Равновесие (прода - как хотели)))

— Арррр! — пантера отрицательно мотнула головой и оскалилась. Тут же по шкуре пробежала рябь, и текучий огонь ровным слоем покрыл ее от кончика носа до кончика хвоста. Огненная кошка широко расставила лапы и показала ужасающие клыки. Из ее пасти вырвался сноп искр. Хвост выбивал яростный ритм, больно ожигая бока.

Собравшиеся с ужасом ждали продолжения, они знали, что убить Айрис не смогут, пока она в своем втором воплощении, да и не хотели они убивать ее. Но и справится с разгневанным зверем, были не в состоянии.

— Позовите на стену всех Ведьм, находящихся сегодня в дозоре, — решительно скомандовала Высочайшая. А затем словно забывшись, произнесла то, что никогда не должно было выйти за стены Совета Старейших, — Какого же ребенка получим мы от нее! Она станет родоначальницей новой расы. Айрис войдет в Храм и больше никогда уже оттуда не выйдет — она будет рожать для нас сверхфэйри. Каждый год по ребенку — такими темпами мы очень скоро восстановим наши ряды и тогда сможем добиться победы в следующей войне с Аджардами. — Спохватившись, что ее могут услышать, Ведьма недовольно поджала губы.

Наконец, все дежурившие сегодня ночью Ведьмы были в сборе. Посовещавшись, они решили сплести ловчую сеть из заклятий и накинуть ее на вышедшую из повиновения Айрис. А Огненная кошка словно развлекалась, она как бы шутя, раскусывала мраморные камни, в изобилии валяющиеся под стенами Цитадели Золотого глаза и подбрасывала их в воздух, ловя цепкими лапами, а затем уже оплавленные, ловко посылала в столпившихся на стене дозорных.

Расшалившаяся Айрис даже не заметила, как очутилась совсем рядом с Цитаделью и болезненный укол, пронзивший все ее тело был для нее неприятной неожиданностью. Она вскинула голову вверх и обнаружила, что это с высоты на Огненную кошку Ведьмы пытаются накинуть магическую ловчую сеть.

— Мяуууу! Ррра! — раскатисто пронеслось над головами нападающих, и разъяренный огненный шар кинулся в атаку.

Там, где он соприкасался с древним камнем, оставались четкие оплавленные следы пантерьих лап и кладка, не выдерживая магического воздействия, просто выкрашивалась из стены. Ведьмы во главе с Высочайшей испугавшись не на шутку, поначалу еще пытались воздействовать на Огненную кошку слабыми заклинаниями, но поняв, что Цитадель Золотого Глаза сейчас может просто рухнуть под этим страшным натиском волшебного животного, решились все-таки на применение сильных боевых заклятий.

Однако ни одно из магических средств так и не достигло своей цели. Айрис была словно заговоренная, даже самые сильные смертельные заклинания, сплетенные вгорячах и нечаянно сорвавшиеся с пальцев Ведьм, сопровождаемые вслед тайным пожеланием, что они не долетят до глупой девчонки, не сделали ей ничего плохого.

Столпившиеся на стене бессильно опустили руки, и это послужило Огненной кошке командой остановиться. Она вдруг быстро соскочила со стены и, перекувыркнувшись через голову, превратилась в смеющуюся Айрис, весело машущую своим соплеменницам.

— Ну, все, это было последней каплей, — прошипела Высочайшая и, нацепив на лицо дежурную улыбку, отправилась встречать свою непокорную ученицу.

* * *

Дикий ракл уже довольно долго лежал в укромном местечке среди густых кустов жабоглота — мелкого хищного растения. Он ждал следующую жертву, первая, истерзанный труп молодого Аджарда, уже покоился под окровавленным животом адского пса. Ракл периодически опускал голову и, не отводя, впрочем, горящих глаз с выхода из города, облизывал перекушенную пополам рогатую голову. Среди внутренностей мертвого тела копошились покрытые тонкими иглами ростки жабоглота, кустик едва слышно чавкал шевелящимся шаром своих густых веточек.

Вдали послышались тихие крадущиеся шаги. Мохнатый хвост двухголовой бестии, подрагивающий еще секунду до этого, настороженно замер, головы припали к земле, прядая острыми чуткими ушами.

Околица Синего города всегда была местом довольно рискованным, кроме всяческой смертельно опасной живности здесь можно было встретить привидение, куршака, или даже зомбилича. В отличие от тупых куршаков, кошмарные создания первобытной Тьмы — зомбиличи обладали остатками разума в своих давно почивших не в мире телах и могли прятаться даже в верхушках деревьев, или на крышах крайних домов. Атаковали они внезапно, иногда применяя слабую обездвиживающую магию на прогуливавшихся перед сном и ничего не подозревающих зеваках. Почти всегда, а именно так гласила печальная статистика, в ближайших местах от самого центра селения, погибало примерно по два десятка взрослых мужчин и детей каждый месяц.

А что сделать? Едва ли не еженедельно отряд, состоящий из половины Сотни Бойцов-Защитников, прочесывал окрестности, достигая самых дальних краев Гиблого Болота, безжалостно рубя своими Молотами любую живность. Монстры же в свою очередь отвечали демонам той же монетой — пробираясь почти к городской Ратуше. А после того, как однажды они задушили насмерть сына Батьки Покровителя, вокруг Твердыни Глубокого Ока стали дежурить мобильные отряды, гораздо большей численностью, чем около Стены, где воины несли службу попарно. Вначале, нарвавшись на клинки защитников, твари почти неделю не тревожили город, потом поумнели стали прятаться от грозной ночной стражи.

Пробираясь мимо стен невысоких домиков и стараясь не попадать в пятна света тускло мерцающих фонарей, с улицы показался невысокий Аджард. Он ступил на охлажденную ночными ветрами землю, где резко обрывалась брусчатка, и приблизился к кустам. На парне поблескивала кожаная туника со значком охранника Стены, эта одежда никак не могла защитить его от острых клыков и когтей ракла.

Пес напрягся, сгибая задние лапы и почти приблизившись мордой к земле, прыгнул, на лету раскрывая пасть и распластывая гибкое тело в зашумевшем воздухе. Сейчас клыки сомкнутся на сладком горле, а языки вдоволь поелозят по свежей крови, жадно глотая бесценную жидкость.

Но Коммоддар, а это крался под ночным небом именно он, оказался полностью готовым к внезапной атаке.

Беззвучное касание нужной кнопки, из бойка со скрежетом выдвигается короткое, не более предплечья взрослого человека острие копья. Собака сначала довольно урчит, а потом в его замерших от страха глазах застывает изображение блестящего острия, которое несется ему в грудь.

Раздался жалобный предсмертный вой. Удар и парень упал на спину, больно ударившись локтями об острые камни, не выдержав тяжелого веса успевшего прыгнуть на него пса, но не выпустил оружие из рук. На его излюбленном ритуальном Молоте висел, конвульсивно суча лапами громадный ракл — из широко открытых, как будто от удивления, пастей чудища вырвался последний хрип, обдавая Кома густым паром зловония. Кровь, хлещущая фонтаном из густых зарослей длинной шелковистой шерсти на груди ракла, заливала ему глаза и пыталась проникнуть в крепко зажатый рот. Ком бросил зарывшееся глубоко в землю древко оружия и брезгливо вытерся, непроизвольно облизываясь.

— Что ж, — спустя какое-то время сказал воин, кое-как приведя себя в порядок с помощью пучка высохшей травы, — посмотрим, кем сегодня отпотчевал наш добрый бобик.

Среди нескольких кустарников жабоглота лежал труп отдаленно знакомого мальчика. Это дитя, не более тринадцати лет, судя по раскромсанному лицу, кажется, только недавно поступило в Бурсу, оконченную Коммоддаром несколько лет назад.

— Жаль, — протянул парень тоскливо, что для жестокого мира Аджардов являлось чем-то невообразимо слезливым показателем мужской слабости. Но тут же отбросив ненужные сантименты, он закинул малого себе на спину, немного согнувшись и довольно улыбаясь.

Теперь, даже поймай его кто-либо из других стражников, он воспользуется отличным алиби, мол, покинул пост, потому что крик услышал. Далеко от места дежурства? Так у меня слух отличнейший, у любого спросите! А за нас двоих стеночку охранял Уггантер, а он сильный, кабанюка, как ваше благородие! Да, вот, подбежал, собаку убил, а тут гляжу, мальчик в кустах обглоданный лежит. А ритуал, как вы знаете — дело святое, будь ты на посту, или же на отдыхе! Вот и пошел я на кладбище, чтобы на Железный Молитвенник-Камень бедное тело возложить, а не на дуэль совсем.

— Нет, о драке мы вспоминать не будем, — вздохнул Ком, немного подбрасывая труп и, поудобнее ухватившись за его окровавленные остатки, бодро зашагал к Убежищу Мертвых. Перед этим ему пришлось, правда, еще и вытаскивать Молот-копье из туши издохшей псины, а это оказалось совсем даже нелегким дельцем — острие глубоко застряло в костях и никак не хотело поддаваться, пришлось раскачивать его и, упершись обеими ногами в собаку, вытащить-таки чертово оружие.

Убежище всегда будоражило воображение молодого Аджарда, ведь его слабо светящиеся фиолетовые огоньки внутри склепов, не гасли даже днем. Говаривали, что этот свет — не что иное, как отблески адского пламени, которое преследовало павших в бою, иначе мужчины не умирали в мире Твердыни Глубокого Ока, лаская кошмарными языками холодную сморщенную кожу покойных грешников.

Высокая, более десяти метров в высоту кованая ограда скалилась острыми завитыми в спирали кончиками металлических прутов. Каждые десять метров она упиралась в толстые круглые столбы т-образной формы из закаленных кирпичей, чтобы потом бежать дальше во тьму, для встречи со следующей кирпичной тумбой.

За самим забором и приоткрытыми воротами из бурого ясеня, которые красовались изящной росписью с изображением какой-то давней битвы, но не с Леклан, а демонами из другого мира под названием Чых Кислоты, виднелись длинные ряды надгробий и усыпальниц. Некоторые из них не мерцали загадочным сиянием из самого Ада, и именно к ним младшие Аджарды приносили цветы и фрукты, справедливо считая, что там покоятся праведные.

Сейчас, как и всегда ночью, кладбище тосковало в одиночестве, лишь две фигуры стояли, разговаривая возле самого Молитвенника, и их тихий гомон доносился до самых ворот

Справедливо рассуждая, что двоих противников лучше застигнуть врасплох, чем кидаться в неравный бой напрямую, парень положил холодное тело мальчика у небольшой калитки в воротах и канул во тьму.

— Говорю тебе, — проскрежетал зубами Яоггыкк, — что не придет, трусливый смердящий кабан и...

— Должен придти, — перебил его противный высокий гнусавый голос, — К тому же, он никогда не отказывался от дуэли!

— Бред, — Аджард с ухмылкой подумал, что поджидавшая его парочка состояла из воинов, во многом превышавших Коммоддара в боевом искусстве, да и в военном опыте они были на порядок выше. Так что эту дуэльную драку можно было бы смело назвать избиением младенца. Это ведь только в очень умных книжках пишется, мол, молодой, но бравый боец легко в честном бою уложил двух умудренных опытом противников.

Яоггыкк притих, шепча что-то Грушшаррму на ухо, что именно, Ком не расслышал, но решил атаковать как раз в этот момент. Он по короткой кривой обогнул несколько надгробий и взобрался на большую усыпальницу лет сто назад почившего старого Батьки Покровителя, посчитав, что было бы логичнее напасть с другой стороны, чем та, откуда его ждали двое недругов, пристально уставившихся на ворота кладбища. Поколдовав над своим оружием, он тихо повертел маленьким рычажком, и обильно смазанное древесной мастикой острие копья неслышно спряталось в головке Секиры.

— Цыц! Там движение впереди! Я чувствую, что кто-то приближается, — шикнул на бесконечно балаболящего товарища более опытный боец. Яоггыкк сразу же, как это происходит со всеми холериками, экстравертами и болтливыми ящиками, завертелся вокруг себя, выставив вперед еще не доросший до полного взрослого уровня Молот.

Коммоддар взвился вверх в длинном мощном прыжке, ударяя в то место, где предположительно должен был находиться опасный убийца и герой Второго Легиона — Грушшаррм. Смертельный боек разошелся закругленными лепестками, обнажая лезвие секиры, сталь неслышно просвистела в воздухе, но намеченная цель ускользнула. Вместо Грушшаррма там стоял неведомо для чего переместившийся на его место Яоггыкк, которого молодой Аджард не то, чтобы не любил, но старался не связываться — иначе все грязное белье Слушающего Лес оказалось бы достоянием практически каждого горожанина. Уж очень Яог любил поболтать, за что и был окрещен Гнилым Языком.

Малыш, его макушка не достигала даже двух с половиной метров, истошно заорал, когда тяжелое лезвие разрубило ему ключицу и остановилось среди мышц, ударившись о кость. Он упал на колени, из глубокой рубленой раны обильно хлынула кровь. Но карлик даже не обернулся.

Яоггыкк трясся, оцепенев от ужаса, не обращая внимания, на торчащий из его хлипкого тельца Молот, рукоять которого висела в воздухе, едва придерживаемая Комом. Его более смелый товарищ также не среагировал на внезапное нападение. Вообще никак!

Слышащий Лес повернулся в ту сторону, куда смотрели другие замершие от первобытного страха дуэлянты, и шершавая рукоять топормола выскользнула из мгновенно покрывшихся мурашками ужаса рук.

Трое Аджардов, которые сегодня так и не скрестили клинки, ошарашено вглядывались в наступающую темноту — фиолетовое сияние гробниц мигнуло и пропало, лишь вдали слабо мерцали факелы на городских стенах.

По грубо тесанной мостовой, слепо подняв окровавленные скрюченные ручки, на них шагал подобранный Комом труп мальчика. Обе половинки растерзанной головы покачивались на грязных от травы и грунта плечах.

Глава 4

"Простите, я больше не буду!

Я не хотел! Не знал!"

Пилот, скинувший бомбу на Хиросиму

(утерянный встарь отрывок из "Древнего Свитка Безымянной Богини", Книга Леклан, найденный недавно в Изумрудном Гроте под Камнем Боли)

"И когда задрожит за Стеной, знайте же, что камень вечный падет и одно из строений Богини нашей будет разрушено. И войдут в мир наш, сестры, страшные Аджарды, Секирами-Молотами вооруженные. И возжелают они тела золотистые вашего, и не противьтесь им, ибо настал час проклятия Древних Богов, которых победила Безымянная Пара много вечностей назад. Станьте им женами, Леклан горделивые, станьте плечо к плечу вместе с Аджардом каждая, и победите врага, из другого мира пришедшего и другого — из-под земли восставшего.

И вновь луны взойдут на небесах золотых и синих, и солнце вернется на путь свой истинный и время пойдет, победив Вневременье. И будет все, как должно быть, и дети будут, и л..."

Высочайшая Ведьма, вцепившись в мою руку, как клещ, и не тратя время на лишние разговоры, тащила меня в свои апартаменты. Я позволяла ей это, просто потому, что понимала, сегодня ее раздражение и злость на меня оправданы. Наконец, двери за нами захлопнулись и Высочайшая, с силой крутанув, выпустила мою руку. Я по инерции пролетела через весь кабинет, сбивая все на своем пути, и со стуком влепилась в стену. От удара о камень в голове противно зазвенело. Я схватилась за виски обеими руками и всхлипнула, — За что?

— Девчонка! — шипела наставница, — Да ты понимаешь, что мы могли убить тебя сегодня?!

— Я просто хотела поиграть! — проскулила я.

Высочайшая какое-то время просто не могла найти слов от такой наглости и беззвучно открывала рот. Затем, очевидно, слова нашлись, и она подскочив ко мне, со всего размаху залепила пощечину. Голова дернулась, в глазах помутилось, и я тихо сползла на пол.