Вампировский централ

— Вы, люди, удивительно нелогичны: за зло платите добром, лишая нас права презирать всех, кто не мы. Вы подрываете наши устои, Виктор.

— Это ты к чему?

— К тому, что благодарность — то самое чувство, которое может поспорить с нашим основным инстинктом — преданностью Семье.

Я поморщился:

— Гранд, не говори красиво. Я не собираюсь становиться между Кальдэном и Ральтом.

— Верю, напарник.

9.

Пока дождались конвоя и экспертов, пока те отработали на месте, а группа зачистки осмотрела развалины, начало светать. Мы с Торном вернулись к машине. Два здоровенных ворона гоняли ледышку по покрытому наледью капоту. Я указал на них вампиру:

— Оперативники, ёлки.

— А чего ты хотел? Им всего по семьсот, — возмутился Торн. — Я обратил их ещё детьми, вырастил, воспитал и сделал из них лучших солдэров клана. Они моя Семья, Виктор, всё, что у меня есть.

— Так влюбись, женись и нарожай своих. Тоже мне проблема.

Вампир рассмеялся:

— Наш брак обычно не предполагает взаимных чувств, Виктор, и заключается в интересах клана и воспроизводства расы. Любовь — это другое.

— Странные вы люди, вампиры, — помолчав, сказал я.

— Вот этого я всегда боялся, напарник — стать слишком человеком, — вздохнул Торн.

Я не видел его глаз, но был уверен, что Высший вампир просто вызывает меня на откровенность. Не дождётся.

— Пристегнись, — привычно напомнил я, садясь в машину.

Внедорожник медленно пробирался через санитарную зону. Снова повалил снег.

— Тяжелая ночь, — неопределённо заметил Торн, вглядываясь во тьму.

— Ты спрашиваешь или утверждаешь?

Вампир не стал уточнять.

— Те двое занимали место в твоей жизни, Виктор. Хочешь поговорить?

Я взглянул на него:

— Тебе это надо?

— Тебе надо, напарник.

Я рассмеялся.

— Пытаешься стать мне родной матерью, Торн? Не стоит: я слишком хорошо тебя знаю.

— Мне просто интересно, Виктор.

— Да-да, сравнительная психология людей и вампиров. Ладно, с кого начать?

— С того, которого ты убил.

— Как скажешь.

Я продолжал спокойно смотреть на дорогу, собираясь с мыслями. А чего дёргаться-то: именно это я и сделал. Если Торн рассчитывал, что его прямота меня заденет, то ошибся. Вампиры вообще переоценивают нашу чувствительность.

— Александр Пряхин персонаж тебе знакомый: гора мышц при полном отсутствии мозгов. Мы учились с ним в одном классе. Его брат Жека был лет на пять старше и уже тогда "держал" окрестную шпану. Отсидев за "хулиганку", занялся "серьёзным" бизнесом: рэкет, наркота, девочки. Потом и братишку к делу пристроил. За художества им обоим светил срок, но помешало Слияние. Зато война, кажется, пошла на пользу: когда начали появляться первые отряды самообороны, у Пряхиных уже был собственный и весьма эффективный.

— Война иногда пробуждает лучшие качества, — заметил вампир.

Я усмехнулся и покачал головой:

— Тут дело не в качествах, Торн, а в полном отсутствии воображения и, как следствие, инстинкта самосохранения. Иногда это ошибочно принимают за смелость. Впрочем, на том условно-героическая часть биографии Пряхиных и заканчивается. После войны они принялись за старое и даже расширили дело: чёрный рынок крови, содержание притонов, похищения и убийства — в общем, полный набор. Зато внешне всё выглядело пристойно: охранная фирма Евгения Пряхина, героя войны. Санёк возглавлял там службу безопасности. Да ты и так знаешь.

Вампир кивнул:

— А второй?

Я взглянул на него:

— Которого убил ты? Вот он действительно продукт войны. Вернее, её жертва. Павел Кравцов, мой бывший напарник, тот, кого вы сделали Энтомологом.

Гранд подскочил на месте:

— Что? Палач?!

— Он должен был получить своё, Торн, но по закону. Я офицер полиции, а не мститель.

После этих слов воцарилось молчание. Вампир о чём-то долго размышлял и наконец сказал:

— Бывший полицейский... Ты говорил, он жертва. Поясни.

Я продолжал смотреть на дорогу. Легко сказать — поясни! Я знал, что сломало Павла, видел собственными глазами. От такого у человека запросто сносит крышу. А как пояснить это вампиру, хищнику, который живёт охотой? Положим, не все они упиваются резнёй, но отказ от работы на скотобойне не означает сочувствия к бифштексу. Ладно, попробую.

— Есть у нас одна старая, как мир, история, гранд — про мужа, жену и командировку.

— Про то, как супруг неожиданно вернулся с охоты? — улыбнулся вампир.

Я взглянул на него:

— Вижу, ты в курсе. Только моя история совсем не смешная, Торн. Это случилось в конце войны. Тогда, в условиях боевых действий в городах, полиция была переведена на казарменное положение, и дома мы появлялись от случая к случаю. Однажды нам дали сутки отпуска — неожиданно, как всегда. Пашка помчался домой, а там... Словом, застал жену с одним из ваших. Он убил их прямо в постели. Не застрелил — он тогда про пистолет и не вспомнил, — а просто нашарил в углу заточенный кусок арматуры и одним ударом пригвоздил обоих к кровати. Тогда в наших домах всякого убойного железа хватало, бывало, рядом с собой в кровать клали вместо подруги... А когда жена затихла, снёс вампиру голову армейским тесаком.

Я помолчал, пытаясь отогнать вставшую перед глазами картину, и продолжил:

— Только этим дело не кончилось. Пытаясь помочь другу, мы забыли о разомкнутом периметре и оставили в открытой для вампиров квартире людей. В общем, в ту же ночь случился налёт, вырезали всю семью и ребят из охраны, зверски — нанизали на копья. Трое малышей, старики-родители и двое наших оперативников. Павла мы ещё вечером забрали в отдел, тем и спасли. Суд, кстати, его оправдал: убийство было квалифицировано как неосторожное, мол, не рассчитал силы, защищая жену от вампира. Напарник мне тогда ничего не сказал. То, что он винит меня в гибели семьи, стало понятно позже. А потом в городе появился Энтомолог — тот, кого вы позже назвали Палачом, — и начался бег по кругу: то ли я его ловил, то ли он меня. Убийца словно играл с нами: оставлял подсказки, легко обходил ловушки, иногда подпускал к себе вплотную, но всякий раз ускользал в последний момент.

— Как ты на него вышел?

— На Павла? Случайно. Вспомнил, как погибла его семья, и сопоставил факты. Долго не мог поверить.

— А когда поверил, отпустил?

Моя усмешка получилась горькой.

— Не всё так просто, Торн. Он был моим другом и напарником, а я не смог защитить его семью. В том, что люди оказались в разомкнутом периметре, есть и моя вина.

— Он не должен был возвращаться в город?

— Это было единственное условие.

— Прости, Виктор. Тогда, в доме... Я не знал.

— Забудь. Для меня капитан полиции Павел Кравцов погиб вместе с семьёй. Вот такое его место в моей жизни. А с серийным убийцей Энтомологом я не знаком.

Торн долго молчал, задумчиво глядя в окно.

— Ты ведь считаешь меня наполовину зверем, Виктор? — неожиданно спросил он.

Я быстро взглянул на него, но не ответил. К чему отрицать очевидное?

— Тогда кто такой, по-твоему, Павел Кравцов?

— К чему ты ведёшь?

— К тому, что зверь убивает для пропитания или защиты. А как бы ты назвал того, кто убивает ради убийства?

— Ральтом, — усмехнулся я.

10.

В городе у меня была квартира на Оружейной возле старого Арсенала, но я предпочитал жить в Залучье, островке частной застройки среди бетонного лабиринта города. Большинство домов здесь пустовало: люди по-прежнему не решались жить в одиночку, поэтому в соседях у меня оказались, в основном, ветераны Слияния. Я не особо интересовался, чем они занимаются теперь, зато был уверен, что на этих ребят можно положиться. Небольшой дом, несколько яблонь, летняя кухня и сарай, куда я ставил свою старую "Тайгу" — вот и всё владение. Правда, старым мой вездеход был только с виду: ребята в нашем гараже перебрали его по винтику, выжав из машины всё что можно и даже больше, а "люстру" и комплект фар вообще сняли с армейского внедорожника.

Смена на патрульной машине подбросила меня к дому. Я привычно расстегнул кобуру и толкнул калитку. Дорожка и крыльцо были припорошены снегом. Впрочем, незваные визитёры не оставляют следов. Я неспеша шёл по двору, отслеживая изменения внутренним зрением, наработанным за годы войны: дорожка, нетронутый снег на крыльце, цепочка кошачьих следов у сарая... Стоп! Старая яблоня у летней кухни! Чёрт, пора бросать полицию и уходить в орнитологи. Демонстративно достав ствол, я указал им на дорожку. С ветки сорвалась чёрная птица, и в двух шагах от меня возник вампир. Ральт! Пальцы непроизвольно стиснули рукоятку, от ненависти свело скулы, кровь гулко застучала в висках. Непрошенный гость развёл руки в стороны, заявляя о мирных намерениях. На лацкане плаща блеснул значок — офицер полиции, мой коллега. Странно, но мы были даже похожи: высокий рост, короткие светлые волосы, серые глаза. Разворот плеч смотрелся неплохо, а вот в кости Ральт оказался тоньше и лицом смазливее.

— Какого чёрта? — вместо приветствия процедил я.

— Есть разговор, Воронов.

— Говори.

— Кальдэн. Я должен тебе за него.

Ну разумеется! Тот, кто сам ничего не делает даром, не верит в бескорыстие других.

— Ты ничего мне не должен, Ральт, или должен слишком много.

— Прошлые долги покрыла Амнистия, — напомнил он.

— Тогда о чём речь? Свободен.

Однако Ральт почему-то медлил. Моё нежелание признать его долг, вероятно, задело вампира, а может, это было как-то связано с их Кодексом, не знаю. Наконец он решился:

— Послушай, Воронов, я не каяться сюда пришёл. Я по-прежнему убеждён, что вы тупиковая ветвь эволюции и годитесь только на корм, но мой клан подписал Договор, и мне приходится ему следовать. Что до той давней встречи, то я солдэр: будет приказ, сделаю то же самое.

Ральт окинул меня оценивающим взглядом и неожиданно усмехнулся:

— Однако такие, как ты и Палач... Они примиряют меня с существованием людей.

Я и Палач? Слышь, Пашка? Пойти и застрелиться!

— Высокая честь, — усмехнулся я. — Мне что, записаться в солдэры?

— Это решать Экториану Вигдору.

Я изумлённо взглянул на вампира, но тот был серьёзен.

— Слушай, ты когда с дерева слетал, головой не ударился?

— Нет, — спокойно ответил Ральт. — Таких бойцов, как ты, Высшие обращают лично. Они выбирают лучших представителей коренной расы и никогда не ошибаются. Именно поэтому мы непобедимы.

— Непобедимы? Спорный вопрос, вампир. Однако за информацию благодарю. Записать в счёт долга?

— Считай это бонусом, Воронов.

Я смотрел на стоящего передо мной сильного умного зверя. Инстинкт взывал к разуму и совести: такого врага нельзя отпускать. Пришлось заставить инстинкт замолчать, привычно придавив Договором. Взгляд Ральта скользнул по моей руке с пистолетом: да-да, один на один с солдэром ствол, как правило, бесполезен. Как правило! Я вспомнил продырявленный плащ Альтора.

— Рискнёшь? — само собой сорвалось с языка.

Ёлки, ну что за блажь? Однако глаза вампира зажглись азартом.

— Почему нет?

Я снял переключатель с "серебра". Ральт пожал плечами:

— Не трудись: у тебя всё равно нет шансов, Воронов.

— Там посмотрим, Ральт. От калитки до крыльца по любой траектории. Устроит?

— Как скажешь, офицер.

— У меня обойма, — предупредил я.

— Да ты хоть один выстрел сделай, — усмехнулся вампир, отходя назад.

Один, говоришь? Что я видел тогда, когда стрелял в Альтора? Я прикрыл глаза, припоминая, и тут же серая туманная мгла заполнила всё вокруг, вытеснив звуки и краски. Новый чёрно-белый мир показался плоским, едва обозначенным крупными мазками. Неужели та самая Грань, иная реальность, доступная только вампирам? Вдалеке и в то же время совсем рядом светились красным глаза Ральта: вампир ждал сигнала. По моему кивку он начал движение. Ральт летел к цели размашистыми шагами, "ныряя" в стороны и чуть зависая в воздухе, пока моя рука медленно, убийственно медленно поднималась на линию огня. Я поймал его на подлёте, когда до крыльца оставалось всего пару шагов. Звук выстрела буквально "взорвал" голову, выбросив меня в привычный мир. Ральт стоял там, где его настигла пуля: в двух шагах напротив, прижав ладонь к левой стороне груди. Я опустил пистолет. Инстинкт — великое дело, даже если знаешь, что сердце врага находится в другом месте.

Ральт отнял от груди руку. Алый след на ладони тут же исчез, впитавшись в кожу: вампиры крайне экономно расходуют кровь. Взглянув на пулю, он поднял на меня глаза. Неужели в них мелькнуло что-то похожее на страх?

— Кто ты? — хрипло спросил Ральт.

Ну и вопрос! Я усмехнулся:

— Ты сам-то как думаешь?

Если честно, мне было не до шуток: реакция вампира говорила, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Чёрт, да я и сам понимал! Понадобится время, чтобы всё обдумать, а пока чем меньше народу будет об этом знать, тем лучше. Ральт молча смотрел на меня. Не в моих правилах напоминать о долгах, но тут уж не до этикета.

— Всё ещё хочешь вернуть долг?

Вампир кивнул.

— Тогда забудь об этой пуле, и мы в расчёте.

Ральт, не сводя с меня глаз, медленно повернул ладонь ребром. Пуля канула в снег.

— В расчёте, — повторил он. — Ничего не было, Виктор Воронов.

11.

Меня разбудил стук в дверь. Я взглянул на часы: восемь, значит, открывать ставни уже не имело смысла. Надо же, проспать двенадцать часов! Я натянул джинсы, сунул АРМ за пояс и уже через минуту оказался возле входной двери.

— Виктор!

Голос Торна звучал слегка раздражённо: гранд начинал терять терпение. Для восстановления сил вампирам требовалось гораздо меньше времени, чем людям, к тому же наступала ночь — пик их жизненной активности. Я открыл дверь. Торн стоял у порога, заложив руки за спину, его глаза светились в сумерках. Он приветно кивнул и окинул меня быстрым взглядом.

— Одевайся. Есть разговор.

— У меня выходной, гранд, — напомнил я.

— У меня тоже. И не заставляй гранда ждать — это неприлично.

Я вздохнул и захлопнул дверь перед его носом. Проходя мимо печки, дотронулся рукой: тепло держит, но на ночь стоило бы подтопить. Пока одевался, размышлял, как лучше сказать Торну о поединке с Ральтом. Так ничего и не придумав, решил действовать по обстоятельствам.

Выйдя на крыльцо, я зачерпнул с поручня снег и вытер лицо. Хорошо! Джинсы, меховые ботинки, любимый свитер и куртка вместо надоевшей тяжёлой формы — что ещё нужно, чтобы почувствовать себя свободным человеком двадцати восьми лет? Может, Слияние мне просто приснилось?.. Ага, и ствол за поясом. И вампир у двери. Я вздохнул и спустился с крыльца.

Торн ни разу не был у меня дома: он запрещал приглашать его и злился, если я шутил на эту тему. Однажды, когда я машинально сказал ему "заходи", он не успокоился, пока не заставил меня замкнуть периметр. Встречались мы всегда на нейтральной территории, например, в моей летней кухне. Не знаю, почему она считалась летней, но добротная бревенчатая постройка в три оконца с маленькой, но жаркой печкой вполне могла сойти за дом. Короче, не найдя ей применения, я отдал кухню на растерзание Торну, и он устроил там настоящую вампирскую берлогу с коврами, портьерами, свечами и хрусталём. Кто сказал, что вампиры питаются только кровью? Щас! Просто большинство наших продуктов для них безвкусны, а главное, бесполезны, требуют дополнительного расхода энергии на усвоение, усложняют левитацию и создают прочие неудобства. А вот крепкие напитки вампиры действительно не любят, зато очень уважают хорошие вина. И ещё: кровь при мне Торн никогда не пил.