— Знаешь, Барре, мне кажется весьма занимательным тот факт, что именно ты оказался на "месте преступления". А тебе? — старик лукаво усмехнулся.
Мужчина молчал, внешне спокойный и почтительный. Смотрел на восседавших напротив него глав общины. На стене за их спинами висел гобелен — кружащиеся в синем небе белый ястреб с черным вороном в окружении стайки голубей.
— "Мирле" нужен либо твой ученик во плоти, либо неоспоримые доказательства его смерти, — гавен резко убрал руку от лица и выпрямился в кресле. — Кто сказал, что их нельзя сфальсифицировать?
Последняя фраза застала Барре Камрона врасплох. Он с опаской покосился на Фаера Калле. Говорить такое в его присутствии...
— Не беспокойся, как это ни удивительно, в это раз мы с реном солидарны в своем мнении, — Уиллард Хайг не смог сдержать довольной ухмылки: у его собеседников в этот момент наверняка были очень интересные выражения лиц. Он бы очень огорчился, если б узнал, что те давно привыкли к подобным его догадкам и перестали на них реагировать. — Мы с ним, будучи главами общины, связаны по рукам и ногам, лично ничего не можем сделать в данной ситуации. Ты прекрасно понимаешь, что никто из салумов не станет рисковать собой ради твоего ученика, поэтому Клай с Йеспером приложат все усилия, чтоб его найти и доставить в "гнездо". А ты сам?
Старик выдержал паузу, давая подчиненному возможность проникнуться этим вопросом. Барре Камрон смотрел на него в упор, не меняя каменного выражения лица, и ждал, что последует дальше.
— Мы ни к чему не станем тебя принуждать. Это исключительно твоё решение, и никто тебя не осудит, что бы ты ни выбрал. Не захочешь сидеть в стороне — рен и я сделаем всё, что в наших силах, чтоб тебе помочь. Однако если "Мирла" узнает о происходящем и явится к нам за разъяснениями, мы сделаем вид, что этого разговора никогда не было, что мы ничего не знаем, что ты действовал по своей инициативе, предав общину. Если это произойдет, мы от тебя отречемся — у нас не будет другого выбора: лучше потерять двоих, чем подставить под удар всех. Так же лучше лишится одного, чем двоих, потому постарайся быть осторожным, не поддавайся эмоциям. Увидишь, что помочь мальчику невозможно — не делай глупости, отступи и не ввязывайся, — гавен побарабанил пальцами, вспоминая, всё ли сказал, что хотел. — Подумай хорошенько и реши, — проговорил он, убирая руку с резного подлокотника. — Впрочем, если ты готов ответить уже сейчас... — старик замолчал, вопросительно склонив голову набок.
Мужчина вернулся в свою комнату, закрыл дверь, сел на кровать. Глубоко вздохнул, расслабляя плечи и опуская голову. Мечта помыться и поспать как-то позабылась. Верный пес с приглушенным рыком ожесточенно грыз выуженный из-под кровати ботинок. Как следует его обслюнявив, успокоился. Отошел от потрепанной обуви, постоял, удивленно разглядывая хозяина, шлепнулся на спину и подставил кудлатое пузо. Мужчина нехотя свесил руку и принялся задумчиво почесывать мохнатый живот.
Комната Барре Камрона выходила на внутренний дворик.
— Быстрее, не отвлекайся! — доносился с улицы голос Регана. — Что я говорил про концентрацию?
Точно. Уезжая из "гнезда", мужчина слышал, что тому дозволили взять ученика. Некоторое время салум слушал становившиеся всё более раздраженными напутствия молодого коллеги, отстраненно перебирая шерсть замершего от удовольствия питомца. Не удержав любопытства, встал и подошел к открытому окну посмотреть на нового обитателя замка. Собака перекатилась на живот, недовольно тряхнула ушами и уткнулась мордой в сложенные лапы.
Парнишка опасно балансировал на вертикально установленном бревне, одновременно пытаясь вращать в руках длинную палку. Милый мальчуган: конопатый, курносый, бодрый. Тут ребенок резко обернулся, обращаясь к наставнику, потерял равновесие и свалился. "Пожалуй, даже чересчур бодрый", — подумал Барре Камрон, наблюдая за тем, как Реган, что-то брюзжа, проверял, не сильно ли ученик ободрал при падении локоть.
Мужчина отвел взгляд в сторону. Отошел от окна.
* * *
Тавис Давиот, блаженно развалившись, возлежал в кресле. Наконец-то дома! И двух месяцев не прошло! Или прошло? Мужчина нахмурил лоб, подсчитывая "бездарно потраченное" на задание и дорогу время.
В Обхарнайт он вернулся этим утром, но планировал сказать начальству, что прибыл лишь поздно вечером: лень было сразу идти докладываться. От напарника избавился за три дня до этого — тот свернул на уходившую в сторону от главного тракта дорогу в "гнездо". Барре Камрон должен был уже давно туда добраться, пообщаться со своими ренами-гавенами, отоспаться и позаниматься прочими незамысловатыми делами. До следующего общего задания можно отдыхать от общества друг друга — вряд ли их пути пересекутся раньше, чем месяца через три-четыре.
Работник "Мирлы" жил один, снимал небольшую квартирку в респектабельном, но не очень дорогом районе столицы. Две комнаты, уборная и никого постороннего. Впервые за эти два месяца можно было расслабиться, не боясь опозорить службу в глазах общества. Мужчина разбросал по полу одежду, больше часа отмокал в горячей ванне, распевая песню об атаке конницы, расхаживал по квартире босиком и в теплом халате на голое тело, на ходу обгладывал купленную по дороге жареную индюшачью ногу, запивая ее неплохим вином прямо из бутылки. Удовольствие омрачало лишь сознание факта, что утром всё равно придется идти на работу, однако пока вечерок выдавался совсем не плохим. Тавис поставил бутылку на пол и, зажмурившись, потянулся всем телом.
В голую щиколотку ткнулось что-то холодное и мокрое. Мужчина, не глядя, тряхнул ногой. Псина Камрона совсем распоясалась — знает же, что он не любит, когда она к нему лезет! Работник "Мирлы" замер с поднятыми руками, осмысливая последнюю мысль. "Псина Камрона"?! Недоверчиво скосил глаз вниз. Возле ножки кресла действительно сидела мелкая некрасивая дворняга. Сидела и стучала по полу хвостом, свесив розовый язык. Тавис какое-то время мрачно разглядывал "друга человека", соображая, как тот мог сюда попасть, потом обреченно вздохнул, уронил руки на колени и обернулся.
— А воспитанный человек бы постучался! — раздраженно сообщил он стоящему у стены салуму.
Навыки домушника последнего не раз и не два оказывались полезными в ходе заданий, однако уполномоченный Давиот предпочел бы, чтоб напарник не обкатывал их на его квартире. Интересно, как давно он здесь находится и слышал ли песню про конницу?
— Ну и кто меня за язык дернул упомянуть при нем, где я живу?! — злясь на самого себя, думал мужчина, садясь ровно и одергивая халат. — Что надо? — совсем не вежливо поинтересовался он. — Только не говорите, что уже соскучились!
Барре Камрон молчал, равнодушно разглядывая небогатый интерьер. Тавис раздраженно притопывал босой ногой, гадая, когда ж тот соблаговолит пояснить цель визита. Постепенно недовольство сменилось тревогой: в голову приходил только один ответ, зачем салуму могло потребоваться заявиться к человеку на ночь глядя, да еще и открыв дверь отмычкой. Он же не посмеет?.. У работников "Мирлы" иммунитет!.. Мужчина медленно поднялся с кресла. Если незваный гость действительно пришел его забрать, то владелец квартиры ничего не сможет сделать, даже оказать хоть какое-то сопротивление или сбежать. Позвать на помощь? Никто не успеет прийти.
— Уполномоченный Камрон, — как можно тверже проговорил Тавис Давиот, стараясь выглядеть уверенно. — Что вы хотите?
Оружейник постоял еще несколько секунд, потом неспешно тронулся с места и прошел к двери. Собачонка, заметив, что ее хозяин собрался уходить, засеменила следом. Замерший на месте владелец квартиры проводил их недоуменным взглядом. Щелкнул замок — ночной посетитель потрудился за собой запереть. Убедившись, что, похоже, нежданный визит этим и ограничится, Тавис Давиот с облегченьем вздохнул, плюхаясь обратно в кресло. Нашарил рукой недопитую бутылку вина.
— Ну и что это было? — думал он, прикладываясь к горлышку. — Нет, вот что это такое было?!
* * *
Барре Камрон сосредоточенно шагал по городу. Салумам нет дела до обычных людей — о чем можно говорить с рабочим материалом? А "Мирла" — организация, следящая за каждым шагом оружейников, подавляющая их, унижающая самим фактом своего существования. Враждебная. В "гнезде" бы мужчину, мягко говоря, не поняли, если б узнали, ради чего он поехал в Обхарнайт. Однако тот не мог не попрощаться со своим напарником. На всякий случай.
* * *
Утром Тавис явился пред светлые очи главы службы, доложил о прибытии, повторно отчитался о проделанной работе и уклонился от объяснения пары скользких моментов. Покинув кабинет начальника, он нахмурился, прислонился спиной к двери и крепко задумался. Внезапный визит Барре Камрона, о котором мужчина по неизвестной для себя причине умолчал во время доклада, не давал ему покоя. Кое-что следовало проверить.
"Мирла" следила за салумами. В том числе хранила информацию по каждому из них. За время существования службы скопилось немалое количество досье, так что в какой-то момент возникла необходимость выделить под них отдельную комнату и приставить человека, ответственного за их ведение, пополнение и сохранность.
Тавис Давиот огляделся, убеждаясь, что рядом никого не было — безответственный работник куда-то отлучился, оставив помещение без присмотра. Открыл книгу регистрации. В принципе, у него имелся допуск к хранилищу личных дел, однако отвечать на вопросы о том, что ему тут понадобилось, как-то не хотелось. Мужчина торопливо проглядел список существующих в настоящее время салумов. Среди них был всего один носитель интересующего его имени.
— Кеане Райнор, третий шкаф, вторая полка, дело номер триста четырнадцать, — постарался запомнить Тавис.
Захлопнув книгу, положил ее на прежнее место. Снова воровато огляделся, скользнул к нужному шкафу, быстро нашел интересующее его досье.
— Так... это неважно, — пропустил он первую страницу. — Это тоже... — мужчина замер, зацепившись взглядом за строчку.
"Наставник: Барре Камрон".
Уполномоченный Давиот постоял в раздумьях. Отстаненно просмотрел остальную часть досье. Не нашел ничего интересного — папка пока не успела распухнуть бумажками и была почти пуста. Мужчина вернулся к растревожевшей его записи. Снова ее перечитал.
— Ну и какую глупость вы задумали, уполномоченный Камрон?
* * *
— Любимое блюдо?
— Жареные с луком грибы. Только лук должен быть порезан крупно, чтоб его было легче выковыривать, — Айрел лежал на кровати, закинув ногу на ногу, и позевывал.
Шел пятый день, как из него начали делать Кадара.
— Верно, — Кеане, сидя на подоконнике, внимательно проглядывал свои записи — он тщательно конспектировал все Тришины рассказы о невинно убиенном княжиче и его окружении. Девушка таки купила ему новую нарядную тетрадочку. — Что с домашними животными?
— Собака, — снова зевнул бард, переворачиваясь на бок.
— Как звали, что случилось?
— Это была прелестная зверушка, — вещал бард с наигранной ностальгией в голосе. — Мой верный друг и товарищ по имени Сельги. Белый с коричневыми ушами и пятном на брюхе. Он погиб под колесами кареты кого-то из гостей, прибывших на, не помню за давностью лет, какой праздник. Ревел неделю, — музыкант выдернул из подушки перо. — Я, а не пёс, — добавил он, соображая, что его фраза звучала несколько двусмысленно.
На стуле в уголке сидел скучающий Рафферти — ждал, когда Айрел освободится и сможет уделить ему время. На коленях у ребенка лежала лютня, по которой он периодически многозначительно постукивал пальцами. Триши не было — она всё окучивала жену мэра, знакомилась через нее с прочими влиятельными людьми города, в первую очередь, имеющими какое-то отношение к торговле. Несмотря на все ее старания, никто из них так и не сообщил о Мэрдисе Карза ничего существенного помимо того, что удалось узнать в первый же день.
— С игрушками что? — Кеане прикрыл тетрадь и потянулся, разминая затекшую спину.
— Ну, была деревянная лошадка. Однажды я пытался накормить ее кашей и так изгваздал, что бархатное седло пришлось менять. Еще солдатики...
— Какого цвета была лошадка?
Бард задумался, напрягая память.
— Коричневая, — ляпнул он на удачу.
— Неправильно. Черная. Дальше.
Рафферти глубоко и громко вздохнул, напоминая о том, что не просто так тут сидит.
— Слушай, иди пока на улице погуляй, — посоветовал Айрел, порядком уставший от намеков разной степени прозрачности со стороны мальчишки. — С ребятами какими-нибудь поиграй, побегай.
Парнишка недовольно поджал губы и отвернулся.
— Ну, как у вас дела? — спросила Триша, входя в комнату.
Красивая, наряженная, как на свидание, с прической и макияжем.
— Он не помнит цвет лошади, — "сдал" музыканта оружейник.
— Позор, — отозвалась девушка, стягивая кружевные перчатки. — Сейчас переоденусь и вернусь, — опять ушла.
— Мы остановились на игрушках, — напомнил Кеане, снова утыкаясь в свои записи.
Мошенница явилась спустя полчаса, умытая, в повседневном платье, с собранными в простой крендель волосами, без признаков изысканности. Мальчишку уже три дня как перестали выгонять с важных разговоров, решив, что он в любом случае всё узнает и даже будет вынужден участвовать в грядущих событиях. Вначале тот гордился оказанным доверием, однако очень быстро понял, что ничего интересного на этих советах не говорилось, поэтому чаще всего молча сидел в углу, дожидаясь их окончания — торчать в соседнем номере в гордом одиночестве было еще скучнее.
— Я уже расспросила всех, кого могла. Даже в торговый дом Карза наведывалась. Ничего принципиально нового. Мне кажется, ловить в Гединоре нам больше нечего. Разве что ждать, что нам случайно попадется человек, близко знакомый с нашим пациентом, если таковые в этом городе вообще водятся — у меня закончились идеи, как его найти сознательно, — девушка присела на кровать, потеснив лежавшего на ней барда. — К тому же, боюсь, оставаться здесь опасно: это ж твой родной город, тебя здесь будут искать в первую очередь.
— В гильдии наверняка сказали этой "Мирле", что я за всю свою карьеру ни разу не согласился сюда приехать, — Айрел подвинул ноги, давая девушке больше места.
— И тем не менее.
— А эту твою гильдию никак использовать нельзя? — Кеане рисовал на полях тетради корявую лошадку. — У тебя ж там, наверное, остались какие-то полезные знакомые, которых, если что, можно будет привлечь?
Музыкант болезненно поморщился.
— Даже не хочу туда соваться — случайно узнает не тот человек и всё, конец. К "не тем людям" я отношу всех, кроме Риона: часть сдаст, чтоб себя защитить, остальные — из личной неприязни. А его я подставлять не буду.
— Что у нас вообще есть? В плане козырей, — Триша подперла щеку ладонью и вопросительно глянула на лежавшего рядом мужчину.
— Деньги, — тут же ответил тот.
— Которые еще нужно обналичить, — Кеане пририсовывал к лошадке длинную волнистую гриву.
— Что не помешало бы сделать как можно скорей, — согласилась девушка. — Наверняка расходы предстоят немалые. Дальше.
