её отец Иван Кошкин с детства её ростил как твою невесту. Старался соответствовать в уроках твоим интересам. Потому она говорит на трех языках и в математике сведуща. И в хозяйстве.
* * *
Когда я вошел в залу финалисток Софи Лорен и Вертинская уже таскали друг дружку за косы.
— Стоп-стоп-стоп! — крикнул я: — Напрасно ссоритесь девы красные! Я все равно на Кошкиной женюсь.
Луша хлопнулась в обморок от счастья. Остальные горестно завыли.
— Прямо Хината какая-то, а не Гермиона, — проворчал я, поднимая её на руки и усаживая на скамью: — Девки погодите выть-то! Другие тоже при деле будут. Я гарем заведу. Уж больно вы все красивые все. Никого больше не хочу прогонять.
— Нешто мы басурмане? — удивилась Евдокия Голицына, самая красивая, но с характером: — Баловство это не надо нам этого...
— Сам не хочу! — вздохнул я: — Когда много жен, бабам хорошо, а мужику плохо.
— А я так слышала наоборот, — хихикнула Прасковья Свиньина: — Мужикам то сладко, когда много жен.
— Враки! — покачал я головой: — Мужику проще выбрать одну самую любую по сердцу. И тогда она уж не отвертится, ублажать в постели будет. А если жен много, то они сразу сговорятся насчет очереди, пока до любой дело дойдет, замучаешься ждать. И волю свою трудней утверждать со многими бабами. Запилите мне головушку разговорами...
— Я чего-то не поняла государь, — очнулась Луша Кошкина: — А чего говорил, что только на мне женишься?
— Ты будешь моей официальной женой и императрицей помазанной. А остальные просто наложницы. Погодите шуметь девки! Это вовсе не значит, что вы не сможете наследника родить. Во избежании душегубства в семье среди детей, я решил издать указ, согласно которому, наследником станет только самый лучший. И определятся будет он в состязаниях, которые я назначу отдельно. А остальные будут верно служить на иных должностях. За столом у нас никто не лишний! С каждым днем все радостнее жить! Для этого я и решил завести официальный гарем, чтобы больше было наследников. И выбирать было из кого. Чтобы точно не было дурня на троне. Дочки тоже смогут родить наследника. Я все оговорил в указе о наследовании. Дабы не пришлось всех жен потом в монастырь загонять как прочие цари делали. Пущай живут при дворе, со своими детушками.
— Так теперь и всем мужикам можно будет гаремы заводить? — поинтересовалась Мария Квашнина (Софи Лорен).
— Нет, это только к императорской семье относится. Потому я принимаю такую обузу, чтобы гарантировать хорошего наследника на царство. Остальные мужики пусть наслаждаются нормальной жизнью и не мучаются с гаремами. Им это ни к чему.
— Так наследники только мальчики? — уточнила Луша.
— Ну да, — кивнул я: — Все мальчики рожденные от императора, а император есть по значению лучший, будут соревноваться за место наследника каждый год. В умственных играх. А дочки императора будут выходить замуж и их дети тоже будут наследниками. А вот уже внуки императора уже не будут таковыми. Но например сестра императора или тетя тоже смогут наследника родить. Это касаемо нынешней императрицы Нимфадоры. Или моей тетки Натальи. Хотя она вряд ли уже сподобится...
* * *
— А что за кодекс Императора ты хотел написать? — спросила Машка, когда я устроился в кабинете.
— Да я тут думаю, что нужно еще радикальней подойти к вопросу, — отозвался я: — Лепить еще один нудный свод законов, которые никто не читает неохота. Я лучше напишу "Алешины сказки". Чтобы с детства читали и помнили назубок. Чуешь тему? Законы в виде сказок!
— Или песен? Так в древности было, когда письменности не было, чтобы легче было запоминать. А с грамотой люди обленились, пишут всякие глупости скучные. Хотя написать интересно о законах непросто. Это будет еще дольше, чем я думала. Ты так до седых волос будешь сочинять свой кодекс в стихах.
— В каких стихах и песнях? — возмутился я: — Я так далеко не собирался заходить. Просто проза и хватит с людей. Буду я еще с рифмами возиться! Пф!
— В рифму зато точно не забудут. Из песен слов не выкинешь.
— Мне не важны слова! Мне важно смысл донести. С этим справится и проза. Я же не устную традицию создаю. Рассказ. Нормальный такой компромисс между письменностью и устной речью. Если надо будет уточнить, обратятся к письменному источнику. А смысл и так запомнится, после легкой художественной обработки.
— Дай бог, дай бог... Может начнешь уже, государь?
— Легко! Значит так. Сказка первая "Для чего нужны государи-императоры?" Спросили боярина зачем нужен государь тебе? Ведь он тебя служить заставляет. Налог с тебя берет. Так то оно так, сказал боярин, поморщившись, да только без государя-императора, другие бояре бы на меня напали бы и разорили. Все вотчины воевали бы без конца. Город на город, деревня на деревню. А так един закон для всех, един суд. Все выжить легче. Спросили тогда мужика простого, а тебе зачем государь-император? А он наш заступник перед боярами, ответил мужик. Если бы не было государя, то бояре нас совсем извели. Нешто глупые бояре, своих людей изводить? Так разные они бывают, пожал плечами мужик, а уж как ведется, глупых людей рождается гораздо больше умных. И если глупцам всем волю давать, так Русь обезлюдеет. А государь может во время по рукам дать глупым боярам, не дожидаясь пока они народ изведут. И назначить умного управителя. И спросили тогда врага Руси, зачем нужен государь-император? Да не нужен он вовсе! Ответил враг. Зачем он? Пусть лучше на Руси смута будет, тогда мы грабить её будем в охотку. Женщин насиловать, мужиков в рабство угонять. Любо нам без государя на Руси!
— Интересно рассказываешь, — отозвалась Машка, старательно записывая первую сказку: — А женщин будут только насиловать? А в рабство нет? Какой хороший враг...
— Второй сказкой будет "Сказ об печали императора о наследниках". Услышал как-то император Алеша, что бывают не только умные бояре но и глупые, и опечалился. И приказал выяснить сколько бывает дурней на одного умника. Сочли бояре, вышло, что на одного умника трое дурней рождаются. И это от умных родителей. А от глупых и того хуже, один из семи. Это ведь и мои дети могут быть дурнями, опечалился Алеша. Кому я Русь оставлю? Ведь только умный император может пользу приносить. А дурной хуже врага может быть. Сам все разорит. Как же спастись от этакой напасти? Завести много наследников? И выбрать самого умного? Да одна жена не сможет много родить. А менять жен, изводя их тоже нехорошо. И решил Алеша взять тяготу в виде дополнительных наложниц из самых умных дев, чтобы родили они ему наследников великое количество. И из тех наследников будут по достижению совершеннолетия состязания устраивать, задачи им давать. И самый способный и будет наследником. Ибо император значит лучший из лучших. И худому человеку не положено быть императором. И император будущий должен сам верить в свою силу, и быть честным победителем, а не просто приживалой на троне.
— Погоди Алеша, не диктуй больше, уже рука устала, — попросила Маша: — Дай отдохнуть или я замену позову.
— Нет, отдыхай. И позови лучше Маша Кашкина, Лушу Кошкину. Хочу я с ней о сексе поговорить. Добрачном.
— Оно тебе надо?
— Надо Маша, надо.
Маша фыркнув ушла, а я привольно растянулся на удобном кресле, размышляя о путях развития империи. Через некоторое время вошли Маша и Луша.
— Скажи Гермиона, — развязно заговорил я с боярыней Кошкиной: — Как ты относишься к сексу до брака?
— В моем роду германцев не было государь, — покраснела Луша от моего тона: — И секс, то есть цифирь английская числом шесть. Как прикажешь, так и буду относиться.
— Сие слово еще значит любовь между мужчиной и женщиной, — пояснил я, ухмыляясь.
— Государь не верно перевел, — потупила взор Луша: — Есть другое значение у английских матросов сей цифры. Неприличное. Означает шесть пальцев. Пятерня и палец между ног. По-русски значит удовольствие или рукоблудие. А между мужчиной и женщиной это английское слово лов.
— Так ты не хочешь что ли сексом заниматься? — растерянно спросил я. И тут же схлопотал пощечину от подкравшейся Маши.
— Прости государь, у тебя здоровый комар на щеке сидел! — ехидно улыбнулась Маша.
— То мужское удовольствие, и нам женщинам недоступно, — отозвалась Луша: — Уда у меня нет и воли ему дать не могу. Так что если меня бог сподобил родиться полу женского, то никаких удовольствий.
— Надо средство от комаров придумать, — вздохнул я, потирая щеку: — Как-то не так пошел у нас разговор Гермиона, Запутались в словах. Верно говорила одна баба "В СССР секса нет!". Одно удовольствие. Стало быть слово удовольствие имеет два корня? Уд и воля? Не обращал внимания. Забавно. А секс значит шесть пальцев? Еще забавней. Слушай Гермиона Кошкина, а откуда у тебя такие познания английской культуры и традиций английских матросов?
— Воля твоя государь, звать меня как хочешь: — вздохнула Лукерья: — А только мне батюшка в учителя нанимал английского матроса, учить их мову. Он от корабля отстал, а потом с купцами на Москву прибыл и искал где заработать. Я еще и итальянский знаю. Там слово любовь значит амор, если интересно.
— Ты небось и вышивать могешь?
— Конечно могу.
— Я в тебе не ошибся! Ты единственная кто сумела меня в тупик поставить, — улыбнулся я удовлетворенно. Тьфу! Слова с приставкой "уд" уже никогда не станут для меня прежними по смыслу. Чертова морфология языка! Неприличные слова становятся приличными и наоборот. Почтенное слово "баба" почему-то вошло в список ругательств. А разные неприличности стали приличными словами.
— Не виноватая я! Ты сам меня позвал! — отозвалась Луша.
— Споемся, — кивнул я: — Значит удовольствие это онанизм? Так что ли знаток языков?
— Нет, онанизм, это прерывание соития, чтобы семя на землю излить. На то библейская история есть про пастуха Онана.
— Это то чем ты со мной занимался по молодости! — ехидно ухмыльнулась Маша.
— Так закрыли тему! Я уже сам весь красный от смущения с этой половой грамотой, — прервал я странный разговор: — Мне смущаться не положено, потому что я самый-самый-самый!
— Ну стреляю я лучше, — заметила Маша.
— Да я просто с тобой не состязался! — возмутился я: — Император больше забыл чем ты знаешь баба! И целко бьет без промаха в муху! Просто надобности не было. У меня и так охрана есть.
— Ежели государь хочет давать своему уду полную волю, — заговорила Луша: — То могут государя ругать начать. За нравы басурманские. И на трон могут не принять бояре внебрачных детей. Даже если они и по указу.
— Я смотрю Маша тебя уже просветила насчет новых законов? Пусть только попробуют! Морды лицемерные! Я их быстро на службу в стройбат призову. Столько еще каналов не вырыто. Беломорканал рулит! Мне только и надо того, чтобы реформы устроить справедливые. Пусть бунтуют. Боярского бунта я не боюсь. Нарисую картину маслом "Утро боярской казни".
— Что-то бы больно лют Алеша, — покачала головой Маша: — Тиранствуешь?
— Наоборот, работу свою честно буду исполнять, — пожал я плечами: — Работа у нас такая, работа наша простая, жила бы страна родная, и нету других забот! Гораздо хуже если мужики бунтовать начнут. Вот их реально жалко. А зажравшихся бояр не жалко.
— Это почему бояр не жалко? — испугалась за своих родичей Луша: — Тоже люди.
— Надо будет еще написать сказку про силу и правду, — почесал я затылок: — А то не понимают люди, что честность лучшая политика и сила в правде! Вот скажи мне боярыня, знаток словесности, что значит слово боярин?
— Прославленный муж! — уверенно ответила Луша.
— Вот! А за что прославлен? За дела свои! За подвиги! А если он просто родился в семье боярской, да ничего не свершил? Какой он боярин? Он просто боярский сын! И ничего не заслужил. Просто боярский ублюдок, который у блюда боярина кормится. За что ему честь воздавать? За что жалеть?
— Ну как родимое дитя не пожалеть? — вздохнула Маша, погладив живот: — Пустое с этим даже бороться. Тщетно. За боярином всегда род его идет.
— Вот и пусть за своим боярином и идет! — отрезал я: — А я сам буду решать, кто боярин для меня, а кто просто погулять вышел. Я в своем праве государя. И пусть рта не разевают. Для меня их роды ничто. Для меня будет только польза для государства все решать. Али вред. По делам судить буду их.
— Ну ежели по делам, — нехотя кивнула Луша: — Так то справедливо будет. Но только ведь когда менять тебя наследник будет, то на кого он обопрется? На тех же бояр. А они по своему все вывезут. В своих интересах.
