В этот раз я свои клинки оставил дома. Они и прежде мне не очень то нужны были, но казак без сабли, это нонсенс, и просто, приятно, когда у тебя за спиной болтаются два клинка. Но в этот раз мне нужно было работать спиной, поэтому они бы мешали. Взял с собой пару больших мешков из дерюги, деревянные грабли, лопату, маленькую лопатку, полностью из металла, только короткий черенок деревянный, которую заказал бате, после того, как рыл могилу саблей, она как раз вовремя появилась, и была похожа на мою саперную, из прошлой жизни. Длинный кинжал, нож-засапожник, четыре маскхалата, все маскхалаты хранились у меня, как у главного изобретателя и рационализатора, харчи на два дня, моток крепкой бечевки, вот и все сборы. Сложившись, вернулся к Степану испытывать новое оружие. Новое оружие мне наотрез отказались давать, поскольку, только что клеенное, трогать нельзя, даже если клей там и не нужен. Несолоно хлебавши, ушел домой, узнав, что Степан завтра едет с нами, вместе с Сулимом и Давидом, и все с утра привезет к лодке.
Утром, погрузив лодку на лошадей, мы, по короткой тропе проехав Холодный Яр, и выехав на чумацкую дорогу, поскакали вверх по течению Днепра. Через пару часов нас встретил Остап с казаками, накормили нас кашей, и повели через кручу к берегу. Погрузившись в лодку, оставив Остапу, конец каната, и договорившись о сигналах, по которым лодку следовало тянуть обратно, мы поплыли на левый берег.
Запрятав лодку в зарослях ивняка, и подвесив наши торбы с харчами на ветки приметного дерева, на краю маленькой полянки, где мы решили разбить лагерь, взяв с собой оружие, инструменты, мешки, и надев маскхалаты, мы вышли из лесу, и направились к ближайшим холмам, разыскивая протоптанную разъездами тропу. Выбравшись на нее, Сулим отправил Давида в одну сторону, на ближайший холм озирать окрестности, нас со Степаном оставил работать, а сам выдвинулся в другую.
Тропа представляла собой узкую дорожку полностью вытоптанной земли, на которой не росла трава, и достаточно широкую полосу, на которой трава росла, но была уложена на землю, и примята копытами. Вот на ней, выбрав место, которое мне понравилось, мы приступили к работе. Отсчитал от него пятьдесят шагов, по тропинке, вниз по течению, на этом месте должен был стоять ориентир. При стрельбе из лука и самострела очень важно знать расстояние до цели, и пристреливаться на это расстояние. Особенно если мне нужно попасть только в лицо, как единственное незащищенное место у противника. Разметив по готовой крышке, место будущей лежки, мы начали длинными кинжалами срезать кусками дерн, складывая его на крышку. Затем, используя крышку как носилки, отнесли дерн на место будущего ориентира, где аккуратно сложили стопками. Там же оставили крышку для дальнейшей работы. На обнажившейся земле, кинжалом нарисовал профиль будущей ямы, отступив от краев по три сантиметра, на будущий кант, под крышку. Лопатами, набирали в мешки землю из внутреннего контура, относили ее к крышке, высыпали сверху и тщательно утрамбовывали. Степан ныл, не понимая, зачем таскать землю в мешках на пятьдесят шагов вперед и там высыпать на крышку, если можно крышку принести, и лопатами на нее землю сыпать. Не объясняя, что к чему, предупредил, что если увижу возле ямы, на траве, свежую землю, заставлю всю ложкой собирать, и на месте кушать.
Насыпав на крышку, и утрамбовав слой около пяти сантиметров толщиной, приступили к самой тонкой части работы. На месте будущего ориентира, разметили на траве размеры нашей крышки. Затем аккуратно обкопали, со всех сторон. Длинными кинжалами, с двух сторон, мы подрезали дерн сплошным куском, и аккуратно скручивали в рулон. Затем раскрутили его на крышке. Не без мелких разрывов, но нам это удалось. А неправильные разрывы, глаз не цепляют, земля без трещин не бывает. Унеся готовую крышку, к будущей яме, мы продолжили копать, относить землю в мешках и высыпать ее холмиком на том месте, где мы сняли дерн. Через пару часов, необходимая яма была готова. Тщательно замерив толщину крышки, маленькой лопаткой и кинжалом снял кант по всему периметру. Наступал заключительный этап, укладывание крышки и причесывание травы.
Пропустив под крышкой, в двух местах, веревку, мы подняли ее, и уложили на приготовленное место. Затем Степан приподнимал каждую сторону отдельно, а я освобождал придавленную крышкой траву и придавал ей естественное направление. В конце, подравнял траву деревянными граблями, притрусил все собранной на дорожке мелкой пылью, и отошел со Степаном к ориентиру, который стилизировал под свежую могилу, обложил прямоугольный холмик насыпанной земли, кусками дерна, а с восточной стороны, воткнул, связанный из двух палок, крест. Свежая могила — это был хороший, и очень символичный ориентир для моей задумки. Отправив Степана искать выкопанную яму, накрытую крышкой, сам, постелив овчину, с которой не расстаюсь, прилег отдохнуть после трудов праведных. Степан, глянув на меня как на идиота, бодро потопал искать яму, но я не даром уничтожил граблями и пылью все наши следы. Видя, что Степан начинает топтаться по кругу, и снова придется заметать следы, я довольный проверкой, закричал пугачом, давая знать дозорным, что мы готовы. Подозвав Степана, пытавшегося и дальше искать яму, и нагрузил его инструментом.
-Богдан, а что с ямой, почему я не могу ее найти? — Грех было не воспользоваться такой возможностью.
-Я ее заколдовал, теперь никто ее без меня не найдет.
-Брешешь!
-Вот завтра с утра пойдешь снова искать.
Так занимательно беседуя, мы неспешно брели к прибрежному лесу, поджидая Сулима и Давида, спешивших к нам с разных сторон.
Сулим отправил Давида с лодкой обратно к Остапу, все равно нам лодка не нужна, Степан собирал хворост, и тащил на поляну небольшие сухие деревья, а я набивал один из мешков сухими листьями, и мелким хворостом. Выйдя на опушку и подвесив мешок, начал пристрелку нового оружия с тридцати шагов, постепенно увеличивая дистанцию. Мела или пепла у меня не было, зато была сухая пыль, и вода. Макая кончик стрелы в жидкую грязь, вполне можно было различить отпечаток на мешковине. Подступивший вечер, не дал мне сделать больше двадцати выстрелов, но результатами я остался доволен. Снайперский самострел, был слабее моего, но длинная стрела, и длинный желоб, давали высокую кучность, и хорошую точность. А при выстреле в лицо, доспехи пробивать не нужно.
Пожевав каши, не чувствуя ее вкуса, замотавшись во все доступные шкуры и тулупы, провалился в небытие, из которого меня вырвал мой организм, требующий немедленно возобновить круговорот воды в природе, ибо задержка воды в организме, может привести к серьезному давлению на мозги. Прогулявшись, подкинул в костер остатки дров, лязгая громко зубами, снова замотался с головой, но противный, сырой холод, залезал в каждую щель, не давая заснуть. Вылезая обратно, принялся махать руками и ногами, но понял, что, и это не поможет. Пришлось идти в лес, и собирать дрова. Постепенно проснулись остальные. Вскипятили воды с какими-то травами, позавтракали, жуя пироги, и запивая кипятком с котелка. Кипяток имел вкус ромашки и вчерашней каши. Романтика. Недорого. В нагрузку обожженный язык и пальцы. Я пошел учиться стрелять, а ребята, согревшись пирогами и кипятком, обратно завалились спать. Это настолько травмировало мою тонкую психику, что, пульнув раз двадцать, я убедил себя, самое главное для спортсмена, не перегореть перед стартом, и завалился спать рядом с ними.
Проснувшись ближе к полудню, мы перекусили пирогами с холодной кипяченой водой, сохранившей свой неповторимый букет ромашки с кашей, и услышав сигнал с той стороны, замотав свои ладони холстиной, взялись тянуть мокрую веревку. Поставив прибывших казаков на свое место, и отдав им холстины, мы побежали. Сулим, на ближайший холм озирать окрестности, я с заряженным самострелом в яму, Степан с граблями и дорожной пылью, заметать следы.
Отсчитав в уме ровно пятьдесят шагов, от ориентира, вдоль тропы, с трудом обнаружил в траве наши бечевки. Подняв крышку и положив в стороне, на дно ямы постелил овчину, положил разобранный самострел и стал на колени, вписавшись в натянутый самострел. Взяв крышку, мы поставили ее мне на согнутую спину, Степан отцентрировал, и я начал ее медленно опускать, каждую сторону по очереди, чтоб поправить траву. В конце он должен был, поправив все граблями, высоко подбрасывая пыль, присыпать все это.
В дальнейшем у него было задание, начинать движения с казаками в ста шагах ниже ориентира, громко топая ногами по земле, и выпустить вперед жертву в железной маске. Пролежав в темнице достаточно долго, чтоб мне успело надоесть, я услышал топот. По сухой земле, низкочастотные звуки распространяются просто великолепно. Осторожно приподняв переднюю часть крышки, собрал самострел. Вытащил сначала ложе, затем приклад, соединил, и приготовив рядом нож, начал прицеливание. Умная жертва, а ней оказался Иван Товстый, надел шлем с маской на палку, а не на голову, поднял над головой, и шел впереди, зорко зыкая по сторонам. Когда он поравнялся с "могилой", на которую он постоянно косился, я выстрелил в маску. Стрела, звонко ударив в шлем, сбила его с палки на голову шедшего следом. Пока они разбирались что к чему, кинул в яму приклад, ножом разрезал завязки, которыми крепился лук к ложе самострела, кинул вниз ложе, и развернув лук, затянул и его. Проблема была в том, что ненатянутый лук по ширине не помещался. Медленно, двумя руками поправляя траву, опустил крышку, и начал ждать. Степану я передал кодовый сигнал. Когда им надоест меня искать, должны все вместе громко топать ногами.
В темной яме, стоя на коленях, и подпирая спиной крышку, время течет неторопливо. Я вспоминал рассказы нашего инструктора, бывшего снайпера военной разведки. В такой "лежке", которую я соорудил по его рассказу, он провел двое суток, и еще двое суток добирался до места эвакуации. Потом сутки из бани не вылезал, все ему запах мочи мерещился. После таких воспоминаний, мои несколько часов, казались детскими играми в зарницу. Атаман, в этот раз, оказался упорным, и все не хотел сдаваться. Радовало одно, они прочесывали степь широким фронтом, и возле лежки сильно не натоптали. Наконец я услышал долгожданный повторяющийся инфразвук. Осторожно приподняв крышку, начал орать,
-Степан, иди сюда, остальные стойте на месте!
-Держи крышку, осторожно ложи ее на землю!
Первым делом, я, отбежав в сторону, освободил мозги, и не только, от избыточного давления. Просунув веревки, уложили крышку на место, и загладив все следы нашего пребывания, мы дружно направились в лес. Все были задумчивы и поглядывали на меня с недоверием. Видимо, не могли до сих пор понять, как мне удалось от них спрятаться. Только Иван, радостно хлопал меня по плечу, и требовал, чтоб я немедленно начинал обучать его такому фокусу.
В несколько заходов переправившись через речку, и спрятав лодку и канаты, мы направились по дороге вниз. Иван тихо рассказал мне, что атаман с утра всех остальных казаков припахал возить снопы, доски и собирать плот на берегу Днепра, возле одинокого дуба, и мы сейчас стараемся, до темноты, добраться до того места. Но вряд ли нам это удастся, поздно выехали, и придется ночевать на полдороги. Так оно и случилось.
Едва заалел небосвод на востоке, как мы оказались в седле, и продолжили нашу скачку. И оказалось, не зря спешили. Есть у нашего атамана интуиция, как чувствовал, что сегодня татары объявятся. А может еще тогда, сговорились, что до четверга успеют. Когда мы выехали на кручу, к одинокому дубу, нас встретил Остап, который еще вчера, был отправлен сюда, следить за порядком.
-Дымов пока не видно, батьку, плот собираем помаленьку, отправил казаков с лошадьми, с утра, за полоном, скоро уже должны быть.
-Добре Остап. Казаки, давай все вниз, на берег, помогайте плот вязать, Керим и Богдан готовьтесь к поединку.
У меня подготовка была простой. Достал свой старый самострел и зарядил его охотничьим срезнем. Потом достал новый, и начал приматывать лук обратно к ложе. Надо же чем-то заниматься, успокаивая свои мысли, и очищая сознание. По ходу дела приехало шестеро казаков с кучей связанных пленников, и разгрузив их на вершине, пешим строем повели к реке, добавив коней общему табуну, который уже пасся, под присмотром двух казаков.
Едва закончил приматывать лук, и стрельнул пару раз, для пробы, по любимому мешку, который не поленился взять с собой, как с той стороны появился дымок. Атаман, сев с двумя казаками в лодку, потащил на тот берег канат для переправы. Потолковав там не менее получаса с приезжими татарами, лодка направилась обратно.
-Пошли вниз Богдан, — весело сказал мне Керим, и взяв своего коня в поводу, повел к реке. Первый раз за все это время, я видел его веселым. Аж мороз по коже прошел.
-Керим, Богдан, давайте на плот, Сулим и Иван, ведите татарина, с которым Богдан биться будет, берите его доспехи и оружие. Еще четыре казака, кто на тот берег хочет посмотреть, садитесь, и рушили с Богом.
Нас с Керимом, и атаманов, казаки за канат не пустили, сказали места мало, только под ногами будем путаться. Пользуясь свободной минутой, решил выяснить один вопрос.
-Батьку, а тебе монеты за пленных сейчас дадут?
-Только за твоего татарина и его доспех, сорок золотых дадут.
-А дашь мне двадцать золотых, из моей доли?
-Зачем тебе?
-Хочу об заклад биться.
-Получишь свои золотые. Тебе на поединок ставать, значит должен свои монеты, до поединка получить.
Сойдя на берег, мы после небольшой прогулки оказались на знакомом холме, где вновь стояли татарские шатры. К атаману подошел богато одетый татарин, видимо, местный начальник, и передал мешочек с монетами. Атаман, ловко рассек веревки на руках пленного, и передал его, вместе с кучей железа, встречающему.
— Давай свой кошель, отсыплю. — Кошель свой я оставил дома, но у меня был с собой полупустой мешочек с чистыми холстинами, и лечебными травами. Туда и отсыпали.
Нас оставили под присмотром двух хмурых, толи, наблюдателей, толи, часовых. В лагере началась легкая суета, с ближайшего холма скакал дозорный, что-то крича на ходу. Табунщики подогнали коней, и три десятка воинов вскочили в седла, приготовив оружие.
-Отряд какой-то скачет, — перевел нам, Сулим.
-Айдар, больше некому, — прокомментировал атаман.
Вскоре показался отряд идущий ходкой рысью по протоптанной тропе.
-Тридцать сабель, — буркнул Сулим. С устным счетом, и зрением, у него проблем не было, настоящий дозорный. Атаман с пониманием хмыкнул,
-Знал, что у них тридцать клинков, уважение к гостям проявил.
Отряд остановился под холмом, к нам направилось три всадника. К ним навстречу выехало трое встречающих. На несколько минут о нас все забыли, но вскоре в нашу сторону направилась группа всадников. Впереди ехал местный начальник, который нас встречал, и один из прибывших, видный татарин лет под сорок.
-Айдар, — буркнул атаман, отвечая на мой немой вопрос. Главный крымчак начал речь. Сулим, быстро принялся переводить,
