Томчин (Повелитель войны)

А Зучи — что. Гордый стоит, надменный, обиженный. Говно подсунули, а не столицу. Только рабов и набрал. Хрен его знает, что он думает. Думает, наверно, что я не знаю, кто месяц назад в Балхе на меня покушение организовать пытался. Ты, осел, сначала разведку заведи, потом такое думай. Ты у меня пукаешь под наблюдением, а туда же. Стратег. Боишься, что Теркен-хатун про ваши шашни мне расскажет? Да знаю я все давно, она мне не для допроса, а для наказания нужна. Пожалуй, верно мой предшественник придумал, будет в будке на цепи сидеть и объедками питаться. Не моими и не каждый день, помрет еще от атеросклероза. А так по прикидкам — лет пятнадцать просидит. Нормально за такое.

Не будем церемонии разводить. Захваченных женщин и детей сдать! Все здесь мое: и ты — мой, и они — мои. Срок — два месяца, сюда переправишь, у тебя их держать опасно. Тебе оставляю четыре тысячи монголов. С ними завоюешь свой Дешт-и-Кипчак, все их северные степи. Южные уже наши. И сиди в своем Гургани, правь, негоже столицу бросать без присмотра. Будем держать связь, надеюсь, скоро порадуешь. Ишь, как его вынесло. Такую змею рядом держать — весь изведешься. По нашему монгольскому обычаю, предателю — смерть. И всему его потомству. Бортэ жалко. Живи, гаденыш.

"Мы назначаем нашего любимого сына и наследника хана Зучи правителем всей северной части завоеванного нами государства Хорезм. Огласить на площадях, внести в государственные документы."

А вот и первые новости от Толуя. Который зад не отрывал, из Балха не выходил, но проинструктировал и отправил в рейд туземную дивизию Тохучара. Судя по воплям моей дочурки, Тохучар решил не рисковать и до осени не затягивать. Гут. Все-таки, почему Толуй сестру вперед пропускает? Здесь мужские дела, поплакать и потом можно. Сочувствую вдове, но такова судьба мужчины на войне. Давай, Толуй, не тяни.

Тохучар брал с собой десять тысяч отрарских землекопов и двадцать катапульт. Первой на его пути оказалась Ниса, наши там еще не бывали. Приличный город, десять ворот по периметру стены, около ста тысяч жителей и защитников. Открыть ворота отказались. Пятнадцать дней ушло на бомбардировку и проламывание бреши. Половина землекопов погибла. Частью была зарублена при попытках отойти из-под ливня стрел со стен города. Около двух тысяч наших всадников убито при штурме на улицах. Семьдесят тысяч осташихся в живых горожан и защитников были выгнаны за стену и получили приказ связать друг другу руки. Все они были перебиты стрелами. Город не разрушали, обоз с налогом не отправляли.

Живой и здоровый Тохучар приказал двигаться на Нишапур. В прошлом году Чжирхо, пролетая, получил в нем выражение покорности и направление для дальнейшего преследования Мухаммада. Тохучар ничего не получил, потому что, не спрашивая ни о чем, приступил к осаде. На третий день был убит стрелой со стены. Нишапур еще больше только что уничтоженной Нисы и штурмовать его с восемью тысячами необстрелянной туземной конницы — идиотизм. Взявший на себя командование бывший командир дивизии снял осаду, разделился на два отряда и осадил Себзевар, находящийся в сотне километрах западнее и также год назад принесший свою покорность Чжирхо. Через три дня осады все шесть тысяч населения городка были истреблены. Другой отряд взял Тус и вырезал его население, а также все окрестные кишлаки. Сейчас они вернулись. Четыре тысячи землекопов и семь тысяч конницы. Все.

Боорчу и Шиги большие заступники моих сыновей. Молодые еще, неопытные, только учатся. Чему? Зучи почти сорок, Толую под тридцать. Не впали бы со страху в нерадение. Давай, мы тебе Багдад завоюем. Успокоили.

А тем временем Джелал закрепился в Газни, настоящей горной крепости, расположенной на скале, торчащей среди гильзайской степи, и — вовсю рассылает воззвания, крича на весь мир о трагедии Отрара, Нисы, Тармеза, Хургани и Бухары. У него уже десять тысяч воинов и выковырять его оттуда представляется малореальным. Скоро будет больше, ему нужна хоть маленькая победа, придающая людям уверенность. В отличии от моих сыновей, у Джелала голова варит, найдет у меня слабое место, что-нибудь — да разгромит. После этого к нему все сбегутся. Н-да.

Дал Октаю две отрарских, бухарскую и две балхских, только что сформированных из местных землекопов, бывших воинов Мухаммада. Копание земли просто в корне меняет взгляды человека на жизнь. Сколько знающих инженеров в свое время превратились в садоводов и огородников, выбросивши из головы всю науку ради добывания урожая из своих шести соток. А ведь тоже о чем-то мечтали, в институтах учились. Но, после получения участка и персональной лопаты, одни грядки в головах. Хорошо мозги промывает, спасибо Родине за методику. Бывший землекоп готов всех порвать, из шкуры лезет, так монголом стать хочется. Пойдут широким фронтом в сторону Газни, осаждая встречные крепости и городки, приводя к покорности, оставляя гарнизоны и пополняя потери в дивизиях из числа проявивших себя при осадах наших землекопов. А землекопские потери пополнят воины взятых крепостей и городков.

Монголов не дал, они мне потребуются для войны с Джелалом, когда тот силы накопит и из крепости вылезет нас убивать.

Километрах в ста от Газни, в горах, есть город Бамиан. Скорее, крепость. Один из отрядов, возглавляемый моим внуком Мутугеном, сыном Чагатая, пытался ее осаждать. Мутуген погиб от стрелы защитников. Октай, узнав про это, подогнал почти две дивизии, находившиеся рядом, взял крепость штурмом и перебил там все живое, даже кошек. Бросив армию, прискакал ко мне, почти в слезах. Через пару дней я сообщил обо всем Чагатаю и запретил ему плакать. А потом разрешил. Больше в этой войне никуда отпускать Чагатая нельзя. Лучше бы его в Монголию отправить, но он отказывается. Пусть пока в Балхе посидит.

В отсутствие Октая Джелал сделал вылазку из Газни и вдребезги разбил пятитысячный отряд, осаждавший крепость в горах неподалеку. Наши потери составили более тысячи воинов. Крепость называется Кандагар. Вот так.

Отправил корпус брата Шиги для наблюдения за Джелалом и ближайшими окрестностями Газни. Для наблюдения, чтобы пресекать стягивание в Газни дополнительных войск, идущих на помощь к Джелалу. Шиги ведь герой, Багдад взять грозился. Дал ему монгольскую дивизию, бывшую когда-то под командованием Тохучара, еще не приступившего к поварской карьере. Дал три туземных самаркандских кавалерийских, почти последний свой резерв. Шесть самаркандских, как и обещал, передал Толую, пусть воюет, как хочет. Что со мной, что без меня, один черт. Мне уже семьдесят, от судьбы не уйдешь, сейчас не дам наломать дров — после меня наломает. Других правителей у Монголии нет.

Десятую самаркандскую размазал тонким слоем по гарнизонам во всей стране. Хоть какую-то видимость порядка поддерживают. У меня осталась моя гвардия, дивизия Боорчу и шесть тысяч монголов от той, которую я поделил с Зучи. Набрал из балхских окрестных и своих землекопов еще две туземных кавалерийских, но — что это за воины? Так, одна формальность.

Южнее Кабула, у городка Перван, Джелал напал на сорокатысячный корпус Шиги. У Джелала было всего тысяч пятнадцать воинов. Весь день сражались, но решающего перевеса никто не добился. Ночью Шиги вспомнил, что он — монгол, и посадил на запасных лошадей соломенные чучела. Удвоил численность. Утром Джелал не стал атаковать, поверил, но не сбежал, а спешился, закрывшись конями. При попытках Шиги прорвать его строй, обращал в бегство неподготовленных к встрече с достойным противником туземных вояк точными залпами. А при проведении очередной атаки уловил слабину, посадил всех своих вновь на коней и контратаковал. Без всяких хитростей воины Шиги впали в панику и кинулись беспорядочно спасаться.

Да, Джелал. Я же говорю, у этого мужчины есть характер. Вон, как шакалы волчьего вожака чуют. Долина, в которой произошла битва, вся изрезана оврагами, и в панике масса всадников в них разбилась. Всех, не успевших удрать, дорезали воины Джелала. Раннее средневековье везде одинаково, захваченных пытали, загоняли им гвозди в уши и прочее. Так что — и у Джелала есть свои Зучи и Толуи. К месту сбора вернулись чуть более восьми тысяч монголов и около шести тысяч туземцев. Шиги здоров и не пострадал. Трех самаркандских больше нет, монгольскую пополню из шеститысячного отряда до штатного состава. Старый стал, совсем не хочется крикнуть: "Молодец, Джелал, так и надо!" Все верно, будь вместо Мухаммада у власти Джелал, нас бы давно муравьи доедали в степях Монголии.

Под известие о победе Джелала над корпусом Шиги под Газни стеклось до двухсот тысяч воинов бывшего Хорезма. В битве при Перване участвовали в основном канглы, родственники Джелала и Мухаммада, знавшие о моем отношении к их племени и приказах, отданных нашим войскам. Даже родного дядю хорезмшаха, перебежавшего на нашу сторону, я не пощадил. Сейчас под знамена мщения и реванша становятся карлуки, халаджи, афганцы. А уж воспрянувшие духом канглы просто несутся со всех сторон, не желая гибнуть поодиночке. Оставив Чагатаю в Балхе четыре тысячи монголов для личной охраны и дивизию свежих балхских ополченцев на все про все остальное, я, со своей гвардией, дивизией Боорчу и двумя тысячами пополнения для дивизии Шиги выступил на соединение с ним. Взял еще вторую дивизию балхского ополчения, но с тех вся радость, что не отстали, когда мы за двое суток, не останавливаясь даже для приготовления еды, пронеслись до Газни.

Первым делом осмотрел места сражений, послушал рассказ Шиги. Ну, что сказать? Просрал мой братец судья всю битву еще до ее начала. Загнал свою конницу на кочки и в овраги, ей там даже не пошевельнуться было. Ноль маневра. Полководец канцелярских крыс. И слава богу, настроение поднялось, а то я в качестве наших монгольских войск сомневаться начал. Не боец Шиги, совсем не боец. Ничего, зато судья хороший. Для начала, отослал свою балхскую туземную дивизию и шесть тысяч самаркандских остатков на помощь Октаю. Здесь война серьезная намечается, эти мне только мешать будут своей беспомощностью. Три дивизии монголов мне понятны, чего от них ждать — знаю. Боорчу рядом. Смотри, Джелал, не прогадай. Про Чжирхо и Собутая слышал? А как тебе Чингизхан и Боорчу? Потанцуем?

Не захотел со мною Джелал танцевать. Не столько он, сколько понаехавшие афганцы, карлуки и прочие. Как про меня услышали, так сразу нашлись у них разночтения во взглядах, споры о добыче и разный подобный вздор. Обиделись срочно друг на друга и начали разбегаться — кто куда. Ничего с этим Джелал сделать не смог, думаю, просто не успел. Был бы у него лишний месяц, подмял бы он под себя все это разномастное руководство, никто бы и не пикнул. Да я-то сразу прискакал. И остался Джелал с восемьюдесятью тысячами канглов, тоже очень недовольных перспективой встречи со мной. Иначе не могу объяснить, с чего это он Газни покинул и двинулся в направлении к индийской границе, да еще галопом?

Восемьдесят тысяч вполне достойная цифра, чтобы попытаться научить жизни старого Чингизхана. Рельеф местных гор ему знаком, небольшая победа надо мной, удачная засада, и — все назад прибегут, позабыв о разногласиях. Тем более, канглы к стене приперты, я их все равно всех перережу, терять им нечего. Как львы должны биться, жизнь свою защищая. Не похоже на Джелала, чтобы и он, как император Цинь, на мой кондратий рассчитывал, двигаясь в джунгли на юг. Непонятно. Газни без споров открыла ворота и мы въехали в крепость — перекусить и оправиться.

Дал людям и коням сутки отдохнуть, а затем натянул на себя шкуру Чжирхо и поставил себе приказ. Боорчу шел по следу, далее я, а замыкал нашу волчью цепочку Шиги. Вот и пригодились охотнички, будет им что вспомнить, рассказывая внукам о подвигах. В отличии от отца, Джелал не метался по стране, целеустремленно двигался к границе. Пару раз я с трудом поборол соблазн предвосхитить его действия и перекрыть дорогу обходным маневром. Может, только того и ждет, у него тоже за мной контроль налажен. Места неизвестные, подготовиться не успеем, победа не гарантирована. Джелал явно идет на берега Синда. Думаю, Инд — это то самое название, знакомое мне по прошлой реальности. Когда до него осталось не более сотни километров, я отправил дивизию Боорчу в обход предполагаемого левого фланга Джелала, по горам и ущельям. Если все получится, то у меня будет туз в рукаве при встрече с Джелалом у речки. Эх, давно я в воду никого не загонял.

С каждым днем продвижения Джелала замедляется. Он по-прежнему тащит за собой весь гарем. Мелкие укусы за пятки прилично его доставали и Джелал даже решился оставить заслон из пяти тысяч канглов с целью нас попридержать. Минут сорок придерживали, ни один не ушел. Вот так и он бы меня мог, если бы я поддался эмоциям. Я вовсе не собираюсь его атаковать, пока не станет понятной цель этой гонки.

Если я прав, Джелал хочет переправить гарем в Индию и развязать себе руки. Тогда осталось точно определить место будущей переправы, связаться с Боорчу и согласовать наши действия. Зря Джелал не оставил гарем в Газни с половиной своих канглов. Переоценил он меня, не взял бы я крепость. А пока бы вокруг приманки крутился, он мне всю спину мог изгрызть. Войска бы подсобрал, местность ему знакомая. Зря.

Переправа только начиналась, когда дивизия Шиги, выстроенная клином, пошла в атаку на вытянутое во фронт прикрытие. Удар тяжелой кавалерии в самый центр сделал свое дело, фронт прогнулся, и вот-вот дожно было начаться паническое бегство беспощадно истребляемых канглов. Не началось. Джелал, собрав пару сотен своих телохранителей, запустил обратный процесс. Его плащ мелькал везде, где мои воины пытались организовать какую-то видимость обороны и остановить продвижение противника.

Вскоре всякая слаженность действий была потеряна, каждый дрался за себя. Из образовавшейся мешанины в километре от берега все время выдавливались небольшие отряды, одиночки и в панике уносились прочь. Около двадцати тысяч канглов сосредоточились несколько левее общей свалки, но начинать атаку не торопились. Мне пришлось выделить две тысячи гвардейцев, чтобы нанести удар справа, предотвращая наш окончательный разгром и сдвигая озверело хрипящую массу людей и лошадей в сторону неподвижно стоящей кавалерии Джелала. Пусть их натиск придется в спины товарищей.

И тут слева ударила дивизия Боорчу. Я думаю, половина из двадцатитысячного резерва погибла в первую же минуту. Остальных просто вдавили в общую толпу и, не углубляясь, охватив двойным полукольцом, начали методично уничтожать. Казалось — все, битва выиграна. Минимум — половина людей Джелала погибла, наши силы почти сравнялись, но он совершенно не мог управлять течением схватки, а у меня еще было восемь тысяч несвязанных боем всадников гвардии и вполне управляемая дивизия Боорчу на левом фланге. Которая, кстати, методично выкашивала ряд за рядом бьющихся в панике канглов, из-за образовавшейся давки даже не способных толком защищаться. Спешившиеся тут же гибли под копытами коней.

Я послал тысячу на правый фланг Боорчу, намереваясь постепенно его растянуть, окружить и добить остатки армии некогда могучей державы. Но вновь в просветах пыльного облака, затянувшего поле битвы, замелькал флажок, и несколько тысяч канглов оторвались, а затем двинулись галопом к переправе. Пришлось послать еще четыре тысячи им на перехват и двумя подкрепить правый фланг, стремясь быстрее закончить сражение. У меня осталась последняя тысяча моих телохранителей. С ней я двинулся в сторону переправы, обходя по дуге место гибели последней надежды империи Мухаммада.