Морская ведьма

— Те из жрецов, что уцелели, — продолжал лорд Готланда, — рассказали что с тобой случилось. Ты смогла призвать Ранн, но слишком много почерпнула у нее сил, не сумев с ними совладать. Вот они и выплеснулись наружу. Это усилие разом вычерпало тебя досуха и ты быстро истощилась, временно лишившись своих способностей, — Нектон улыбнулся — так я и обрел свободу от твоей власти. Почувствовав это, я быстро распорядился перенести тебя в твои покои и приготовить зелье лишающее ведьму сил — хотя жрецы и уверяли, что ты еще несколько часов не восстановишься, я решил не рисковать. Того что ты приняла хватит, чтобы защититься от тебя до вечера— но я не собираюсь ждать так долго.

-Что ты хочешь сделать со мной? — с вызовом спросила Рисса.

Вместо ответа барон отвернулся к окну уставившись на колышущиеся за окном ветви.

-Я никогда не рассказывал тебе этого,— наконец глухо произнес он,— и все эти годы гнал от себя мысль, что это правда...

-Правда...что?— хрипло спросила Рисса.

-Ты ведь не помнишь свою мать?— вопросом на вопрос ответил Нектон,— да, откуда ты она ведь умерла вскоре после твоей смерти.

-Причем тут моя мать?— передернула плечами девушка.

-Она была красивой,— продолжал Нектон,— золотые волосы, совсем как у тебя и глаза, словно морская синь. Мне говорили, что такая красота опасна, что она манит к себе не только людей, но и тех, кто скрывается в ночи. Я не верил, не хотел верить...даже тогда.

Голос Нектона упал до шепота.

-Сигрид никогда не любила сидеть в замке, — в этом вы с ней похожи. Она была дочерью лорда Островов и ее тянуло к морю. Любила ездить верхом — от замка к побережью и обратно, мимо реки Морарь. На берегу той реки ее и нашли — ближе к вечеру. в разорванном платье, с водорослями запутавшимися в волосах. Но страшнее всего было ее лицо— глаза Сигрид были мутными, словно она не видела и не узнавала никого, а на губах играла улыбка— до вчерашней ночи в святилище я не видел таких улыбок ни у кого. Землю вокруг нее покрывала слизь, от которой несло тухлой рыбой и водорослями, тут же валялся и труп лошади— обглоданный наполовину.

Нектон замолчал, молчала и Рисса, ошеломленная этой жуткой историей — не сколько судьбой матери, сколько внезапной, ранящей разум страшной догадкой.

-Она пришла в себя на следующий день,— наконец произнес Нектон,— но не помнила ничего из того, что с ней произошло и мудрейшие из друидов не смогли вернуть ей память о происшедшем и мы все решили, что так будет лучше. А потом на свет появилась ты, убив Сигрид при рождении и я отчаянно гнал от себя мысль, что могу не быть твоим отцом. Сейчас же я вижу, что обманывался все это время. Какая-то тварь вылезла из моря или озера Морар — мерроу, ичь-ушкья, келпи или что похуже, — чтобы обесчестить мою супругу. Этой ночь я чуть не поплатился за то, что был столь беспечен.

-Так что ты все же сделаешь со мной? — повторила Рисса. Барон подошел к окну и отдернул занавесь..

-Еще при сканах, — произнес он,— местные правители приносили в жертвы своих детей, дабы отвести беду от Готланда. И, хотя мне не подобает следовать обычаям сканов, но похоже мне придется последовать их примеру— и не только их. С тобой поступят так же, как поступают с ведьмами в Империи — обложат хворостом и сожгут дотла. То, что останется, размелют в порошок и развеют по ветру.

Говоря это Нектон подошел к кровати с циничной ухмылкой на лице. Одним рывком он сдернул покрывало, обнажая цветущее тело Риссы и с вожделением уставился на нее.

-Но перед тем как покончить с тобой— произнес он— мне бы хотелось наконец получить удовольствие от того, что до сих пор я делал не по своей воле.

Рисса дернулась, но цепи держали ее крепко. Лорд все с той же усмешкой неторопливо разоблачался, смакуя свое избавление от власти дочери и ее последующее унижение предваряющее мучительную казнь.

В коридоре за ним послышался топот ног, дверь распахнулась, и в нее влетел запыхавшийся дружинник. Нектон гневно обернулся, но воин, похоже, и не заметил, как рассердился его господин.

-Беда, мой лорд, — отдышавшись, произнес воин — большая беда. Имперцы высадились в Готланде. Все море черно от коггов и ладей, им не видно конца. Ви уже пал перед ними, и все новые воины идут к Ангрсборгу. На их знамени крест и на его концах — по человеческой голове.

Кровь отхлынула от лица Нектона , его искривила гримаса страха и ярости:

-Ты!— почти взвизгнул он, яростно тыча пальцем в сторону Риссы. — Ведьма! Ты навлекла проклятие на мой род! Клянусь Одином и Марой, я...

— Мой лорд у нас нет времени — напомнил о себе испуганный дружинник. — Венды лезут на стены и мы можем не сдержать их натиска. Вы должны быть там, чтобы ваши воины видели, что владыка Готланда сражается вместе с ними.

Нектон еще раз ткнул пальцем в сторону дочери.

-Я еще не разобрался с тобой, сука!— после чего выбежал из комнаты, хлопнув дверью. Вслед за ним, бросив на Риссу извиняющийся взгляд, выскочил и воин.

Вновь на Готланде кипела кровавая сеча, на сей раз придвинувшаяся вплотную к стенам Ангрсборга. Ви пал быстро — налет с моря оказался столь сокрушителен и внезапен, что местные не успели собрать ледунг. Воины же Нектона еще не все отошли от потрясений предыдущей ночи. В гавань города одна за другой входили ладьи вендов, из которых на берег выпрыгивали светлобородые воины в кольчугах и конических шлемах. Большинство держало в руках знаменитые вендские мечи, по слухам, перерубающим шелковый платок на лету, иные потрясали булавой или боевым топором. А вслед за ладьями выплывали фреккогги и когги, с которых лучники, арбелетчики и кулевринеры, поддерживали пеших воинов смертоносным дождем из стрел, сулиц и свинца.

Еще горели дома, в которых безнадежно оборонялись последние защитники Ви, тогда как захватчики уже выбрали новую цель. Взяв проводников из местных и оставив в городе небольшой гарнизон венды выдвинулись к Ангрсборгу, чтобы внезапно осадить и его.

Лучники Нектона не уступали в мастерстве врагу, но соотношение сил было не в их пользу— лорд Готланда и без того потерял много воинов во время последней войны, а поспешная чистка дружины Нектона от сторонников Риссы, происшедшая буквально перед нападением также убавила число защитников замка, попутно заразив их подозрительностью и недоверием к собственному сюзерену. Напротив, братья Ордена Святого Витта, вышедшие в море отличались большой сплоченностью и целеустремленностью— магистр Годлейв, первосвященник Рюгена вывел в море весь флот под стягами Четырехликого Креста. Орден Святого Витта вступил в войну относительно поздно— он был слишком занят на восточных границах, где приходилось отражать очередной набег пруссов. Сейчас же, когда язычники оказались отброшены за Вислу, а основные боевые действия в Саксонской войне переместились в Сконе и Смоланд, первосвященник Четырехликого решился на грандиозный набег, желая как можно сильнее потрепать ненавистного северного соседа. Момент был выбран удачно— "лютый" флот под предводительством Ягморта, сейчас находился в Северном море, а того, что осталось было явно недостаточно, чтобы дать нормальный отпор. Войдя во вражеские воды Годлейв разделил свои силы на несколько больших флотилий, которые обрушились на принадлежащие Люти острова. Нападением на Готланд командовал один из лучших воинов Годлейва, князь Рогволод, владыка Венеты.

Взятые с коггов бомбарды обрушивались на крепостные стены, вместе с градом из стрел и пуль кулевринеров. Венды тем временем подносили длинные лестницы, с которыми они бежали к стенам Ангрсборга. Вскоре уже более десятка осадных лестниц было приставлено к стенам замка и по ним, словно муравьи, упорно лезли венды. Некоторые из поднимающиеся по лестницам воинов были остановлены, а потом и сброшены вниз, но другим удалось подняться на стены и укрепиться там. Шаг за шагом они теснили защитников замка: кололи, резали, мозжили головы кистенями и булавами, рубили топорами. Вот они прорвались к сторожевым башням и вскоре заскрипели тяжелые цепи — ворота замка оказались в руках захватчиков. Во внутренний двор ворвались и оставшиеся снаружи воины. Кровавая схватка поражала своей жестокостью, никто не просил и не давал пощады — слишком застарелой была вражда между вендами и лютами, слишком много счетов накопилось у них к друг другу : за сожженные дотла селения, вырезанные под корень целые роды, тысячи угнанных в рабство людей, ужасные пытки и издевательства которым подвергались их соплеменники в плену. Для братьев Ордена Святого Витта эта война стала священной — война с зловещей державой черных колдунов, ведьм и кровавых богов во славу которых сотни вендских девушек и юношей с криками умирали под жертвенными ножами. Потоками вражеской крови венды пытались потопить свой страх перед Империей Ужаса.

Но даже если бы случилось невероятное и кто-нибудь из вендов и преодолел вдруг вековую ненависть— любой воин Люти— будь то лютич, свей или эст счел бы величайшим оскорблением, если бы кто-то из врагов предложил ему жизнь. Закоренелая давняя ненависть сполна обуяла оба народа и готландцы, еще помнившие времена, как короли сканов преследовали служителей Змеи, охотно окунулись в эту кровавую схватку.

Несмотря на яростное сопротивление, братья Святого Витта ворвались в замок, убивая и круша все на своем пути. Силы оборонявшихся таяли, уже никто не помышлял о победе или хотя бы о том, чтобы остаться в живых— только о том, чтобы уйти из жизни прихватив побольше врагов. У лестницы ведущей в верхние ярусы замка у груды тел зарубленных им вендов пал лорд Нектон — от руки самого Рогволода. Но бой уже подходил к концу— большинство готландцев пало, оставшиеся забаррикадировались в комнатах по разным уголкам замка, где давали свой последний безнадежный бой превосходящему численностью врагу. Отдельные отряды, не видя противника перед собой, уже принялись мародерствовать.

Риссе не довелось увидеть всего величия и ужаса гибели Ангрсборга — но она многое слышала через приоткрытое окно. Свист стрел, грохот выстрелов и предсмертные крики, команды которые отдавал ее отец ( она все еще не могла называть его иначе), все чаще заглушались победным кличем "Витт с нами!" Шум битвы внутри замка был слышен куда хуже, но и без того Рисса поняла, что защитники Ангрсборга проиграли .

Все это время она лихорадочно пыталась найти выход — но не находила его. Ненадолго в ней вспыхнула надежда, когда она увидела, как лорд Нектон швырнул на столик рядом с ней ключи от оков. Но видимо это было всего лишь очередное издевательство со стороны князя Готланда — цепи, сковывавшие ее по рукам и ногам не давали девушке ни малейшего шанса. Изгибаясь всем телом, вытягивая изо всех сил шею, Рисса пыталась хоть как-то дотянуться до ключей, но лишь окончательно выбилась из сил. Раз за разом она пробовала прибегнуть к колдовству , но также безрезультатно— проклятое зелье по прежнему сковывало ее разум. Поняв, что освободиться собственными силами она не в состоянии, Рисса решила положиться на волю Богини Змеи и, предоставив событиям идти своим чередом, дожидаться прихода вендов -победителей.

Ждать пришлось недолго -после того, как внизу все стихло, она услышала тяжелые шаги на лестнице, приближающиеся к ее комнате. Одновременно она услышала и вендскую речь, которой она немного научилась от рабынь. Впрочем, враги пока говорили слишком тихо и неразборчиво, чтобы она могла понять их.

Наконец, тяжелая дверь распахнулась и в комнату ворвались захватчики в пыли и крови. Глаза их изумленно расширились, когда вместо ожидаемого врага они увидели прекрасную обнаженную девушку, прикованную к кровати. Рисса прищурив глаза внимательно рассматривала вошедших.

Среди них были не только венды— основанный около полувека назад орден охотно принимал в свои ряды и саксов и тюрингов и данов. Однако славяне все равно составляли большинство: ободриты, руяне, висляне, поморяне и даже мазуры. Иные из них держали в руках мечи, другие— топор или булаву, двое саксов было направили на нее кулеврины, но предводитель с презрением приказал им опустить оружие.

Могучий воин с темно-русой бородой и холодными серыми глазами выделялся среди остальных точно медведь-шатун в стае волков. В одной руке он держал шлем с навершием в виде золотого сокола расправившего крылья, другою вкладывал в ножны длинный меч. Кольчуга воина была покорежена в нескольких местах, там где вражеские мечи все-таки пробили доспех виднелась запекшаяся кровь. Но видимо раны оказались несерьезными, судя по тому, что венд не обращал на них внимания. С гораздо большим интересом он рассматривал лежащую на кровати девушку, тем более, что с тех пор как Нектон сдернул с Риссы покрывало некому было прикрыть ее наготу. Бьярмиец горящими от возбуждения глазами оглядывал молочно-бледную кожу девушки, длинные ноги и тонкую талию, твердые холмики округлых грудей. Не меньше притягивали взор и тонкие черты лица девушки — большие синие глаза, тонкий чуть вздернутый носик, алые губки — казалось, что этот прекрасный лик принадлежит не человеку, а эльфийской деве или иному волшебному существу из легенд свеев и данов.

С трудом оторвавшись от созерцания Риссы, бородач пробасил, довольно осклабившись:

-Клянусь тринадцатью рогами Чернобога, вот уж не думал, что мы найдем такой лакомый кусочек у этих чертомолов. — Он шагнул вперед, положив руку на обнаженное бедро Риссы и довольно ухмыльнулся, когда она дернулась и прошипела ругательство— А девка-то не из пугливых, с гонором. — Он еще раз окинул взглядом ее тело, задержался взглядом на цепях и озадаченно хмыкнул — Слышь красотка, а чего тебя свои же приковали? — не дождавшись ответа, произнес, — впрочем, у вас тут у всех мозги набекрень, может, кому и нравится со скованной девкой блудить. Как думаешь, Богумил?

Тот к кому он обращался, был высоким мужчиной, много старше предводителя воинов. Сам Богумил явно воином не являлся — без оружия и доспехов, в странном белом одеянии, ниспадавшим до пят. На груди его висел золотой крест все с теми же бородатыми ликами на концах, с широкого алого пояса свисали бронзовые фигурки изображавшие различных птиц и животных. Длинные рыжевато-каштановые волосы обильно покрывала седина, также как и окладистую бороду спускавшуюся до середины груди. В руке Богумил сжимал массивный посох, обитый железом, с навершием в виде вставшего на дыбы коня. Внимательные серые глаза недобро посмотрели на девушку, внутренне ощетинившуюся под этим взглядом. Она сразу поняла, кто этот человек.

-Не поминай Чернобога, княже — угрюмо отозвался Богумил, — да еще в таком месте. Свентовит от этого острова давно оступился, также как и Златорогий и сам Солнцеликий, правят здесь только бесы Чернобожьи. И насчет блуда в цепях и оковах — так ты тоже не прав князь Рогволод. Вот смотри.

Волхв шагнул вперед и поднял со столика рядом с кроватью пустую чашу. Он перевернул ее вверх дном и на пол упало несколько темных капель.

-Зелье, что лишает силы ведьму — презрительно произнес Богумил, — на время усмиряет, но на совесть зато — глаз не отвести, порчу не наслать, бесов не кликнуть. Вот и ей этого зелья дали, — священник принюхался — свежее еще, недавно приготовленное. Долго еще не очухается. Так что и ты княже не медли...