— Ваше величество, служба связиста настолько тяжелей службы пехотного Ваньки, что без отборных людей нам не обойтись.
А дальше он перечислил причины, по которым его войска должны были получать отборнейших людей. Те же фельдегеря, которым предстоит доставлять донесения, должны быть и прекрасными наездниками, и отчаянными рубаками, чтобы важные пакеты не достались в руки противнику. Телефонисты и телеграфисты? Вы представляете себе, сколь много тяжелого они переносят на себе? Слабый человек столько не осилит. И стоит понимать, что малограмотным людям в войсках связи делать нечего. Воздушные курьеры? Тут ведь тоже нужны люди развитые и в умственном плане, и телесно здоровые. Пришлось изменить собственные взгляды. Тем более, что сам же и ляпнул:
— Кто еб...ся в дождь и грязь? Наша доблестная связь!
Теперь эти слова стали неофициальным девизом связистов. Их произносили с особенной гордостью. Но не в присутствии дам. И вот эти отборные люди составили костяк боевой авиации.
Наши самолеты связи при нужде могли быть легко оборудованы бомбодержателями и пулеметами. Наносить бомбо-штурмовые удары "воздушных фельдегерей" обязательно учили. При этом, тщательно выявляли среди них воздушных хулиганов. Этих наказывали ссылкой на Мангышлак, где их шеф по моему приказу организовал Школу воздушной джигитовки — колыбель еще не существующей истребительной авиации.
Удержать это в секрете от всего мира не вышло. Несмотря на старания нашей контрразведки, шпионы много чего про нас знали. Но ведь главное не то, что знает шпион. Главное — как истолковывают то, что он узнал. А за "правильное" истолкование у нас отвечал "сливной бачок".
"Можно вооружить аэропланы бомбами и пулеметами. Но будет ли от этого польза? Наиболее совершенные из дирижаблей способны нести в десятки раз большую бомбовую нагрузку и доставить ее на более дальнее расстояние. К тому же, он в отличии от аэроплана, способен значительно дольше находиться в воздухе.
По оборонительному вооружению дирижабль значительно сильней, чем два десятка самых совершенных аэропланов.
Можно долго перечислять преимущества одного перед другим, но вывод о невозможности заменить аэропланами дирижабельный флот очевиден. Стремление русских придать воздушным почтовикам хоть какую то боевую ценность, это показатель некомпетентности их военного руководства. Тысячи минных катеров не заменят один крейсер. Я уже не говорю про дредноуты.
Да и опыт идущей сейчас в Америке войны говорит о малой полезности аэропланов в военном деле. Тринадцать аэропланов было уничтожено дирижаблями с начала войны. При этом, ни один дирижабль не был даже поврежден аэропланом. Мнение о том, что вооруженный пулеметом аэроплан способен причинить вред воздушному крейсеру, глубоко ошибочно. Такое могло произойти в самом начале войны. Тогда действительно, наполненные водородом оболочки можно было взорвать, повредив их пулеметной очередью. И нужно сказать, что катастрофы в воздухе, произошедшие в результате подобных взрывов, действительно были. Но причинами их были либо неосторожность экипажа воздушного судна, либо огонь дирижаблей противника. Но сейчас, когда в Европе научились флегматизировать водород, а американцы начали использовать для наполнения оболочек гелий, у аэроплана исчезли всякие шансы на удачную атаку дирижабля".
Именно такое толкование внушал "теоретик" Энштейн-Левински. И это были не пустые слова, а подтвержденные опытом войны выводы. И в штабах европейских стран этим выводам верили.
Примерно тоже самое получилось и с танками. Чем лично мне понравился танк Менделеева? Именно тем, что за ним нет будущего. Потому я и заказал Ржевскому именно сверхтяжелую бронетехнику. Ну а спихнуть ее американцам для испытания ее в боевых условиях, сам бог велел.
Честно говоря, я ожидал провала. Но все обошлось. Дело в том, что в моем времени со сверхтяжелыми танками возились долго и практически все страны, имевшие танковое производство. И предназначались эти самые сверхтяжелые для прорыва сильно укрепленных полос обороны. Так вот, именно этой работой сверхтяжелые у американцев и занимались. Там, где местность позволяла их применять, они показали себя неплохо. Во всяком случае, американцам танки понравились. И они начали их сами производить. Ну а дальше, бои на Олимпийском полуострове, на озерном "пятачке" только убедили их в правильности сделанного выбора.
Британцы и французы тоже стали производить нечто подобное. И тоже не разочаровались. Британские танки успешно использовались в Миннесоте, французские — в Техасе, а польские — в Калифорнии. Я тоже был доволен этим дебютом. Почему? А как раз это я и объяснил представителям "Красной Звезды".
— Мы с вами знаем, каким должен получиться настоящий танк. Но ведь тут этого не знают! Здесь все довольны своими "сухопутными линкорами". Еще бы! Толстая броня, сильное вооружение, да еще и двигается! И как то никто не осознал простой вещи: это чисто осадная машина, которую никто не удосужился превратить в средство маневренной войны. В таком виде танк невозможно применять в составе подвижных соединений. Судите сами: запас хода 30-40 км. Для перемещения на более дальние расстояния его приходится разбирать, перевозить в разобранном виде и потом собирать на новом месте! И вся эта техническая обслуга с собственным громоздким оборудованием не способствует быстрой реакции на внезапное изменение обстановки.
— Николай Александрович, а не рано радуетесь? — постарался охладить мой пыл Константин Семенович, — я конечно не военный человек, но прекрасно понимаю, что светлые головы есть не только у нас. Вы не боитесь, что кому то в голову придут правильные идеи?
Честно говоря, именно этого я и боялся. Бронетехника с приемлемой оперативной подвижностью уже появилась. Первыми создали бронеавтомобиль австрийцы. За ними последовали остальные. А перейти к конструированию легких танков — вполне мог кто угодно. И предчувствия меня не обманули. Американцы создали нечто, отдаленно напоминающее "Рено ФТ-17". Их пока что произвели немного. Всего 10 штук. Но ведь лиха беда начало! Стоит обрести положительный опыт их применения и всё! Загнать в тупик местную военную мысль не выйдет. Но, как говорится бог не без милости. В один прекрасный день, польская "Трибуна Люду", захлебываясь от восторга, поведала миру о том небывалом подвиге, который совершил польский экипаж неисправного "панцерного самохода". Судя по описанию первого в этом мире танкового боя, дело остояло следующим образом.
Тот десяток американских легковесов, которые меня беспокоили, вместе с десятком бронеавтомобилей были приданы 15-му Калифорнийскому кавалерийскому полку. В один прекрасный день, под Балленой, после бомбардировки позиций Шестой мексиканской дивизии, американцы применили эту самую легкую бронетехнику. Устойчивостью в обороне мексиканцы и так не отличались. Как и добротностью в деле полевой фортификации. А уж появление на поле боя хоть и легких, но танков, деморализовало их необычайно. В общем, бездарно организованную танковую атаку было чем отразить, если бы мексиканцы не запаниковали. А поддавшись панике, целый полк обратился в бегство. Американским драгунам только и оставалось, что преследовать бегущих. Впрочем, долго этим кавалерия не увлекалась. Потому что имела задачу на разгром тылов польских войск под Эль Кахоном. Те полсотни километров, что предстояло проехать, американские танкисты преодолели за пять часов. При этом, поляки ничего не знали о внезапном изменении обстановки на фронте. Итак, десяток танков, столько же броневиков, сопровождаемые драгунами уверенно выходили в тыл польской бригады Пилсудского. И тут на их пути оказался тот самый польский "панцирный самоход" вместе с экипажем и бригадой ремонтников. Следует отдать должное командиру экипажа хорунжему Щенкевичу. Проявив должное самообладание, он верно оценил обстановку и удержал подчиненных от бегства. Танк его, хоть и был не в состоянии двигаться, но стоял чертовски удачно. Огнем танковых орудий, поляки подбили головной броневик и концевой танк. После чего им оставалось лишь методично уничтожать запертую на дороге американскую колонну. Попытку драгун атаковать поляков в конном строю, пресекли огнем из танкового пулемета и ружейным огнем залегших в цепь ремонтников. А потом, на звуки боя явился эскадрон польских улан, заставивший американцев отступить.
Сперва я не очень верил хвастовству поляков, но французская пресса не просто повторила статью "Трибуна Люду" но и сопроводила ее фотографиями развороченной и сгоревшей американской бронетехники. От французов же стало известно, что американцы стреляли в ответ. Причем, неплохо. 37 снарядов калибром 37 мм отметилось на броне польской машины! И ни одного пробития! Да, эти ребята честно заслужили свои "Милитари Виртутти", которыми был награжден геройский экипаж. Лично я им и "Георгиев" не пожалел за то, что они для меня сделали. Дело не только в проявленной храбрости и боевом мастерстве. Хорунжий Щенкевич, сам того не подозревая, убил на корню идею глубоких танковых рейдов. Теперь все "знают" что броневики — это полицейское оружие, годное лишь для разгона забастовщиков или для расправы с дикарями в колониях. Ну а легкие танки — это вообще напрасная трата времени и денег. Именно такой вывод был сделан во всем мире.
Отлично! Теперь, под прикрытием этого мнения, я могу смело вооружить жандармов броневиками. Ну а пешие казачьи батальоны начнут получать легкие танки. Как ни крути, но у нас бездорожье. Броневики не везде пройдут. И чем тогда этим "псам самодержавия" давить бунт?
И тем не менее, выпускать сверхтяжелые танки мы продолжали. В этом было целых три резона. Про первый я уже говорил: не дать никому развить нормальные танковые войска. Пусть люди тратят силы и деньги на производство подвижной осадной батареи. Второй резон был в том, что работа над сверхтяжелыми системами позволяет нам решить вопрос с конструированием и производством надежной трансмиссии. Вопрос этот не решить в течении года. Люди к этому идут долго. Ведь почему в моем времени не сразу взлетел Т-34? Да потому, что трансмиссия его долго была ненадежной. И у КВ были такие же проблемы. Так ведь и немцы мучились со своим "кошачьим" зоопарком. То, что прекрасно работало на более легкой технике, совсем не годилось даже для среднего танка. А ведь Т-34 первоначально весил всего 26 тонн!
Ну и третий резон. Коль есть покупатель, почему бы не продать? Американцы у нас танки не покупают. Зато покупают поляки. Немного, всего 18 танков в год. Но это "немного" лишь на первый взгляд. На деле же, из за несовершенства данной техники и технологий, к каждому изделию приходится вагонами гнать запчасти.
Наиболее авторитетным специалистом в деле испытания и эксплуатации бронеходов, является отставной поручик Ржевский. Моя немилость с него не снята и нового звания ему не видать как своих ушей. Но так как ныне он сумел добиться в своем деле международного признания, то я закрываю глаза на то, что он подписывается титулом "генеральный поручик". Немилость немилостью, но свое одобрение подобной вольностью я высказал:
— Раз человек родился грешником, то почему бы ему не делать карьеру на почве греха?
Так вот, Ржевский, при всей своей сумасбродности, дураком не был. Перспективу он видел в развитии "механической кавалерии". Но заявлять об этом публично не стал. Наоборот, свои взгляды он изложил в одном единственном меморандуме, поданном лично брату Георгию для ознакомления. Ну а Георгий, как между нами водилось, ознакомил меня.
Итак, наш "генеральный поручик" уверял, что исход сражения решается не уничтожением войск противника, а быстрым разгромом его тылов. Без этого, никакие победы на поле боя не помогут выиграть войну. Пока цел тыл, противник всегда может выставить новую армию вместо разгромленной.
Для разгрома тыла наилучшим образом подойдут скоростные бронеходы, поддержанные кавалерией и пехотой, которая следует за ними на вместительных авто. Ну а дальше следовали аргументы, которые в моем времени приводили сперва Калиновский, затем Триандофилов, а уж потом Гудериан. Прочитав эти измышления, я немедленно посетил испытательный полигон под Кубинкой.
— Поручик, скажите честно, кто вам внушил эту ересь?
— Ваше величество, эта "ересь" — плод моих размышлений! И я не вижу никакого изъяна в своих предложениях! — запальчиво ответил Ржевский.
— На самом деле их много. Но у любой ереси есть одно достоинство — в борьбе с ними крепнет истинная вера. Хотя, лучше человечество с ней, то есть с ересью, не знакомить. Вы все поняли?
Судя по легкой, но злорадной усмешке, наш "генеральный поручик" понял все. И продолжил теоретизировать. Отныне, свои истинные взгляды он излагал секретно, в докладных на имя наследника престола. А прочий мир изучал наставления с совсем иным содержанием. А в этих наставлениях Ржевский писал лишь о сверхтяжелых танках. Он не врал и щедро делился с людьми данными реальных испытаний. И потому ему верили. И та самая "истинная вера" о которой я ему говорил, только крепла. Кстати, правильно поняв то, чего я добиваюсь, Ржевский внес коррективы в терминологию. Отныне экспортные изделия официально именовались "легкими осадно-штурмовыми бронеходами". И была введена классификация. Легким считался бронеход, весом не более 100 тонн и имеющий на вооружении артиллерию калибром до трех дюймов. К классу средних Ржевский отнес бронеходы весом до 150 тонн и артиллерией калибром до 5 дюймов. Тяжелые — это до 200 тонн и орудиями калибра 6-8 дюймов. А дальше, по его официальным уверениям, следовали бронеходы особой мощности.
Наставления эти были написаны и утверждены подписью Георгия, но войска с ними не знакомили. Зато их сумели выкрасть сразу три разведки: германская, польская и румынская. И не только наставления. Часть технической документации на производство "легких бронеходов" похитили шведы и британцы. А дальше, как у Пушкина: "Я только попадье сказала!" Короче, отныне весь мир познакомился с таким ценным термином как "межремонтный пробег". Лучшим пробегом обладал польский "панцирный самоход" — 39 километров. Хуже всех обстояли дела у британцев — не более 25 км. Эти характеристики считали все приемлемыми.
Возвращаясь к производству и торговле, скажу одно: заказы были. Правда, покупателями были всего две армии — польская и румынская. Поляки кстати сами наладили производство "панцерных самоходов". Но каким образом? Производили окончательную сборку из наших комплектующих! Ну а румыны, по бедности своей, решились лишь на покупку шести "легких бронеходов". А так как межремонтный пробег еще никто не отменял, то в обе страны регулярно отправлялись поезда с запчастями. На их продаже как раз и получалась основная прибыль.
А вот с настоящими танками у нас вышло иначе. Ржевский их в своих наставлениях сумел неплохо обгадить, поименовав "еврейскими бронеходами". Тем самым заставив остальной мир смотреть на нас с брезгливой жалостью. Именно "еврейские бронеходы" начали поступать на вооружение пеших казачьих батальонов. Которые скоро перестанут быть пешими. Правда, меня смущала проблема управления этими танками в бою. Портативных радиостанций еще не было. И это не смотря на то, что Россия в данный момент является лидером в деле радиосвязи. Меня утешало лишь то, что даже немцы в 1941 году не сумели полноценно радиофицировать свои танки. Ну а французы в 1940 году и вовсе отдавали команды при помощи специальной офицерской трости. А потому, я внес коррективы в конструкцию "еврейских бронеходов". Прежде всего пришлось отказаться от вращающейся башни в пользу бронированной рубки. Страшного в этом ничего не было. Нигде в мире вращающиеся башни еще не применялись. Так что казачьи танки более походили на самоходные орудия. Вот только ради того, чтобы сигналы флажками или ракетами командир экипажа мог видеть, рубку пришлось делать открытой сверху. Не лучшее решение, но иного выбора у нас не было. Всегда лучше быть зрячим. И опять, я прекрасно помню рассказы о том, как управляли в бою командиры танковых рот и батальонов аж до 1943 года. Подбегает к танку, стучит ломиком по броне. Открывается люк и высовывается командир экипажа, которому ротный и отдает команду. То есть, что-то скомандовать одновременно всем танкам своего подразделения, ни ротный, ни комбат не может. Только поочередно. Я уже не говорю о том, сколько опытных и хорошо подготовленных танковых командиров погибало во время этой беготни. Нет, нам такой хоккей не нужен! Пусть лучше воюют с открытыми рубками и имеют возможность немедленно увидеть условный сигнал. Гибнуть при этом тоже будут, но в гораздо меньшем числе.
