Маруся-2. Попасть - не напасть

Взгляды сталкивались и вспыхивали грозы. Мы спорили, ругались, иногда забывали о самой элементарной вежливости...

Хорошего было лишь одно. Я научилась достаточно метко стрелять из револьвера.

Наше сопровождение рассматривало это все, как придурь взбалмошной бабы. С нами ехало два десятка наемников, и нельзя сказать, чтобы они меня уважали. На людях мне демонстрировалось почтение, а в своем кругу...

Я не была в претензии. Им было пока не за что меня уважать. Я не стреляю, как снайпер, я не владею приемами айки-до и айки-после, я вообще не лезу в мужские игры. Магия?

И тут они меня за работой не видели.

А то, что я тащу с собой детей, только добавляло мне минусов. Но не оставлять же их было?

* * *

— Александр Викторович, я могу с вами серьезно поговорить?

— Да, Мария Ивановна?

— Там, где нас никто не услышит, — обозначила я условия разговора.

Благовещенский поднял брови, но согласился.

— К вашим услугам. Я могу пригласить вас прогуляться?

— Пожалуйста.

Этот разговор я начала на третий день пути, надежно заняв Ваню с Петей детьми и убедившись, что наемники слушаются Благовещенского, а значит, нас никто не подслушает.

Мне только этого не хватало.

Мы остановились на ночлег на небольшом постоялом дворе. Рядом была очень удачно расположенная речка, над которой хозяин поставил беседку. Там мы и устроились.

Очень удачно.

Мы видели все подходы, а нас нельзя было подслушать. Хоть какое-то уединение. Я думала поговорить и раньше, но возможности не было. Не дай Бог, кто услышит.

— О чем вы хотели поговорить, Мария Ивановна?

— О моей сестре.

— Княжна Горская?

— Нет. Арина Синютина, — вздохнула я.

Благовещенский на минуту задумался, потом кивнул. Явно наводил справки.

— А она не в Москве?

— В Москве, в том-то и беда, — вздохнула я. — Мне недавно прислали записку — и ее палец.

Глаза у Благовещенского были круглые и выразительные.

— Палец?

— Отрезанный, в коробочке с солью. Вы мне сами книгу по некромантии приносили, помните?

— Помню, Мария Ивановна, — чуть опомнился мужчина.

— Вот. Я могу определять жив или нет человек. Чему-то я смогла научиться, — похвасталась я. — Это Аринин палец, я проверила по совпадению с ребятами, девушка была жива, когда его отрезали, это видно, и она жива сейчас. Это я чувствую как некромант.

— Так... и что от вас хотели?

— Хотят. Чтобы я приехала в Москву.

— А вы туда едете...

— Да.

— Мария Ивановна, это плохо пахнет и еще хуже может закончиться.

Вот почему я не сомневалась в этом?

— Я знаю. Поэтому решила просить вашего совета.

Хорошо в этом времени. Мужчины воспринимают как должное, что ты хрупкая и беспомощная, и ждут от тебя таких заявлений.

И готовы помочь!

Хоть как-то, но готовы!

— Мой совет прост. Рассказать все господину Романову.

— Игорю Никодимовичу?

— Да, Мария Ивановна.

Я вздохнула.

— И подписать Арине приговор?

— Подозреваю, что вы ей и так ничем не поможете.

— А как я посмотрю в глаза братьям?

— Им будет легче, если вы обе погибнете?

Я вздохнула.

— Я не могу им об этом сказать. Понимаете, Александр Викторович? Не могу... У них мать уже погибла... в чем-то по моей вине. И теперь Арина...

— Расскажите, как она пропала?

Я послушно пересказала то, что знала сама.

Благовещенский надолго задумался. И уточнил у меня.

— А в чем вы виноваты?

— Я ее ввела в искушение, — честно созналась я. — Я показала ей другую жизнь...

— И что?

— Но...

— Поддаются те, кто сам того желает. Мария Ивановна, не стоит взваливать на себя все грехи этого мира. Спина сломается...

— За все я и не в ответе. Но за Арину... я могла бы подумать, приглядеться...

— Мария Ивановна, сколько вам лет? — голос Благовещенского звучал мягко, успокаивающе.

Я чуть не ляпнула свой паспортный возраст, еще по той жизни, но потом спохватилась.

— Много. Восемнадцать... почти.

— И вы хотите все предвидеть и предусмотреть? Вы на себя слишком многое берете, Мария Ивановна.

— Больше все равно некому.

— Но не настолько. Не вините себя.

Ответом мужчине был мой тяжелый вздох.

— Мария Ивановна, вы могли показать названной сестре другой мир. Но выбор человек делает сам. Всегда. В любой ситуации. Вы бы ее оставили своими заботами?

— Нет.

— Какие у вас на нее были планы?

— Дать образование, приданое и выдать замуж за хорошего человека.

— Она об этом знала?

— Да...

— Все сделали свой выбор. Успокойтесь.

Я вздохнула и потерла лицо.

— Я плохая сестра. Увы...

— Вы замечательная сестра. И чудесная мать, Мария Ивановна. Я смотрю, как вы возитесь с детьми, и поверьте, Дарья Петровна и десятой доли того не уделяла Иришке.

— Но я...

Не так уж много я возилась, факт.

— Поверьте моим словам. Вы удивительная женщина. Вашему супругу очень повезло. И второму мужу тоже повезет...

— Не хочу замуж, — не сдержалась я. — Хватит и одного раза!

На губах Александра Викторовича появилась грустная улыбка.

— Вы еще так молоды, Мария Ивановна. Поверьте, вы еще сто раз передумаете...

Я откровенно фыркнула. Не аристократически, зато от души.

— Вы говорите, как будто у вас впереди ничего нет! Сами еще успеете и жениться, и детей завести...

— Мне уже точно поздно. А у вас еще все впереди.

Я улыбнулась.

— Кокетничать к лицу только женщинам, Александр Викторович. В вашем возрасте только первых детей заводят...

— Я внуков ждал, — мужчина помрачнел. — А теперь...

— А теперь женитесь и будете ждать детей, — постаралась я сбить мрачный настрой. — Вы жених завидный! Уже опытный, ума-разума набрались, состояние сколотили, должность есть, титул есть... чего еще надо? На вас придворные дамы такой сезон охоты откроют — зайцам позавидуете.

Благовещенский поежился. С этой точки зрения он явно о себе не думал.

— Вы меня пугаете, Мария Ивановна.

Я ухмыльнулась вовсе уж разбойнически.

— Даже не сомневайтесь! Окольцуют только так.

— Ужас! — мужчина чуть расслабился и заулыбался. — Надеюсь, с вами мне оставаться безопасно? Вы таких намерений не питаете в отношении меня?

Нет, не питаю. Я всего-то от вас родила.

Сказать так я не рискнула — утопили бы в той же речке. Или сам бы бедняга утопился. Поэтому я ограничилась улыбкой.

— Александр Викторович, вы ко мне всегда относились по-доброму. Могу ли я ответить вам такой черной неблагодарностью?

— И в чем же неблагодарность?

— Получить такую супругу, как я? За что тут благодарить? Репутации почти нет, если б Сергей Никодимович на мне не женился, и того бы не было. Вслед бы плевали и руки не подавали. Но и так... попомнят мне еще этот побег из дома. Денег... денег тоже особо нет, все будет Андрюшкино, когда тот вырастет. Со связями плохо, с характером еще хуже, светскую жизнь не люблю, вообще домоседка, да к тому же и маг с проявленным даром... от такого счастья куда угодно сбежишь! И не оглянешься!

— Я бы не сбежал.

— Это вы человек храбрый. А кто потрусливее — и на лошади б не догнали.

Шутливая беседа была безжалостно оборвана Петей.

— Маша! Ты долго еще? Простите, Александр Викторович, там Андрей...

Я кивнула и встала со скамейки.

— Простите. Мне надо идти.

— Идите. А ко мне пришлите сюда ваших братьев, — Александр Викторович встал и поцеловал мне руку. Действительно поцеловал, а не обозначил поцелуй над кистью, здесь и так поступали, если дама была неприятна. Своего рода детектор отношения.

— Зачем? — поинтересовался Петя.

— Побеседуем, — отставленный генерал-губернатор таланта распоряжаться не утратил.

— Хорошо, Александр Викторович, — кивнул Петя. — Я сейчас сестру провожу и мы придем.

— Буду ждать.

* * *

Поздно ночью Ваня поскребся в мою комнату.

— Маша, к тебе можно?

— Да.

Ваня был сильно пьян. Запах на два метра шибал. Я закрыла дверь и кое-как дотащила братца до кресла.

— Садись.

Спрашивать, что случилось, я не стала. А то я сама не знала...

— Это я во всем виноват...

— Ваня?

— Я так старался, чтобы было, как лучше. А Аришку упустил...

Я помотала головой.

Мои же собственные терзания в исполнении братца звучали достаточно сюрреалистично.

— Ваня, ты-то здесь при чем?

— Я старше. Я должен был увидеть. Понять, сообразить...

— Я не смогла, а ты должен был?

— Маша, ты приехала — и на тебя все это сразу свалилось. А я-то все видел, варился в этом... и — проморгал. Дурак...

Я молча обняла брата.

А что тут скажешь?

Я себя виню. Он себя винит.

А те, кто похитил Арину?

Вот в этом мы с ними точно совпадаем. У них мы тоже наверняка во всем виноваты. Стопроцентно!

А что делать?

Разбираться с Демидовым здесь и ехать в Москву. Наводить порядок уже там. Что мне еще остается? Попала в течение — греби ластами. Или тони молча. Но помни — спасение утопающих, дело рук самих утопающих. Только так и никак иначе.

Как же все это... безрадостно выглядит!

Глава 13

Змеиной горы хозяйка

Как можно встретиться с человеком, на которого объявлена охота?

Если прийти и попросить встречи, я подставлю управляющего.

Если просто прийти — подставлю себя.

Что мне остается?

Идти на рудник, но в сопровождении четырех обережных. А дети останутся с Ваней и Петей.

Я и поехала. Верхом, на лошади (держась на ней, как собака на заборе и даже покачиваясь), причем вел лошадку в поводу один из обережных, и быстро специально не ехали.

Ну не могу я!

Не умею!

На параплане летала, доводилось, но то машина, у нее мозгов нет. А у лошади — есть. И я ей тоже не нравлюсь. Вон как косит... точно, цапнуть хочет.

Лошади не кусаются?

Не кусаются только беззубые киты — у них зубов нет, им кусать нечем. А остальные очень даже могут тяпнуть.

Вот и знакомый поселок, домик управляющего...

И нехорошего вида личности, которые наставляют на нас ружья.

— Стоять! Руки вверх!

Так. Мой выход.

— Вы что, с ума сошли? Я — Мария Ивановна Храмова, хозяйка рудника! Какие руки!?

Мордовороты расплываются в улыбках.

— Простите, барыня, не признали. Только вас и ждем... лошадку позвольте?

Один ловко перехватывает мою лошадь под уздцы. Скотина косится лиловым глазом, но не дергается.

Второй так и продолжает держать под прицелом мою охрану.

— Опустите оружие! — возмущаюсь я. — Вконец охамели?!

Ругательства ничего не дают. Лошадь ведут под уздцы к домику управляющего. А там на пороге стоит и паскудно ухмыляется мой несостоявшийся жених.

— Мария Ивановна. Как я рад вас видеть!

— Сергей Владимирович. Вы еще живы? Какая неожиданность!

Моя улыбка по гадостности может сравниться только с улыбкой разговевшегося маньяка. Который лет двадцать сдерживался.

Такого приема Демидов не ожидал, и улыбка его слегка увяла.

— Я надеялся, что судьба еще пошлет нам встречу.

— Да, хорошо она послала, качественно и далеко, — я продолжала ухмыляться. — А где мой управляющий?

— Здесь, конечно. Не буду же я своих людей увечить и калечить?

— А с какого перепуга мои люди вашими станут?

— Ну, Мария Ивановна...

И столько укоризны! Столько возмущения...

Вот как ребеночку объяснять, что это один пальчик, это второй пальчик, а всего их пять, чего уж проще!

Я даже головой покачала.

— Сергей Владимирович, я бы в вашем положении не на девушек заглядывалась, а на червячков.

— Червячков?

— И гробик присматривала поуютнее.

Демидов намек понял, и глаза его сверкнули злобой.

— Я еще вас переживу, Мария Ивановна.

Ответом ему была безмятежная улыбка.

— Поспорим?

Руки у мужчины сжались в кулаки. Эх, был бы у него наган, как у меня — точно бы пристрелил. Или хоть попробовал.

Да вот беда — нельзя. Трупы не размножаются. А детей-то хочется. И не только детей, похоже.

— Ладно, — поменяла я тон. — Пошутили и хватит. Теперь о серьезном. Сергей Владимирович, так кто вас настолько не любит, что так подставил?

Демидов аж рот открыл.

— Откуда вы знаете?

— Письмо возьмите. От его превосходительства Благовещенского, Александра Викторовича.

Я кое-как сползла с лошади и вытащила из кармана платья письмо. Вручила его Демидову, и пока тот бараном смотрел на конверт, обошла его, как мебель. Кивнула управляющему.

— Что скажете, Иван Федорович?

Управляющий даже сразу и с ответом не нашелся. Чего бы он не ожидал от своих действий, сделала я явно что-то не то.

— В-ваше... Мария Ивановна?

— Мое, а то ж. У вас найдется чашка кофе?

Управляющий поцеловал мне руку и повел в дом. Кажется мне — или его глаза одобрительно блеснули?

* * *

Когда Демидов вошел в дом, мы уже пили кофе. Я с сахаром и сливками, управляющий — простой черный, кто как привык.

— Иван Федорович, так что там с каверной?

— Сергей Владимирович приказал...

— Насчет медного изумруда — тоже вранье?

— Нет, что вы! Чистая правда, Мария Ивановна. Да такое месторождение богатое!

— Вот видите, дела уже не так плохи. И взрыва не было?

— Не было, госпожа.

— Просто замечательно. Надеюсь, Сергей Владимирович не поскромничал, когда оплачивал письмо?

Управляющий настороженно посмотрел на меня, потом разглядел в моих глазах веселые искорки и расслабился.

— Никак нет, барыня. Не поскромничал.

Я улыбнулась во всю ширь.

— Ну, будем считать, пятьдесят процентов от премии он вам выплатил. Остальные за мной будут.

Управляющий поймал мою руку и поцеловал.

— Премного благодарен, Мария Ивановна.

Умничка.

Все он правильно понял. И я тоже все поняла правильно. А за верную службу и отблагодарить не грех.

Демидов смотрел на это злыми глазами. А потом направился к столу.

— Поухаживайте за будущим мужем, Мария Ивановна. Налейте мне кофе.

— Сергей Владимирович, я решила уйти в монастырь, — фыркнула я. — Мужской. Банщицей.

Старая шуточка вызвала у мужчины ступор еще ненадолго. Я устроилась поудобнее, наплевав на все правила хорошего тона, и кивнула Демидову.

— Присаживайтесь, Сергей Владимирович и рассказывайте.

Демидов действительно сел за стол, потом опомнился и разозлился.

Положил на столешницу ладони, чуть приподнялся и уставился на меня немигающим змеиным взглядом. Да, раньше я бы его испугалась.

А сейчас...

Мной владело какое-то хмельное веселье. Как в компьютерной игрушке, когда проходишь уровни и рубишься с монстрами. Есть удар!

И еще!

А если помрешь — так сохраниться можно и начать все заново.

Здесь, правда, не сохранишься, но ощущения были примерно те же.

— Так кто вас скушать собрался, дорогой несостоявшийся супруг?

И я светски утащила с блюда вкуснющее безе. Крохотное, как раз сунуть в рот и не кусать, а то вечно с него крошки на платье сыплются.

Картинная поза Демидова прошла втуне. Я слишком наслаждалась пирожным. Обычно я себе такие радости обрезаю, и так фигуристая, но после долгой дороги, да плюс стресс...