С того времени прошло семь лет, как не было. Время летит, не угонишься. Небольшой струг везет меня с малой свитой на середину реки Висла, где на якорях закреплен плот. На этом плавучем островке под шелковым балдахином вскоре состоятся переговоры между мной и королем Речи Посполитой Жигимондом III Ваза. Нынешняя война была успешна для России. Сыграла свою роль многолетняя подготовка. Союзникам и профессиональной армии России Речи Посполитой противопоставить было нечего.

Завершение реформы армии, комплектование стрелецких полков нового строя, преобразование дворянского ополчения в рейтарские и драгунские полки повлекло за собой отмену страшного порока русского войска — местничества. Часто в прошлые года меж назначенными воеводами, родовитыми и не очень дворянами, разворачивались споры с воззваниями к прежним заслугам и выпячиванием древности рода. Зачастую эти прения заканчивались лишь решением царя о переназначении воевод. Так называемый развод воевод, то есть начальные люди назначались в разные земли царства. Все это время войска стояли, давая врагу время на подготовку и теряя деньги. Местничество оказалось не совместимо с профессиональной армией, разрядные книги, где записывались сведения о походах, визитах иноземных послов, выполненные поручения, службы и другие заслуги дворян были изъяты и уничтожены. Местничество было запрещено.

После смерти отца, Густав-Адольф смог получить королевские регалии, хотя и не был единственным наследником, путем уступок претенденту ряда земельных владений и письменных гарантий высшему дворянству, ограничивающих права монарха Швеции. В тысяча шестьсот одиннадцатом году по папистскому счету риксдаг в Нючепинге объявил сына Карла IX королем. Монарх своими доблестью, рыцарским духом и благородством сумел привлечь на свою сторону шведских дворян, которые при его отце уклонялись от воинской службы и были к нему в оппозиции. Лично бросаясь в атаки в своем красном колете, высокий лихой мечник вдохнул в армию новые силы. Зимой тысяча шестьсот двенадцатого года войско шведов в десять тысяч пехоты и три тысячи конницы с помощью голландского флота высадилось в Зеландии у Гумбелека в десяти верстах от столицы Дании Копенгагена. Датское войско, осаждавшее шведский Эльфсборг — главный центр торговли на Северном море не смогло вовремя прийти на помощь столице. Густав-Адольф, зная от шпионов, что гарнизон данов составляет всего четыре тысячи воинов, потребовал безусловной сдачи города. Столица, не дождавшись помощи от датской армии, которая осталась на Скандинавском полуострове, блокированная шведским и голландским флотом, была вынуждена капитулировать. Под угрозой тотального разрушения главного города своих владений король Дании Кристиан был принужден к заключению мирного договора. Швеция получила провинции на юге Скандинавии: Сконе, Халанд, Блекинге, остров Борнхольм и норвежские провинции Бохуслен и Трёнделаг. Также шведские корабли были освобождены от уплаты Зундской пошлины.

Спустя три года после этой предыстории началась война с Речью Посполитой. Конфликт монархической и парламентской формы правления расшатывал основу государственности. Сейм противопоставлял себя королю, стремясь ограничить его власть и возвысить свое значение. Король пытался ввести формы самодержавия и наследственной передачи власти. Привилегии магнатов подтачивали польскую империю, а безмерная заносчивость шляхты — таково было воспитание и обычаи, мешала воспринимать угрозу, которая росла за смоленским рубежом. Казна постоянно была пуста.

Первый удар нанес крымский хан Джанибек Герай. По приказу турецкого султана Ахмеда ранней весной тысяча шестьсот пятнадцатого года сорока тысячное войско вторглось на украйну. Жестокость татар была ужасающа, впрочем, как и всегда, все непригодные для продажи на рынке рабов, вырезались.

Казаки, видя огромную силу татар, от боя уклонились, засев в Сечи на днепровском острове Базавлук. Образ казака, нарисованный потомками в виде защитника православного христианства и правды, сейчас не выглядел столь безупречно. Казаки не пахали и не сеяли, ведя вольную жизнь. Соответственно деньги на загулы и пропитание брались от набегов. Пути грабительских походов зачастую определялись не вопросом веры, а выгодой. Казаки шли туда, где была добыча, не раз и не два грабя земли православного Московского царства. Вольные люди могли напасть на идущий в Крым татарский обоз, ведь там была добыча, а ввязываться в бой для защиты веры желающих не было.

Нейтралитет, установившийся между турецкой державой и Московским царством, ограничил возможные пути набегов воинов крымского хана. Это послужило увеличению числа вторжений в польские украйны и Волынь. Походы крымских татар и ногаев Казыева улуса происходили раз или два в год. Особенно страдали окрестности Киева, Брацлава, Подолье, Волынь и Галиция. За каждый грабительский набег, на рабские рынки Каффы, Карасубазара, Гюзлеве и Бахчисарая выводилось от трех до тридцати тысяч пленных. Иногда рабов приводили так много, что еврей-работорговец насмехаясь спрашивал у татар: 'Остались ли еще люди в Литве?'. Но на этот раз это был не грабительский поход, а война. О набеге татар в Киеве узнали всего за четыре дня, до явления вражеского войска и городской замок не был подготовлен к длительной осаде. В результате деревянные укрепления были сожжены, а население в качестве ясыря уведено в Крым. Также было разорено еще одиннадцать городов, не считая сел.

Польское войско, сосредоточенное на севере против готовящегося удара со стороны Швеции, ушло на юг. Король Густав-Адольф, получив из Москвы весть о покинувшей Литву польской армии, выждав время, высадился под Ригой и осадил её. Спешно созванное королем Посполитое Рушание — ополчение из дворян и их крестьян числом более десяти тысяч, было разбито на берегах реки Двины.

В этот раз короля Швеции обвести вокруг пальца не удалось. Наемное войско превосходило польское числом, умением и вооружением. Два полка польских рейтар попытавшиеся провести классическую атаку против копейного строя были расстреляны из шведского изобретения — кожаных пушек. Эти легкие медные орудия были высокоманевренны на поле боя. Тонкие стволы обматывались для крепости веревками и сверху обтягивались кожей для защиты от непогоды. Стрелять ядрами из них было нельзя, а вот шрапнель этот агрегат выдавал с высокой скорострельностью. Уничтожив конницу и проредив пехоту, шведы прижали польское войско к реке и раздавили его копейным ударом. Фланговые атаки шведских рейтар и драгун лишь довершили неизбежное. Получив сообщение о разгроме войска, Рига капитулировала. Литовская шляхта, видя силу шведов и недовольная неуверенными действиями короля Жигимонда начала переходить на сторону Густава-Адольфа. Из принявших присягу шведскому королю литовских шляхтичей был сформирован сильный кавалерийский отряд.

Не завершив поход на юг Кварцяное войско, содержание которого лежало на короле, в числе пяти тысяч отборной конницы, повернуло на север, но остановилось у Менска, поскольку до Великого коронного гетмана Жолкевского дошли сведения о концентрации под Смоленском огромного русского войска. Известив об том короля Жигимонда, гетман разослал вести для сбора компутового войска, то есть ополчения, содержание которого было уже за сеймом. Силы, которые собирала Речь Посполитая, могли составить от двадцати четырех до сорока тысяч от королевства и до двадцати двух тысяч от Великого княжества Литовского, но для этого было необходимо немалое время. Ныне же в Литве и Курляндском герцогстве хозяйничало шведское войско в двадцать пять тысяч воинов, на украйне обосновалась орда крымского хана в сорок тысяч всадников, а от Смоленска шла восьмидесяти тысячная русская армия.

Надвигающаяся русская рать вынудила гетмана отступать вглубь подвластных польскому королю земель. В начале июля московские полки под командованием боярина Ивана Ивановича Годунова, после непродолжительной осады взяли Менск. Его укрепления были деревоземляные и, так же, как и Смоленская крепость порядочно запущенные. Двадцатого июля русские войска разбили у города Новогородка арьергард польского войска. Военный совет, в виду численного перевеса вражеской армии рекомендовал гетману дальнейшее отступление вглубь польских земель. Кое-кто из первых людей коронного войска, среди которых оказался военноначальник Стефан Хмелецкий, бежали из лагеря. Замешательство, образовавшееся среди поляков, позволило русским войскам окружить военный лагерь, и после шестичасового боя разбить польские силы. Великий коронный гетман Жолкевский пал в бою. Было уничтожено одиннадцать тысяч поляков, в том числе все Коронное войско.

Шведская армия под командованием короля Густава-Адольфа взяла с боем город Вильно и в начале августа через Гродно и Белосток вышла в окрестности столицы польского королевства Варшавы. Русское войско явилось к главному городу Речи Посполитой в районе Берестья в середине августа. Крымский хан Джанибек с двадцатью тысячами конницы прибыл от Львова. Взять этот укрепленный город он не смог, но связал его гарнизон пятитысячной ордой.

Лихорадочные усилия польского короля и сейма позволили собрать сорока тысячное войско. Правда большая его часть состояла из крестьянского ополчения, с разномастным вооружением, не имела представления о воинской дисциплине, и фактически была небоеспособна.

И вот струг несет меня к середине реки Висла. Заякоренный плот двадцати аршин стороной на середине реки укрыт большим шатром. Со мной на переговоры шли воевода Большого полка Иван Иванович Годунов, Второй воевода Большого полка боярин Михаил Борисович Шеин, думный дьяк голова Посольского приказа Ефанов Иван Яковлевич и толмач. Со стороны польской державы был сам король Жигимонд, канцлер великий коронный Феликс Крыский, подскарбий великий коронный Балтазар Станиславский. По берегам реки стояли лучшие полки обеих сторон.

После холодных приветствий расселись за столом. Я, пользуясь случаем, рассмотрел польского короля: человек зрелых лет, полноватая фигура, большой нос, усы стрелочками с бородкой, невыразительные мутные глаза. Одет он был в черные одежды с белым кружевным воротником, на голове шляпа с пером, на груди орденская цепь с подвеской золотого руна.

— Почто великий князь московский нарушил уговор о двадцатилетнем замирье меж нашими державами? Почто от клятв своих отказался? Король Речи Посполитой своё слово блюдет, бо московский великий князь Дмитрий Иоаннович нет. Ужели нельзя отныне верить монарху Московской державы? — С места в карьер принял польский канцлер.

— Наши отчины и дедины, что до сего времени лежали под властью польского короля подверглись насилию. Православие король тщится вывести из Руси. Насаждает папистскую веру, обманом и принуждением ввергает честных христиан в униатство. Нам того терпеть немочно. Опять же честных казаков побил польский король, а мы за православных воинов скорбим. Такоже прежние обиды за польским царством многие. — Ответил глава Посольского приказа.

— Король Речи Посполитой желает, дабы ты великий князь Московии увел свое войско с его земель.

— Величай нашего государя царем русским. Не усугубляй скорби. Касаемо земель польских войско ваше слишком слабо, дабы требовать чего-либо.

— Мы ждем со дня на день ратных людей, нашего союзника императора Священной Римской империи Матиаса. — Вставил слово подскарбий.

— Цесарь Матвей не придет. — Спокойно произнес Ефанов.

— Отчего?

— Коли он не вмешается, ему обещано сохранение польского королевства, а коли влезет в дела наши, мы его войска станем держать, покуда крымский хан и свейский король всю землю польскую выжгут до последнего крестьянина. Наш государь имеет силу, дабы утопить в крови все польское королевство.

— Довольно! — Поднял руку король. — Чего желает царь Московии?

— Азм желаю возвернуть все дедовские, русского корня земли, Белую, Чёрную, Червонную, Малую Русь с городами и селами, родич мой король свеев Густав-Адольф желает себе Ригу и Вильно, Курляндское герцогство, Ливонию, Латгалию и Земгалию. Крымский хан желает вернуть ежегодную дань в двести тысяч золотых дукатов, что платил король прежде.

— Это неслыханно. Ты предлагаешь мне отказаться от короны!

— От короны великого князя литовского, на корону короля Польши азм не посягаю. Природные католики мне без надобности. Хотя коли восхочет король Жигимонд, мы можем нашему соседу помочь. Ныне сейм препятствует разумному устройству польской державы. Наших сил достанет вычистить непокорных королю Жигимонду людишек из земель его. Всех польских магнатов кои не склоняться пред своим монархом, войско наше может для твоего удовольствия поять. Богатства их поделим. Ты сможешь сам своей волей править в королевстве самодержцем, и наследки твои станут полноправными королями.

Король смотрел на меня и молчал.

— Предательство — вскочил подскарбий Станиславский.

— Молчи, думкопф, — укоротил его король. — Королевство гибнет от своеволия шляхты. Не видеть этого может только безумец. Наше нынешнее поражение следствие непокорности сейма и всего неразумного устройства нашего государства. Какие у меня гарантии?

— Моя выгода. Польские земли мне не удержать, да и ненадобны они мне. Густаву-Адольфу тако же слишком жирный кус не проглотить, крымский хан, коли получит дань, успокоится.

— Мне нужно время подумать. — После паузы произнес Сигизмунд.

— Надобно все решить ныне. Коли сойдешь на берег, и шляхта прознает о наших посулах тебе не жить, в королевстве начнется смута, и все случится, по-моему, только большей кровью.

— Тогда я откажусь! Я не стану укреплять свою власть с помощью недруга. — Устало заявил король.

— Значит ли это, что король Польши отказывается от наших условий?

— Нет. Я вижу бесчисленное войско моих врагов и не имею сил сопротивляться, но согласие на передачу земель Великого княжества Литовского дать может только сейм.

— Азм крови человеческой не алчу, с сего момента велю не воевать польских людей, обаче дабы убрать искус, желаю дабы ты, король Польский Жигимонд повелел своему войску снять с себя доспех и оружие. Броню, оружье и коней азм заберу. До решения сейма люди твои должны жить в лагере под охраной моих воинов. Такоже коли меж нами замирье и мы ждем только решения сейма, надобно решить еще одно дельце. Война — дело не дешевое. Каждый день в поле стоит мне тринадцати тысяч рублей. Коли отныне азм жду решения польского сейма, за вами станет оплата постоя. Посему на исходе каждого дня азм жду от тебя король по две тысячи золотых угорских. Замирье стану держать две седьмицы. Коли сейм не согласиться отдам Варшаву на поживу своим людям и татарам. — Озвучил я условия до заключения мира.

Спустя четыре дня в ставку русского войска явился канцлер великий коронный Феликс Крыский.

Аудиенция состоялась в царском шатре, аскетическая обстановка которого, из дорогостоящего в шатре были только миланские доспехи, была вызвана необходимостью уменьшить воинские обозы путем личного примера. Сидя на раскладной походной скамейке, я смотрел на высшего польского чиновника. Среднего роста с подтянутой фигурой и сильными руками. Рядом с великим канцлером стоял грузный человек старшего возраста, одетый в желтый кафтан и епанчу.