Дочери своих отцов.

Восьмой.

Пять лет спустя, 'Сумрак'.

Келли молча наблюдала за гибелью Нострамо. Отец, стоящий рядом с ней, выглядел на удивление спокойным. Сиватар, напротив, наблюдал за гибелью родной планеты с заметной напряженностью.

'Сложно сказать, было ли решение отца — необходимым или единственно верным. Но оно... В его стиле. Можно было бы спуститься на поверхность. Запугать всех до того, чтобы даже мысль о нас вызывала дрожь... Но мы уйдем снова. И через несколько поколений все вернется на круги своя. Когда отец впервые сказал мне, что править людьми нужно страхом — я усомнилась. Я видела примеры людей и обществ, которые не нуждались в страхе для поддержания порядка. Но Нострамо... Отец позволил мне провести пару недель там, внизу. Нострамо не может поддержать порядок без Ночного Охотника. Этому миру нужен живой и вечно бдящий надсмотрщик. Иначе — все будет так, как теперь. А это... нерационально. Если кто-то не может покориться — его следует убить. Мир не смог покориться — и отец убил мир. Свой родной мир. Сиватар напряжен. Нострамо — и его родина. Интересно, почему он наблюдает за его гибелью с таким напряжением: потому, что не согласен с решением отца или просто потому, что ему тяжело наблюдать за гибелью родины?'

Мир умер. Разлетелся на осколки астероидного пояса. Корабли Восьмого легиона направились в космос. Рядом с планетой разверзлись врата варпа, из которых врывался в реальное пространство флот Дорна, в обиде и ярости погнавшегося за Ночным Охотником. Поздно. Темно-синие хищные корабли Восьмого легко ускользнули в варп. Келли видела, как отец улыбается. Он редко улыбался, и его улыбка не была доброй или радостной. Это была улыбка облегчения, словно какой-то груз свалился с его плеч. Дочь молча обняла отца. Она редко проявляла чувства при нем, оставляя эмоции на долю брата — но сейчас чувствовала необходимым показать отцу своё понимание и поддержку его решения. Его когти сомкнулись на её талии, притягивая её к отцу. Он оценил понимание дочери по достоинству.

— Что теперь, отец? — спросила она его, не поднимая глаз, пряча лицо на груди отца.

— Теперь, ммм? Мы свободны. Мы отринули Империум и Императора. Я уничтожил Нострамо. Больше никто не станет указывать нам, как вести войну.

— И с кем мы будем воевать теперь? — спросила дочь. Отец поднял голову и улыбнулся.

— Мы поможем Воителю свергнуть Императора.

— Мятеж среди астартес... Мятеж среди примархов... Как жутко. Мне нравится, — Келли подняла взгляд на отца, отвечая ему улыбкой на улыбку.

Шестнадцатый.

Перед высадкой на луну Давина Исис зашла к Локену. — Капитан Локен.

— Исис? Что-то случилось? Разве ты не должна быть рядом с отцом и готовиться к битве?

— Я готова, Гарвель. Я пришла спросить тебя и надеюсь услышать честный ответ. Что ты думаешь об Эребе?

Локен замялся.

— Хорошо, я вижу ты сомневаешься, стоит ли говорить мне о твоих подозрениях. Тогда я скажу сама. Варп, Гарвель, очень опасен, и Виктория с Анжелой на Убийце передали мне предупреждение Миранды: в варпе есть разумные существа. И даже примархи перед ними очень уязвимы. Виктория уже пострадала от этих существ. Миранда смогла ей помочь, но теперь силы Пятнадцатой скованы Никейским эдиктом. А потому представление, устроенное Эребом на военном совете на Давине, мне категорически не понравилось. И я прошу тебя: ты уже сталкивался с этим на Шестьдесят три — Девятнадцать, в Шепчущих вершинах. Если здесь начнет творится что-то подобное — сообщи об этом мне.

— Разумные существа в варпе... Эреб отрицал их существование, но я чувствовал — он лжет. Я обязательно сообщу вам, Исис.

— Спасибо. Я не хочу, чтобы Воитель разделил судьбу Джубала. Это будет катастрофой для Империума. И ещё. Не делись этим разговором ни с кем, пока я не прикажу обратного, — она взяла принесенные с собой лист бумаги и перо, и, набросав слова клятвы, протянула лист Локену. Тот принял его и принес клятву.

Слова дочери Воителя встревожили десятого капитана еще сильнее. И когда после входа в ионосферу спутника Давина в динамиках раздался слезливый шепчущий голос, первым делом Локен обратился не к Морнивалю, а к Исис.

— Да, я тоже слышу, — пришел ответ, — Это ловушка. Несомненно ловушка. Отцу можешь даже не сообщать — не поверит. Он даже мне в этом не верит. Я не должна знать страха, капитан, — последние слова прозвучали едва-едва слышно в закрытом вокс-канале, — Но я боюсь за отца.

Они шли по гниющей земле.

— Здесь всё гниет, — услышал Локен задумчивый голос дочери Воителя, — А ты утверждал, что Джубал после первой смерти встал постаревшим и гниющим, но невероятно сильным. Хотела бы я, чтобы Пятнадцатая была хотя бы в радиусе досягаемости вокса сейчас...

Они теряли братьев под натиском живых мертвецов. Но из мыслей Локена не уходила фраза Исис 'и даже примархи перед ними очень уязвимы'.

Он попытался отговорить Воителя лезть первым в корабль, но не преуспел. А Исис молчала, но в её взгляде была боль. Она, как и Локен, и Торгаддон, чувствовала — это ловушка. Все попытки отговорить Воителя лишь укрепляли его решимость. Воитель жаждал славы. Жаждал битвы. И ничто не остановило его.

Они пошли на корабль, когда Хорус слишком долго не возвращался.

— Локен, — зашептал Аксиманд. — Я боюсь того, что мы можем обнаружить впереди. Надо хорошенько приготовиться.

— Нет, — ответил Локен. — Я понимаю, о чем ты говоришь, но не хочу об этом думать. Я не могу. — Мы должны быть готовы к худшему.

— Нет, — повторил Локен громче, чем хотел. — Мы бы знали, если бы...

— Если бы — что? — спросил Торгаддон.

— Если бы Воитель погиб, — наконец решился Локен.

Возникло напряженное молчание. Такую ужасную вероятность никто не хотел даже обдумывать.

— Локен прав, — сказал Абаддон. — Если бы Воитель был мертв, мы бы об этом знали. Вы и сами это понимаете. А ты, Маленький Хорус, почувствовал бы это первым.

— Надеюсь, ты прав, Эзекиль.

— Хватит расстраиваться раньше времени, — подхватил Торгаддон. — Какие могут быть разговоры о смерти, если мы до сих пор не обнаружили ни тела, ни даже волоска с головы Воителя. Мы все знаем: если бы Воитель погиб, небо упало бы нам на головы, не так ли?

Его слова несколько подняли их настроение, но Исис знала: жизнь отца — не доказательство того, что он не пострадал. Воины продолжали путь по центральному проходу корабля через противовзрывной люк и по коридору с мерцающими фонарями, пока не подошли к бронированным дверям, ведущим на капитанский мостик.

Исис вела их, Локен и Абаддон шагнули вперед, за ними последовали Аксиманд, Торгаддон и Седирэ. Внутри было почти темно, лишь с разрушенной галереи пробивался неяркий свет. Воитель сидел спиной к ним, его превосходные доспехи были заляпаны грязью и поцарапаны, а рядом лежала огромная раздутая туша. Дочь сразу же бросилась к отцу. Локен подошел ближе и не мог не поморщиться при виде неестественно распухшей человеческой головы, лежащей на коленях командира. В нагрудной пластине доспехов зияла глубокая прореха, а из колотой раны на плече все еще текла кровь.

— Сэр? — окликнул он Хоруса. — С вами все в порядке?

— Отец, — тихо позвала Исис, — Как ты себя чувствуешь?

— Я потерял его, — сказал Хорус. — Я потерял их всех. Я должен был выслушать его, но не сделал этого, а теперь они все мертвы. Это слишком тяжело.

— Сэр, мы должны вывести вас отсюда. Ходячие трупы прекратили атаки, но мы не знаем, сколько продлится это затишье. Надо уйти из этого места и перегруппироваться.

Хорус медленно покачал головой:

— Они больше не нападут. Темба мертв, а кабель подачи вокс-сигнала я разрубил. Не могу сказать, как именно, но эти передачи были частью управления несчастными душами.

Абаддон отвел Локена в сторону.

— Надо увести его отсюда, — прошипел он. — Нельзя, чтобы кто-то еще увидел его в таком состоянии. Локен знал, что Абаддон прав. Плачевный вид Воителя мог сломить дух любого воина Астартес. Хорус был для них непобедимым богом войны, легендарным великаном, которого ничто не могло сокрушить. Показать его таким, как сейчас, значило нанести тяжелый удар по боевому духу всей Шестьдесят третьей экспедиции.

Исис помогла отцу подняться, и поддержала его. Он с трудом пошел на выход. С трудом — но сам. Он вышел и к нему начала приставать с вопросами его личный летописец, Петронелла Вивар.

— А вы говорили с ним до того, как его убили? Что он сказал?

— Он сказал... что только у меня есть силы... предотвратить будущее, — произнес Воитель внезапно севшим и глухим голосом, словно доносившимся с дальнего конца тоннеля.

Петронелла озадаченно подняла голову и вдруг увидела, что глаза Воителя закатились, а ноги подогнулись. Она закричала и, протянув вперед руки, бросилась к нему, заранее зная, что не сможет помочь, но и не в силах смотреть на его падение. Словно медлительная лавина, начинающая бег с вершины горы, Воитель осел бы на землю, если бы дочь не подхватила его. Исис не хватило сил удержать отца и он просто потерял сознание у неё на руках, в то время как она упала в грядь на колени, не находя в себе сил ничего сделать.

Мнемоперо задвигалось в руке, запечатлевая мысли, и Петронелла прочла сквозь слезы: 'Я была там, когда Хорус пал...'

Оцепенение, сковавшее Астартес, совершенно не коснулось Петронеллы. Стоя на коленях в грязи рядом с Воителем, она с плачем и стонами пыталась его поднять. Тот факт, что командир упал и смертная женщина отреагировала быстрее, чем кто-либо из Сынов Хоруса, зажег в душе Локена стыд и заставил его действовать. Он опустился на одно колено и наклонился к Хорусу и Исис.

— Апотекарии! — крикнул Локен, и звук его голоса словно заставил время снова идти с привычной скоростью.

Морнивальцы опустились рядом с ним на землю.

— Что случилось? — спросил Абаддон.

— Командир! — воскликнул Торгаддон.

— Луперкаль! — выкрикнул Аксиманд.

Локен постарался не обращать на них внимания и сосредоточился.

'Это боевое ранение, и я должен поступать так, как обычно делается в таких случаях', — подумал он. Он осмотрел тело Воителя, а все остальные, оттолкнув летописца, протянули к Хорусу руки, стараясь привести его в чувство. Завидев так много протянутых и мешающих друг другу рук, да и Исис не шевелилась, крепко прижимая к себе отца, Локен закричал:

— Прекратите! Отойдите назад!

Доспехи Воителя во многих местах были поцарапаны и помяты, но он не нашел других видимых повреждений, кроме пореза на плече, где была сорвана одна из пластин брони, и открытой колотой раны на груди.

— Помогите мне снять с него доспехи! — крикнул Локен. Этот крик расшевелил наконец и дочь Воителя. Она подняла голову и вместе с Морнивалем освободила отца от нагрудника и поврежденных наплечников. Локен, сорвав с головы шлем, отбросил его в сторону и прижал ухо к груди Воителя. Он услышал очень медленное биение его сердец.

— Он еще жив! — крикнул Локен.

— Освободите дорогу! — раздался чей-то резкий голос, и Локен уже приготовился одернуть дерзкого нахала, но заметил на доспехах символ — кадуцей.

Вслед за первым апотекарием подбежали остальные, в тело Воителя воткнули шипящие иглы и морнивальцев бесцеремонно отодвинули в сторону. Отстранить от Воителя дочь они не смогли, но она им и не мешала. Её глаза заметно покраснели.

Локен беспомощно наблюдал за усилиями апотекариев стабилизировать состояние Воителя. На глаза навернулись слезы, и он оглянулся по сторонам, тщетно пытаясь найти себе дело, чтобы оказаться полезным. Ничего не придумав, он почувствовал, что готов сетовать на небеса за то, что его сотворили таким могучим и таким бессильным. Абаддон открыто плакал, и вид Первого капитана в таком состоянии лишь усилил страх Локена за жизнь Воителя. Аксиманд с угрюмым стоицизмом наблюдал за работой апотекариев, а Торгаддон, прикусив нижнюю губу, удерживал летописца от попыток подойти ближе.

Кожа Воителя приобрела пепельно-серый оттенок, губы посинели, а конечности стали твердыми; Локен решил, что он должен уничтожить силу, которая сокрушила Хоруса. Повернувшись, он решительно зашагал к 'Славе Терры', намереваясь, если потребуется, разобрать зараженный гнилью корабль на молекулы.

— Капитан! — окликнул его один из апотекариев, воин по имени Ваддон. — Немедленно вызовите штурмкатер. Надо как можно скорее доставить Воителя на борт 'Духа мщения'.

Локен остановился, разрываясь между жаждой мести и своим долгом перед Воителем.

— Скорее, капитан! — поторопил его апотекарий, и сомнения мгновенно развеялись.

Локен молча кивнул и настроился на канал капитанов штурмкатеров, радуясь, что в этой суматохе у него появилась хоть какая-то цель. Через несколько мгновений один из медицинских катеров подтвердил получение вызова, а Локен, словно загипнотизированный, продолжал смотреть, как апотекарий борются за жизнь Воителя.

Судя по их лихорадочным движениям, битва была нелегкой. Жужжащий нартециум обрабатывал кровь в миниатюрных центрифугах и выдавал лоскутки синтетической кожи для обработки ран. Апотекарий, не понижая голосов, разговаривали между собой, но Локен улавливал только отдельные знакомые слова.

— Элементы Ларрамана не справляются...

— Гипоксическое отравление...

К Локену подошел Аксиманд и положил руку на его плечо.

— Ничего не говори, Маленький Хорус, — предостерег его Локен.

— Я и не собирался, — проворчал Аксиманд. — Он поправится. В этом месте нет ничего такого, что могло бы надолго вывести Воителя из строя, Гарвель.

— Откуда ты знаешь? — срывающимся голосом спросил Локен.

— Просто знаю, и все. Я верю в него.

— Веришь?

— Да, — ответил Аксиманд. — Верю, что Воитель слишком силен и слишком упрям, чтобы поддаться тому, что случилось. Ты и опомниться не успеешь, как мы снова станем его боевыми псами.

Локен кивнул, и в это время воздух, взвихренный двигателями снижающегося штурмкатера, лишил их возможности говорить. Корабль с воем покружил над головами, расплескивая болотную жижу, но вот полозья коснулись земли, и судно совершило посадку, обдав всех брызгами мутной воды.

Еще до того как катер окончательно замер, морнивальцы вместе с Исис и апотекариями подняли тело Воителя и подбежали к кораблю в тот момент, когда трап едва коснулся земли. Не успели они уложить раненого на медицинскую каталку, как двигатели снова взвыли, поднимая катер с поверхности спутника Давина. Трап с треском захлопнулся за ними, и Локен заметил, как накренился катер, направляемый пилотом почти отвесно вверх. Апотекарии тотчас присоединили Воителя к медицинским приборам, в вены воткнули толстые иглы и трубки, а рот и нос закрыли маской для подачи кислорода.

Внезапно почувствовав себя лишним, Локен упал на одно из сидений в корме катера и уронил голову на руки. Остальные морнивальцы сделали то же самое. Исис напротив, сидела прямо, словно каменная статуя.

Исис стояла в углу апотекариона, наблюдая как суетятся апотекарии. Абаддон сорвался на апотекарии Ваддоне, но вытянул информацию: яд. Яд для примарха. Морниваль отправился искать образец яда, а Исис отправилась на собрание ложи.