Он был смуглый — но Вайми видел, как темный румянец пополз по нему от ушей до пальцев босых ног. Его тело дергалось в порывах противоречивых чувств — словно им пытались овладеть два разных Тайана — и Наммилайна прекратила мучения мальчишки, приняв привычный для симайа вид золотой светящейся сферы.
Тайан бросился к ней и порывисто обнял — ему едва хватило рук, чтобы обхватить её. Он прижался к ней, зарылся лицом в золотистое свечение — и Вайми удивленно замер. Собственно, все замерли — такого порыва благодарности никто не ожидал. Вайми понимал, конечно, что тут ничего необычного нет — Тайан вряд ли захотел бы жить искалеченным — но его вдруг охватил темный прилив ревности. Юноша понимал, что бессмысленный, но это ещё больше его злило. Он сжал кулаки и до хребта втянул живот, чтобы не заорать во весь голос — но это не слишком помогло и тогда Вайми мстительно наступил на пальцы своей босой ноги. Увы — это оказалось не так больно, как он хотел, ведь он стоял на песке — и тогда Вайми вцепился ногтями в свое бедро, медленно, с каким-то извращенным наслаждением раздирая кожу до крови. Это помогло — прилив темного бешенства отпустил его.
Тайан, между тем, отпрянул от Наммилайны — и замер, окончательно обалдевший от того, что сделал только что. Картина была достойна быть отлитой в бронзе — и Вайми поймал себя на том, что с наслаждением смотрит на неё. Вот в этом зрелище ТОЧНО была справедливость.
Наммилайна, между тем, опомнилась, вновь приняв "человеческий" вид — и протянула мальчишке тунику. Вайми толком не заметил, откуда она взялась — казалось, Наммилайна просто примеряла её, прижав к груди. Симайа умели делать вещи "из себя" — собственно, Ярослав сделал ему оружие так же — но Тайан вновь удивленно приоткрыл рот. К счастью, на сей раз стыдливость быстро взяла верх — он торопливо натянул тунику и вновь завертелся, глядя на себя. Туника была неприметного серого цвета, с короткими рукавами и даже с двумя большими карманами впереди — вполне подходящая одежда для мальчишки. По крайней мере тут, на Тайат, они носили именно такие.
Тайан вновь покачнулся, едва не упав и замер на несколько секунд, пережидая головокружение. Вайми испуганно потянулся к нему — и тут же ощутил, что мальчишка умирает от голода. Ару не кормили пленника — да и исцеление Наммилайны забрало почти все немногие ресурсы, которые у него ещё были. Впрочем, Тайан быстро поставил себе тот же диагноз — и назначил лечение.
— У вас есть еда? — спросил он, отчаянно покраснев. Стеснительный или нет, но соображал он быстро.
Наммилайна взглянула на Вайми и юноша вздохнул, поняв, что больше чудес не будет. Еда у него как раз была — но он чувствовал, что надолго её уже не хватит.
Тайан с сомнением посмотрел на протянутый ему йэннимурский лхор. Больше всего это чудо биологического синтеза напоминало многогранник из розовато-белой, упругой массы — но голод тут же взял вверх и мальчишка, заурчав, впился зубами в артефакт, запихивая его в рот обеими руками. Вайми ухмыльнулся — кое в чем они с Тайаном оказались очень даже схожи — но мальчишка моментально покончил с первым лхором и протянул руку за следующим, а потом ещё за одним... и ещё...
Наконец, Вайми начал задаваться вопросом: куда это всё влазит? По его примерным подсчетам, Тайан умял столько, сколько ему — уже взрослому парню — хватило бы дня на два. Насытившись, мальчишка тут же свернулся калачиком и уснул, не обращая внимания на стоявших над ним странных созданий.
— Ну вот, дальше ты сам справишься, — с ухмылкой сказала Наммилайна.
Вайми прижал ладони к груди и постарался распахнуть глаза пошире.
— Я? И что мне с ним делать? Он же теперь сутки продрыхнет!
— Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, — мстительно заявила Наммилайна. — Я думаю, ты позаботишься о несчастном мальчике и отведешь его домой.
Вайми вздохнул. Нет, он был совсем не против, но ведь вокруг столько интересного!..
Наммилайна между тем направилась в глубину пещеры — к одному из ару, которых Вайми оглушил с помощью "Йоллы", но не прибил до конца. Он не сомневался, ЧТО она собирается делать — и это совсем ему не нравилось.
Она склонилась над ару — и куски его разнесенной взрывом головы ударили в её лицо. Она мгновенно повернулась — но Вайми твердо встретил её взгляд, опустив, правда, дезинтегратор.
— Это твоя справедливость, — сказал он, хмуро глядя на неё. — А вот это — моя, — он подошел к ещё одному оглушенному ару и аккуратно наступил на его тонкую шею, которая тут же гадко хрустнула под его босой ступней. — Сколько ещё таких мальчишек — и девчонок — сейчас мучается на потеху этим тварям?
Наммилайна недовольно прикусила губу — в самом деле, это было недопустимое упущение — но сдаваться она не собиралась.
— Вайми, мы не должны убивать тех, кто просто нам не нравиться. Ничего хорошего из этого не выйдет.
— А тех, кто мучает людей просто ради развлечения мы тоже не должны убивать?
Наммилайна вздохнула.
— Вайми, я могу изменить их сознания так, что ничего плохого им уже никогда не захочется. А утрата свободной воли, хотя бы отчасти — уже очень серьезное наказание.
Вайми гневно фыркнул.
— А каково будет ему, — он показал на спящего мальчишку, — смотреть на этих тварей и знать, что их считают равными ему? Кто тебе, в конце концов, дороже?
Тайан поджал босые ноги и что-то пробормотал во сне — как решил Вайми, в знак одобрения. Наммилайна молча смотрела на него. Юноша знал, что не ему тягаться с ней в упрямстве, да и в спорах он не был особенно силен. Зато у него оставался последний козырь любого мальчишки — способность поступать по-своему, наплевав на всё на свете — и Вайми с удовольствием воспользовался ей. Он навел дезинтегратор на ару с оторванной головой. Тот без всяких сомнений был мертв, но через три секунды оружие застрекотало — квантовая сущность ару была ещё цела... пока Вайми не нажал на спуск.
— Какого черта... — начала Наммилайна.
— Он притворялся, — Вайми спокойно посмотрел на неё. — А теперь сдох. — Он шагнул к ближайшему телу, чтобы проделать с ним подобное. По его лицу было ясно, что он не остановиться, пока все ару вокруг не лишаться навсегда возможности воскрешения. — Между прочим, я избавляю тебя от кучи напрасной работы.
К удивлению юноши, никто не попытался его остановить — лишь Сергей печально покачал головой и Вайми замер, не решаясь продолжать. Он знал, что поступает правильно — но огорчать старого симайа ему не хотелось.
— Итак, среди прочего ты вручил ему и Убийцу Душ, — Наммилайна повернулась к Ярославу. Её громадные глаза пылали от гнева, но тот лишь усмехнулся в ответ.
— Ты, я — все мы обладаем этой способностью. А он, видят боги, сделал для Йэннимура уже больше всех нас.
— Он ещё мальчишка! — Наммилайна фыркнула.
— Даже мальчишка должен уметь защищать себя. Если Вайми так дорог тебе — почему он должен быть беззащитным? Ты же знаешь, что обычное оружие помогает не везде и не всегда.
Наммилайна как-то странно посмотрела на него, потом перевела взгляд на Вайми.
— Иди сюда, — сказала она.
Юноша подошел, убрав оружие — ему вовсе не хотелось, чтобы она забрала его.
— Если ты считаешь себя вправе обрекать на Бесконечную Смерть — думаю, ты должен знать, как это выглядит с другой стороны, — она подняла руку и потянулась к его лбу.
Вайми замер, изо всех сил стараясь не закрывать глаз — его ресницы даже задрожали от усилий. Ему было страшновато — он понятия не имел, что она станет с ним делать — но показаться трусом он боялся ещё больше.
Ладонь Наммилайны невесомо коснулась его. И...
Мир вокруг Вайми просто... исчез. Не осталось ни звуков, ни света, ни верха, ни низа — одна глухая беспросветная тьма, из которой вдруг пришел ужасающий холод, проникающий в самую душу юноши.
Вайми отчаянно рванулся — тут же с ужасом осознав, что у него больше не осталось тела. Не осталось вообще ничего, кроме его растрепанного от такой радости сознания. Ему захотелось завыть — но голоса не было. Он ничего не мог сделать, совсем ничего — только беспомощно висеть в этом Ничто, чувствуя, как ледяной холод вгрызается в его беззащитную суть. Такая полная беспомощность была неожиданной и очень обидной. Он совершенно не представлял, как попал сюда — и, едва подумав о том, что это — НАВСЕГДА — обмер от цепенящего ужаса. Нет, не может быть, чтобы ничего, совсем ничего нельзя было сделать!
Вайми испуганно заметался по своему сознанию. Нет, все его воспоминания оказались на месте — как и весь его внутренний мир, а это уже совсем немало. Вполне достаточно, чтобы не сойти немедленно с ума. И...
Наммилайна убрала руку. Вайми вскрикнул, оглушенный потоком хлынувших в него чувств. Голова у него закружилась, его повело и он едва не свалился, судорожно хватаясь за свой небогатый набор рук и ног, чтобы убедиться, что всё на месте и вполне исправно работает. Наконец, он длинно выдохнул и замер, с невероятным наслаждением впитывая в себя весь окружающий мир.
— Ну и как ты себя теперь чувствуешь? — спросила Наммилайна.
Вайми спокойно посмотрел на неё.
— Я знаю, что эти тварь не причинит никому вреда — никогда больше. Так что — хорошо.
Наммилайна нахмурилась — и вдруг усмехнулась.
— Боюсь, что возвращение к жизни уничтожило весь воспитательный эффект, ну да ладно. Дай руку.
Вайми протянул ладонь. Он испытывал некий странный интерес к тому, что она сделает с ним в этот раз, и это даже прогнало страх. Почти.
Наммилайна взяла его руку в свои ладони — и Вайми вскрикнул, когда острые ледяные стрелки пронзили её до самого сердца. Белое сияние вспыхнуло, тотчас исчезнув — и юноша с удивлением ощутил, что нудная боль в растянутых связках пропала. Просто потому, что больше они не были растянуты.
— За что? — удивленно спросил он.
— Не "за что", а "потому что" — назидательно заметила Наммилайна. — Быть может, это добавит тебе немного ума.
Она провела ладонью над его бедром и силовое поле минн расступилось, открывая пять роскошных длинных ссадин, от которых вниз по ноге вились уже засохшие ленточки крови — казалось, что юношу цапнул какой-то крупный хищный зверь.
— Вот за это я и люблю тебя, — очень тихо сказала она. — Это я бы оставила на память — но ногти у тебя, увы, грязные, — она накрыла ссадины ладонью и под ней вновь вспыхнул белый свет.
На сей раз ледяные иголки пробили юношу до пяток — от неожиданности и силы ощущений он подскочил вверх, зависнув высоко в воздухе.
— Ай-у! Больно! — возмутился он с безопасной, как надеялся, высоты и тут же ожесточенно почесал бедро. Никакого следа от ссадин не осталось, но вот кожа в этом месте зудела, да и мышцы подозрительно подергивались. Импульс Наммилайны задел слишком много очень важных для него нервов — и, глядя на её широченную улыбку, Вайми понял, что она сделала это специально.
— Твоя взяла, — сообщила она с очаровательной невинностью. — Мы возьмем под контроль все анклавы ару, и займемся этим немедленно. — Она выдержала эффектную паузу и добавила: — Ты в этом участвовать не будешь.
— Что же мне делать? — сейчас Вайми был растерян. Только что он нашел себе дело — настоящее — и его моментально лишили его. А развлекаться после всего увиденного ему больше не хотелось. От одной мысли об этом Вайми вдруг стало удивительно гадко. Он вспомнил, как плясал босиком на столе, распевая неприличные песни — в то время как Тайан, совсем недалеко отсюда, умирал от боли и жажды...
— Найди что-нибудь ещё, — мстительно предложила Наммилайна.
Вайми разочарованно взвыл — он понимал, что теперь его шансы найти что-то, достойное внимания симайа равны нулю — притом, что только этого ему сейчас и хотелось. Просто чтобы посрамить Наммилайну и доказать ей... а, неважно что.
— Это жестоко, — обиженно сказал он. — Пусть я дурак, мальчишка, кто угодно — но мне нужно дело, хоть какое-то. Вы — мой народ, и я хочу приносить вам пользу.
Ухмылка Наммилайны стала ещё шире.
— Если тебе нужно дело — найди его.
* * *
Когда симайа оставили его, Вайми вздохнул. Ему категорически не нравилось, что за ним так плотно следят — но тут он ничего не мог сделать и, почесав в затылке, перешел к насущным делам. Он вовсе не собирался сидеть здесь сутки, ожидая, пока Тайан продрыхнется. По его мнению, мальчишке стоило спать дома и в постели, а не на земле, да ещё и среди трупов.
Он растолкал Тайана — не без некоторого труда — и немного расспросил его. К его удивлению, мальчишка не относился к Потерянным — он был послушником в храме Найнера, руководила которым уже знакомая ему Лэйит. В плен к ару он попал весьма банально — неосторожный разведчик, подошедший слишком близко — и заслужил столь печальную судьбу своей дерзостью, категорически отказавшись становиться рабом. Последнее Вайми горячо одобрял — но когда он решил узнать, что это за храм и как в нем служат, у него вспыхнули уши. Охэйо, основавший цивилизацию Тайат, определенно обладал очень странным чувством юмора. Настолько странным, что Вайми даже захотел встретиться с ним — и, более того, самому поучавствовать в столь... необычном извлечении информации, хотя бы для того, чтобы узнать — правда это или нет. Тайан уверял, что да — но Вайми не слишком ему верил. Как бы то ни было, ближайший обряд Единения должен был состояться лишь во время Прохождения Найнера и Вайми решил поучавствовать в нем. Тайан не знал, правда, можно ли ему. Это должна была решить Лэйит, и Вайми решил немедля встретиться с ней.
Идти ногами было слишком долго — а летать сам по себе Тайан не мог. После недолгих экспериментов юноша выяснил, что может тянуть его как бы на буксире. Вообще-то, минны не были рассчитаны на подобные извращения и Вайми дважды упускал мальчишку — хорошо хоть, сразу же ловил. Тайан считал, что он делал это нарочно и вопил от восторга — летать ему ещё не доводилось. Юноша отнюдь не разделял его — сам по себе Тайан не был тяжелым, но его буксировка отнимала внимание, и из удовольствия полет превратился в работу, причем, довольно тяжелую. Вообще-то, Вайми это нравилось — восторг мальчишки служил просто замечательной платой — но вот из храма он предпочел убраться побыстрее. Он не привык выслушивать благодарности — это ужасно смущало его — да и отвечать на вопросы казалось ему скучным: вокруг лежал целый огромный мир и Вайми был полон решимости познать его — полностью и окончательно.
* * *
Жизнь на Тайат оказалась... нет, "счастье" было слишком слабым определением для ЭТОГО. Иногда Вайми даже щипал себя, чтобы убедиться, что не видит сон. Просыпаясь, он бросался к окну, жадно вбирая туман, запахи лугов и леса — и тут же, выпрыгивая, нырял в зябкий предрассветный сумрак. Потом бегал часами — по просекам, по полям, по обрыву над рекой, как антилопа — большую часть времени летел в воздухе. Теперь он совсем не боялся воды — с дикими воплями бросался в самые быстрины, нырял между коряг, рискуя сломать шею, гонялся за водяными змеями, отважно заплывал в самые страшные воронки. Когда водоворот захватывал его, он набирал в грудь воздух и позволял воде тянуть его в темную ледяную глубь, потом, следуя за течением, выныривал и смеялся над глупой рекой. Замерзнув, он крутился, бил ногами по воде — и кровь ускоряла ток, согревая его. А потом, весь мокрый, он шел назад среди таких же мокрых от росы зарослей, не чувствуя холода, едва касаясь земли чуткими босыми ногами, чувствуя себя таким легким, что, казалось, мог взлететь, веселый и голодный...
