Итак.
Начальные учебные заведения, существующие только для "народа" — с легким пренебрежительным оттенком — имеются трех видов: церковно-приходские, земские и министерские. Все три вида изучают только закон божий, чтение, письмо и арифметику. В церковно-приходских школах помимо этого дают ещё церковно-славянский язык и церковное пение. От большинства средних учебных заведений эти "начальные" школы были отделены железобетонной стеной — программы обучения были составлены гениально: человек, окончивший какое бы то ни было начальное учебное заведение, в гимназию, прогимназию или реальное училище поступить не может в принципе. Для поступления в них требовалось ДОМАШНЕЕ образование. Для поступления в другие учебные заведения — коммерческие училища, кадетские корпуса, институты благородных девиц — требовались либо деньги, либо принадлежность к определенному сословию. Как правило — и то, и другое. Даже коммерческие училища, якобы открытые для всех сословий, на самом деле были сословными — таковыми их делали высокая плата за обучение и гораздо большие возможности, открытые для дворянства.
Городское училище — единственное исключение. Туда, в принципе, может поступить и сын зажиточного крестьянина. Там он, за немалые деньги, шесть лет будет учиться "закону божьему, чтению и письму, русскому языку и церковнославянскому чтению, арифметике, практической геометрии, географии, отечественной и всеобщей истории, естественной истории и физике, черчению, рисованию, гимнастике, а также некоторым прикладным знаниям и ремёслам — работы по дереву и металлу". После чего сможет поступить на педагогические курсы или в низшую профессиональную школу. Ну, и надо это крестьянину? За свои-то деньги? Так что городские училища были названы о-очень точно. Только горожане в них и учились.
5.
Гимназии — семь классов, восемь лет: седьмой класс разбит на два года. Среднее учебное заведение, поступление отодвинуто и сопровождается экзаменом, позволяющим поступить сразу во 2-й или 3-й класс. Окончившие гимназию с золотой и серебряной медалями принимались в университет в первую очередь и без экзаменов, остальные также без экзаменов, но по конкурсу аттестатов. К 1895 году в России имелось около двухсот сорока гимназий, около семидесяти тысяч учащихся.
Прогимназии — четырехклассные учебные заведения, полностью соответствовавшие первым четырем классам гимназии и потому издевательски именовавшиеся "полусредними". По окончании — экзамен на звание приходского учителя или на первый классный чин. Число мужских, женских и военных прогимназий к 1895 году перевалило за две сотни, число учащихся колебалось в районе шестидесяти тысяч.
Реальные училища — также среднее учебное заведение, дающее гораздо больше часов по предметам естественно-математического цикла. Для поступления необходимо домашнее образование. Выпускники могут поступить только на физико-математический и медицинский факультеты университета, а также во все технические, промышленные и торговые ВУЗы. В России — около двух с половиной сотен. Учащихся — около шестнадцати тысяч.
Замыкают список коммерческие училища — находящиеся в ведении министерства финансов, платные и позволяющие поступать в коммерческие институты или высшие технические учебные заведения. Также около двух с половиной сотен, около пятидесяти пяти тысяч учащихся, включая десять тысяч девушек.
Коммерческие училища были ЕДИНСТВЕННЫМИ, допускавшими совместное обучение. В начальную школу девочек просто не брали, а для высших сословий имелись женские гимназии и прогимназии, институты благородных девиц, епархиальные училища (только для дочерей священников, все остальные принимаются на платной основе) и мариинские женские училища — аналог городских училищ для девочек. Высшими женскими учебными заведениями являлись фребелевские курсы (готовившие дипломированных воспитательниц для дошкольных учреждений), высшие педагогические курсы и открывавшиеся при университетах высшие женские курсы.
Для мужчин же была открыта дорога в университеты. О, университеты, блеск и слава системы российского просвещения! Их в России было ровным счетом десять штук: Московский, Харьковский, Казанский, Санкт-Петербургский, Томский, Киевский, Новороссийский (в Одессе), Варшавский, Дерптский и Гельсингфорсский. Факультетов — четыре: историко-филологический, физико-математический, юридический и медицинский. Последнего не было в Одесском и Петербургском университетах, зато второй имел факультет восточных языков. В Дерптском существовал богословский факультет для подготовки пасторов евангелическо-лютеранской церкви. Единственным этот богословский факультет был потому, что во всех остальных университетах на всех факультетах в обязательном порядке изучались богословие, церковная история и действующее церковное право.
Всего — тридцать шесть тысяч студентов, из них в Московском девять тысяч и в Санкт-Петербургском — семь. А всего высших учебных заведений насчитывалось около шестидесяти штук, студентов в них числилось под девяносто тысяч.
6.
Эта цифра была ничтожна. Она не обеспечивала потребностей страны в кадрах специалистов — однако беспрерывно плодила лишних людей, досконально разбиравшихся в делах Европы и совершенно не понимавших страны, в которой они живут. Но при этом горевших жаждой власти и желанием осчастливить весь народ разом. "И пусть никто не уйдет обиженным!"
Когда двадцать один год спустя эти фанатики дорвутся, наконец-то, до власти, благодарное отечество наградит их — за все старания — пулей в лоб или штыком в брюхо. Потому что надо ЗНАТЬ, в какой стране революцию делаешь!
И знать — что такое революция! Любая революция!
Это сейчас во Франции жизнь такая... европейская. А сто лет назад "революционная бритва" по шейкам аристократическим гуляла со свистом. Уж никак не хуже, чем шашка по золотопогонникам под Новороссийском или Каховкой!
А они только блеяли баранами — "Россия, ты сошла с ума!" — и страшно удивлялись происходящему. Ведь они же как лучше хотели! Чтобы демократия... Чтобы капитализм... Чтобы — как в Европе...
А их за это — в расстрельные подвалы ЧК.
7.
Между прочим, расстреливали немного. Сравнительно, конечно.
Конечно, смерть даже и одного человека — трагедия.
А смерть семи миллионов — это вам как?
В России цари правили всегда. Сколько народ помнил, всегда была Столица, в которой на золотом троне сидел надежа-государь. Царь-батюшка. Обратили внимание на прилагательные? "Надежа". "Батюшка". Последняя надежда и отец родной — в одном флаконе. И за эти века государство и государь в России слились настолько, что стали понятием неразделимым.
Людовик с порядковым номером XIV сказал как-то, что государство — это он. Лично. Тогда его мало кто понял. И только спустя девяносто лет, когда началась Вандея, кое до кого, хотя и со скрипом, но дошло. Государь есть персонифицированный образ государства. И если государя убрать, а государство оставить...
То народ попросту откажется это государство признавать.
8.
Фроська доползла до своей комнаты на последнем дыхании и стиснутых зубах, чуть ли не цепляясь за стены. Она точно знала — стоит ей хотя бы присесть... И не разбудят и пушками.
В койку она рухнула, не раздеваясь и даже не сняв сапоги.
Учеба ее убивала!
Начиналось все относительно безобидно. Но уже вскоре восемь часов из каждых двадцати четырех были посвящены физической подготовке — приседания, отжимания, растяжка, шведская стенка, штанга... Группы передвигаются по территории училища только бегом! Чудной азиат, учивший их своей странной азиатской гимнастике, больше похожей на систему, призванную не улучшить, а ухудшить здоровье ближнего. Быстро и радикально. И стрельба, стрельба, стрельба... Сначала их учили стрелять из "монтекристо", затем Императрица специально заказала в Бельгии партию револьверов "Наган", и почти одновременно на заводе доделали первую партию "Химер" под настоящий патрон, с гильзой и порохом. И вот тогда-то они и начали по-настоящему интенсивные тренировки. По десять серий из револьвера и пистолета — сто семьдесят выстрелов в день! Потом вновь появилось ружье — но не "монтекристо", а полноценная драгунская винтовка. Одновременно началась и придворная служба, и занятия в классе. И учеба языкам — методом "погружения". Расписание стало плотным, как ряды шпрот в банке, пти-фрейлины буквально не видели белого света. Со смены во дворце в тир, из тира в танцкласс, сразу после танцев извольте ответить задание по истории отечества (на том языке, который будет угодно выбрать преподавателю — господи Иисусе, убереги от английского и пошли французский!), потом гимнастика, где сенсей требует изгибания самым немыслимым образом, а не изогнешься — так бамбуковой связкой-синаем влупит, что только ой-ой-ой. От Мориты-сенсея к m-lle, что теорию французского языка преподает, не успеешь там занятие завершить — как уже — бегом-бегом! — в тренажерный зал, на изобретенных Её Безумным Величеством пыточных снарядах мучатся. Потом на пруды — ЗИМОЙ!!! — для закаливания в проруби, затем на занятия по стенографии...
И вот так — весь день, с подъема в семь утра до отбоя в одиннадцать вечера. С четырьмя перерывами: завтрак пятнадцать минут, обед полчаса, полдник пятнадцать минут и ужин — полчаса. Правда, кормят хорошо...
Многие не выдержали.
Это на самом деле просто — подойти к дежурной гоф-даме и заявить: "Мне все это надоело!". Тут же отправят домой. Мгновенно.
И останешься ты на всю жизнь провинциальной барышней. Получишь диплом "домашней учительницы", выйдешь замуж за коллежского секретаря... Ила даже целого асессора!..
Бр-ррр... Да лучше сразу пулю в лоб, чем в это болото возвращаться!
9.
Соседки по комнате появились вскоре. И таких ошеломленных лиц Ефросинья, прозванная почему-то Фло, у них не видела никогда.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ.
1.
Содержанием первого этапа военной реформы была стандартизация штатов и развертывание максимально возможного количества полевых войск — тех, которые создаются в мирное время полностью или почти полностью, а по мобилизации только дополняются до штата. А также создание ряда специализированных войсковых соединений, ориентированных на ведение боя в особых условиях.
К концу 1894 года Россия имела сорок восемь пехотных дивизий: сорок одну армейской пехоты, четыре гренадерских и три гвардейских. Устроенных совершенно стандартным образом: 4 пехотных полка по 4 батальона. Также имелось некоторое количество стрелковых бригад. Некоторые из которых, как пять армейских или Финляндская, состояли из четырех стрелковых полков в два батальона, то есть всего восемь, а некоторые — как 1-я и 2-я Кавказские, 1-я и 2-я Сибирские и семь Туркестанских, включали только четыре батальона. 8-я Туркестанская была исключением из обоих правил — в её состав входили пять стрелковых батальонов. Восемь Финских стрелковых батальонов были отдельными.
Резервные войска состояли из двадцати четырех бригад: 42-я — 61-я и 1-я — 4-я Кавказские. Девять бригад имели по восемь батальонов в четырех резервных полках, а остальные — по четыре резервных батальона. Тринадцать резервных батальонов в состав бригад не входили. Крепостная пехота считалась в 17 полков и 13 отдельных батальонов.
При этом штаты самих батальонов были весьма хаотичны — в пехоте роты содержались в одиннадцати различных составах, количество рот в батальонах (полевых, резервных, крепостных) колебалось от четырех до десяти, полки бывали в два, три и четыре батальона. Корпуса колебались от двух бригад до четырех дивизий с одной бригадой, то есть от 16 до 72 батальонов, некоторые корпуса вовсе не имели конницы, а в состав других входили по 2 кавалерийских дивизии. Пребывавшей в столь же хаотичном штате артиллерии корпуса имели от 7 до 21 батареи, от 56 до 168 орудий.
Один корпус таким образом мог быть вдвое и втрое сильнее другого, а расчет неизбежно велся не на стандартные стратегические единицы, а только и исключительно на количество батальонов, эскадронов и батарей.
Что вновь и вновь с неизбежностью сводило все к пресловутым и гнуснопрославленным милютинским уставом "отрядам трех родов оружия", вырезаемых из своих соединений прямо по живому телу войсковой организации.
Театров военных действий имелось четыре: Западный или Европейский, от Балтики до Черного Моря, Кавказский или Турецкий, от Черного Моря до Каспия, Туркестанский — почти чисто теоретический, направленный против Афганистана и далее на Индию — и Дальневосточный.
2.
Первым шагом реформы было преобразование пехотных полков и дивизий, переводимых с "четного" на "троичный" штат. При этом в каждой дивизии оставалось только три полка в три батальона каждый, а вместо четвертого из сводных рот трех полков формировался "кадровый батальон резервного пехотного полка N-ской дивизии". Только за счет этой перестановки количество дивизий армейской пехоты выросло с сорока одной до пятидесяти пяти. Без формирования новых полков!
Например, в Кавказском военном округе было расквартировано шесть пехотных и Кавказская гренадерская дивизии. Гренадерскую дивизию весной 1896 года перебросили в Московский военный округ, а шесть остальных развернули в девять.
В состав 19-й, 20-й и 21-й пехотных дивизий входили полки с 73-го по 84-й. При переформировании бывшая 19-я, ставшая 25-й, сохранила 73-й, 74-й и 75-й полки, а 76-й передала в получившую 26-й номер 20-ю. 21-я пехотная, ставшая 28-й, также сохранила три своих полка — 82-й, 83-й и 84-й. А из 79-го и 80-го полков, ранее входивших в состав 20-й дивизии в качестве 2-й её бригады, и 81-го полка, состоявшего в 21-й, была сформирована 27-я пехотная дивизия.
ДО: ПОСЛЕ:
73-й, 74-й, 75-й, 76-й = 19-я 73-й, 74-й, 75-й = 25-я
77-й, 78-й, 79-й, 80-й = 20-я 76-й, 77-й, 78-й = 26-я
81-й, 82-й, 83-й, 84-й = 21-я 79-й, 80-й, 81-й = 27-я
82-й, 83-й, 84-й = 28-я
Точно так же 38-я и 39-я дивизии были переформированы в 50-ю (148-й пехотный полк был передан из состава бывшей 37-й, получившей N 49), 51-ю и 52-ю. А из 41-й пехотной дивизии, присоединившей, соответственно, 160-й и 165-й полки, сформированы 54-я и 55-я ПД.
Командирами дивизий "нового формирования" назначались генералы из числа командиров упраздненных бригад. Причем из всех возможных кандидатур выбирали не по выслуге, самых старших в чине, а совсем наоборот — самых молодых, менее опытных, зато более энергичных.
В том случае, если все три составляющих последовательность "триады" пехотных дивизии находились в разных округах, то полки, как правило, передавались из "крайних" дивизий в "среднюю", достаточно просто разделявшуюся на две. Например, 1-я пехотная дивизия, входящая в состав стоящего в Московском военном округе XIII армейского корпуса, передала 4-й пехотный Копорский полк в состав 2-й дивизии X корпуса в Киеве. Бывшая 3-я дивизия (XVII АК, Москва) отправила туда же 9-й пехотный Ингерманландский, составивший со 2-й бригадой бывшей 2-й дивизии (7-й Ревельский и 8-й Эстляндский пехотные полки) новую 3-ю пехотную дивизию.
