Равновесие (прода - как хотели)))

? Наталия Затеева

Владимир Датыщев

Равновесие

Храни этот мир, славный Аджард,

Ведь за стеной — враги!

Бейся до смерти, как леопард

И Ока Дворца чти круги.

Храни этот мир, солнце Леклан!

Мы не сдадим Цитадель!

Пусть вечен будет наш клан,

И будет спокойной купель.

Аджард, ты умрешь по веленью Леклан,

Когда перейдешь Стену.

Бушует в груди, ревет ураган:

"Врага в порошок разотру!".

Вставайте, сестрицы, ведь враг у ворот

И он не уйдет во тьму.

Пусть гордый Аджард перед нами падет,

И не поймет почему.

На стену, друзья! Батька, вперед!

Веди нас, могучий герой!

И слава нас ждет, и Молот поет,

О том, что пойдет за тобой.

Скана звенит, чтобы нас защитить:

'Аджард под стеной! Тревога!

Схватить интервентов, убить, раздавить,

Пусть будет им в Ад дорога.

Захватим врага! Поймаем в силки!

И каждый на это готов.

Вперед, мои братья, вперед, мужики,

Леклан пусть ревут от оков.

Мужчинам позволить ворваться под свет

Божественный золота солнца?

Дадим мы отпор, и скажем мы: "нет!",

Бойницами станут оконца

Вонзиться в нее, пылкой страстью гореть,

Аджарды, вперед на Стену,

Ласкать, целовать, от объятий пьянеть,

И к ложу нести своему.

Не будет, сестренки, они не возьмут

Ни Крепость, ни нашу любовь,

Мы будем сражаться, пусть лучше убьют

И пустят Лекланскую кровь.

Столетья войны, сражений и битв,

Равновесье хранится везде,

Леклан и Аджардов — от страшных молитв

Не будет покоя земле.

Одним лишь любовь...если нет — убивать,

Другим же спокойствие спеси,

И вечно готовы лишь кровь проливать,

Чтобы сохранить Равновесие...

(Песнь Равновесия, Сказитель Вальдмар Датый)

Книга Первая

Вечная битва

Пролог

(отрывок из "Древнего Свитка Безымянной Богини", Книга Леклан)

"И живите же в мире, сестры родные мои, ибо кровь моя в сосудах течет ваших. И сохраняйте честь мою, честью вашей ставшей! Ведь за Стеною Вневременья, дома Моего, существуют обидчики ваши — гнусные создания ненавистного Глубокого Ока. И на невинность священную вашу они позариться хотят, и чтобы Крепость Глаза Золотого пала. И войдут они тогда на земли ваши, и счастливые станут несчастными и обесчещенными, и веселое тоскующим сделают. И падет Цитадель Дочерей Света, золото небесное померкнет, и воцарятся Аджарды на троне Матери Великой! И в рабстве будете вы вечно.

И Совет Старейших слушайте, да в ноги их босые и святые преклоняйтесь! Ведь они к победе приведут вас! И враг ваш падет, под мечами вашими срубленный будет.

Так восстаньте же в этот год, Десятым Десятка названным, и постройте заслоны нерушимые во Вневременье, доме моем. И не дайте существам кошмарным войти в долины ваши, ибо покоя не видать вам тогда!"

(отрывок из "Древнего Свитка Безымянного Бога", Книга Аджардов)

"Поднимите же головы, братья мои, восстаньте из праха забытья! О былом величии вспомните, и вспомните же о том, что мир у ног ваших лежал когда-то! Даже бескрайние равнины Дочерей Света преклонялись пред вами, детей здоровых вам рожая! И мир священный воцарится, когда войдете вы в чертоги Крепости Глаза Золотого, и в тела женщин прекрасных вонзитесь.

Падет тогда Совет Старейших Леклан, и вуаль лживая из неба изначального уйдет, другое Глубокое Око открывая! И Стена Вневременья на осколки мелкие рассыплется, и дом мой в дом ваш войдет обратно, как до начала времен было.

И семьи счастливые детей радостных растить будут, а Я вместе с вами пребуду, во веки веков.

Так войдите же в год Десятого Десятка сквозь проход во Вневременье. И да падут укрытия Леклан, и всех их захватите, Совет кощунственный вырезая на горло. И пусть Топоры-молоты ваши в мире этом правят, вместе с женщинами мирными!

И будет мир и покой!"

Глава 1

"В конце боя всегда зовут на работу,

вот хорошо, что большинство уже молчит!"

Военный капеллан

Сзади раздался оглушительный, беспощадный к чувствительным барабанным перепонкам, дребезжащий звук, словно расправилась исполинская тетива. И вправду, онагры, коих было не менее трех десятков, облегченно крякнули, рывком поднимая тяжелую ношу в своих рабочих кулаках.

Сразу же специально обученные лучники послали свои горящие стрелы, пронзая начиненные нефтью и другими горючими материалами снаряды. Громадные пылающие шары ухнули в высь, за ними тянулись синеватые, как от газового резака, пламенные хвосты.

— Уг-уг-уг-рра! — вскричало свой любимый клич многотысячное войско, потрясая Топорами-молотами, излюбленным оружием смертоносных Аджардов. — Уг-уг-уг-рра!

Из-за спин стройных, ощетинившихся всевозможным оружием, воинов пролетели огненные шары. Затылки под стальными рогатыми шлемами тут же вспотели от невыносимого жара, который, хвала Безымянному, стремился в сторону укреплений врага.

Это был только первый залп — пристрельный. По траекториям полета самых первых снарядов, как и по месту их падения, артиллеристы и наводчики рассчитывали направление и дальность к самым приоритетным целям на вражеской территории.

Несколько шаров ударились о защитный купол, возведенный Ведьмами, и, соскользнув с него, попадали наземь, не принося никакого серьезного ущерба армии напротив. Остальные прорвались сквозь него, нещадно поливая землю жидкой магмой из треснувших от высокой температуры корпусов. Некоторые женщины, попав под этот нещадный дождь, истошно визжали, и их вопли были слышны даже здесь — за добрые семь сотен метров от рядов Аджардов.

Большинство же снарядов безвредно прошили воздух над противницами, скрывшись где-то далеко в бесконечности. Только некоторые из них расплескали свое содержимое на каменных, обшитых железным деревом стенах небольшого форта. С другой его стороны, там, где стояли лишь несколько резервных отрядов, блестела оранжевым ореолом широкая трещина в пространстве — разрыв между Домом Бога и страной Крепости Золотого Глаза — извечной целью нападающих.

Вневременье же спокойно наблюдало за только начинающейся кровавой резней, повторяющейся из века в век.

Более трех тысячелетий эти краснокожие мужчины выходили из пролома в Стене, привозя с собой все новые и новые орудия для смертоубийства. Они тащили в своих мускулистых руках Молоты, большие арбалеты, целые груды метательных дисков и катапульты. За ними в бой шли спущенные с домашних цепей двухголовые ящеры — раклы, их щупальца хищно извивались под неподвижным светом звезд, предвкушая скорую поживу. Ведь в эту неделю должно было пролиться море такой вкусной крови, что во много раз слаще, чем плоть мужчин.

Не менее тридцати столетий Леклан окружали свою щель в Стене Дома Господа высокими укрытиями, густо пропитанными магией и светлым искусством Ведьм. За Стеной Вневременья также стояли укрепления, но они были бы бесполезны, сломи Аджарды оборону здесь, где время и пространство остановилось, и лишь только неподвижный воздух накапливался годами, просачиваясь сквозь Стену.

У женщин не было другого оружия, кроме кристальных мечей да нескольких сотен луков со стрелами — они воевали магией. Их Ведьмы считались сильнейшими магинями во всех мирах, сотворенных всемогущим Безымянным Богом. И вслед за ударом прозрачного клинка на голову врага падало древнее проклятие, разрывающее его пополам, не запасись он охранным амулетом, или не имей врожденного иммунитета к магии — но таких уникумов среди Аджардов были считанные единицы. Поэтому и гибли они не столько от оружия, сколько от магии Ведьм, после того, как амулеты полностью истощали свой заряд, которого хватало от силы на пять отражений чар, в зависимости от их сложности или силы.

Сегодня все были здесь во Вневременье, где не было ни ласкового солнца, ни деревьев, ни каких-либо живых существ. Миры мужчин и женщин опустели. Только одинокие ветры гуляли под крышами высоких и тонких башенок Леклан да приземистых, будто черепахи, домов Аджардов. Лишь Безымянный Бог смотрел на них откуда-то, довольно улыбаясь и потирая не имеющие названия руки в предвкушении кровавой бойни.

И вот одна армия атаковала другую гигантскими сгустками адского огня, сжигающего все на своем пути. Леклан в ответ могли ответить лишь почти глухой защитой да несколькими заклинаниями. Ведь во Вневременье почти не было стихий — излюбленных материалов для работы молодых красавиц, лишь разреженный воздух, словно на заснеженных пиках Ледяных гор в мире Глубокого Ока.

Только воздух и тишина. Но эта стихия, в отличие от витающего вокруг незримого Ничто, все же поддавалась магии могущественных Ведьм. Он клокотал, свиваясь в почти осязаемые коконы, серебрился неведомо откуда взявшимися кристалликами инея, ревел голосом раненного великана. Широчайшей стеной поднимался он, набирая силу, и будто волна откатывался прочь от обутых в легкие кожаные сандалии женских ног. Летел вперед, достигая неимоверной высоты в пике своей благородной ярости, замирал на мгновение и лавиной обрушивался вниз. На головы прикрывающихся обитыми железом деревянными щитами Аджардов летел тяжелый как печаль невольного убийцы или как завалившаяся на бок гора, удар плотного воздуха.

А поскольку колдунов у мужчин не водилось вообще, кроме старого Батьки Покровителя, умевшего исцелять неглубокие раны да предвидеть изменения погоды, то они не имели совсем ничего, чтобы отбить магический удар, кроме неутолимой жажды крови своих обидчиц, невероятной первобытной силы, да не знающей страха доблести.

Поток волшебного воздуха прошелся по рядам резко опустившихся на колени мужчин, словно горячий клинок вонзился в холодеющие от ужаса сердца. Их тела, еще полные жизни, сначала подбрасывало вверх, а затем стремительно возвращало обратно на залитую туманом каменистую почву Вневременья. И окрашивалась зыбкая туманная поволока алым, разбрасывая вокруг себя куски еще трепещущей плоти. Щиты разрывались под невидимыми когтями, раклы испуганно выли, разбегаясь и прячась, поскуливая под громадами катапульт и онагров, сдвинуть которые было под силу разве что цунами.

Ревучий поток, наконец, опал, растворившись в самом себе, оставляя на окровавленной земле неподвижные тела в рогатых шлемах. С другой стороны поля брани под ударами огненных снарядов пало не меньше противниц, а быть может и больше, ведь женщины превышали числом мужчин почти в три раза. Но это численное преимущество не всегда помогало, ведь любой Аджард, обладая слабым иммунитетом к магическому искусству мог, даже не вспотев, шутя уложить несколько слабых телом, но не духом Леклан за считанные секунды.

Наконец, пришел час наступления — Ведьмы устало переводили дыхание и отчаянно пытались пополнить силы веянием Астрала из своего мира. Закованная в тяжелую коричневую с синими налокотниками и наколенниками броню колонна двинулась вперед. За их спинами довольно ухали орудия — посылая в подмогу свои смертоносные игрушки. Пламенные бомбы свистели над металлическими рогами на шлемах, но ни один из славных воинов не сбился бы с темпа марша, даже упади ему за кованый шиворот обжигающие капли огненной влаги.

Молодые парни, которых Старшие бросали вперед, впервые оказавшись на поле боя, а не среди тренировочных манекенов, несмело вжимали головы в плечи. Они шагали немного вразнобой, не привыкнув еще к столь ретивой поступи, ощетинившись клинками и прикрываясь от летевших навстречу им стрел и ослепительных ярко-оранжевых комочков колдовской маны. С их юными телами не считались более зрелые мужи — они толкали сопляков вперед, подгоняя пинками и ударами тупых концов рукоятей Топоров-молотов. Некоторые, совсем слабые, не старше двенадцати лет мальчики, утопая в слишком тяжелых для их плеч доспехах и волоча за собой длинные древка копий, бахвалились, выкрикивая пустые глупые угрозы и ерошась как бесстрашные воробьи. Несколько, совсем уже маленьких десятилетних, или немного помладше, плакали навзрыд, стесняясь и прикрывая глазенки утыканными черными шипами перчатками на тоненьких ручках.

Им бы еще только в прятки играться, жалели юнцов, старые сердобольные Леклан, поднимая овальные щиты и прикрывая голову от следующего огненного залпа со стороны мужчин, а их в бой швырнули, как бесполезное мясо для раклов! И тут же падали с обугленной головой, когда какой-нибудь тяжелый снаряд пробивал защитный купол и проносился над их станом, расплевываясь жаркой слюной и оплавляя хлипкие щиты. Ведь смерть отличалась от жизни — она не имела сострадания.

В отличие от Аджардов, женщины не ставили своих детей вперед. Девочки, которым исполнялось четырнадцать лет, сами шили для себя боевые наряды и помогали Матерям-кузнецам гнуть из металла свои доспехи. Младших же Леклан оставляли в своем мире, подарив каждой тончайший ритуальный кинжал для срезания фруктов, но, вторгнись проклятый противник в Цитадель Золотого Глаза, это слабое оружие должно было служить совсем другой цели. "...Каждая девочка должна перерезать себе вены на обеих руках, или же броситься на острие своим горлом..." — так написано в Книге Совета Старейших и "...пусть лучше умрешь ты от своих рук, чем попадешь в лапы Аджардов и влачить будешь проклятую жизнь в бесчестии!".

Правда, некоторые девчонки, не отличающиеся особым послушанием, убегали из охраняемых жалкими старухами домов. Так сделала и вот та маленькая тень, юрко промелькнувшая в Разломе, пока резервные отряды наблюдали за сближением армий. Она секунду смотрела, высунув голову над грудой камней, а затем, скрылась за большим валуном.

Женские ряды не двигались с места, защищая ветхие, каменные обшитые вперемешку с деревом и пластинчатым металлом укрепления. Они стояли молча, закрывая беспокойно дышащими в тяжелых доспехах бесстрашными телами наскоро сооруженную преграду в проход к их миру. Безжизненные, скрюченные трупы павших Леклан тянулись к Разлому обгорелыми руками, словно пытаясь защитить портал. Даже после смерти верные дочери Крепости Золотого Глаза охраняли ее, неосязаемыми стражами становясь перед пока еще контролируемой щелью между мирами.

Ровная, растянутая на многие метры колонна врагов неумолимо приближалась. В разреженном воздухе запели первые стрелы, большинство уткнулись своими наконечниками в невидимый под кромешным туманом грунт. Несколько темных иголок впилось в железные панцири, прогибая твердый металл и оставляя на нежных женских телах ужасающие синяки и ссадины, спустя некоторое время обещающие почернеть и кошмарно болеть. Хорошо, думали женщины, сгибаясь и хватаясь руками за болезненные точки, но не бросив оружие, пусть так, лишь бы не умереть, Богиня. И опять тянулись за сиротливо покинутыми мечтами своих сновидений, подчиняясь суровым взглядам командиров, там, в этих снах горящие в адском пламени Аджарды уходили из этого мира навсегда.

Лишь пара стрел вонзилась в незащищенные крепкими пластинами щели, пробивая бархатную кожу, исторгая рвущиеся крики из охрипших легких и останавливая навсегда горячие от ненависти сердца. Леклан хватали павших и тяжелораненых и бесцеремонно швыряли их с восьмиметровой высоты укреплений вниз, где землю устилали плотные стога сена, предусмотрительно разбросанные под стенами — долгие годы войн научили женщин многим вещам. Например, тому что при отступлении может срочно понадобиться спрыгнуть с укрепления и безопасно отступить, не сломав себе при этом шею, или, что более безобидно, не свернув лодыжку.

У основания форта, со стороны нападающих, в тумане также пестрело щедро насыпанное сено — случись захватчикам подойти под стены, как пропитанная нефтью солома начинала тут же гореть. Несмотря на то, что мужчины, как и Леклан, совершенно не боялись огня, едкий вонючий дым набивался им в глаза с острыми ромбовидными зрачками и носы, делая Аджардов более доступной добычей. Если же противник взбирался на сами укрепления, тогда поджигались стога внутри, пламя в мгновение ока охватывало постройки, и они валились вниз хороня под гранитными глыбами нерасторопные покрытые мускулами тела в коричневых, с синими деталями, доспехах.

Армия Аджардов приблизилась на расстояние стрельбы для коротких женских луков — запели многочисленные тетивы, сплетенные из собственных волос воительниц. В туманное небо, испещренное неподвижными звездами, взвилось несколько сотен, а, может, и тысяч оперенных белым пухом стрел. Лучницы сделали несколько синхронных залпов и спрятались за невысоким деревянным бортиком, наполняя свои колчаны следующими связками заготовленных снарядов. Тем временем, их звонко поющие дочери-смерти неслись на рогатые головы.

Задние ряды более зрелых парней и уже совсем взрослых мужчин, привычно укрываясь за крепкими щитами, непреклонно продвигались вперед. Мальчики, сжимающие оружие в потных ручонках, подталкиваемые в спины бежали, гонимые своими старшими соратниками. Они-то и падали первым, поскольку некоторые даже не имели щитов или не могли их нести — двадцатикилограммовый круг из клепанного металлическими полосами толстого куска дерева был под силу только взрослому мужчине. Снаряды женщин били почти без промаха, находя самые малозаметные полоски голого тела — короткие рубашки-туники совсем не защищали своих обладателей.

Дети Аджардов, тоненько вскрикивая падали в туман, их соратники равнодушно шагали по ним тяжелыми сапогами со шпорами, добивая еще живых. Предсмертные вопли множества безвинных мальчиков наполнили Вневременье, и мужчины неодобрительно морщась, старались наступить как можно жестче, чтобы прекратить эти трусливые крики.

До укреплений Леклан было рукой подать, впереди уже тлело панно из нескольких подожженных кучек сена. Они мгновенно вспыхивали, поднимая перед преградой из дерева и камня вторую стену — пламенную и ревущую в своей короткой мощи.

Лучницы посыпались внутрь форта, не рискуя больше стрелять, чтобы не зацепить случаем приготовившихся к бою товарок. Они также обнажили прозрачные мечи, сгруппировавшись в центре квадрата, который образовывали толстые туши сооружений и приготовились к обороне.

— Уг-уг-уг-рра! — пронеслось над стенами многочисленное стаккато, канувшее во Вневременье, оставив среди дыма и туманов короткое эхо. Топот закованных в каленое железо сапог усилился, приближаясь — Аджарды пошли в рукопашную атаку.

Они бесстрашно пронзили ревущую огненную преграду, не причинившую им никакого вреда, лишь острые наконечники копий да изогнутые клинки накалились, суля защитницам скорую смерть. Мальчики отбежали немного назад, пропуская перед собой старших, строившихся подвое в ряд, не опасаясь больше так вовремя прекратившегося ливня из стрел.

Аджарды, которых в малоразвитых мирах могли назвать чертями, а в более продвинутых вселенных величались демонами, хватали своего соседа за руки, перекрещивая их мускулистыми крестами, будто стульями для переноски раненых. Но на самом деле это были живые трамплины — дети прыгали на скрещенные ладони своих собратьев и взмывали вверх, на вершину женских укреплений.

Некоторые тотчас возвращались обратно, кто, испуганно вращая окровавленными глазами, кто, теряя выбитые челюсти, а кто и с раскроенной вместе со шлемом головой. Кто-то приземлялся среди защитниц, поднимая оглушительный шум своей детской бравадой, и не успев даже поднять свое оружие, падал под ударами кристальных мечей. Лишь единицам удавалось прижаться спиной к невысокому бортику для лучниц. Они блокировали удары страшных изгибающихся клинков, которые то удлинялись, выпрямляясь, то, сокращались, изгибаясь, своими топориками и рукоятями Моргенштернов. Мальчики даже не пытались атаковать, перед ними стояла другая задача — дождаться следующую волну братьев по оружию.

Среди таких счастливчиков, которым удалось устоять на орошенной кровью их соратников стене, находился молодой Аждард, зовущийся Коммоддаром Слушающим Лес. Он не являлся самым сильным, или быстрым бойцом своего селения, ровно как и не был самым слабым. Имел несколько закадычных друзей. Только учился еще ненавидеть мелких врагов и справно управлялся с оружием и гончими раклами. Довольно споро учился в Бурсе Бичей Всех Миров — лучшей в этой вселенной школе Упивающихся Смертью. Словом, Коммоддар представлял собой обычного мальчишку девятнадцати огненных зим отроду, каких не счесть во всех мирах.

Он только год назад получил свой именной Топор-молот, зовущийся топормолом среди всех спудеев любой демонской Бурсы, и очень гордился собой, как и новым оружием, которое не выпускал из рук даже погружаясь в ванну-для-сна, наполненную кипящей серой.

Сейчас на вырвавшегося вперед Аджарда, возвышающегося на стене вместе со всего лишь восемью братьями из ста взвивших вверх, неслись многочисленные удары кошмарных мечей. Сквозь прозрачные узкие клинки можно было разглядеть божественные груди защитниц Крепости Золотого глаза. Даже стой здесь непобедимый Асса-Патриарх, из десятка самых прославленных и непобедимых воинов мира, и он бы с удовольствием поглядел на эту приятную картину, видимую из-за вееров бешено вращающегося Молота, клочков дыма и клубов тумана.

— А ведь обо мне, — вполголоса, задыхаясь от очередного блока, выдавил парень, — сложат легенду!

Он и не мыслил, что имеет величайшие шансы упасть лицом вниз и, стукнувшись рогатым шлемом о сучковатые доски, оросить строение собственной кипящей кровью. Его интересовала лишь слава, такое сладкое чувство для неоперившихся еще в жизни птенцов, которым нет пока еще никакого дела до жизни?

Нападающая замешкалась на миг, не более чем на один удар сердца, удивленная такой глупой бесшабашностью паренька, и тотчас получила тяжелым Молотом по шлему. Едва соприкоснувшись с головой защитницы Леклан, широкий ударник раскрылся, как лепестки цветка, вперед вырвалось длинное правильно изогнутое лезвие секиры.

Не успев даже вскрикнуть, поскольку половина ее головы с тошнотворным хрупом отделилась, исчезая среди залитых туманом и кровью досок, защитница взмахнула руками, хватаясь за плечо стоящей рядом подруги, и вместе с ней упала вниз во внутренний дворик форта. Парень, отбивавший в этот момент бесчисленные удары, так и не смог увидеть зрелище, принесшее ему блистательнейшую славу: убитая девушка летела немного позади своей товарки, ее зажатый в мертвенной хватке меч легонько прикоснулся к груди другой Леклан. Они упали на еще одну девушку, истошно завизжавшую — меч верхней женщины легко прошел сквозь панцирь и сердце подруги, вонзая прозрачное лезвие прямо в затылок кричащей.

Вот так и исполнилась древняя поговорка, что "Один Аджард троих Леклан стоит". Это открыло молодому демону новые, еще не ведомые горизонты этого мира.

Меж тем за спиной его раздался звук падающего тела — тяжело опираясь на бортик, здоровенный мужик вскочил на поверхность стены, раскидывая защитниц.

— Посторонись, сопля! — зарычал он.

Лишь только по горящим в отверстиях шлема красным глазам да по характерному словечку парень узнал одного из своих преподавателей — Братродха Быстрого Хмеля, звавшегося просто Быстрым Бра. Его еще не успевшее возмужать тело, бесцеремонно отодвинули с дороги, когда учитель неспешно двинулся в атаку.

Вскоре одна, вторая, а за ними еще несколько женщин канули вниз бесформенными грудами полумертвой плоти. Над стеной взмывали в воздух все больше Аджардов, оглушительно стуча коваными сапогами и сотрясая укрепленное сооружение. Леклан просто вышвыривали с поверхностей строений, давя мускулистой массой и тяжелыми Молотами.

Самые старые мужчины, такие дряхлые, что не могли даже приподнять именное оружие над головой, заметив снизу, что начинается отступление врага, ухватились за тараны.

Стены вибрировали деревянными телами на толстых каменных ногах, по ним пробежались едва заметные мелкие трещинки, которые все более расширялись. Ворот крепость с этой стороны не имела, ведь женщинам не требовалась дверь в жестокий мир мужчин. Прямо по центру, словно открывая некий портал, посыпалась, оглушительно содрогаясь в пароксизме разрушения, самая тонкая стена.

В нее хлынул поток стариков, сперва усыпав внутренности форта дождем пылающих стрел. Дряхлые создания, назвать мужчинами которых язык не поворачивался даже у их собратьев, медленной поступью продвигались вперед, выставив округлые острейшие пики. Мимо их голов пролетали дребезжащие снаряды, плюясь огнем. Стоявшие в центре небольшого дворика защитницы пали. Вместе с ними упокоилось несколько неведомо каким чудом уцелевших мальчиков, тех кому не хватило сообразительности взять пример с более умудренных бойцов и подождать на стенах, давая путь старому пушечному мясу.

Коммоддар, зовущийся друзьями Комом Слушающим, не принадлежал к дуракам — он вжался в ребристый остов деревянного сруба, ожидая, когда последняя стрела коснется уже безжизненного тела, присоединяясь к товаркам. Затем он бросился вслед за преподавателем, составляя тому неплохой арьергард и добивая раненных, как Леклан, так и своих.

Некоторое время внутри крепости бурлило короткое сражение, женщинам пришлось схватиться врукопашную с более мощным противником — Ведьмы не колдовали, опасаясь задеть своих. Этим они обрекли защитниц форта на быструю болезненную смерть. Коричневое с синим ударялось о небольшое кольцо красных с белым доспехов и плетенных кольчужных юбочек, раз за разом отступая и оставляя в тумане окрашенные в алое тела.

Строй Леклан неотступно редел, оставшихся девушек хватали требовательные мускулистые лапы, срывая с них и себя доспехи, раздирая податливую ткань. Кто-то из Аджардов бросал оружие, страстно вопя и кидаясь на обнаженные в своей изумительной красоте тела. Начались изнасилования, кровь девственниц смешалась на невидимой земле вместе с кровью павших.

Легкий воздух наполнился криками боли и отчаяния, перемешиваясь с похотливым хохотом и скрипом двигающихся пластинчатых доспехов.

Коммоддар не учувствовал во всеобщей вакханалии, как и его учитель, они неслись за отрядом стариков, преследовавших воинов в белых одеяниях.

Лишь жалкая горстка Леклан осталась от славной былой армии — они, не помня себя от ужаса и паники, стремились к Разлому, чтобы в узком пространстве дать последний бой. Возможно, у них остался последний шанс на спасение, возможно, по прохождении еще сотни лет, все изменится, Безымянная богиня дарует им больше девочек. Но сейчас они бежали в ужасе, перемешиваясь с маленькими резервными отрядами и увлекая их за собой. До щели в родной мир оставалась всего сотня метров.

Старики отстали, лишь десяток молодых и зрелых демонов, обладавших невероятной реакцией, а, значит, и скоростью, настигали их.

Бра, действительно оказавшийся очень быстрым высоко подпрыгнул и, перелетев над замешкавшимся отрядом женщин, приземлился на корточки перед замершими от неожиданности в страхе воительницами. Его Молот описал длинную дугу — сразу две девушки упали с разбитыми головами, разбрызгивая серую мозговую массу.

Противниц было семеро, но не прошло и минуты, как в туманной дымке осталось только двое.

Одна, с расширившимися от ужаса и невозможности поверить в первую за всю историю победу Аджардов над их народом, держала в дрожащих руках меч, крича куда-то за спину, — Беги, малая! Убегай, Айрис!

Вторая — совсем еще девочка с маленькими детскими грудками, казалось, даже не принадлежала к отряду беглянок. Она сидела на камнях, обняв разбитые в кровь коленки тощенькими ручонками, и плакала навзрыд. Худенькие плечики содрогались в спазмах душевной боли и ненависти к подлым захватчикам.

Преподаватель развития рефлексов и мускулатуры бросился на Леклан, легко орудуя тяжелым Топором, оттесняя последнюю поближе к валунам.

— Вот та, которую я буду иметь как жену! — вскричал он. — Вот, кто потеряет невинность только от моего богатыря.

Аджард и Леклан, виртуозно фехтуя Молотом и кристальным мечом, прошли мимо девочки, спрятавшейся за грудой камней.

— Вот тебе, демон, — выкрикнула черноволосая малая, выскакивая из своего укрытия и раздирая легкое платьице на груди, чтобы извлечь из висевших там узких ножен маленький кинжал. — Энрин никогда не будет твоей!

С этими словами Айрис ударила обидчика своей подруги в живот своим острым, как жало осы оружьицем.

— Зубочистка! — хохотнул Братродх, вытаскивая кинжал из своей плоти вместе с побелевшими от напряжения маленьким пальчиками на рукояти. — Что ты мне... — начал он, поворачивая голову.

Прозрачное лезвие, словно сквозь бумагу, а не через мышцы, прошлось по его шее.

— Можешь... — прошептала удивленная голова, неохотно отделяясь от тела и, стукнувшись о валун, покатилась в туманы.

— Энрин, — всхлипнула девочка, прижимаясь к окровавленным от чужой крови доспехам подруги.

В этот момент раздался ужасающе громкий свист и вздох — и тело старшей Леклан, как во сне, упало на землю, разрубленное от плеча и до пупа чудовищным лезвием проклятой секиры. Девочка повернула голову и увидела, как молодой демон в алой от убийства броне опускает вооруженную руку.

— Сволочь! — закричала она и ее еще не разжавшиеся пальцы на влажном от крови кинжальчике направили оружие в руку парня.

Тот злобно зашипел, вытаскивая короткое лезвие из предплечья, и занес над ней свой ужасный Топор. Их взгляды неожиданно встретились — испуганные, полные слез и ненависти с одной стороны и яростные мечущие молнии с другой.

Ком смотрел в эти серые заплаканные бездны и, его словно ударила стрела, в груди что-то заныло, смутно знакомое, но с чем еще ни разу не встречался. Он медленно опустил секиру. Тепло рвалось из его груди. Он засмеялся.

А в пространстве затягивалась щель, скрывая желанный мир. За спиной парня взвыли разочарованные Аджарды. Сегодня они потеряли законную добычу, довольствуюсь малостью едва живых трофеев. Но ничего, пройдет еще девяносто девять лет, и они получат свои сутки на кровавую финальную расправу.

— Беги, малая, — сказал Коммоддар, отпуская пленницу. И долго еще улыбался, провожая взглядом тощую спину скрывавшейся в Разломе девчонки. — Беги, Айрис, беги!

Глава 2

"И лишь женщина может сделать

любого мужчину счастливым!"

Любой дурак

Не видя ничего от застилающих глаза горьких слез, я сломя голову бежала к Мертвому лесу, чтобы укрыться там от чужих любопытных взглядов и попытаться как-то пережить очередную незаслуженную обиду.

Ненавижу их всех! Ненавижу! И они никогда не увидят как я плачу! Ну почему? Почему меня заставляют идти в Храм? А ведь я лучше всех на нашем курсе умею плести боевые заклинания! Но скоро наступит мое совершеннолетие и с боевой подготовкой будет покончено на целых девять месяцев, ровно столько мне придется провести внутри Храма, пока не появится ребенок! Да кому он нужен?! Проклятый несмышленыш!

Однажды ночью я подслушала, как старшие рассказывали друг дружке о том, что происходит в Храме с девушками во время обряда совершеннолетия. Это же ужас какой-то! Никогда не позволю сотворить со своим телом то, о чем они там шептались. Мне даже показалось, что старшие все придумали, чтобы просто попугать друг друга. Конечно, Ведьмы говорили нам, как появляются у Леклан дети, но о таких подробностях не упоминали никогда.

Оказывается, после того как девушка войдет в Храм, ей надлежит выпить вина, специально приготовленного Ведьмами, полностью обнажиться и возлечь на жертвенное ложе в Зале Божественного Зачатия, дожидаясь Бога, который должен появиться из призрачной стены. Из разговоров старших я поняла — Бог Зачатия всегда приходит ровно в полночь, и каждый раз он выглядит по-разному.

От мерзких подробностей того, что он вытворял с моими подругами, меня стошнило. И этим я раскрыла себя — старшие замолчали, а мне попало за то, что подслушивала. С тех пор, одно только упоминание о Храме или Зале Божественного Зачатия, вызывает у меня тошноту, отвращение и желание убивать.

Но для Совета Старейших, мое мнение значения не имело. "...Каждая Леклан должна войти в Храм и отдать Богу Зачатия свою девственность в день своего совершеннолетия. И провести с Богом столько времени, сколько потребуется. А после того, как дитя будет зачато, оставаться в стенах Храма девять месяцев и, позволив новой жизни появиться на свет, возложить свое дитя к подножию трона Матери Великой..." — так гласит наша главная заповедь, и все Леклан должны подчиняться этому — вот что сказали мне на Совете Старейших.

Их не остановило даже то, что я не Леклан, а Ликлан. Спросите что это такое? Отвечу — это женщина-оборотень! Причем не просто оборотень, а стихийный перевертыш! Как такое могло получиться, Ведьмы гадают до сих пор. Но никто из Высочайших так и не смог найти правдоподобного объяснения появления моей второй сущности.

В своей повседневной ипостаси я обычная девушка с абсолютно ничем не примечательной внешностью. Девчонки отчего-то завидуют мне, но я искренне не понимаю — чему? Я даже создала однажды собственный клон, чтобы получше себя рассмотреть и попытаться понять, что их так восхищает во мне. Ну, рассмотрела — ничего особенного! Внешность, как внешность. Невысокая точеная фигура, длинные ноги, на мой взгляд, слишком полная грудь, темные волосы, большие серые глаза выделяются на чуть бледном лице, брови вразлет, губки-бантиком — обыкновенная фэйри.

Но если меня разозлить, то я тут же превращаюсь в огромную Огненную кошку. И уж тогда держитесь! Золотые глаза яростно сверкают на злобно оскаленной пламенной морде. Из зубастой пасти угрожающе торчат белоснежные длиннющие клыки. Мощные стальные когти готовы разодрать любого, посмевшего встать у меня на пути. Длинный сильный хвост беспощадно хлещет по бокам, разбрасывая во все стороны колючие искры. Когда я в таком состоянии, справиться со мной не может никто, даже Светлые Ведьмы, потому что контроль мой в этот момент дает сбой.

В самый первый раз огненная кошка проснулась во мне в 14 лет, сразу же после того как соплеменницы вытащили меня визжащую и брыкающуюся с поля боя, куда я проникла обманом, через Разлом в Стене Дома Господа. Угроза насилия, нелепая смерть подруги от секиры молодого Аджарда или само Вневременье так повлияло, но только до того как Ведьмы сумели утихомирить меня при помощи крепких магических пут, я успела загрызть нескольких Леклан. Чудовищность совершенного преступления против своих соплеменниц потрясла меня до глубины души и тяжесть этого поступка до сих пор бередит еще не совсем зажившую рану.

Вот поэтому теперь, чувствуя приближение огненной кошки, я и пыталась убежать как можно дальше, чтобы не убить или не покалечить, ненароком тех, кто на свою беду мог появиться на моем пути.

Мертвый лес... Он был таким с незапамятных времен: высокие искореженные и завязанные причудливыми узлами угрюмые деревья, пепельная, словно выжженная дотла земля и абсолютное отсутствие жизни. В этом лесу никогда не трепетали на ветру нежные только что распустившиеся зеленые листочки, не порхали с цветка на цветок жужжащие насекомые, не пели беззаботные разноцветные птицы и не селились пугливые животные. От него исходили едва уловимые волны чего-то настолько мрачного и страшного, что даже Ведьмы, обладающие сильнейшей магией, всегда обходили Мертвый лес стороной.

Поговаривали, что эта густая, окружившая Стену Вневременья зеленая лавина, появилась после Разлома между нами и каким-то ужасным миром, где деревья и камни рождались живыми, и шла бесконечная, не знающая конца и края кровавая война.

А я любила там бывать. И пусть по коже время от времени пробегал холодный озноб, а сердце то замирало, то вдруг начинало учащенно биться, мне все равно нравилось это почти животное ощущение опасности, как будто кто-то очень древний и могущественный пристально следит за мной, готовясь нанести смертельный удар. Но я всегда настороже, и поэтому удобного случая для нападения моему недругу еще ни разу не представилось.

Мысли о незримом враге заставили вспомнить о сегодняшнем разговоре. В ушах опять зазвенел холодный голос Верховной Ведьмы, — Ты войдешь в Зал Божественного Зачатья, возражать бесполезно! Подарить свою девственность Богу Зачатия и стать сосудом для Божественного ребенка на благо Цитадели Глаза Золотого — долг каждой совершеннолетней Леклан! — как припечатала Ведьма, окинув меня тяжелым взглядом.

— Но я не Леклан?! — от вспыхнувшей ярости я даже затопала ногами.

— Все! Иди и готовься к божественному зачатию! Твой срок наступит через месяц — с этими словами Ведьма рубанула воздух рукой, прекращая бесполезный с ее точки зрения спор, и исчезла в вихре хлестко ударивших по моей щеке ледяных осколков.

Последнее воспоминание потонуло в потоке яростного гнева, затопившего меня огненной лавой и полностью подчинив себе.

"...Дочери Света, покоритесь Богу Зачатия, ибо только так сможете вы понести от его Божественного семени. Делайте все, что он захочет от вас. Лижите тело его, целуйте там, где он потребует. Послушными будьте и покорными воле его. И пронзит Бог Зачатия своим жезлом нефритовым лоно ваше. Достигнет свода Храма боли крик и окропит кровь девственная алтарь в Зале Божественного зачатия..."

— Арррр! — раздался грозный рык Огненной кошки. Как тень стелилась я по земле, ничего не замечая вокруг, — Крови! Я хочу крови! — кричало мое сердце, а стальные когти с наслаждением впивались в теплый и податливый грунт, представляя, что это упругие живые тела отвратительных Аджардов.

"...И понесете вы от Бога нашего. И будет во чреве вашем расти плод его. И проведете вы под сенью Храма божественного все девять месяцев в молитвах и трудах праведных. А когда опустится живот и скрутит боль обжигающая, падете вы на землю и начнете биться в конвульсиях. Растянется лоно ваше до невозможности, и оттуда покажется Дщерь или Сын Безымянного Бога окровавленный..."

— Ррраа! — эхом отзывался мой боевой клич, — Никогда! Не бывать этому никогда! Я не войду в Храм и не стану игрушкой Безымянного бога!

"...Затем плоть стянется, раны срастутся, кровь уйдет, и ребенок исчезнет из утробы, чтобы попасть во Вневременье, где ласковые невидимые руки Безымянных бога и богини возьмут их, вдыхая жизнь в тельца маленькие, и отправят каждого новорожденного в отведенный для него мир. Девочка появится у Леклан через сутки после рождения. Как только услышит Стражница Рождения тонкий писк на Большом Капустном Родилище у подножия Крепостной горы, так пускай бежит туда что есть мочи, чтобы успеть забрать маленькую брыкающуюся красавицу..."

— Аррр-ааа-аарр! — огненным вихрем летела я по лесу, разбрасывая во все стороны сгустки жаркого золота. Опомнилась только, когда охваченный пламенем засохший куст, с треском выстрелил искрами в сторону ближайшего ствола. Да что же это я делаю, если огонь перекинется на деревья, живой мне отсюда не уйти! Мгновенно возникший страх помог совладать с взявшей надо мной власть Огненной кошкой. Через секунду я опять была фэйри и уже плела узор водного заклятья. Слава Безымянной Богине, я успела!

Без сил опустилась я на землю, сердце пойманной птичкой колотилось в груди, дыхание сбилось, и холодный липкий пот в мановение ока покрыл все тело. Закрыв глаза, я услышала вдруг странный Зов. Он шел откуда-то из самого центра Мертвого леса, тянущий за душу, сводящий с ума. Не надо! Замолчи! Мне больно! Внутри точно каленым железом выжигало внутренности, сердце частило, голова раскалывалась от нестерпимой боли. Кто ты и что тебе нужно?! Я, скуля, как побитый щенок каталась по земле, зажимая уши обеими руками, от дикого напряжения лопались сосуды, и все лицо было залито кровью.

— Иди ко мне, Айрис! — услышала я вдруг, и по верхушкам деревьев пробежал протестующий ропот.

— Кто ты? И почему я должна слушаться тебя? — попыталась я ускользнуть от пугающего меня голоса. Но ментальная атака опять скрутила жестокой болью. Казалось, еще миг и мое тело просто разорвется на части.

— Прекрати! Я иду к тебе, — где ползком, а где на подгибающихся от слабости ногах, продвигалась я куда-то в глубь леса, увлекаемая невидимым Гласом.

Наконец, мой мучительный путь подошел к финалу, я выбралась на небольшую полянку. Там в самом ее центре возвышалось исполинское дерево, приближаться к которому я боялась до дрожи в коленках.

— Подойди, не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого, — услышала я внутри своего сознания вкрадчивый шепот.

— Я боюсь, — едва из моих уст вылетели эти слова, как страх прошел, и тут же наступило странное, какое-то болезненное состояние блаженства. Лес вокруг покрылся зеленью, зашелестела листва, с ветки на ветку запрыгали птички и какие-то звери, стали громко перерыкиваться в чаще. — Что это?

— Это Мертвый лес, тебе ведь нравится здесь? У тебя, молоденькая Ликлан, есть возможность спасти и возродить его. Поможешь?

— Что для этого нужно? — с сомнением уточнила я.

— Мне нужна твоя кровь, дай мне ее, и я смогу повернуть время вспять. Стена будет разрушена, прекратятся войны, твои подруги смогут жить в мире и любви.

— Но так не бывает, — покачала головой я.

— Помоги мне и ты увидишь новый мир, — продолжал искушать меня проникновенный голос, — Поможешь? И тогда я исполню твое самое сокровенное желание. Ты ведь хотела отомстить, тому юному Аджарду, что убил твою подругу?

Услужливая память тут же подкинула рвущее душу воспоминание.

* * *

Я крадучись просачиваюсь сквозь открывшуюся щель разлома следом за армией Леклан во Вневременье и прячусь среди беспорядочно наваленных огромных камней.

За открытыми настежь воротами с нашей стороны кипела кровавая схватка. Мои подруги падали со стен с расколотыми пополам головами, пробитыми грудями, отрубленными конечностями. Облаченная в коричневую с синими контрастными вставками броню волна перелетела через хлипкое сооружение форта.

Женщины падали одна за другой, даже не успев поднять свое оружие. На верхушку оборонного сооружения вскакивает здоровенный Аджард, он некоторое время фехтует с моей названной матерью своим громадным Молотом, потом, о Безымянная Богиня, только не это! Мама летит вниз, сраженная секирой, увлекая за собой другую Леклан. Они наваливаются на третью девушку, хороня ее под своими мертвыми телами.

Я рыдаю — все мертвы.

Целый рой горящих стрел впивается в жалкую горстку уцелевших защитниц нашего мира, они падают, а сквозь брешь в стене течет ровный поток ощетинившихся копий. Некоторые Леклан даже не пытаются отбиваться, среди них стоят истощенные, лишенные силы Ведьмы. Их лапают грязными покрытыми шипами руками, сдирают с них одежду, Богиня, нет!

Стоны, кровь и похотливые крики. Аджарды скидывают короткие кольчужные штаны, громадные чресла блестят в тусклом белесом тумане. Кошмар, разврат и смерть!

Мне противно, но странное чувство глухого удовольствия катится в низ моего живота. Я, опомнившись, отдергивая руку от груди — ко мне бежит отряд, возглавляемый моей подругой. Безымянная, спасибо тебе за их спасение!

За их спинами топот — их догоняет, несясь длинными прыжками, громадный воин, за ним не отставая, следует убийца матери. Они настигают беглянок прямо возле камней, около которых спряталась я.

Леклан падают под беспощадными ударами великана. Энрин прижимается спиной к большому острому булыжнику. Да! Аджард побежден, его голова, щелкая зубами, летит в туманную дымку.

Богиня, выдыхаю я, когда моя подруга распадается пополам.

Нещадные горящие глаза смотрят на меня — ударяю его своим ритуальным кинжалом в мускулистую руку, нанеся глубокую рану. Брызжет алая кровь, он поднимает Молот, его злые очи, Госпожа, какие у него очи!

Некоторое время, не больше нескольких ударов моего сердца молодой Аджард смотрит, кажется, прямо в мою душу. Чувство ненависти в его душе сменяется чем-то теплым, до невозможности приятным и нежным.

— Беги! — говорит он. Жалеет меня, убийца, но я найду его, перегрызу еще теплое горло и отомщу сердобольному дьяволу, убившему все хорошее, что я любила.

И я стремглав несусь, обдирая голые ноги об острые камни, уже почти подбегаю к закрывающемуся Разлому, откуда тянутся добрые женские руки. Некоторые из них окровавлены.

Огненная кошка вырывается из моей сущности, пламенный хвост хлещет по бедрам, оставляя страшные ожоги. Пустите меня! Мне нужно вернуться!

Но меня, ожигающую и отчаянно брыкающуюся, уже втягивают в мир Цитадели Золотого Глаза.

А в спину, которая возгорается алыми языками пламени, доносится "Беги, Айрис!"

* * *

— Я помогу тебе, говори, что нужно сделать, но взамен ты разрушишь стену и дашь мне возможность попасть в мир Дворца Глубокого Ока и отомстить тому Аджарду!

— Клянусь! — загрохотали небеса, и земля ответила этой клятве. — Подойди ближе и прислонись спиной к моему стволу спиной, не бойся, все будет хорошо.

Я опасливо вышла из-под безопасного прикрытия леса на поляну и подошла к странному дереву. Как только мое тело соприкоснулось с корой, тысячи мелких иголочек вонзились в меня.

— Нет! — я дернулась, но было уже поздно. Ветви дерева плотно обхватили меня и спеленали по рукам и ногам, крепко прижимая к исполинскому стволу. А потом я уже ничего не чувствовала. Сознание плыло, перед мысленным взором мелькали рождение и смерть миров, загорались и потухали мерцающие звезды, а я все летела куда-то, отдавая свою жизненную силу, обманувшему меня всесильному существу.

Очнулась я, понимая, что без сил лежу на земле. Взгляд сфокусировался на солнечном диске и мозг бесстрастно отметил, что с момента моего пленения прошло самое больше четверть часа.

* * *

— Эй, паря! — резкий окрик со стороны Стены Вневременья заставил парня испуганно дернуться и трусливо вжать голову в плечи.

Сейчас его не должен видеть совершенно никто! Ведь, поди, еще расскажет кому-то, что среди ночи глухой, аки тать крадется он на кладбище Древних, чтобы отличиться в дуэли с другими соплеменниками. Он сегодня припомнит им все обиды, как и то, что они всегда осмеивали его за вранье — он же, в самом деле, одним махом убил трех Леклан. Придется им показать, что такое настоящий боевой Аджард, вошедший в Сотню Избранных Бойцов-Защитников Глубокого Ока.

А в этот отряд кого попало, не брали, заменяя павших бойцов более удачными соплеменниками, прошедшими два десятка суровых испытаний, будь то спуск по Гнилой реке, или же бой с подземными Тарантулами. И каждый божий день недели, кроме Дня Всеобщей Лени, изнурительные тренировки, выматывающие все жизненные соки, но закаляющие мускулы на манер черной стали, из которой ковались самые крепкие Молоты.

В другое время, день, или глухая ночь, без разницы, Ком даже не шелохнулся бы от этого уничижительного крика.

Он развернулся, поводя перед собой "ударником" — тяжелым оружием на длинном металлическом древке. Вокруг зияла кромешная темень, в которой даже не угадывалось и намека на призрачную фигуру другого Аджарда.

Наверное, это Батька Покровитель, подумал молодой человек, хоть голос и не похож — он у него постоянно меняется после первой пары кружек браги в Подземной. Вот это я попал!

Если бы его поймали этой ночью с ритуальным клинком в руках, в час несения дежурства, не миновать ему скорой расправы под ударами Унизительного Хлыста веселого Палача-Крушителя, а родные горожане будут сопровождать каждый свист плети рукоплесканиями, и сурово будут смотреть на кару невероятно стыдящемуся молодому Аджарду. И пусть будет проклят тот день, когда он впервые переступил порог школы Бичей Всех Миров, где научился искусно драться на дуэлях.

Нарушитель военного режима пристально всматривался в темноту без единого взблеска глаз или мрачного сияния другого Молота. Никого! Но ведь не могло же ему почудиться, у него такие чуткие уши!

— Эй, я никому не скажу! — послышалось, но уже значительно глуше со стороны Стены. — Подойди поближе, ведь не кричать же мне, ей богу! Еще разбудим кого-нибудь...

— Ты кто? — настороженно вопрошал Коммоддар, так и не поймав невидимку своим цепким взглядом.

— Древо я! — гордо ответили из тьмы, и там что-то колыхнулось. От него пахло жизнью, но не своей, синего оттенка и не золотистого вражеского, а каким-то чужим, сереньким и едва заметным, впрочем, запах опасности также не присутствовал. Парень настороженно спрятался в тень, уходя из слабого пятна света, отбрасываемого фонарями на ратуше. Он начал потихоньку пробираться туда, откуда доносилось еще не затихшее эхо от голоса таинственного незнакомца.

Наконец Ком впритык приблизился к Стене, едва дотрагиваясь до нее кончиками пальцев и почти на ощупь, хотя неплохо видел в темноте, сверкни хоть малый огонек вдали, пробрался вперед. Несколько раз он чуть не упал, запинаясь о большие булыжники кварца, кои, неведомо откуда взявшись, уже много тысячелетий щедро покрывали землю в окрестностях Стены.

Его ладонь уткнулась во что-то гладкое и более теплое, чем шершавые кирпичи, облицовывающие Барьер-между-мирами. Оно казалось деревянным и чуточку живым, как затверделый ствол какого-то большого растения.

— Спасибо, что пришел, — тихо, почти шепотом прошелестело сверху. Там, под несмелым светом далеких звезд колыхалась высокая крона черного дерева. — Древо-Дуб-Всех-Миров приветствует тебя, доблестный Коммоддар!

— Даже не спрашиваю, откуда ты знаешь мое имя, — небрежно бросил молодой человек, взбираясь на низко склонившуюся к фундаменту стены ветку.

— Осторожнее, олух Аджардский, — застонало дерево, — пожалуйста, понежнее, а то руки поломаешь и деток стряхнешь.

— Потерпи, — отрезал Ком, удобно расположившись между двумя у-образными ветками и упираясь в гладкий ствол спиной.

В его двадцать два, а скоро уже двадцать три кружения вокруг Глубокого Ока, он совершенно еще не был знаком с понятием "обратиться к врагу лопатками, ибо на их же и положит тебя враг твой...". Впрочем, что может причинить ему Древо-Дуб? Разве сбросить с немалой высоты! Или же хряпнуть по затылку, ломая позвоночник — об этом парень не подумал. Ну, это ничего — возраст пока позволяет не заниматься напряжением извилин.

— Чего тебе от меня надо? — прозорливо поинтересовался Аджард, вполне понимая, что не зря говорящее растение позвало его к себе.

Странно, размышлял он при этом, ведь раньше в моем секторе Стены-между-мирами не росло никаких деревьев, кроме низеньких кустиков дикой розы. Сажать что-нибудь по периметру Края Миров строго воспрещалось, во избежание возможных засад противника, случись здесь новый не контролируемый Разлом, коих во множестве появлялось на часик-другой в последнее время.

Ком испытующе потрогал кончиком указательного пальца большой овальный и алеющий даже во тьме желудь. Плод тихонько взвизгнул и тонкая ветвь, из которой он произрастал, втянулась поглубже в крону.

— Хум, — задумчиво покачнуло своей густой шапкой дерево, — ты нужен мне!

— Вот и на тебе, — шутливо отметил Слушающий Лес, — с каких это пор деревья и всяческие одуванчики нуждаются в непосильной помощи?

— С вот этих вот, — заволновались черные листья, — самых.

— Продолжай! — парень расслабленно растянулся на ветке — ему предстояло отдохнуть, ведь впереди ждал бой одновременно с двумя противниками, и шесть часов ночного дежурства, могли окончиться размозженной головой и глубокой могилкой среди Мертвого Леса. — Мне интересно. Но помни, что к любой помощи должна прилагаться немалая толика вознаграждения!

— Мне нужно напиться с этой стороны! — едва слышно простонало Древо. Казалось, что оно медленно умирает.

— Да без проблем! — обрадовался Ком, — и даже премии не надо, сейчас сбегаю с ведром к колодцу.

— Нет, — шепнул Дуб-Всех-Миров, — я не питаюсь нейтральной влагой!

— Так чего же тебе? — пораженно спросил Аджард. — Только не говори, чтобы крови тебе в кадку нацедить!

— Да, — почти не осязаемый шепот. — Только на ствол, не надо кадки...

— Еще чего! — хмыкнул молодой человек, пытаясь спрыгнуть. Внезапно он с ужасом заметил, что толстая ветка ухватилась за его шиворот, а вокруг левой ноги накинулось, как лассо, тонкое тельце почти невидимой лозы.

— Пожалуйста, — простонало Древо, — я умира...

Его ветви безжизненно опали, словно расслабленные плечи.

Не отказавшийся вначале помахать Молотом парень внезапно понял, что неведомое доселе чувство жалости вонзилось в его душу, а первобытный страх канул в лету.

Он нажал на скрытую в древке секиры Молота кнопку, широкий боек раскрылся, обнажая изогнутое остро отточенное лезвие, которым Ком небрежно полоснул себя по запястью.

Горячая терпкая жидкость хлынула на полированную временем и ветрами испещренную глубокими трещинами кору. Кровь ощутимо разогрелась еще более и закипела, могущественный великан содрогнулся всем телом, его ветви тянулись к раненной руке Аджарда, прикасаясь к разрезу тонкими прутиками. Листья едва прикасались к запястью, жадно копошились, некоторые переплетались черенками между собой, словно в желании задушить зеленого противника-братца.

Древо сочно застонало стволом, желуди на ветках налились слабым алым сиянием, Дуб содрогнулся, будто пробуждаясь и вскидывая ветвями. Молодой Аджард едва не упал, настольно резко встрепенулось его временное убежище.

— Спасибо! — выдохнуло дерево, благодарно кивая кроной под слабым ветерком. — А можно еще?

— Ну, уж нет, — запретил парень, посасывая рану и наблюдая, как кожа регенерирует, срастаясь тонкими краями.

— Хорошо, — согласился Дуб-Всех-Миров, — тогда у меня есть очень интересное предложение.

— Внимательно! — заинтересовался Коммоддар, прислушиваясь к тихому шелесту вновь наполнившихся жизнью листьев.

— Ты ведь хочешь завоевать мир Крепости Золотого Глаза? — вкрадчиво и одновременно очень уверенно спросило Древо. — А еще тебе очень понравилась та девчушка!

— А то! — Аджард даже приподнялся на ветках, — ведь это мечта каждого представителя моего народа! Кхм, — он кашлянул, захлебнувшись воздухом от неожиданно точного вопроса, ведь только что думал об этом. — Я бы не против...

— Ты получишь ее! — прервал молодого человека Дуб, — и оба мира в придачу!

— И что мне надо сделать? — парень был само внимание, прислонившись заостренным ухом к прохладной коре.

— Не очень то и много! — сказало довольное своей краткой дипломатичностью дерево. — Слушай!

Глава 3

"При первой встрече главное — обольстительно улыбнуться.

Это гарантирует тебе успех и любовь окружающих!"

Шрэк, людоед

— Жива! Я жива! — только эта сумасшедшая мысль билась в сознании, — Проклятое дерево! Что ты сделало со мной?

— Ах, девочка! Мы заключили договор на крови, так неужели я смогу причинить тебе вред? Иди милая и обязательно возвращайся завтра, я буду ждать. А за твою щедрость, дарю тебе свое благословение — с этой минуты на тебя больше не будет действовать чужая магия.

Еще какое-то время я молча смотрела на странного, пугающего меня до дрожи в коленях партнера, а потом, вскочив на ноги и перекинувшись Огненной кошкой стелясь над землей, понеслась в Цитадель. Что-то странное происходило с моим зрением — как будто одна картина накладывалась на другую. Мертвый лес так и остался мертвым, но одновременно с этим, призрачной дымкой шелестела несуществующая листва, тенью мелькала какая-то живность — он оживал!

— Аррр! — раздалось вдруг слева, и удар сильной лапы сбил меня с ног.

Кувырок через голову и я опять на четырех ногах, — Кто ты?!

Напротив меня стоял огромный Огненный тигр. Богиня, он же больше меня раза в четыре! Прижатые к затылку округлые уши, горящие злобой сощуренные глаза, напружинившееся в предвкушении прыжка сильное гибкое тело. А лапы! Он перешибет меня одним ударом по хребту! Ему даже когти выпускать для этого не потребуется! Хвост резко хлещет по лоснящимся огненным бокам. Вот он приготовился, оттолкнулся, прыжок!

Я резко ухожу вправо, но он был готов и опять сбил меня с ног ловкой подсечкой. Кувырок и невольный вскрик! Как больно! От удара головой о сделанный, словно из камня ствол потемнело в глазах. Не расслабляться! Нужно встать и драться с ним! Почему он не добивает?! Чего ждет?!

Страшный зверь стоял в тени раскидистого дерева и изучающим взглядом рассматривал меня. В его пылающих глазах застыл вопрос, как будто он что-то пытался вспомнить. Но я не стала дожидаться и, воспользовавшись неожиданной передышкой, напала сама.

— Ррра! — мой боевой клич далеко разнесся по Мертвому лесу.

Я сгруппировалась, потопталась всеми четырьмя лапами на месте, примериваясь и, резко распрямившись стрелой, прыгнула вперед. Он не ожидал нападения и пропустил мой удар. Крепко обхватив когтистыми передними лапами большую круглую голову, задними я раздирала его горло. Зубы с наслаждением погрузились в тугую сопротивляющуюся плоть. Кровь! Какая вкусная у него кровь! Горячая, чуть солоноватая, слегка пряная и обжигающая! Богиня! У него же вместо крови — жидкое пламя! Совсем как у меня! Я пьянею от битвы! Еще! Сопротивляйся мне Огненный тигр, но все равно ты будешь моим!

Зверь резко тряхнул головой, и я отлетела в сторону. Вскочила и снова прыгнула! Кусачие искры достигли его изумительно красивой шкуры. От неожиданности он дернулся и хвостом с силой полоснул по моим глазам. Я ничего не вижу! Зверь убьет меня сейчас! Но он опять чего-то ждет. Тигр играет со мной?!

— Это ты, Айрис? — раздался вдруг в моей голове странно знакомый голос.

— Не может быть! — ахнула я, — Аджард?! Смерть тебе! — и прыгнула.

Мой полет длился и длился, как будто время замедлилось, и мы зависли над бездной. Его глаза пристально смотрели в мою душу, а мои — в его.

— Чего ты хочешь, Огненная кошка?

— Чего ты хочешь, Огненный тигр?

— Твоей смерти, Тигр!

— Тебя, Кошка!

В лесу резко похолодало. Понизу потянуло сыростью и туманом. Запахло пряными травами. Дрогнуло время и вдруг убыстрилось — я со всей силы врезалась в противника, но на этот раз он был готов к нападению! Щелкнули белоснежные зубы, мелькнули стальные когти, раздался оглушительный рык. Я поверженная лежу на земле, тяжелая лапа придавливает меня, почти расплющив грудную клетку. Ледяной воздух с хрипом попадает в сжатые легкие, и из моего рта вываливаются клочья окровавленной пены. Его раскрытая пасть приближается, еще немного и моя глупая никчемная жизнь оборвется! Не хочу умирать! Богиня, помоги мне! Расплавленное дымящееся на холоде золото капает с его огненной полосатой шкуры, смешиваясь с золотом на моей пятнистой — это наша кровь сочится из рваных ран, пытаясь отыскать своего обидчика. Длинные клыки смыкаются на моем горле, и наступает спасительная темнота.

— Какая же ты глупышка, девочка моя! Очень скоро ты станешь моей, и будешь извиваться подо мной и стонать от страсти в моих объятьях!

— Никогда! Я убью тебя Аджард!

— До встречи в Храме, Айрис!

— Я не войду туда!

Тишина. Темнота. Ночь. Звезды. Луна. Я пришла в себя. Огненная кошка покинула меня, и я лежу на сырой холодной земле в Мертвом лесу. Как холодно. Стучат зубы и нет сил, чтобы унять эту дробь. Слабость. Кружится голова. Что со мной? Как я здесь оказалась? Постепенно память возвращается. Ведьма. Обида. Мертвый лес. Дерево. Договор. Бой с Огненным тигром. Аджард. Я проиграла. Он убил меня. Что?! Тогда почему я лежу здесь и смотрю в ночное звездное небо? Ведь Огненный тигр задушил меня?! Или нет? Я же жива? Богиня, он опять пощадил меня! Но я не буду столь щедра! Когда мы встретимся, Аджард умрет!

Пошатываясь я брела в сторону дома. Расстояние, которое так легко преодолевала Огненная кошка, фэйри придется осиливать целые сутки. Но ведь кошка это я? Быть может пора научиться управлять ей? Но как это сделать? Я шла и рассуждала сама с собой. Она приходит, когда мои чувства захлестывают меня. Например, предстоящая инициация в Храме страшит, и огонь закипает в моей крови, подавляя первую сущность и освобождая вторую.

Я с интересом прислушивалась к изменениям, происходящим в моем организме. Миг и я уже на четырех лапах. Хорошо! А теперь попробуем превратиться обратно. Получилось! Ликованию моему не было предела. Я научилась управлять собой, с этой минуты Огненная кошка под контролем! Воодушевленная собственной победой, как на крыльях неслась я в Цитадель Золотого Глаза.

— Стой Айрис! Не приближайся! Мы не пропустим тебя пока ты она! — раздался крик со стены. Это дозорные издалека приметили меня и предупредили, опасаясь убийств с моей стороны. — Позовите Ведьм, Айрис опять перекинулась!

Что там говорило дерево о том, что на меня теперь не действует магия? Мне захотелось поиграть. Вот сейчас и проверим, чья возьмет!

* * *

В цитадели царила легкая паника. Фэйри-охранницы настороженно следили, как довольно крупная пятнистая огненная пантера лениво потянулась и удовлетворенно рыкнула в сторону тех, кто стоял в этот момент на каменной стене и со страхом выглядывал из бойниц. Вот она упала на спину и покаталась по траве, в воздухе мелькнули четыре мощные лапы, да стальные когти с тихим лязгом выдвинулись из мягких подушечек и снова спрятались. На пламенеющей в ночи морде застыло хищное выражение.

— Айрис, ты слышишь меня? — раздался властный голос Высочайшей, — Медленно подойди поближе к стене, мы накинем на тебя магическое лассо, и тогда ты сможешь попасть в Цитадель Золотого Глаза.

— Арррр! — пантера отрицательно мотнула головой и оскалилась. Тут же по шкуре пробежала рябь, и текучий огонь ровным слоем покрыл ее от кончика носа до кончика хвоста. Огненная кошка широко расставила лапы и показала ужасающие клыки. Из ее пасти вырвался сноп искр. Хвост выбивал яростный ритм, больно ожигая бока.

Собравшиеся с ужасом ждали продолжения, они знали, что убить Айрис не смогут, пока она в своем втором воплощении, да и не хотели они убивать ее. Но и справится с разгневанным зверем, были не в состоянии.

— Позовите на стену всех Ведьм, находящихся сегодня в дозоре, — решительно скомандовала Высочайшая. А затем словно забывшись, произнесла то, что никогда не должно было выйти за стены Совета Старейших, — Какого же ребенка получим мы от нее! Она станет родоначальницей новой расы. Айрис войдет в Храм и больше никогда уже оттуда не выйдет — она будет рожать для нас сверхфэйри. Каждый год по ребенку — такими темпами мы очень скоро восстановим наши ряды и тогда сможем добиться победы в следующей войне с Аджардами. — Спохватившись, что ее могут услышать, Ведьма недовольно поджала губы.

Наконец, все дежурившие сегодня ночью Ведьмы были в сборе. Посовещавшись, они решили сплести ловчую сеть из заклятий и накинуть ее на вышедшую из повиновения Айрис. А Огненная кошка словно развлекалась, она как бы шутя, раскусывала мраморные камни, в изобилии валяющиеся под стенами Цитадели Золотого глаза и подбрасывала их в воздух, ловя цепкими лапами, а затем уже оплавленные, ловко посылала в столпившихся на стене дозорных.

Расшалившаяся Айрис даже не заметила, как очутилась совсем рядом с Цитаделью и болезненный укол, пронзивший все ее тело был для нее неприятной неожиданностью. Она вскинула голову вверх и обнаружила, что это с высоты на Огненную кошку Ведьмы пытаются накинуть магическую ловчую сеть.

— Мяуууу! Ррра! — раскатисто пронеслось над головами нападающих, и разъяренный огненный шар кинулся в атаку.

Там, где он соприкасался с древним камнем, оставались четкие оплавленные следы пантерьих лап и кладка, не выдерживая магического воздействия, просто выкрашивалась из стены. Ведьмы во главе с Высочайшей испугавшись не на шутку, поначалу еще пытались воздействовать на Огненную кошку слабыми заклинаниями, но поняв, что Цитадель Золотого Глаза сейчас может просто рухнуть под этим страшным натиском волшебного животного, решились все-таки на применение сильных боевых заклятий.

Однако ни одно из магических средств так и не достигло своей цели. Айрис была словно заговоренная, даже самые сильные смертельные заклинания, сплетенные вгорячах и нечаянно сорвавшиеся с пальцев Ведьм, сопровождаемые вслед тайным пожеланием, что они не долетят до глупой девчонки, не сделали ей ничего плохого.

Столпившиеся на стене бессильно опустили руки, и это послужило Огненной кошке командой остановиться. Она вдруг быстро соскочила со стены и, перекувыркнувшись через голову, превратилась в смеющуюся Айрис, весело машущую своим соплеменницам.

— Ну, все, это было последней каплей, — прошипела Высочайшая и, нацепив на лицо дежурную улыбку, отправилась встречать свою непокорную ученицу.

* * *

Дикий ракл уже довольно долго лежал в укромном местечке среди густых кустов жабоглота — мелкого хищного растения. Он ждал следующую жертву, первая, истерзанный труп молодого Аджарда, уже покоился под окровавленным животом адского пса. Ракл периодически опускал голову и, не отводя, впрочем, горящих глаз с выхода из города, облизывал перекушенную пополам рогатую голову. Среди внутренностей мертвого тела копошились покрытые тонкими иглами ростки жабоглота, кустик едва слышно чавкал шевелящимся шаром своих густых веточек.

Вдали послышались тихие крадущиеся шаги. Мохнатый хвост двухголовой бестии, подрагивающий еще секунду до этого, настороженно замер, головы припали к земле, прядая острыми чуткими ушами.

Околица Синего города всегда была местом довольно рискованным, кроме всяческой смертельно опасной живности здесь можно было встретить привидение, куршака, или даже зомбилича. В отличие от тупых куршаков, кошмарные создания первобытной Тьмы — зомбиличи обладали остатками разума в своих давно почивших не в мире телах и могли прятаться даже в верхушках деревьев, или на крышах крайних домов. Атаковали они внезапно, иногда применяя слабую обездвиживающую магию на прогуливавшихся перед сном и ничего не подозревающих зеваках. Почти всегда, а именно так гласила печальная статистика, в ближайших местах от самого центра селения, погибало примерно по два десятка взрослых мужчин и детей каждый месяц.

А что сделать? Едва ли не еженедельно отряд, состоящий из половины Сотни Бойцов-Защитников, прочесывал окрестности, достигая самых дальних краев Гиблого Болота, безжалостно рубя своими Молотами любую живность. Монстры же в свою очередь отвечали демонам той же монетой — пробираясь почти к городской Ратуше. А после того, как однажды они задушили насмерть сына Батьки Покровителя, вокруг Твердыни Глубокого Ока стали дежурить мобильные отряды, гораздо большей численностью, чем около Стены, где воины несли службу попарно. Вначале, нарвавшись на клинки защитников, твари почти неделю не тревожили город, потом поумнели стали прятаться от грозной ночной стражи.

Пробираясь мимо стен невысоких домиков и стараясь не попадать в пятна света тускло мерцающих фонарей, с улицы показался невысокий Аджард. Он ступил на охлажденную ночными ветрами землю, где резко обрывалась брусчатка, и приблизился к кустам. На парне поблескивала кожаная туника со значком охранника Стены, эта одежда никак не могла защитить его от острых клыков и когтей ракла.

Пес напрягся, сгибая задние лапы и почти приблизившись мордой к земле, прыгнул, на лету раскрывая пасть и распластывая гибкое тело в зашумевшем воздухе. Сейчас клыки сомкнутся на сладком горле, а языки вдоволь поелозят по свежей крови, жадно глотая бесценную жидкость.

Но Коммоддар, а это крался под ночным небом именно он, оказался полностью готовым к внезапной атаке.

Беззвучное касание нужной кнопки, из бойка со скрежетом выдвигается короткое, не более предплечья взрослого человека острие копья. Собака сначала довольно урчит, а потом в его замерших от страха глазах застывает изображение блестящего острия, которое несется ему в грудь.

Раздался жалобный предсмертный вой. Удар и парень упал на спину, больно ударившись локтями об острые камни, не выдержав тяжелого веса успевшего прыгнуть на него пса, но не выпустил оружие из рук. На его излюбленном ритуальном Молоте висел, конвульсивно суча лапами громадный ракл — из широко открытых, как будто от удивления, пастей чудища вырвался последний хрип, обдавая Кома густым паром зловония. Кровь, хлещущая фонтаном из густых зарослей длинной шелковистой шерсти на груди ракла, заливала ему глаза и пыталась проникнуть в крепко зажатый рот. Ком бросил зарывшееся глубоко в землю древко оружия и брезгливо вытерся, непроизвольно облизываясь.

— Что ж, — спустя какое-то время сказал воин, кое-как приведя себя в порядок с помощью пучка высохшей травы, — посмотрим, кем сегодня отпотчевал наш добрый бобик.

Среди нескольких кустарников жабоглота лежал труп отдаленно знакомого мальчика. Это дитя, не более тринадцати лет, судя по раскромсанному лицу, кажется, только недавно поступило в Бурсу, оконченную Коммоддаром несколько лет назад.

— Жаль, — протянул парень тоскливо, что для жестокого мира Аджардов являлось чем-то невообразимо слезливым показателем мужской слабости. Но тут же отбросив ненужные сантименты, он закинул малого себе на спину, немного согнувшись и довольно улыбаясь.

Теперь, даже поймай его кто-либо из других стражников, он воспользуется отличным алиби, мол, покинул пост, потому что крик услышал. Далеко от места дежурства? Так у меня слух отличнейший, у любого спросите! А за нас двоих стеночку охранял Уггантер, а он сильный, кабанюка, как ваше благородие! Да, вот, подбежал, собаку убил, а тут гляжу, мальчик в кустах обглоданный лежит. А ритуал, как вы знаете — дело святое, будь ты на посту, или же на отдыхе! Вот и пошел я на кладбище, чтобы на Железный Молитвенник-Камень бедное тело возложить, а не на дуэль совсем.

— Нет, о драке мы вспоминать не будем, — вздохнул Ком, немного подбрасывая труп и, поудобнее ухватившись за его окровавленные остатки, бодро зашагал к Убежищу Мертвых. Перед этим ему пришлось, правда, еще и вытаскивать Молот-копье из туши издохшей псины, а это оказалось совсем даже нелегким дельцем — острие глубоко застряло в костях и никак не хотело поддаваться, пришлось раскачивать его и, упершись обеими ногами в собаку, вытащить-таки чертово оружие.

Убежище всегда будоражило воображение молодого Аджарда, ведь его слабо светящиеся фиолетовые огоньки внутри склепов, не гасли даже днем. Говаривали, что этот свет — не что иное, как отблески адского пламени, которое преследовало павших в бою, иначе мужчины не умирали в мире Твердыни Глубокого Ока, лаская кошмарными языками холодную сморщенную кожу покойных грешников.

Высокая, более десяти метров в высоту кованая ограда скалилась острыми завитыми в спирали кончиками металлических прутов. Каждые десять метров она упиралась в толстые круглые столбы т-образной формы из закаленных кирпичей, чтобы потом бежать дальше во тьму, для встречи со следующей кирпичной тумбой.

За самим забором и приоткрытыми воротами из бурого ясеня, которые красовались изящной росписью с изображением какой-то давней битвы, но не с Леклан, а демонами из другого мира под названием Чых Кислоты, виднелись длинные ряды надгробий и усыпальниц. Некоторые из них не мерцали загадочным сиянием из самого Ада, и именно к ним младшие Аджарды приносили цветы и фрукты, справедливо считая, что там покоятся праведные.

Сейчас, как и всегда ночью, кладбище тосковало в одиночестве, лишь две фигуры стояли, разговаривая возле самого Молитвенника, и их тихий гомон доносился до самых ворот

Справедливо рассуждая, что двоих противников лучше застигнуть врасплох, чем кидаться в неравный бой напрямую, парень положил холодное тело мальчика у небольшой калитки в воротах и канул во тьму.

— Говорю тебе, — проскрежетал зубами Яоггыкк, — что не придет, трусливый смердящий кабан и...

— Должен придти, — перебил его противный высокий гнусавый голос, — К тому же, он никогда не отказывался от дуэли!

— Бред, — Аджард с ухмылкой подумал, что поджидавшая его парочка состояла из воинов, во многом превышавших Коммоддара в боевом искусстве, да и в военном опыте они были на порядок выше. Так что эту дуэльную драку можно было бы смело назвать избиением младенца. Это ведь только в очень умных книжках пишется, мол, молодой, но бравый боец легко в честном бою уложил двух умудренных опытом противников.

Яоггыкк притих, шепча что-то Грушшаррму на ухо, что именно, Ком не расслышал, но решил атаковать как раз в этот момент. Он по короткой кривой обогнул несколько надгробий и взобрался на большую усыпальницу лет сто назад почившего старого Батьки Покровителя, посчитав, что было бы логичнее напасть с другой стороны, чем та, откуда его ждали двое недругов, пристально уставившихся на ворота кладбища. Поколдовав над своим оружием, он тихо повертел маленьким рычажком, и обильно смазанное древесной мастикой острие копья неслышно спряталось в головке Секиры.

— Цыц! Там движение впереди! Я чувствую, что кто-то приближается, — шикнул на бесконечно балаболящего товарища более опытный боец. Яоггыкк сразу же, как это происходит со всеми холериками, экстравертами и болтливыми ящиками, завертелся вокруг себя, выставив вперед еще не доросший до полного взрослого уровня Молот.

Коммоддар взвился вверх в длинном мощном прыжке, ударяя в то место, где предположительно должен был находиться опасный убийца и герой Второго Легиона — Грушшаррм. Смертельный боек разошелся закругленными лепестками, обнажая лезвие секиры, сталь неслышно просвистела в воздухе, но намеченная цель ускользнула. Вместо Грушшаррма там стоял неведомо для чего переместившийся на его место Яоггыкк, которого молодой Аджард не то, чтобы не любил, но старался не связываться — иначе все грязное белье Слушающего Лес оказалось бы достоянием практически каждого горожанина. Уж очень Яог любил поболтать, за что и был окрещен Гнилым Языком.

Малыш, его макушка не достигала даже двух с половиной метров, истошно заорал, когда тяжелое лезвие разрубило ему ключицу и остановилось среди мышц, ударившись о кость. Он упал на колени, из глубокой рубленой раны обильно хлынула кровь. Но карлик даже не обернулся.

Яоггыкк трясся, оцепенев от ужаса, не обращая внимания, на торчащий из его хлипкого тельца Молот, рукоять которого висела в воздухе, едва придерживаемая Комом. Его более смелый товарищ также не среагировал на внезапное нападение. Вообще никак!

Слышащий Лес повернулся в ту сторону, куда смотрели другие замершие от первобытного страха дуэлянты, и шершавая рукоять топормола выскользнула из мгновенно покрывшихся мурашками ужаса рук.

Трое Аджардов, которые сегодня так и не скрестили клинки, ошарашено вглядывались в наступающую темноту — фиолетовое сияние гробниц мигнуло и пропало, лишь вдали слабо мерцали факелы на городских стенах.

По грубо тесанной мостовой, слепо подняв окровавленные скрюченные ручки, на них шагал подобранный Комом труп мальчика. Обе половинки растерзанной головы покачивались на грязных от травы и грунта плечах.

Глава 4

"Простите, я больше не буду!

Я не хотел! Не знал!"

Пилот, скинувший бомбу на Хиросиму

(утерянный встарь отрывок из "Древнего Свитка Безымянной Богини", Книга Леклан, найденный недавно в Изумрудном Гроте под Камнем Боли)

"И когда задрожит за Стеной, знайте же, что камень вечный падет и одно из строений Богини нашей будет разрушено. И войдут в мир наш, сестры, страшные Аджарды, Секирами-Молотами вооруженные. И возжелают они тела золотистые вашего, и не противьтесь им, ибо настал час проклятия Древних Богов, которых победила Безымянная Пара много вечностей назад. Станьте им женами, Леклан горделивые, станьте плечо к плечу вместе с Аджардом каждая, и победите врага, из другого мира пришедшего и другого — из-под земли восставшего.

И вновь луны взойдут на небесах золотых и синих, и солнце вернется на путь свой истинный и время пойдет, победив Вневременье. И будет все, как должно быть, и дети будут, и л..."

Высочайшая Ведьма, вцепившись в мою руку, как клещ, и не тратя время на лишние разговоры, тащила меня в свои апартаменты. Я позволяла ей это, просто потому, что понимала, сегодня ее раздражение и злость на меня оправданы. Наконец, двери за нами захлопнулись и Высочайшая, с силой крутанув, выпустила мою руку. Я по инерции пролетела через весь кабинет, сбивая все на своем пути, и со стуком влепилась в стену. От удара о камень в голове противно зазвенело. Я схватилась за виски обеими руками и всхлипнула, — За что?

— Девчонка! — шипела наставница, — Да ты понимаешь, что мы могли убить тебя сегодня?!

— Я просто хотела поиграть! — проскулила я.

Высочайшая какое-то время просто не могла найти слов от такой наглости и беззвучно открывала рот. Затем, очевидно, слова нашлись, и она подскочив ко мне, со всего размаху залепила пощечину. Голова дернулась, в глазах помутилось, и я тихо сползла на пол.

— Вот выпей это, тебе полегчает, — послышалось мне я сквозь барабанную дробь головной боли.

Послушно открыла рот и глотнула какой-то горькой гадости. Нет! Только не это! Только не снотворное! Это были мои последние мысли, а дальше наступила темнота.

Пробуждение было ужасным. Во рту жгло от сухости, тело ломило, в голове все еще звенели далекие колокольчики. Да что же это такое, со злостью подумалось мне, уже третий раз подряд теряю сознание! Какой же я воин после этого? Кстати, а зачем понадобилось меня усыплять и где это я? Пошевелила рукой и услышала звон кандалов. Не может быть? От этой новости тело напружинилось, и я резко подскочила со своего соломенного тюфяка, на котором валялась все это время.

— Пришла в себя? Это хорошо, — в углу камеры, стояла Верховная в сопровождении нескольких Ведьм. — А теперь внимательно слушай и запоминай. Ты слишком ценна для нас, мы не можем тебя потерять. Но, Айрис, последнее время ты стала неуправляемой, а последняя твоя выходка под стенами цитадели, это вообще что-то! Поэтому Совет Старейших принял решение изолировать тебя на время. Посидишь на цепи, подумаешь о своем поведении, а когда придешь к правильным выводам, дашь нам знать, и наказание отменят.

— К каким выводам я должна прийти? — с болью в голосе от совершенного по отношению ко мне предательства, да еще того, кому беспрекословно доверяла, прошептала я.

— Ты должна дать слово, что по собственному желанию в день своего совершеннолетия войдешь в двери Храма. И будешь оставаться там, пока Совет Старейших не разрешит тебе покинуть его, — твердо ответила Высочайшая, не отводя своего холодного взгляда от моей жалкой фигурки.

Взгляд как у змеи, подумалось мне, но вслух я произнесла совсем другое, — Но разве в Храме нужно находиться не девять месяцев?

— Ты будешь жить в Храме вечность, Айрис. Это теперь твоя Судьба.

— Кто так решил? Кто распорядился моей жизнью? — закричала я, кидаясь к ставшим вдруг ненавистным Ведьмам, но цепи не позволили дотянуться до их тщедушных тел.

— Так решил народ Леклан. Нам нужна новая кровь и мы получим ее! А теперь отдыхай и думай, надумаешь — позовешь. — С этими словами они исчезли из моей камеры.

Им нужна моя кровь, но почему, зачем? Что-то до боли знакомое прозвучало в ответе Высочайшей. Кто-то совсем недавно тоже жаждал моей крови. Дерево! Оно должно мне помочь, нужно только добраться до него, но как? На мне антимагические кандалы и их не снять. Я рухнула обратно на соломенный тюфяк. Что же делать? Как спастись? Провести всю свою жизнь в темноте Храма, рожая детей и умереть там же, не видя неба, солнца, Мертвого леса... Уж лучше смерть.

Тоскливым взглядом осматривала я свое новое жилище. Кругом только холодный и влажный камень, да железо решеток. И нет ничего, что помогло бы снять кандалы. Я со злостью стукнула кулаком по стене, разбив при этом руку в кровь. Ох, как же больно! Облизывая рану, неожиданно для себя обратилась к дереву из Мертвого леса.

— Дерево, а дерево? Ты меня вообще-то слышишь? — тупо спросила я, пялясь на потолок.

— Ну, слышу, — прозвучал вдруг шелестящий ответ.

От неожиданности я забыла про все свои печали и радостно подскочила на месте, — А если слышишь, то почему не сказало сразу?

— Да вот думаю, с какой глупышкой связалось. Ты зачем своих наставниц дразнила, деточка? — как с идиоткой заговорило со мной дерево.

— Я же не хотела ничего плохого, — заканючила я, — Просто проверить хотелось, действует на меня магия или нет.

— Проверила? Молодец, а теперь сидишь на цепи, да? — захихикал мой собеседник.

— Да ты вообще знаешь, какую судьбу мне уготовили?! — не выдержав насмешек, закричала я.

— Знаю, не кричи! — строго одернуло меня дерево, гася начинающуюся истерику на корню. — И знало с самого начала, потому к тебе и обратилось, ты ведь хочешь вырваться на свободу?

— Да, — кивнула головой я, размазывая непослушные слезы по лицу.

— Ну, вот и умничка! А теперь слушай, что тебе нужно сделать, — и мой мудрый собеседник поведал как можно обойти страшную клятву, которую мне придется дать Совету Старейших.

* * *

Высочайшая нервно металась по своему кабинету из угла в угол. Упрямая девчонка уже неделю отказывалась от еды и воды и вообще не желала ни с кем разговаривать. Конечно, Айрис обозлилась, да и сама Высочайшая хороша — сорвалась, раскрыла все карты, вышла из доверия. Вот как теперь прикажете налаживать отношения? Ведьма на минуту задумалась, а это идея. Быть может пообещать девчонке, что после клятвы она сможет гулять в этом ее любимом Мертвом лесу? Эта мысль окрылила пожилую женщину и она на всех парусах бросилась в подземелье.

* * *

Я лежала на матрасе и делала вид, что мне очень и очень плохо. Хотя в принципе, плохо мне было по настоящему. Попробуйте целую неделю прожить без жидкости, и вы все поймете уже на третий день, уверяю вас.

— Айрис, девочка моя любимая, я пришла узнать как ты тут? — раздался проникновенный голос Высочайшей Ведьмы.

Неужели получилось, мелькнула шальная мысль, план-то сработал! Но виду, конечно, не подала, а лишь со стоном повернулась на звук. Очевидно, страдальческое выражение моего лица действительно произвело впечатление, потому что Ведьма тут же подскочила ко мне и упала рядом с тюфяком на колени.

Высочайшая сграбастала мою похудевшую руку в свою жилистую и, покрывая ее поцелуями, прошептала, — Прости нас девочка, мы жестоки с тобой, но это делается только лишь на благо нашего мира!

Кто бы сомневался, вот только обо мне как-то забыли подумать. Да и не верила я в ее раскаяние, вон как глаза-то зыркают, точно проверяют, произвела эта проникновенная речь впечатление или нет.

— Ах, наставница, мне так плохо! — для полноты картины я даже слезу пустила, — Как подумаю, что больше никогда не увижу любимые места, жить не хочется!

— Вот как раз об этом я и пришла с тобой поговорить, милая Айрис, — доверительно зашептала Высочайшая, — Если ты дашь клятву, тебя тут же выпустят. А потом, когда уже будешь жить в Храме, тебе разрешат гулять в Храмовом парке, а это такой же лес. Соглашайся девонька, ты слишком молода, чтобы умереть.

Она хищно впилась в меня своими змеючьими глазами, пытаясь проникнуть в мои мысли.

— Согласна, — слабым голосом произнесла я и сделала вид, что потеряла сознание. Но сердце мое билось от радости. Ай, да дерево! Все предугадало!

Высочайшая тут же развила бурную деятельность и меня, предварительно освободив от кандалов, отнесли в привратницкую Храма. Потом меня купали, кормили, поили, еще что-то делали, и наконец, оставили в покое, дав спокойно заснуть.

Проснувшись и открыв глаза, первым делом я увидела все ту же Высочайшую.

— Ты готова принести клятву? — вкрадчиво спросила она, — Совет ждет. Как только все формальности будут выполнены, ты получишь свободу до самого своего совершеннолетия. Но это не значит, что ты будешь предоставлена самой себе, нет. Необходимо будет пройти посвящение, как это всегда бывает перед входом в Храм.

— Я знаю, и согласна.

— Хорошо, тогда приводи себя в порядок, и пойдем. Я подожду тебя в холле.

* * *

Совет Старейшин заседал в Золотом зале Дворца Золотого Ока. Самые древние и мудрые Ведьмы входили в него, а Высочайшая была его главой. Посреди круглого, оправленного в мрамор и золото зала, висело в воздухе Всевидящее Золотое Око. Оно зорко следило за всеми изменениями в Стене и вовремя предупреждало народ Леклан о разломах или вылазках врага. Кроме того, Око чувствовало малейшую ложь и жестоко наказывало клятвопреступника, именно поэтому все важные клятвы всегда давались исключительно перед Всевидящим.

* * *

Я робко вошла в Золотой зал и с трепетом остановилась перед Всевидящим Золотым Оком. Допусти я хоть малейшую оплошность и кара будет неминуема.

— Кто ты? — раздался усиленный акустикой помещения голос Ведьмы — распорядительницы.

— Я, Айрис.

— Зачем пришла в этот зал?

— Принести клятву!

— Всевидящее Золотое Око ждет твоей клятвы, говори Айрис!

— Я, Айрис, клянусь, что по доброй воле и без принуждения войду в двери Храма в день своего совершеннолетия и выйду обратно на белый свет из его дверей только тогда, когда будет на то соизволение Совета Старейшин. — Четким голосом произнесла я слова своей клятвы.

— А теперь пролей свою кровь на алтарь!

Я резанула запястье своим кинжалом и окропила священный камень. Раздался ужасающий грохот, визг и рев. Вокруг меня заметались какие-то неясные тени, резко запахло серой, а потом все смолкло.

— Клятва принята! — раздался гудящий как набат голос.

Свободна! Я свободна! Только эта мысль билась в моем сердце. У нас все получилось!

* * *

(отрывок из "Древнего Свитка Безымянного Бога", Книга Аджардов, утерянный или спрятанный вариант)

"И дрогнут земли под стопами вашими и стены города неприступного покачнутся. И померкнут луны на небосводе мировом, и вопль смертный разнесется над головами воинов бесстрашных. И взойдут еще солнца над непобедимым Дворцом Глубокого Ока еще сто и тридцать раз, и Бог Безымянный заплачет, когда рухнет одно из строений его. И орды пришельцев жалости не знающих ворвутся в дом ваш, и поглотят души ваши, сколь ни будете отбиваться. И поднимется Холодное Войско из павших родных и близких ваших и грызть ваши глотки они будут, и, не выдержав натиска с двух сторон Твердыня ваша разрушена будет, а вы упокоитесь, но не узнаете покоя в подземных Тоннелях Чистоты.

Но Стена обрушится только в сторону вашу, Леклан проклятые в безопасности гордой останутся. Так встаньте же, братья Аджарды! Поднимите Топоры, Мстителями зовущиеся и Стену разрушьте, уйдите из дома вашего, чтобы найти покой в объятиях захваченных женщин, и дайте отпор вместе с ними плечом к плечу..."

Все плыло перед глазами — мертвый мальчик приближался, но очень медленно, словно воздух превратился вдруг в кисель, а время застыло в нем будто пенка. Скрюченные розовые ручки тянулись к горлу стоящего впереди всех Грушшаррма, тот сейчас приподнял пятку правой ноги вверх и, двигаясь как улитка, собирался отступать.

Внезапный ужас сковал Коммоддара мерзкими потными пальчиками, ноги предательски дрожали, а рот оскалился в испуганной гримасе. Молот внезапно стал таким тяжелым, что пришлось вырвать его из раны в плече, казалось, ничего не чувствующего Гнилого Языка и, упершись рукоятью в землю, заворожено наблюдать за шагающим существом.

На голову упала какая-то темная пелена, как будто глубокий сон под утро, когда уже понимаешь, что не спишь, но кошмар не отпускает. И перепуганное тело дрожит, покрывается потом, всеми фибрами надеясь избавиться от наваждения, но галлюцинация не уходит, липким покрывалом охватывая сознание. И ты кричишь беззвучно открытым ртом, и скрюченными закоченевшими от лютого холода в сознании пальцами дерешь простыню, не в силах пробудиться.

Все плыло перед глазами молодого Аджарда. Вот он бежит среди незнакомых бледных деревьев, четыре мощные лапы отталкиваются от прохладной серой травы. Ком — Тигр, неведомое этому миру чудище, чьи алые когти раздирают сырую землю, могущество течет в жилах под повитой синими болотными язычками твердой шкурой. Впереди кошка, от нее, как и в его нутре и шерсти веет пламенем — Огненная тварь. Исчадье войны и смерти — его родная сестра. Или жена!

Ярость вспыхивает в черных ромбообразных глазах, припоминаются старые обиды — убийство подруги и учителя, клыкастые морды раскрываются, в воздухе застывает не то печальный вой, не то протяжный рев. Земля вспенивается под когтями, когда задние лапы пружинят, кидая изящно раскрывшееся в атакующем прыжке длинное тело.

Коммоддар чувствует охватывающую его тигриную сущность злобу, месть закрывает темные глаза густым киселем гнева. Но вместе с ними он ощущает также что-то невнятно доброе и неизвестное, маленькое, но почти осязаемое, можно даже дотянуться до него слабой мыслью. Он должен победить ее, сделать своей, чтобы она расплавилась в его пламенной сущности, победить, чтобы воссоединиться.

Они бросаются друг на друга, тонкие, но твердые когти рвут его горло — приходится оттолкнуть эту бестию. Но как же он хочет ее! Желание охватывает все тело, и то слабое его Аджарда, которое сейчас замерло на тихом кладбище, и то, пылающее жалом, которое сейчас насмешливо наблюдает за взъерошенной Огненной кошкой.

— До встречи в Храме, Айрис, — он слышит собственный голос и просыпается, встряхивая головой.

— Это ты приволок его сюда? — очень медленно, жуя слова среди едва движущихся губ, кричал Яог.

Коммоддар утвердительно качнул головой.

— Идиот! — на сей раз обозвал его Груш, поднявший оружие над головой и настороженно наблюдающий за приближающимся мертвым телом. — Надо было бросить его на Железный камень и прочитать очистительную молитву! Он же теперь здесь подымет все...

Острый короткий пальчик возился ему в глазницу, выдавливая око — брызнула кровь. Дитя, словно не замечая покалеченного врага, несильно оттолкнуло его и прошло вперед, не интересуясь изумленными Аджардами.

Зажмурив свой вытекший глаз Грушшаррм — Раздиратель Глоток ухватил мертвого сзади за шею. Другая рука, разогнувшись упругими мускулами под тонкой кольчужной рубашкой, полетела вниз — зажатый в ней Молот, даже не обнажая клинков, опустился на растерзанную голову зомби. Остатки черепа треснули, когда металл ударился почти в самый зев горла, во все стороны брызнули уже успевшие застыть мозги, и кусочки холодного мяса, но чудовище только покачнулось.

Мальчик даже не разворачивался, его спина под рваным плащом вздулась, послышался страшный звук раздираемой плоти и лопающихся мускулов. Аджард не успел даже слова сказать, не говоря уже о более безопасной реакции — из трупа молниеносно вырвался лишенный черепа ствол позвоночника. Заостренные шейные позвонки пробили Грушу солнечное сплетение, тот упал на колени, кровавая пена пошла из его рта, глаза закрылись.

Зомби пошел дальше. Это была кошмарная картина — маленький уже успевший потемнеть после смерти мальчик идет вперед, тело его колеблется, словно желе, а за ним волочится труп большого рогатого мужчины в тренировочных доспехах. И эта пара соединена одним целым — костяным копьем, связавшим их навеки.

Оставляя широкий кровавый след на каменных плитах, эти мертвецы медленно прошли мимо застывших в ступоре Аджардов, приближаясь к Железному Камню.

В могилах, где раньше пульсировало теперь погасшее сияние, что-то заворочалось. Оттуда послышался глухой стук откидываемых каменных крышек, едва мальчик подошел к Молитвеннику и возложил на его потрескавшуюся поверхность холодную длань.

Земля в некоторых местах вздыбилась небольшими бугорками, которые двигались, разверзаясь и обнажая тянущиеся к темному небу костлявые руки. Сотни, десятки сотен погибших, останки которых еще не успели истлеть, они рвались на свободу из подземных чертогов, где царили только печаль и страдания.

Надгробия падали, ударяясь оземь, тяжелый гранит с легкостью пушинок взмывал в воздух, хлопаясь уже за много метров от своего многолетнего хранилища. Из глубоких овальных ям, царапая твердую землю черно-синими когтями, высовывались головы с пустыми глазницами. Когда-то горящие живым пламенем рога сейчас лишь тлели в странном зеленом свечении, будто жизнь нашла себе антипод и вдохнула в эти останки некогда веселящихся мужчин. Тот, кто много лет назад довольно смеялся перед смертью, шел с изгнившим оскалом на потерявшем всякие очертания лице. Тот, кто рыдал над погибшим товарищем и, в отчаянии ударял себя тонким ритуальным кинжалом в грудь, исторгал из несуществующих глаз трупных червей, будто в рыданиях.

Холодное Войско, как их назвали, восстало из праха и падет мир Дворца Глубокого Ока и упадет стена Вневременья. И все...

— Это ты во всем виноват! — истерично закричал Гнилой Язык, тыкая в Кома дрожащим пальцем.

Перед этим он, правда, неведомо каким образом извлек из потайного кармана зелье срастания плоти и поливал им свое разрубленное плечо. Сотворенная Батькой Покровителем жидкая мазь подействовала воистину магически — неживые ткани мускулов и кожи соединялись, сливались обратно в единое тело, наливались силой, кровь опять бежала по оживленным венам.

Спустя секунду, не успел младший Аджард поймать Яога за шиворот, невысокий воин уже прыгнул на мертвого мальчика, прямо ополовинивая зомби на две части. Гнилой Язык приземлился как кошка, на четыре конечности, прижимая свой Молот к земле и готовясь к следующей атаке, или защите.

Отделенное от пояса обезглавленное туловище слепо шарило в темноте скрюченными руками, серые пальцы без устали хватались в надежде нащупать недостающую часть тела. Бесхозные ноги, покачиваясь, ступали между усыпальницами, восставшие мертвецы почтительно расступались перед ними.

Мертвая шевелящаяся масса двигалась вперед, многие, те, кто пал с оружием в руках, а не от удара в спину, или яда, заносили над безглазыми головами испачканное землей оружие.

Ком ударил по ближайшему трупу, тот отлетел влево, снося на своем пути несколько мерно шагающих зомби. Костлявые, некоторые облаченные в кольчужные рукавицы конечности со всех сторон тянулись к Аджардам, ненависть которых друг к другу внезапно пропала, чтобы появиться вновь, только спасись они из дьявольского кладбища.

— Их слишком много, — выдохнул Гнилой.

Его молот громко прозвенел, соприкоснувшись с тусклым рогатым шлемом, снесенный череп осклабился в последний раз, исчезая в темноте. Однако поврежденный труп упрямо тянулся костяшками к горлу Яоггыкка.

— Мы отобьемся! — вырвалось у парня, который целиком согласно своему возрасту твердо верил в юношескую неприкосновенность.

— Дурак! — мелкая рука дернула его за рукав, бросая за собой во тьму.

На место, где он только что стоял, опустилось лезвие широкой алебарды, высекая длинные искры на каменных плитах.

Ощущая, как волосы на затылке становятся дыбом и, прикидывая, что могло статься с его лбом, ударься об него это страшное оружие, Ком побежал за карликом, не разбирая дороги и спотыкаясь.

За их спинами из вертикальных гробниц и усыпальниц — Аджарды всегда хоронили мертвых стоя, чтобы они с доблестью встречали свою смерть, выползали все новые зомби. Они отряхивались от комков земли и поднимали головы к Железному Молитвеннику — Час Пророчества настал.

И виной ему стал молодой парень, забывший почтить погибшего.

Наши мертвые не любят, когда над ними издеваются.

Глава 5

"Люби меня, как я — тебя..."

Песенка молота к наковальне

Я неслась в Мертвый лес к Дереву, и ничто на свете не могло остановить меня. Клятву мою приняли и теперь свобода, пусть призрачная и всего лишь на месяц, но это все-таки не подземелье и кандалы, звала меня все вперед и вперед.

Вот и заветная полянка, — Дерево! Миленькое! У нас все получилось! Они клюнули на хитрость! Я сказала им, что не выйду из дверей Храма без разрешения Совета Старейших, но ты ведь поможешь мне спастись по-другому?

— Успокойся, Айрис, не шуми, дай мне подумать, как тебе помочь, — его сухие ветви усиленно зашумели, а на землю упали странные красноватые с алым желуди. — Подбери одного из моих деток, милая, он тебе еще пригодится. Да смотри — не потеряй.

Я подняла один из желудей. Он был очень гладкий и теплый на ощупь, под тоненькой кожицей были видны красноватые прожилки, а внутри, в самом его центре, как будто пульсировала чья-то жизнь.

— Какой странный желудь, а как он сможет мне помочь? — удивленно взглянула я на Дерево.

— Всему свое время, — рассудительно проговорил великан, и по деловому продолжил, — А сейчас пора отдавать кровавый долг. Ты готова?

— К этому невозможно быть готовой, — грустно произнесла я, — Мне опять будет больно? А нельзя ли сделать так, чтобы я не чувствовала этого? — в моем голосе прозвучала робкая надежда.

Дерево притихло на какое-то время. Казалось даже ветер, беспрепятственно гулявший до этого между стволов, замер на месте и вопросительно поглядывал с края поляны, как будто пытался понять, а стоит ли вообще сюда стремиться — не опасно ли это?

Наконец, вековой гигант ожил, — Я покажу тебе сотворение мира, подойди ближе.

Мои ноги как-то сами собой направились по направлению к толстенному черно-коричневому шершавому стволу. Едва я дотронулась до него, как две гибкие лианы плотно обхватили меня поперек туловища и, больно сжав, развернули и прижали спиной к дереву. Тут же другие корявые ветки-руки, с наслаждением погрузили в мое тело свои иголки-пальцы и зачмокали высасывая красную горячую жидкость. В глазах потемнело, и мир завертелся, а в голове раздался размеренный гулкий голос.

— Слушай меня внимательно, Айрис. Сегодня ты увидишь сотворение твоего мира.

— Я слышу, — слабым голосом прошептала я, и перед глазами стали одна за другой вставать картины прошлого.

(отрывок из "Древнего Свитка Безымянной Богини", Книга Леклан)

И была Тьма. И не было имен у бесконечной Тьмы, и был Порядок.

Везде лишь пустота зияла, и многоцветная покоя тишина,

И жизни не было, хотя одно Дыханье сорвалось с губ у Той, кто мирно здесь спала.

Вот от Дыханья появился звук, и яркая Звезда одна,

И Вечность озарил тот пламенный огня накал,

И растворилась Вневременья тишина.

Вот глаз на золото похожий открылся вдруг

И засиял — отбилось в нем то пение зарниц,

Богиня потянулась после сна, уселась, посмотрев вокруг,

И Тьма рассеялась под взором тех зениц,

Из Золотого Пламени родился круг.

Поднявшись и уставив взор на небо, где зарождалась Жизнь,

Пошла Богиня красотой своею

Блистая, радуя всех нас, и полетел мотив веселый ввысь,

И мелкие зверушки вместе с нею

Запели — им дарили Жизнь.

Дыхание божественное скоро

Ворвалось в мир, где все родились мы,

Увидела Богиня нас и споро

Создала миг для счастья и зимы.

И море, лес, и Цитадели гору.

Вот так явились мы на этом свете,

Так пусть Твердыня Глаза не падет,

И тень не ляжет на равнины эти,

И пусть Аджард вовек во Тьму уйдет,

Растут в просторах мира наши дети.

Я словно видела Безымянную Богиню. Она спустилась с неба, ее босые ноги неслышно ступали по тянущейся к только что сотворенному солнцу сочной траве, вокруг звенели песни и чудная музыка природы. Мелкие птички, пугливые зайцы, белоснежные лани, даже парочка раклов раскрывали свои клювы, ротики и пасти, напевая приветственный мотив.

И множество тех песенок сливалось в одну симфонию, такую добрую и чарующую, что хотелось плакать.

Безымянная шла по нашей земле — из-под ее ног бросались всяческие зверьки, там, где ступила ее маленькая ножка, из теплой земли, покрытой сочными соцветиями множества растений, пробивались слабые ростки деревьев.

Она шагала все дальше, весело осматриваясь вокруг, и от одного только взгляда ее на шелковистой траве появлялись обнаженные тела с золотистой кожей.

Леклан просыпались вслед за своей богиней — так рождались бесконечные просторы Крепости Золотого Глаза.

Но вдруг потемнело — за моей спиной загрохотала сталь.

За тонким прозрачным барьером поднимались черные покореженные стволы каких-то деревьев. Там, за этой преградой, которая отделяла болотистую местность от наших чудесных лугов, в сером, покрытом фиолетовыми тучами небе сквозь бесцветный мрак пробивалось синее солнце.

На влажной холодной земле, вперемешку с оружием и доспехами лежали красные тела мужчин, увенчанные рогами на головах — это сотворились Аджарды. Их Бог — здоровенный детина в черном панцире и красных с коричневым латах пришпорил вороного коня, надвигаясь прямо на зыбкий барьер между мирами. Сквозь черное забрало шлема пробивался темно-синий свет — его гипнотизирующие злобой глаза горели в дикой ярости и похоти.

— Ты станешь моей! — громко крикнул Безымянный, несясь во весь опор прямо на меня, нет — на Богиню.

Прекрасная девушка повернулась — ее улыбчивое лицо помрачнело от неожиданности и безысходности встречи.

— Нет! — крик Богини был настолько испуганным, что все зверьки попрятались, птички юркнули в спасительные кроны деревьев.

Безымянная подняла тонкие золотистые руки, земля задрожала, а пространство внутри прозрачного барьера накалилось серебряным туманом. Из-под опаленной горячим воздухом травы и грунта вырвалась Стена, закрывая мир Цитадели от сияния Синего Ока.

— Тебе не разрушить стену! — усмехнулась Богиня, — как и существам твоим никогда не обладать моими созданиями.

— Посмотрим, — глухо обозвались в той стороны.

Над Стеной что-то пролетело, кажется, маленький серый мешочек. Он ударился оземь, лопаясь и разбрасывая вокруг себя странные семена спиралеобразной формы.

Не успела девушка хоть что-то предпринять, как семена мгновенно проросли, входя поглубже в глину, из земли появились маленькие алые ростки.

— Будь ты проклято, Древо, — разъяренно крикнула Безымянная, — ты будешь вечно мертвым, я презираю тебя. И проклятием моим даровано тебе испытывать страшные муки, и живиться ты будешь лишь жизнью других! А тебе, — она подняла голову, всматриваясь в тускло синеющее небо над Стеной, — никогда не найти Слов заклинания, способного разрушить мой барьер.

Вокруг нее взвились серебряные смерчики, поднимая Богиню вверх. Скоро она пропала — растворилась в сиянии Золотого Глаза.

Наконец, картины сотворения мира погасли, Дерево, очевидно, насытилось и отпустило меня. Все еще находясь под впечатлением от увиденного, я осторожно сделала шаг в сторону, затем другой, и через секунду была уже на самом краю волшебной поляны. Только с этого безопасного места, оглянувшись назад, я позволила себе поинтересоваться, — Среди видений было одно, то что касалось заклятья падения Стены Между Мирами. Скажи, оно действительно существует?

— Чуть позже я расскажу тебе о нем, а быть может, и покажу, — донесся до меня ответ.

Весь месяц, вплоть до самого совершеннолетия, я каждый день улучшив минутку, сбегала в Мертвый лес к Дереву, чтобы покормить его своей кровью. Под глазами у меня появились черные круги, кожа стала до прозрачности бледной, тело похудело, голова кружилась, но я все равно выполняла свою часть договора, ведь впереди ждало полное спасение от ненавистной судьбы инкубатора для новой сверхрасы Леклан и возрождение Мертвого леса.

Вот и сегодня я была здесь. Мое доверие к Дереву крепло с каждым днем, и сидеть среди его корней было теперь для меня делом совершенно обыкновенным.

— Попробуй покопать слева от себя, — совершенно неожиданно подал голос мой вековой друг.

— Зачем? — меланхолично переспросила я. Шевелиться не хотелось, да еще прикладывать какие-то усилия, чтобы что-то откапывать голыми руками.

Дерево легонько подпихнуло меня под пятую точку, — Давай, не ленись, тебе понравится то, что ты там обнаружишь.

Ворча, как побитый щенок, я приподнялась, и начала нехотя копать твердую как железо землю. Вдруг, раздался глухой удар. Интересно! Там что-то есть! Мои движения стали более энергичны, я то и дело заинтересованно заглядывала в углубляющуюся ямку. Ух, ты — древний свиток! Дрожащими руками я вынула его из земли и развернула. На старинном, кое-где сгнившем пергаменте, проступали витиеватые буквы.

— Заклятье Падения Стены Между Мирами, — по складам прочитала я и не поверив, перечитала еще раз, а затем еще раз, и снова, а потом...

— Ну, хватит уже! — рявкнуло Дерево, — Чего непонятно? Это оно, то самое заклятье. Прочитав его и проведя описанный там обряд ты разрушишь Стену и сможешь отомстить своему Аджарду. Начинай прямо сейчас, и в Храм идти не придется. Тебе же туда завтра отправляться?

— Да, завтра, — подтвердила я, — Проводить незнакомый обряд мне не хотелось, да и боязно как-то было.

Но Дерево торопило и мне, внимательно ознакомившись с текстом, пришлось приступить к его осуществлению. Начертила треугольник, в нем квадрат и все это вписала в круг.

— Полей окружность собственной кровью, — посоветовал мой старший товарищ, — Но только, конечно не своей, а Огненной кошки.

Я так и сделала. Странная фигура вспыхнула негасимым огнем.

— А теперь читай заклинание! — торопило Дерево, — Быстрее, тебя ищут, за тобой идут!

Торопливо, то и дело сбиваясь и захлебываясь, дрожащим от волнения и страха голосом я скороговоркой тараторила незнакомые слова.

— Руакк труннамдиллом, руакк тритрандайллиллойт, руакк чарджиррукау. Ва люгам Цитадельдарр, ва люгам Дворецдельдарр, ва Вневременьектулгамманн. Чыульмагат ру дримандео.

Пади, запрет на мира Вход,

исчезни камень Вневременья,

открой рабе твоей Проход

И дай остановиться теням.

Пади, Стена между миров,

И встаньте, мужи на колени,

Ведь мы идем Аджардов кров

В пылающие превратить поленья.

Пади, Преграда из преград,

Развейся ты трухой по ветру,

Аджардов мир низвергнем в Ад,

И полететь дадим мы пеплу...

— Айрис, где ты? Айрис, не прячься от нас! Айрис, пора в Храм! — внезапно прервали мою монотонную молитву.

Земля начала подрагивать, страшные разломы в почве брызнули во все стороны от фигуры, начерченной мною в основании корней Дерева. Было слышно, как трещат деревья и со стуком летят камни из стены. В воздухе потемнело, запахло серой, полил ливень, и засверкали молнии, ударяя в крону векового Дерева.

И в этот момент на поляну выскочили Ведьмы во главе с самой Высочайшей. Они с криками подбежали к моему обрядовому огню и, выкрикивая заклинания, затоптали его. Свиток вдруг вспыхнул в моих руках и осыпался пеплом на землю.

— Ты совсем с ума сошла? — Высочайшая Ведьма методично хлестала меня по щекам, разбивая лицо в кровь, в то время как две другие Ведьмы держали мои руки. — Чуть не погубила нас всех!

А потом, обращаясь к остальным, добавила, — Тащите ее в Храм, пусть ступит туда без подготовки, так ей и надо, мерзавке! — и уже обернувшись ко мне, злорадно добавила. — Надеюсь, Бог зачатия порвет тебе все, что сможет, и ты будешь помнить о нем и бояться соития всю оставшуюся жизнь!

Она взмахнула рукой, и меня, обессилевшую от побоев, волоком потащили в Цитадель. Что происходило дальше, мне вспоминалось как страшный сон. В Привратницкой Храма с меня грубо сорвали всю одежду и, зажав так, что сопротивляться я уже не могла, насильно влили в рот какое-то сладкое вино.

— Ну, вот и все, она готова, — услышала я, но пошевелиться не могла.

Мое тело вымыли в душистой розовой воде, расчесали волосы, умаслили кожу, да так, что возник жар во всем теле, особенно в груди и между ног. Томление начало охватывать меня, и я выгибалась и призывно мурлыкала как кошка.

— Бог Зачатия будет доволен, — удовлетворенно бормотали Ведьмы, — Вон как ее разбирает!

Меня подняли с каменного ложа, на котором я лежала, и нагую повели в Зал Зачатия, но я неожиданно заартачилась.

— Желудь, отдайте мой желудь, — как сумасшедшая бормотала я и упиралась босыми пятками в ледяные каменные плиты.

— Да отдай ты ей то, что она просит, — с досадой прошипела одна из моих стражниц, и швырнула мне в лицо высохший плод, — На, подавись! — в сердцах крикнула она.

Я ловко поймала эту высочайшую ценность и тут же услышала в собственной голове голос друга, — Как только войдешь в Зал Храма, тут же посади моего ребеночка в какую-нибудь щель в полу, поняла? Да не забудь полить собственной кровью, Айрис.

— Хорошо, — только и кивнула я на это странное требование.

— Чего это она? — подозрительно переспросила одна Ведьма другую.

— Да ничего — это вино действует. Ну, что? Пора? — ответила вторая, а затем, уже обращаясь ко мне, — Ну иди, девонька, и удачи тебе.

С этими словами меня втолкнули в Зал Божественного Зачатия и с грохотом захлопнули за мной огромные двери, тем самым навсегда отрезая от мира и свободы.

Моей первой реакцией на этот звук было кинуться к входу и что есть силы тарабанить в твердое дерево, требуя немедленно выпустить из этого страшного места. Но я пересилила себя. Вместо истерики и криков мое горло неожиданно исторгло томный стон, а тело выгнулось, будто приглашая вонзиться в него. Богиня, да что же это я делаю?! Но собой я уже не владела. Единственное, что еще помнила — нужно посадить желудь. С большим трудом, расширив трещинку между плитами, я впихнула туда плод и, надрезав палец, капнула на него несколько капель крови. А потом, все завертелось в разноцветной круговерти.

* * *

Они бежали довольно долго, тяжело дыша и не успевая вытирать пот с рогатых лбов. Коротышка даже прекратил подвывать от боли в не зажившей еще ране в плече. Поврежденная его соплеменником рука висела плетью, мерно раскачиваясь на бегу.

— Сволочь, — шипел сквозь боль и утрудненное дыхание Яог. — Будем дома — все расскажу Батьке Покровителю.

— Заткнись, — бросил парень, его мощная грудь вздымалась под рубахой. По всему было понятно — этот до города добежит, он мог преодолеть еще не один ром в таком темпе. В отличие от Гнилого Языка, Коммоддар без особых проблем, сгибаясь под тяжестью двух Молотов, добрался бы и до самой Стены Вневременья.

— Отдай оружие, — попросил весь взмокший от напряжения старший Аджард, — на нас могут напасть!

— Хрена тебе постного, — ответил Ком, не сбиваясь с резвого ритма, — видел, как двигаются эти мертвяки? Они к городу подойдут не менее чем за несколько часов! А мы — уже дома!

Яог заткнулся и молчал до тех пор, пока овальный портал в стене Твердыни Глубокого Ока не проплыл над его мокрой головой.

— Народ! — закричал, было, Гнилой, — это трагедия!

На площади сотнями голов колебалась большая толпа мужчин, все были облачены в длинные мантии для ритуала Совокупления. Аджарды дружно повернулись к бегущим, которые как раз выскочили из небольшой улочки, и оказались на широкой мощеной булыжниками мостовой.

"Интересно, — подумал Ком, — не иначе как сегодня очередной счастливчик отправляется на свидание с Богиней удовольствий. Кто же этот парень? Вот же повезет Аджарду..."

— Вот он! — радостно загалдели воины, и десятки рук ухватились за везунчика, которому дарует свои ласки самая прекрасная женщина на свете!

— Что? — совершенно ничего не понял Коммоддар, когда его уже тащили в сторону Храма. Но затем понимание коснулось его не истощенных бессонницей мозгов, и он заулыбался, позволяя многолюдной толпе повлечь себя к покрытому шлифованным ониксом входу.

— Конец мир... — смог только выдавить Яоггыкк, когда множество затянутых в ритуальные одежды локтей оттеснила его с площади.

Поняв, что ничего не добьется, Аджард вначале присел на ступеньки какого-то домика, а затем направился к Батьке, который обычно не ходил на Праздник удовольствий.

Их факелы из собранных в Диком лесу трав и цветков нещадно чадили, слепя глаза, но воздух наполнялся просто необыкновенными ароматами.

Вонзись, вонзись, молю — вонзись

В прекрасное лоно девы,

И поднимитесь вместе ввысь,

Сорвав оковы плевы.

Иди, иди, туда иди,

Где не бывал мужчина,

Вонзи себя, в нее вонзи,

И подари нам сына!

Отдай, отдай, любовь отдай

Низвергнись семенами,

И сына, сына нам отдай —

Пусть будет вместе с нами!

Пели воины, пьяные кто от медовухи, а кто — от священного экстаза. С парня содрали рубашку, штаны и сапоги, не оставив даже набедренной повязки.

Его торжественно швырнули в темный проем за Сапфировым Камнем для жертвоприношений.

Не успев сгруппироваться, парень упал на пятую точку и, завертев головой, привыкая к свету нескольких факелов в темноте, заметил просторную двуспальную кровать. На ослепительно белых простынях тихонько вжималась во множество перин и подушек очаровательнейшая на свете девушка.

— Богиня, — едва слышно прошептал Коммоддар, приближаясь к постели.

Его желающая утехи плоть восстала.

* * *

Очнулась я на ложе, на белоснежных шелковых простынях и с удивлением огляделась вокруг. На подставках вдоль темно-синих стен, украшенных золотом, через равные промежутки стоят красивые высокие кувшины и скульптуры различных птиц и зверей. Пол выложен мозаикой в виде какого-то растительного орнамента, потолок теряется где-то в темноте.

В неверном свете факелов я рассматривала призрачную стену, из которой должен был появиться Бог Зачатия, и мне становилось все страшнее и страшнее. Вдруг, раздался приглушенный шепот, а воздух словно подернулся вуалью, откуда-то подул свежий ветерок, и в помещении запахло пряными степными травами.

Я приподнялась, опираясь локтем о шелковую подушку, и от этого нехитрого движения все тело заныло, а из моей груди вырвался стон. На страстный призыв воздух принес вкрадчивые слова, — Я иду к тебе, Айрис!

Факелы потухли, и я почувствовала чьи-то жаркие руки на своем теле. Прикосновения будили эротические фантазии, а нежные поцелуи заставляли изгибаться всем телом. Ноги сами собой раздвинулись, и бедра стали ритмично приподниматься навстречу невидимому партнеру.

— Айрис, милая, как долго я ждал тебя, — сладострастный шепот погружал в транс.

Мужское дыхание сливалось с моим. Его требовательные руки властно подтянули меня за бедра к нему, и он впился в мои губы подчиняющим поцелуем.

— Да, — шептала я словно в лихорадочном бреду и прижималась к его прохладному мускулистому телу своим пылающим лоном.

Дрожащие пальцы бесстыдно проникли в меня, и мне понравилось это, — Еще, — прокричала я, подаваясь ему навстречу.

— Какая ты горячая девочка, — шептал Бог, — Я так и думал, Айрис.

— Откуда ты знаешь меня? — недоуменно пробормотала я в его губы.

— Ты не узнала меня? — казалось, Бог Зачатия был донельзя удивлен.

Он неожиданно отстранился и слез с ложа. Звук шагов босых ног раздался где-то сбоку. Затем вспыхнул факел и в его свете я узрела ненавистного Аджарда. Словно громом пораженная, вскочила я с другой стороны каменной кровати и схватила первое, что попалось под руку — большую тяжелую вазу.

— Получи, вражина! — с этими словами я метнула свой снаряд прямо в его рогатую голову.

И война началась. Какое-то время мы бросали друг в друга вазами и скульптурами, потом факелами, потом подушками, а потом он опять опрокинул меня на спину и принялся с жаром целовать. Я пыталась вырваться, но силы оказались неравными, и его победа уже была не за горами. Как вдруг раздался треск, и на нас посыпались мелкая крошка и камушки. Мы кубарем скатились с ложа и с удивлением уставились на трещину, шедшую через весь пол, стену и потолок.

— Что это? — спросила я Аджарда.

— Да, я это — Дерево. Вот деточку свою послало, желудь прорастило, чтобы вас спасти, да видно не вовремя? — ехидно вопросило нас оно.

— Вовремя, вовремя, — спохватившись, разом заговорили мы.

— Тогда бегите, пока ваши еще не спохватились, — напутствовало нас Дерево.

И мы побежали.

Глава 6

"Уходя, сливайте воду! Или заливайте свое!"

Надпись на сайте Торрентов

— Что произошло? — громкий голос прошел сквозь тяжелые дубовые доски и на дверь посыпались удары.

Леклан пытались пробиться в ритуальный зал, в воздухе отчетливо ощущался привкус недоброго — Ритуал Зачатия проходил не так, как раньше. Храм дрожал, с потолка обильно сыпалась известка, а стены содрогались до самого основания. Окна, что выходили на Храмовый парк, разлетелись на мелкие осколки, непревзойденные разноцветные витражи пропали, растворились во Вневременье. Толпившиеся возле Ритуального Зала девушки падали, подбрасываемые в воздух толчками из-под земли. Казалось, начался конец света, даже Стена, и та застонала, толстые кирпичи скрипели и ерзали, ощущая приближение могущественного колдовства.

Высочайшая Ведьма изо всех сил бежала из покоев на верхних этажах Цитадели. Стоящие под стенами стражницы буквально отлетали в стороны — Кокон Силы Матери просто отшвыривал их в бок. Ведьма очень беспокоилась, ведь пойди что-то не так, и на свет может появиться не девочка Ликлан, а могущественный Аджард, способный на очень многое...

— Не позволю ворваться в наш мир! — тяжело дышала женщина, преодолевая еще сотню каменных ступеней. — Стена не рухнет никогда, не будь я служительницей Безымянной Богини!

На ходу она сейчас расплетала Заклинание Прохода, сплетенное вместе с Батькой Покровителем. Это был очень древний договор, подписанный между правителями обоих миров — ведь не встречайся во время ритуалов мужчины и женщины, их наследники бы не рождались, а народы бы просто вымерли от старости. Ведь, несмотря на очень длинную жизнь, могущественные жители перед Гранями Вневременья, все же смертны, а, следовательно — нуждаются в воспроизведении себя.

— Они убьют нас, когда узнают, — бормотала Высочайшая, приближаясь к Залу для Зачатия. Ведьма слышала, что воительницы уже выбивают тяжелую дверь из толстых дубовых досок. Она очень торопилась, чтобы скрыть от любопытных глаз дверь в Стене, которая вела в страну Глубокого Ока. — Точно, на клочья разорвут...

Матерь прекрасно знала, что одураченные женщины очень скоро превратятся из слепых фанатичек в озлобленных убийц, узнав о неком союзе между Леклан и Аджардами. Лишь твердая вера в целостность Крепости Золотого Глаза держала в узде горячий народ. Попробуй только скажи, что дети происходят не от полового акта с божеством, а с грязным мужланом — и голова Высочайшей покатится по доскам плахи.

— Ничего не будет! — успокаивала себя Ведьма, приближаясь к месту, где громадный металлический подсвечник использовали в роли тарана. — Никто не узнает правду... Что вы делаете? — громко, с трудом пряча истерические нотки, заорала женщина, зовущаяся Хайлурой.

При этом она едва удержалась на ногах — пол задрожал, а по стене пробежалась глубокая трещина.

— Великая Мать, — обратилась к ней командир стражи. — Сначала все шло так, как и должно — крики, стоны и прочее. У Бога, надо сказать, довольно приятный голос... — воительница осеклась, когда подруга толкнула ее под локоть. — А потом мы услышали в Зале какой-то грохот, будто мир разламывается пополам, и сейчас пытаемся пробиться внутрь.

— Заодно и на Бога посмотрим, — хихикнула самая младшая Леклан, почти девочка. Но злобный взгляд Высочайшей мигом пригвоздил ее к месту и заставил умолкнуть.

— Продолжайте, — кивнула Хайлура, ощущая, как Заклинание Прохода начинает слабеть. Видимо, со стороны Аджардов Батька тоже почувствовал опасность и пробовал снять чары. — Бога не трогайте — пусть летит себе по своим делам, Айрис же схватите и ведите в темницу, продолжим ритуал, когда разберемся, что здесь случилось.

Металлический таран опять ударился о дерево, полетели щепки, но дверь еще держалась.

— Что это?! — выдохнул Коммоддар, не в силах совладать со своим всепоглощающим желанием девичьего тела.

— Попытка проложить между мирами Путь во Вневременье, — пояснило Древо. — Своими силами. Но вижу, что, к великому сожалению, силенок мне не хватило. Могу предложить только разлом в камнях и прямую дорогу к Стене для проведения Заклятья Падения.

— Зачем? — спросили дуэтом девушка и Аджард. Сами того не замечая, они держались за руки.

— Затем, — вздохнул Дуб-Всех-Миров, — что вам, дорогие, уготована смерть в родных землях. А, значит, необходимо скрыться в бесконечных просторах Вневременья, и вернуться, когда уляжется буря, либо же сломить проклятую Стену, возведенную богиней, и смешать ваши вселенные. Кто за то, чтобы повеселиться? Ломаем кирпичи?

— Ломаем!

— Убегаем!

Это хором вымолвили Леклан и парень. В Коммоддаре кипела страсть и желание захватить Цитадель Золотого Глаза, оказаться среди первых, кто ворвется в гнездо Ведьм, упиваясь горячей женской кровью.

Айрис же с ужасом осознала, что месть исчезла из сердца, сменившись непонятным, пугающим, но, одновременно, приятным чувством. Ей больше не хотелось убивать... Она страшилась желания, но, в то же время, до обморока мечтала вновь очутиться в пылких объятиях мужчины. Именно этого Аджарда — к другим ее ненависть не испарилась, только наполнилась большей силой.

— Итак, — Древо сделало паузу, игнорируя колеблющиеся доски на двери. — Предлагаю разрушить стенку и начать небольшую локальную войну.

— Да! — с жаром воскликнул молодой Аджард.

— Нет! — со страхом выдохнула Леклан.

— Не мешай мне, — рыкнул на девушку Ком. — Мы завоюем ваш мир, и ты станешь моей женой!

Айрис запнулась, ошеломленная предложением. При этом она никак не могла понять, что больше ей противно, а что понравилось до невозможности — падение Цитадели, или долгая жизнь с Коммоддаром.

— Не бывать этому! — выкрикнула, словно выплюнула она в лицо Аджарду. — Ты никогда не войдешь в Крепость Ведьм! И мужем моим теперь не станешь! Слышишь?! Никогда! — девчонка ударила молодого мужчину по лицу.

Ее твердый, как камень, кулачок, с хрустом соприкоснулся со скулой Слушающего Лес. Резкая боль скрутила запястье — Леклан ухватилась за руку, ее серые глаза наполнились слезами обиды.

От неожиданности парень запнулся, собираясь перед этим что-то сказать. Но, недолго думая, возвратил Айрис ответную оплеуху.

От сильнейшего удара девушку бросило на кровать, где она, плача от невыносимой боли, вскочила на простынях. Ее тело хищно изогнулось для прыжка.

"Убить! Разорвать проклятого, грязного... — пульсировало в ее мозгу. — Растерзать в мелкие клочья!"

— Ломай Стену! — рыкнул Ком, обращаясь к нависшему над кроватью Древу. — Я дам тебе всю свою кровь!

— Нет! — закричала Айрис, бросаясь на обидчика.

— Поздно, — печально констатировал Дуб-Всех-Миров. — Они сейчас будут здесь...

Дверь разлетелась, брызнув густым каскадом щепок. Но в проеме еще держалась парочка крепких железных засовов — Ведьмам надлежало серьезно постараться, чтобы преодолеть такой барьер.

— Убегайте, — тихо шепнуло Древо. — Мертвый Лес укроет вас ветвями, а там разберемся, что делать будем.

Трещина в храмовой стене расширилась, но, к сожалению Аджарда и к радости Леклан, не в Стене Дома Господнего, а в направлении леса.

Юркой стрелой девушка метнулась к пролому, придерживая ноющую руку. Айрис не улыбалось вновь увидеться с Ведьмами и навеки остаться в Храме. Парень бросился за ней.

— Узковато, — скривилась Леклан, протискиваясь между острыми камнями. Всего лишь через несколько четвертьромов блестело темное небо, укутанное тучами среди серебрящихся звезд. Она неслась вперед — далее пролом расширялся, приближая беглянку поближе к свободе. Сзади о стену грохнулся Аджард.

Парень нещадно ругался, покрывая плохими словами даже Безымянного Бога — своего покровителя. Но смачные эпитеты не помогали — трещина не собиралась пропускать молодого человека. Ком вертелся, просовывая в разлом то плечи, то голову, но не смог продвинуться даже на длину пальца. Он остановился, и смотрел, как окруженная ореолом звездного света девушка удаляется, а ее точеная фигурка, поблескивающая умасленной обнаженной кожей, исчезает в ночном тумане.

— Беги, малая, — улыбнулся воспоминаниям Коммоддар, прощально вздыхая. — Беги, Айрис, беги!

Я оглянулась на Аджарда. Он, наконец, сумел выбраться из пролома обратно в Зале Божественного Зачатия и повернулся к сотрясающейся от сильных ударов остатков двери. Первым моим побуждением было вернуться и броситься ему на помощь, но я все же сдержалась. Пускай остается и сгинет здесь навсегда, проклятый лжебог!

Утвердившись в этом окончательном решении, я, больше ни на что не отвлекаясь, не чуя под собой ног, понеслась по направлению к Мертвому лесу.

А сзади уже раздавались крики, — Айрис сбежала! Вон она! Держите ее! Окружай!

Раненая рука болела с каждой минутой все сильнее. И я все отчетливее понимала, что в схватке лицом к лицу с могущественными и закаленными в боях Ведьмами не смогу, не то что выиграть, а даже просто оказать более или менее существенное сопротивление мне будет весьма проблематично.

Я с тоской обернулась назад. Погоня неумолимо приближалась. Нужно попытаться прибавить ходу, но пульсирующая боль не давала бежать быстрее. И превратиться в Огненную кошку не могу! На трех лапах далеко не ускачешь. Голоса стали гораздо ближе. Я уже слышала хриплое дыхание облаченных в тяжелые доспехи Ведьм. Нужно что-то придумать! И срочно! Не хочу опять в Храм!

В это время не моем пути появилось нечто странное. В серебристом свете луны, почти у самого входа в Мертвый лес, таинственным светом мерцала огромная паутина. А с краешку, в самом темном уголке, скромно сложив на груди полупрозрачные мохнатые лапки, сидела Кристальная Паучиха. Блистающее множеством зеркальных граней каплевидное тело мелко подрагивало от предвкушения скорого ужина. И этим ужином должна стать я?!

Резко развернувшись на полном ходу, я попыталась обогнуть эту смертельную ловушку. Ведь один только укус мерзкого насекомого, и любая из Леклан погибнет на месте от страшного яда, содержащегося в ее слюне. Недаром этим вязким и пахучим веществом смазывают свои мечи самые отважные из нас. Добыть яд Кристальной Паучихи, и остаться при этом в живых, считается величайшим подвигом.

Но среагировать я не успела. Что-то обвило мою правую руку — прямо за ноющее запястье, и, что есть силы, дернуло вперед, прямо на липкую паутину. С болезненным вскриком я рухнула на колени, чтобы только не попасть в лапы прожорливого существа.

— Превращайся немедленно! — услышала я чей-то голос в собственной голове.

Огненная кошка появилась вовремя — сильные челюсти с хрустом сжались на моей шее, посылая в трепещущую вену обжигающий яд. Струя пламени хлынула из прокушенного горла. Раздался дикий визг, и объятая огнем Паучиха сделала попытку убежать вглубь Мертвого леса. Но все десять ног ее внезапно подкосились, и она упала на землю, корчась в агонии, шкворча и брызгая горящим жиром во все стороны.

Моя лапа была свободна, и я тут же поспешила убраться подальше от места столь печальных для себя событий. Однако что-то не давало мне полноценно радоваться чудесному спасению. Постой-ка! Она же успела укусить меня! Значит, совсем скоро я умру в страшных мучениях! Не хочу!!!

В бессильной злобе, выпустив из мягких подушечек стальные когти, Огненная кошка как птица взлетела по совершенно гладкому стволу и заметалась по хрупким ветвям, перепрыгивая с дерева на дерево. Вот сейчас я почувствую оглушающую боль и рухну, содрогаясь в страшных мучениях вниз! Но яд все никак не начинал действовать. Почему?

Задумавшись над этим вопросом, я действительно рухнула вниз, но не потому, что наконец-то наступила ожидаемая парализация. Просто погруженная в свои думы я промахнулась и послала свое напружинившееся тело мимо очередной ветки, а когда заметила свою оплошность, было уже поздно вносить коррективы в полет.

Мягко приземлившись на все четыре лапы, и машинально отметив отсутствие боли в правом запястье, я споро понеслась вглубь Мертвого леса, на бегу обдумывая странное происшествие.

Это что же получается? Для истинных Леклан Кристальная Паучиха смертельна, а для Ликлан, коей я и являюсь — лекарство? Чудеса! Не успела я порадоваться приятному открытию, как с моим телом стали происходить странные метаморфозы. Огненная шкурка вдруг заискрилась, засверкала и стала прозрачной. Взглянув на свои лапы, я резко затормозила и, не сумев вовремя погасить энергию движения, перекувыркнулась через голову, растянувшись во весь рост. Полежав так какое-то время и решив, что лучше бы мне встать, ведь погоня-то все еще идет по пятам.

Не успела я принять вертикальное положение, как на полянку выскочили запыхавшиеся Ведьмы.

— Она где-то здесь! — сказала, понизив голос одна из них.

— Айрис! Выходи, мы тебя видим! — ласково проговорила вторая.

При этом она почему-то совсем не смотрела в мою сторону, хотя моя тушка распласталась практически у ее ног. Напротив, все Ведьмы старательно таращились вдаль, пытаясь, очевидно, рассмотреть прячущуюся меня где-нибудь за близлежащими деревьями.

Постояв так еще какое-то время, и не решившись запустить поисковое заклятье, Ведьмы осторожно ступая по рыхлой земле след в след, тихо удалились с полянки.

Выждав еще какое-то время, я приняла горизонтальное положение и с легким недоумением принялась рассматривать невидимое в свете звезд и луны тело. Я стала невидимкой! Мало того, что я была единственной в этом мире Ликлан — Огненной кошкой, так теперь еще и невидимой! Ну, за что мне все это?

От расстройства я незаметно для себя приняла свой обычный облик и теперь по Мертвому лесу брела голая прозрачная зареванная девушка. Так, горестно вздыхая, и утирая грязными кулачками непослушные слезы, градом скатывающиеся по щекам, и пришла я на поляну к волшебному Дубу.

Ком развернулся к разбитым дверям как раз в то время, как последний засов оглушительно пискнул и со скрежетом сорвался вместе с петлями. Железо брызнуло на каменные плиты пола, высекая искры и ослепляя парны.

— Жаль, — рыкнул он. — Нет со мной Молота!

Аджард стоял совсем безоружный в полутемном зале, освещенном лишь слабыми колебаниями огоньков на факелах. Если враг сможет видеть его — мужчине несдобровать...

Именно так решил Слушающий Лес, кидаясь к огню. Ему понадобилось всего несколько движений, чтобы погасить шипящее пламя и погрузить Зал во тьму.

— Где он?! — закричали стражницы, когда Коммоддар уже присел за кроватью, сжимая в мускулистых руках увесистый бронзовый светильник.

— Принесите факелы, — скомандовала из коридора Высочайшая Ведьма, держась на безопасном расстоянии от прохода в Зал. Ведь если "Бог Зачатия" еще там, тяжелая Молот-секира не станет медлить, чтобы разрубить мягкое женское тело.

Вдали, на лестничных площадках замерцал свет — возле дверей в ритуальное помещение не зажигали огня, чтобы не мешать любовникам. Там спешили десятки ног бесстрашных Леклан, готовых разорвать любого: божество или дерзкого Аджарда, ворвавшегося в обитель Золотого Глаза, нарушив все запреты.

— Кажется, тут никого нет, — сообщила одна из стражниц. — Ай! — вдруг вскрикнула она, наступив на что-то мягкое.

Словно рассерженный ледяной медведь, Коммоддар выпрыгнул из-за каменного ложа, занося свое орудие для удара.

Бронза с треском прикоснулась к шлему Леклан, поднимая волну воздуха. Светильник, украшенный острыми художественными завитками, разрубил хлипкий металл скорее ритуального, чем боевого облачения. Череп бедной воительницы проломился, разлетаясь мелкими осколками, руки Кома хлынул черный каскад крови, заливая холодный пол.

Перепуганные стражницы разворачивались к источнику опасности, но Аджард уже исчез в темноте, перепрыгнув через безжизненное тело. Несколькими прыжками он добрался до противоположного угла помещения, и там улегся — в таком положении вероятность того, что парня обнаружат была немного меньшей.

— Здесь враг! Он убил Каллию! — закричали девушки, когда одна из них споткнулась о труп товарки и растянулась на полу. — Свет! Дайте свет!

Ошеломленная падением Леклан медленно приходила в себя — именно в этот момент Коммоддар приступил к активным действиям.

— Ты не ушиблась? — спросила упавшую женщину другая стражница.

— Нет, кажется, — воительница пощупала разбитый нос, кривясь от боли, и замотала головой в ответ, несмотря на кромешную тьму. Вдруг она резко повернула к источнику нового шума в дальнем конце Зала, который перекрыл звуки взволнованного дыхания Леклан.

Охранница святилища бросились туда, ничего не видя в темноте. Слушающий Лес же стремительно пробирался к новой жертве.

— Где он? — крикнул кто-то, находя лежащий на каменных плитах залитый кровью светильник.

— Здесь, — почти нежно шепнул Аджард, прыгая пытавшейся подняться женщине на грудь. Его пальцы намертво вцепились в тонкое горло противницы, выдавливая жизнь. Девушка не успела даже захрипеть, только в ужасе засучила ногами.

Тихий хруст — слабые позвонки сломались под могучими ладонями, а парень обратно канул во тьме. На бегу он отряхивал пальцы от липкой крови — неприятно сражаться мокрыми руками.

Через сломанные двери в Зал вбегали Леклан из регулярной армии, вооруженные длинными Сканами — кристальными мечами. Темнота немного рассеялась — в специальной выемке на шлеме каждой воительницы крепились яркие факелы — к счастью для Коммоддара Ведьмы не умели вызывать магическое свечение, а то бы вынесли его отсюда вперед окровавленными ногами... Их мечи тускло поблескивали серебряным светом, что заламывался в полых лезвиях.

Для борьбы со Сканой небольшой кинжальчик стражницы Храма не подходил — парень зажал его между зубов, готовый воспользоваться оружием в любой момент. Он хищно щерился в полутьме, избегая прямых лучей огня и следя за входом, откуда появился из своего мира.

Как назло, но Леклан сейчас прочесывали именно эту территорию — Зал оказался очень большим, но девушкам хватило бы и получаса, чтобы найти проклятого врага. Они ровной шеренгой шли по периметру подземелья, следом ступала какая-то женщина без доспехов, но закутанная в странный кокон, пульсирующий золотыми отблесками. На голове этой Леклан поблескивала золотая же тиара с большим изумрудным камнем, из которого бил тонкий лучик ослепительного огня. Коммоддару на миг показалось, что коснись его этот луч, как сразу же разорвется сердце — такой страшной силой разило от незнакомки.

— Эту убить надо в первую очередь, — про себя решил Аджард, скользя по холодным плитам поближе к Высочайшей Ведьме.

Хайлура остановилась возле малозаметной ниши в стене, прикрытой доспехом давно погибшей воительницы.

— Сколько мужчин пришли сюда, — спросила она у камней, поглаживая тусклый металл и не беспокоясь быть услышанной — другие Леклан немного отдалились, прочесывая Зал. — А я ведь могла открыть тебя, послать в Дворец Глубокого Ока отряд убийц, свергнуть Батьку и попытаться завербовать непослушных воинов под свое крыло... А сколько я могла убить вас, ничего не подозревающих, и готовящихся принять любовь Богини!

— Тихо, — шепотом сказали ей со спины, и на горле сомкнулось чье-то твердое предплечье. — Или сейчас сама помрешь, ведьма!

Она дернулась, но парень не отпустил, крепче сжимая замок из перекрещенных рук и не позволяя Высочайшей не то, что заговорить — даже дыхнуть не казалось возможным.

"Как он смог преодолеть барьер? — с ужасом пронеслось в голове Хайлуры. — Это невозможно!"

Старая, но глупая Леклан не помнила древних свитков, где указывалось, что подобный Кокон можно преодолеть только медленными плавными движениями — резкие удары, стрелы и прочее магический щит отталкивал обратно.

— Размножаетесь, тварь? — прошипел Ком. — А в последнее время все чаще девочки, наверное, рождаются? Научились, видимо, Старейшие проклятые, своей магией на детей действовать! За это ты умрешь!

Ведьма дернулась, скорее от неожиданности, чем от испуга — Слушающий Лес попал в точку: недавно им удалось найти в крови некоторых девушек особый ген. Невидимые обычному глазу кровяные тельца несли в себе информацию о будущем ребенке, способном появиться на свет от конкретной женщины. И по нему же можно было определить, кого надо избрать на роль потенциального отца. Хайлуре удалось немного одурачить Батьку Покровителя — теперь в Храм входили только избранные девушки, и только от каждого четвертого Аджарда имелся шанс забеременеть мальчиком. Не прошло бы и сотни лет, как армия Леклан увеличилась бы вдвое, гарантируя победу над грязными варварами, не знающими любви, но обуреваемые только жаждой битвы.

— По... — едва смогла выдавить женщина, когда перед ее глазами пошли разноцветные круги от нехватки воздуха.

Парень дернул Высочайшую и вошел в нишу.

— Вот они, сестры! — крикнул кто-то истерическим голосом. — О, нет, у него Мать!

Подстрекаемый криками за спиной, Слушающий Лес несся по проходу, туда, где впереди ждала толпа вооруженных друзей. В конце тоннеля под стенами уже блестели колеблющиеся огоньки факелов.

— За ним! — орали женщины.

Они не стреляли в Аджарда, опасаясь ранить, или убить Хайлуру. Десятки, закованных в легкий пластинчатый металл, ног преследовали обнаженного Коммоддара, он даже не останавливался, чтобы оглянуться — это означало бы скорую смерть.

Шаг за шагом приближали его к заветному выходу в родной мир. Еще немного, и он спасен — обремененные тяжелыми доспехами девушки безнадежно отставали. Почти невесомое тело Высочайшей Ведьмы болталось на его плече — она потеряла сознание от страха, или притворилась.

— Все равно, — выдохнул на бегу парень. — Вот прибудем — пусть Батька с тобой разбирается, тварь!

Внезапно что-то лопнуло в воздухе, словно огромный, но неосязаемый мыльный пузырь — деактивировалось Заклятие Прохода. По тоннелю пробежала волна холодного ветра, а пространство ровно посредине коридора заколебалось и все вокруг начало густеть. Пространство медленно превращалось в невидимый кисель — стало трудно двигаться, но Аджард упрямо рвался к огням собратьев. Ведь в его крепких ладонях сейчас находилась собственная жизнь и ценная пленница. Он уже ощущал себя членом Совета — гордым воином, забравшимся в логово врага и доставший не кого иного, а одну из предводительниц Леклан!

Выход!

Слушающий Лес пробкой вылетел из прохода, минуя безлюдные коридоры Храма и выскакивая на площадь. Вслед за ним выскочили несколько воительниц, ошеломленно остановившихся посреди густой толпы мужчин.

Оставшихся в тоннеле ждала совсем другая участь, неведомо — хуже, или лучше, чем быть изнасилованными и разорванными в клочья похотливыми самцами. Пространство захлопнулось вокруг бедных женщин — туда вернулось Вневременье. Некоторое время страшный крик еще звучал над улицами Дворца Глубокого Ока. Когда он оборвался, не успевшие выбраться Леклан исчезли из реальности, уносясь в неизведанное нечто Вневременья.

— Я вернулся, братцы, — восторженно закричал Коммоддар, поднимая над головой безжизненную Ведьму.

Аджарды молча смотрели на него. В глазах суровых воинов горел упрек и злоба, они даже не обратили внимание на окаменевших Леклан, ощетинившихся прозрачными мечами.

— Что же ты наделал, сынок, — печально вздохнул Батька.

За стенами города взвыли мертвецы, их полчища уже подбирались к внешним заставам. Всех ждала смерть...

Глава 7

"На плаху его!"

Выдержка из объявления о флудерстве

и критиканстве на любом форуме

— Что произошло? — громкий голос прошел сквозь тяжелые дубовые доски и на дверь посыпались удары.

Продолжение следует!)