Седьмой крестраж

— Ты? — фыркнул дневник. — Нет, Лорд Вольдеморт это я.

Я прищурился. Ни один дневник не смеет спорить со мной.

— По крайней мере, я не в девчачьем теле. Определённо, не припоминаю за собой таких склонностей.

— Я просто использую её тело...

— Ну да, конечно, — перебил я. — Но ей же всего одиннадцать лет. Подобных склонностей у меня тоже никогда не было.

— Ты пожалеешь об этом, — прошипел он, сверкнув уизлевскими глазами. С усмешкой он обернулся к василиску. — Убей его!

— Нет, не убивай, — приказал я.

Несчастный василиск не мог, конечно, отличить "настоящего наследника Слизерина". Он был змеёй, а не каким-то прибором для определения магических наследников, и просто выполнял все команды, отданные на парселтанге.

— Убей его, — заорал дневник.

— Не делай этого, — тут же прошипел я. — Вообще, никогда не нападай на меня. И не с-слушай больше никаких его приказов.

— Это нечестно, — проворчал дневник.

Я вздохнул. Всё-таки, в юности я был тем ещё придурком.

— Мы с тобой не кто-нибудь, а тёмные лорды, дневничок.

Он подхватил волшебную палочку Уизлетты.

— Ну и ладно, мне не понадобится василиск. Интересно... если мы сразимся, то кто победит?

— Конечно, я!

— В самом деле? А мне так не кажется.

— Прекратите эту чушь и убирайтесь обратно в дневник, молодой человек.

— Но ты, разумеется, можешь стать моим приспешником, — усмехнулась Уизлетта. — Возможно, при моём правлении я буду поручать тебе мелкие задания...

— Авада Кедавра, — сказал я, указывая волшебной палочкой на дневник.

Уизлетта рухнула, когда книжка засияла зелёным цветом и пленённая внутри душа завопила от ужаса. Крестраж был разрушен — или освобождён, или что-то в этом роде.

Это было неизбежным злом. У меня было достаточно врагов и без другого меня, жаждущего власти.

* * *

Я полагал, что замечу, если хранилища моей души будут разрушены. В конце концов, они же привязывали меня к этому миру, и я должен был почувствовать хоть что-нибудь при их исчезновении.

Но я ничего не почувствовал.

Это значило, что все мои крестражи могли быть уничтожены, а я ничего не узнал бы.

Образовалась серьёзная проблема.

* * *

Я бросил Уизли в девчачьей уборной. Через несколько часов она проснётся, истощённая и с амнезией. Ясное дело, она придумает этому какое-то объяснение, и скоро обо всём забудет, обычным для Уизли образом.

Набросив мантию-невидимку, я поспешил прочь из туалета и пробрался в гриффиндорскую башню. Никогда не мог понять, отчего портрет пропускает учеников после отбоя, да ещё и невидимых при этом. Этот тупой портрет пропустил бы, наверное, и упиванца, если бы тот знал пароль... Хотя, если подумать, сейчас он пропускал Тёмного Лорда, так что упиванец был бы уже шагом назад.

Прокравшись в спальню второго класса, я выскользнул из мантии и распахнул занавеси на кровати Уизли.

— Паук! — вскрикнул он, подпрыгивая, но увидев, что у меня нет восьми глаз, расслабился. — Гарри, ты вернулся?

— Да, да, — проворчал я. — Ты отвёл подозрения, как я приказывал?

— Ага, я всем сказал, что ты приболел, — осклабился он.

— И никто не усомнился?

— Не. МакГонагал сказала только, чтобы ты пошёл в больничку, если станет плохо. А Дин, Шимус и Невилл удивлялись, конечно, что тебя нигде не видно, но я им сказал, что ты опять уснул под своей мантией...

— Так и сделаю, — пробормотал я.

— ... и никто не решился тебя будить, после того раза, — закончил Рон, слегка вздрогнув.

— Не знаю, на что вы все жалуетесь. Даже шрамов уже не осталось.

— Где ты был, вообще? — спросил Рон.

— В Тайной Комнате. Разумеется, все вопросы решены, как я и предвидел.

* * *

Я надеялся, что вся история на этом и закончится, потому что и Дамблдора, и Хагрида вышибли из школы в тот самый день, что я пошёл охотиться на имперсонатора. Окаменение Гермионы было последним, и подозреваемый был как раз арестован. Мне казалось, что ситуация сложилось идеально.

Сделав козлом отпущения Хагрида, я мог бы почувствовать сожаление, если бы это не он едва не сжёг Запретный Лес в прошлом году. О своём предыдущем навете на него я тоже не жалел.

Ведь его тогда исключили не за то, что он был наследником Слизерина, а за то, что он держал в школе человекоядного паука. А он, если честно, именно это и делал.

К сожалению, очевидная виновность лесника не помешала бестолковым дурням из школьного Совета почти окончательно разрушить мои шансы на магическое образование. Ещё раз.

Я и мой прихвостень выследили профессора МакГонагал, исполняющую обязанности директора, в её кабинете.

— Вы не должны закрывать школу! — воскликнул я, и Уизел эхом повторил за мной.

МакГонагал поджала губы.

— Совет Попечителей решил, что Хогвартс стал небезопасен для учеников.

— Но нападений не было уже несколько недель, — сказал я. — Уверен, всё будет в порядке.

— Мистер Поттер, — резко ответила она, — в школе скрывается смертоносное чудовище!

— Какое же оно смертоносное, если никого не убило? — возразил я.

— Окаменения не повод для шуточек. И благоразумнее закрыть школу прежде, чем оно убьёт ученика, как пятьдесят лет назад.

— Одна смерть раз в пятьдесят лет? — фыркнул я. — Мы теряем больше учеников на движущихся лестницах!

— Что, правда? — Рон немного обалдел от этой новости.

— А что, ты думаешь, стало с той девчонкой, Перкс? — спросил я.

Иногда я удивляюсь, как Рон до сих пор не подавился насмерть по невнимательности (сравнявшись при этом по количеству жертв с моим василиском).

— Любая смерть это слишком большой риск, — вздохнула МакГонагал:

— Но ведь Наследника уже поймали! — проныл я.

— Прошло всего три недели, мистер Поттер, — нахмурилась она. — Нет никаких доказательств, что мы действительно поймали Наследника.

— Но все же знают, что это был Хагрид!

Понять не могу, зачем тогда было арестовывать этого болвана, если они не хотят всё свалить на него?

Профессор МакГонагал ещё раз тяжело вздохнула.

— Школа закрывается, мистер Поттер. Вам лучше будет привыкнуть к этой мысли. А теперь, пожалуйста, освободите кабинет. Мне надо работать.

Я бурей вылетел прочь, Рон следовал за мною по пятам, как примерный миньон.

— Да как они смеют?... Закрыть мою школу без моего согласия? Хорошо же, они хотят монстра, они получат монстра...

— Гарри?

— Помолчи, Рон. Я строю планы.

* * *

План я разработал за несколько минут.

— Мы должны пойти в Запретный Лес и добыть акромантула.

— Кого, что? — нахмурился Рон.

— Гигантского паука.

— Что?! Но для зачем?

— Чтобы школу не закрыли, зачем же ещё?

— Но ты же сказал, что уже всё уладил? — Уизлевский умишко не мог угнаться за событиями.

— Нет-нет, ты должен быть внимательнее: я уладил только дело с Наследником. — беззаботно произнёс я.

— Но...

Достал уже своей тупостью.

— Смотри, объясняю попроще: чтобы школу не закрыли, надо убить чудовище Слизерина. Чудовище в лесу. Чтобы убить, его надо привести в школу.

Ну, это примерно соответствовало правде. Главное, что это объяснение заставит миньона помочь мне. Ну, или достаточно заморочит его, чтобы он согласился.

Рон передёрнулся.

— Ну, окей.

— Хорошо, договорились. Вечером пойдём в лес. Как у тебя с Оглушающими чарами?

— Я не учил Оглушающие, — признался он.

— Тогда тебе придётся быть приманкой.

Ему в любом случае пришлось бы быть приманкой, но я решил, что он охотнее согласится, если будет думать, что сам виноват в этом.

* * *

— Хм, дружище, а ты уверен? — спросил Рон, с трудом тащившийся сквозь Запретный Лес.

Я, высоко не поднимаясь, летел рядом на школьной метле и громко вздохнул, чтобы он наверняка услышал через мантию невидимости.

— Рон, я когда-нибудь в чём-нибудь ошибался?

— Ну, например...

— Это был риторический вопрос, — быстро перебил я.

— Я по-прежнему думаю, что это плохая идея, — пробормотал он. — Пауки жутко страшные.

— Ты помнишь, что пела Шляпа? Гриффиндорцы не боятся всякой фигни. Если тебе больше нравится бояться, надо было проситься в Хафлпаф.

Рон угрюмо кивнул. Никто не хочет в Хафлпаф.

Мы зашли уже довольно далеко в лес, и, наконец, увидели одного из больших акромантулов. От чёрных мохнатых ног до желтых глаз он был размером примерно с лошадь, с клыками длиной в мою руку. Это, пожалуй, достаточно устрашающе.

— Рон, вот он, — прошептал я.

— Он т-такой большой, — пробормотал мой миньон.

— Ты должен привлечь его внимание. Помахать руками или вроде того.

Рон замер без движения, совершенно беспомощный и зеленеющий на глазах. Полный Хафлпаф. Я прочистил горло и заорал:

— ЭЙ, ПАУК! Я ОЧЕНЬ ВКУСНЫЙ РЫЖИЙ МАЛЬЧИШКА СЛЕВА ОТ ТЕБЯ, СМОТРИ!

Вот разве трудно было это сделать? Акромантул повернулся, защёлкал и бросился, а Рон пустился наутёк. Я полетел вслед за ними. Показывая превосходную выносливость, Уизел выбежал на опушку и проделал большую часть пути до замка, прежде, чем запыхался.

— Гарри, куда теперь?

Я усмехнулся под своей мантией.

— В кабинет Защиты, естественно. Локхарт разберётся с ним.

* * *

— Прошу всех почтить память профессора Локхарта, который погиб, храбро сражаясь с акромантулом Слизерина, — сказал Дамблдор.

Я склонил голову вместе со всеми остальными в Большом Зале. Локхарт был гениальным магом и блестящим учителем. Как жаль, что он решил противостоять мне.

Не более, чем через секунду, Дамблдор захлопал в ладони и весело объявил:

— Теперь давайте перейдём к более весёлым вещам. Пора вручать Кубок школы!

Я жадно прислушался. Хафлпаф был, естественно, на четвертом месте, Гриффиндор чуть выше, и Рейвенкло далеко впереди. Слизерин стоял на победной отметке. Дамблдор вздохнул:

— И снова мне приходится начислять добавочные баллы в награду за Особые Заслуги перед школой. Мистеру Рональду Уизли и мистеру Гарри Поттеру, за обнаружение чудовища Слизерина и спасение школы, я присуждаю двести баллов... каждому.

Со стороны Слизерина послышались потрясённые вздохи и бунтовские шепотки.

— Это смехотворно! — воскликнул я. — Вы даже не пытаетесь скрыть фаворитизм.

— Мистер Поттер... — начал Дамблдор.

— Нет! Я отказываюсь соглашаться с этим.

— Двадцать баллов с Гриффиндора за пререкания с директором, — растягивая слова произнёс Снейп.

— Спасибо! — ответил я. — Хоть кто-то здесь пытается быть честным. А пока справедливость не будет восстановлена, я объявляю голодовку.

С этими словами я зашагал прочь из зала, и захлопнул за собой двери, вызвав громкое эхо.

Гилдерой Локхарт одобрил бы.

* * *

— Гарри, я принесла тебе покушать, — позвала меня Гермиона, протискиваясь в спальню мальчиков. — Я думаю, это очень благородно с твоей стороны так переживать о слизеринцах, но ты не должен пренебрегать своим...

Она остановилась, заметив тарелку с индейкой, жестянку с бисквитами, судок с подливкой, вазочку с салатом, блюдца с закусками и другую еду, висящую в воздухе вокруг меня.

— О, да ты уже ешь.

— Конечно, я ем, — ответил я ей. — Не могу же я голодать всякий раз, как Дамблдор делает что-нибудь безнравственное. Я бы тогда умер с голоду.

— Но ты же сказал, что объявляешь голодовку, — нахмурилась Гермиона.

— Да, я именно так и сказал, — прежде чем ответить, я аккуратно проглотил кусочек бисквита. Я же не Уизли.

Гермиона, вздохнув, спросила:

— А откуда ты взял всё это?

— Ага, хочешь и для себя немножко? — усмехнулся я. — Никогда не позволяй никому говорить, что я не добрый и не заботливый друг. Явись, Добби!

Раздался хлопок и возник домовой эльф.

— Господин Гарри-Поттер-сэр желает добавки?

Гермиона уставилась на уродливое существо.

— У тебя всё в порядке?

Я тщательно прожевал индейку, прежде чем ответить:

— Ну, немножечко суховато, и я не отказался бы от вилки. Но, кажется, жить буду.

— Нет, не у тебя! — отрезала она и повернулась к Добби; её голос сразу смягчился. — Привет, я Гермиона. А как тебя зовут?

— Добби звать Добби, — ответил он, нервно теребя истрёпанную наволочку.

— А что ты такое? — прошептала она.

— Добби быть домовой эльф.

— А как ты добыл всю эту еду? — она широко улыбнулась, как будто разговаривая с маленьким ребёнком. — Ты сам её приготовил?

— Добби хороший повар. Добби взял это на кухне для замечательного, очень доброго Гарри...

— Украл у Малфоев, — подсказал я. Добби задёргался и попытался разбить себе голову жестянкой с печеньками. — Эй, постой, я ещё не наелся!

Эльф с готовностью переключился и стал биться об пол.

— Пожалуйста, прекрати это, — попросила девочка.

— Бесполезно его отговаривать, Гермиона. Он, скорее всего, навредит себе ещё больше потом, за то, что расстроил тебя.

— Но почему? — всхлипнула Гермиона.

Я пожал плечами.

— Просто таковы уж домовые эльфы.

На самом деле я думаю, что им просто нравится себя истязать, но такие вещи не говорят тринадцатилетним девочкам. Я соблюдаю приличия.

Внезапно раздался громкий треск.

— Что с ним, он?...

— Нет, это, скорее всего, пол треснул, — сказал я. — Добби, почини его, прежде чем уйдёшь.

— Да, Гарри Поттер, сэр, — пискнуло существо.

— Гм, ну хорошо, — продолжила Гермиона. — Но я, вообще-то, хотела поговорить о чудовище Слизерина. Я поработала в библиотеке ещё до окаменения, и я совершенно уверена, что это был василиск.

Я смеялся долго и от души. Когда её мысль была в должной мере высмеяна, я сказал:

— Гермиона, ну это совсем несерьёзно. Знаешь, какие они редкие? И, между прочим, все видели, что это был акромантул.

— Но я видела отражение в зеркале, и у того существа было только два глаза.

— А ты уверена? Это был очень большой паук, ещё шесть глаз могли быть по бокам или сверху.

Она покачала головой:

— Я перечитала "Фантастических зверей и где их найти" ещё два раза, и уверена, что акромантулы не окаменяют людей. А василиски окаменяют.

Я протянул руку и потрепал её по плечу.

— Это был зачарованный акромантул, очевидно же.

— Ну, возможно, в этом есть смысл, — сказала она таким голосом, что было ясно: никакого смысла она не видит. — Но я всё же не могу поверить, что Хагрид собирался убивать маглорожденных.

— Я, если честно, удивлён, что им понадобилось так много времени, чтобы его арестовать. Он ведь сделал то же самое ещё пятьдесят лет назад. Пятьдесят лет он выжидал, притворяясь придурком, чтобы, наконец, нанести свой удар... Мы можем только мечтать о том, чтобы стать такими слизеринцами, как Хагрид.