— Я живу, чтобы служить, сир.
— А если они погибнут? Двое дьяволов?
Григори нахмурился.
— Если они будут мертвы, я буду весьма недоволен. Но некоторые вещи невозможно предотвратить. Если они будут мертвы, найдите их тела и распните на стенах — в кровавых глазах мерцало безумие. — Полагаю, Сайзекс оценит иронию.
Ещё одна дрожь, наполненная наравне жутью.
— Будет сделано, мой лорд.
Багровый взгляд Кокабиэля сверлил спину меньшего ангела, когда тот повернулся, собираясь улетать.
— О, и вот ещё, Сорат.
Меньший ангел остановился в воздухе, его плечи напряглись.
— Не задавай в будущем столь бесполезных вопросов.
* * *
Он больше чем задержал атаку. Он полностью остановил её. Его пушка била далеко, и малейшее касание означало смерть. Словно зенитка, колдовские заряды взрывались посреди Падших, сбивая их выбросами трещащего электричества. Однако он не мог продолжать это вечно. Его сила была ограниченным ресурсом, и он уже приближался к своему пределу. Каждый следующий выстрел, что он направлял во врагов, был слабее предыдущего, и где прежде пушка грохотала громом, сейчас она протестующе выла с каждым разрядом, словно требуя передышки.
Падшие тоже не тратили времени впустую. Словно встревоженное осиное гнездо, они жужжали вокруг, наполняя воздух кривыми формами. Они уже дважды пытались обойти его. Сперва сзади, затем сверху. Оба раза его спасло укрытие. Выступ, который он выбрал по чистой случайности, обнулял возможности таких заходов на атаку. Они могли наступать только спереди, однако не пытались задавить натиском. Это были не безрассудные воины, что попадались в засады в школе; это были ветераны, солдаты, подкованные в своём ремесле, и их опыт нелья было продемонстрировать лучше, чем сейчас. Они постоянно танцевали на пределе дальности его пушки, заставляя его расходовать заряды и тратить силы. Когда он отвлекался, они прощупывали его слепые зоны, и когда он наводил на них своё оружие, они отступали, сменяемые новым отрядом, заходящим с другой уязвимой стороны. Атака. Финт. Отступление. Повторение. Снова и снова.
Уверенность подготовленных охотников, загоняющих свою добычу.
Шипящий звук подтвердил то, что он уже ощутил. Пушка бессильно упала рядом с ним, истратив все силы. Иссей взглянул на неё, на секунду задумавшись о множестве слов, которыми можно было бы описать его ситуацию, и осилил только одно.
— Бл*.
Копьё света с шипением пронеслось мимо него, впившись в камень между ним и всё ещё бессознательным Саджи. За ним последовали новые, с лёгкостью вонзающиеся в его укрытие. Без угрозы пушки, Падшие сокращали дистанцию, выясняя дальность.
Он присел, и копьё воткнулось там, где секунду назад была его голова.
— Бл*...
Внезапно они остановились. Стая затенённых фигур прекратила свои атаки, оставшись парить в воздухе. Несколько из них спустились на землю и вонзили свои копья в пол. Они оперлись о них, словно ожидая чего-то. Их взгляды сошлись на том, что было за его спиной.
Иссей бросил взгляд назад через неровный край своего укрытия. То, что он увидел, заставило его выдохнуть следующие слова с неожиданной вежливостью.
— *бать меня набок...
— Мы — молот!
* * *
Они атаковали V-образной формацией, хлынули на крылатый клин с алебардами в латных перчатках. Из руин, окружающих академию они явились, хлынув волной, мчась, словно боги.
— Мы — копьё в Его длани!
Их ряды понесли тяжёлые потери в соборе, и их когда-то безупречная броня несла на себе шрамы битвы. Они потеряли товарищей той ночью, но это лишь подлило масла в пламя их гнева, их фанатичной ярости, и они собрали то, что осталось от их численности, чтобы сформировать этот маленький, но летальный боевой отряд.
-Мы — клинок в Его кулаке!
Табарды развевались на ветру. Латные ботинки грохотали о землю. Красноватое небо отражалось зловещим сиянием в гравированых сигилами латах, заставляя закованые в железо фигуры выглядеть жутко. Взгляды из-под шлемов были направлены на развалины. Это была их цель, и они направлялись к ней в идеальной формации.
Одним отработанным движением алебарды поднялись — не для удара, но для броска. Дистанция была длинной, а месть не ждёт. Дружно, как одно, оружие поднялось над плечами, и одним залпом понеслось к цели. Вырезаные на каждом клинке сигилы сияли сердитым огнём, и как самонаводящиеся ракеты, они нашли свою добычу, погрузившись в уязвимую плоть.
Порочные ангелы попадали с небес, как листья в осеннем лесу. Хватаясь за толстые древки, торчащие из их тел. Борясь с пронзившей их сталью. Они беспорядочно кувыркались по земле и оставались лежать среди покалеченых останков собственных крыльев.
Руки в латных перчатках протянулись, и алебарды полетели обратно, вновь падая в бронированые руки. Вместе с ними прозвучали первые слова обновлённого и восстановленного для этого случая катехизиса.
— Окутанные тьмой, мы были введены в заблуждение! Очищенные пламенем Уриэля, мы узрели истину! Воздаяние зовёт, и мы выкуем его кровью и огнём!
Они перепрыгнули через выступ, и древковое оружие принялось наносить расчленяющие удары. Тёмные, искривлённые формы падали перед их наступлением, словно пшеница перед косой, уступая позиции в вызванной неожиданностью панике. Эта паника превратилась в страх, когда латные фигуры ввели в бой громоздкое оружие. Огоньки на его концах превратились в потоки пламени, окутывающего тротуар, поджигающего Падших ангелов, превращая их в вопящие, дёргающие конечностями факелы. Те немногие, что поднялись в небо, не спаслись. Второй ряд нёс арбалеты, виденные, но не использованные в битве в соборе. Сейчас они использовались, и укрытые тенями фигуры извивались в воздухе, когда болты находили их, подстреленные остроглазыми снайперами с безупречной точностью.
Алебарды били, арбалеты выплёвывали смерть, огнемёты швыряли дыхание дракона шипящими потоками святого огня... Рыцари Храмовники бросились в зубы второй волны Кокабиэля и напрочь выбили их.
За ними, под выступом цемента, высунулась одинокая голова и оглядела огружающий её разгром.
— Ладно, — медленно, почти неохотно произнёс Иссей — это было, типа, круто.
* * *
Часть потолка обрушилась, отделяя её от союзников. Обломки образовали стену меж ними, и она слышала, как они кричат ей найти обход. Это она и пыталсь безрезультатно сделать последние несколько минут. Кокабиэль продолжал швырять свои копья света, и Академия Куо продолжала нести от них урон. Некогда безупречная крыша была покрыта кратерами, и багровый свет просвечивал там, нде кратеры превратились в дыры. В коридорах были навалены груды обломков, блокирующих двери и проходы, превращая некогда знакомые пути в наполненные препятствиями лабиринты.
Асия повернула за угол, надеясь найти знакомые лица, и вместо этого врезалась в покрытые рунами латы. Она негромко вскрикнула, отскочив, и упав на задницу. Фигура, в которую она врезалась, зыркнула на неё в глубоком неодобрении. Она сглотнула, когда острое остриё алебарды замерло в сантиметрах от её лица.
— Ведьма.
Ещё десяток алебард оказались направлены на неё, когда рядом возникли товарищи Храмовника. Один из них неприязненно махнул в её сторону.
— Должны ли мы убить её?
Она вздрогнула.
— Мир, брат, — произнёс другой Храмовник — мы здесь, дабы искупить наши деяния. Очищение может подождать.
— Но она ведьма.
— Лорд Уриэль говорил с ней — указал другой.
— Он отвечал на её вопросы — подтвердил третий. — В своей мудрости, он счёл её достойной его слов.
— Лорд Уриэль — почтительно пробормотали половина из них.
— Кошки — с равной почтительностью произнесла другая половина.
Асия моргнула. Затем моргнула снова, когда стало очевидно, что они серьёзны.
— Воистину, братья, — предводитель Храмовников кивнул — когда вернёмся в монастырь, нужно будет приютить как можно больше их, дабы сохранить святость в наших святых залах.
— Но что насчёт неё? — рыцарь, который хотел её убить, продолжал зыркать на неё. — Лорд Уриэль не стал бы говорить с недостойной, но она всё-таки ведьма.
Повисла тишина, краткая, но напряжённая. Её нарушил один из Храмовников в заднем ряду, который отвёл от неё алебарду.
— Что если... Что, если она святая ведьма?
Головы в шлемах повернулись к нему, а затем друг к дружке. Угрожающие личины дружно, как одна, кивнули, и по залу пронеслось эхо от древков, ударивших в пол с новообретённой целью.
— Защитить святую ведьму!
* * *
Вонь святого огня была анафемой для дьяволов, но здесь и сейчас это был желанный запах. Языки убийственного огня извергались в разрушенных коридорах и засыпанных обломками проходах. И меж ними, одоспешеные фигуры преследовали и охотились на порочных ангелов во имя очищения.
Риас отвернулась от этой сцены с усталым, но решительным выражением на лице.
— Когда я надеялась на подкрепления, я имела в виду не это.
Её две фигуры среагировали с различными степенями вины. Иссей уныло потёр голову. Асия выглядела так, словно не знает, что и думать, и Риас не могла её винить. Латные фигуры, окружающие её, угрожающе зыркали на всё, что воспринимали как угрозу, и поднимали алебарды на всех, кто к ним приближался. Дьяволица понятия не имела, почему они так себя ведут, и сомневалась, что ей понравится ответ, если спросить.
Но всё это было неважно. Они явились, когда положение было отчаянным, и отбросили врага. И в такой момент она была благодарна за любую помощь.
Риас вздохнула.
— Но я в любом случае приветствую их с раскрытыми руками.
Рядом с ней, Сона нахмурилась.
— Эти люди в числе худших из экзорцистов — произнесла она так, чтобы слышали только они двое. — Они не делают разницы между дикими дьяволами и нормальными. Разумно ли заключать с ними союз?
В её тоне не было осуждения или обвинения, лишь беспокойство. Тем не менее, Риас поморщилась.
— Нас осаждает враг, стремящийся нас убить. Если кто-то несогласен, пусть окажется на нашем месте и тогда решает, что следует делать.
Её свита кивнула. Некоторые из свиты Соны сделали то же.
Риас бросила на них мрачный взгляд.
— Не атакуйте Рыцарей Храмовников, если они не атакуют первыми. Относитесь к ним как ко временным союзникам. Сражайтесь вместе с ними.
Её следующие слова заставили их улыбнуться.
— Теперь мы можем побить их.
* * *
Какое-то время это они и делали.
Рыцари Храмовники хлынули из Академии Куо в той же формации, в которой вошли в неё. Но в этот раз рядом с ними были двое высокоранговых дьяволиц и их полные свиты. Болты из арбалетов сопровождались молниями и сферами энергии. Алебарды били вместе с демоническими мечами и святыми мечами. Огнемёты выдыхали струи химического огня, и сопровождались сравнимым разрушением, вызванным грохочущими волнами воды.
Их враги пытались их остановить. Искривлённые фигуры спускались с небес, чтобы задержать их. Те, кто оставались в воздухе, швыряли в них сияющие копья света.
Все они были отброшены. Несокрушимый, непреклонный, этот альянс, выкованный в тигле войны, сокрушал противников и пожинал устрашающую жатву среди врагов.
Второй раз за эту ночь, победа выглядела маняще близко.
Одинокая фигура встретила их натиск у ворот. У него всё ещё оставалась половина сил, сотня Падших ангелов закрывала небо, но он стоял перед ними в одиночестве, сложив руки за спиной.
— Так напрягает, когда подмога, которой ты так старательно манипулировал, решает тебя предать.
Обычно они были бы осторожны, но перед ними был шанс отсечь голову змее, и их фанатичная природа не позволяла этой возможности ускользнуть.
— Вот, братья! Корень этого зла! Убейте его, и всё будет кончено! В атаку!
Множество латных фигур последовали, опустив алебарды, обнажив клинки.
— Нет! — выкрикнула Риас. — Стойте!
Они не слушали, продолжая атаку. Лишь Храмовники, окружающие Асию, не сдвинулись с места, но это была лишь треть от общих сил. Остальные же безрассудно бросились на на фигуру перед ними, уверенные, что руны, выгравированые на их латах, защитят их от ереси, с которой они гарантировано покончат.
Кокабиэль улыбнулся.
Первый рыцарь оказался перед Падшим и опустил алебарду в свирепом ударе. Рука Григори небрежно отмахнулась, и удар был отбит вместе с алебардой, вырванной из хватки Храмовника нечеловеческой силой. Рыцарь издал возглас удивления, который затем превратился в бульканье, когда когтистые пальцы вонзились в его живот, врезавшись в него с такой силой, что он поднялся в воздух. Фонтаны крови хлынули из жутких ран, и рыцарь забился в агонийй, поднимаемый всё выше, словно некий жуткий трофей.
Его товарищи заревели от ярости. Они обнажили оружие. Клинки мастерской работы. Рунированые алебарды.
Кокабиэль отшвырнул всех щелчком пальцев.
Они разлетелись, словно тряпичные куклы, сорванные с земли огромной силой. Их падение на землю было далеко от изящного. Они приземлились среди руин кривыми, болезненными грудами, и разбрасывали кучи обломков своими телами. Некоторые ударились о стены Академии Куо и закувыркались, как сломанные игрушки.
Падший ангел весело глянул на груды неподвижных лат.
— Проблема с фанатиками в том, что все они столь предсказуемы. Они способны лишь на одно. Нападать. Нападать. Нападать. Никакой тактики. Никаких хитростей. Никакого веселья — взгляд Григори мелькнул к человеку, всё ещё надетому на его руку. — Не согласишься?
— Бог... покарает тебя... еретик — кровь протекла из щелей в шлеме рыцаря.
— Бог? — Кокабиэль изучал умирающего с оскорбительной вежливостью. — Бог мёртв. Я убил его.
Выражение его лица изменилось, и он показал своё истинное лицо, безумную, кровожадную ухмылку.
— Это я вогнал клинок в его спину! Это я искупал мой меч в его крови! Все другие не смели сделать то, чего я достиг! Азазель? Баракиэль? Они стояли и смотрели, как существо, выбросившее их с Небес, стояло на коленях перед ними! Трусость сдержала их руку! Слабость не дала им сделать это! Они боядись последствий этого деяния, когда кости уже были брошены! Так что я сделал это за них! Я убил Бога, дабы начать новую эпоху, в которой Падшие ангелы будут править по праву! И не будь его тело испепелено его грязными слугами, его череп висел бы на моей шее!
Пала жуткая, тревожная тишина. Спокойная маска вернулась, и Падший снова наклонил голову, улыбнувшись в лицо своей жертвы.
— Бог мёртв. Я убил его. Так же, как убил тебя.
Пальцы взмахнули. Храмовник отлетел вместе с кровавым дождём, разодранный изнутри, вывернутый калечащими когтями. Кровь, конечности, обрывки мяса дождём попадали с неба.
— Итак. На чём мы остановились?
* * *
После этого боевой дух оставил защитников. На людей среди них это повлияло больше всего. Ирина и Ксеновия; пара экзорцистов всё ещё сражалась, но они выглядели тенью прежних себя. Их мечи дрожали, и в их стойках была неловкость. Мечи, достойные королей, стали непослушными в их руках.
