Ледяной Отшельник. 1

— Хм... — эльф почесал подбородок кончиком пера. — И о вас, пожалуй напишу.

Тэлен, с улыбкой следившая за Ашуром, сказала:

— Ты, Ашур, не беспокойся. Эльф дело затеял — свести наши легенды и сказания в книгу. Вреда от этого никому не будет, одна только польза. Да и путешествие его, глядишь, прославит. Может, станет знаменитым сказителем...

Менкалиан усмехнулся:

— Я не для славы работаю, а чтобы будущие поколения не оставались невежами.

— Мне бы не хотелось, чтобы будущие поколения знали, что сегодня случилось, — упрямо сказал Ашур.

— Все еще уладится, — сказала Тэлен. — Говорят, на мольбище видели мохнатых слонов. Вот был бы добрый знак. Да и Менкалиан мечтает на них посмотреть.

— Да-а, — протянул Лаго, устраиваясь поудобнее. — Мохнатые слоны — знак добрый. А некоторые из них бывают выше сосен...

— Ну ты уж ври, — спокойно сказал Гадзи. — Бивни — это да. Люди из-за бивней на них и охотятся. Говорят, за один такой бивень некоторые готовы мешок золота отвалить.

— Люди за мешок золота все что угодно сделают, — фыркнул Ашур. Эльф оторвался от своих записей и взглянул на него:

— Вы действительно так не любите людей?

— А ты знаешь, что они делали с этим? — тут же возмутился Ашур, кивнув в сторону соседней палатки, но осекся, вспомнив, во что обошлось им спасение человека.

— И что же они делали? — спросил Менкалиан. Ашур помялся и рассказал эльфу всю недолгую историю, из-за которой им не позволили вернуться домой. Менкалиан слушал внимательно и даже отложил кисточку с дневником. К удивлению Ашура, он никак не прокомментировал его рассказ, только наморщил лоб и покачал головой.

Огонь в соседней палатке давно догорел, и в наступившей темноте вряд ли кто-нибудь — кроме духов, залетевших погреться у вещей, пропитанных теплом живых прикосновений, — мог видеть, как спящий человек внезапно открыл глаза и сел на шкурах.

13.

Спустя шесть дней Эрдел и Хорт добрались до ярмарки на Плоскогорье. С тех пор, как Эрдел покинул ее пару недель назад, там ничего не изменилось. Обширное плато, поднимающееся над тайгой на высоту почти трех взрослых елей, заполняли торговые ряды и караваны. Гостиницы были переполнены покупателями всех мастей, приехавшими на ярмарку из окрестных сел, городков и стойбищ. На Плоскогорье у Хорта жили знакомые. Там он предложил оставить лошадей до возвращения от орков и нанять собачью упряжку.

В те дни, что прошли с момента их первого разговора у костра, Хорт стал более разговорчивым, и Эрдел немного узнал о его жизни в монастыре города Везена, значительно более крупном и богатом, чем маленький сельский монастырь, где воспитывался Эрдел. Путь до ярмарки в компании нового знакомого показался ему легким, и возможность оставить лошадей у знакомых, а не на постоялом дворе, пришлась как нельзя кстати, хотя предстоящая ночевка под крышей несколько его тяготила.

Знакомый Хорта жил на одной из дальних улиц Плоскогорья, где дома были большими, а заборы — высокими. Хорт несколько раз стукнул в ворота, и через минуту им открыли. Невысокий человек с неприметным лицом забрал их лошадей и увел в конюшню, а Хорт уверенно направился к дому, будто знал, что его здесь ждут. Осматриваясь, Эрдел двинулся за ним.

Жили здесь богато. Сараи были крепкими, поленицы дров под навесами доставали до самых крыш, невдалеке виднелись свинарник и курятник. Слева лаяли запертые в псарне собаки. Сам дом был изукрашен резьбой, на второй этаж прямо с улицы вела причудливая лесенка, а перила крыльца представляли настоящее произведение искусства — все восемь ступенек гостя сопровождали самые невероятные создания, вырезанные из темного дерева, покрытого блестящим лаком. Эрдел засмотрелся на перила и немного отстал. Хорт уже был внутри. Судя по тому, как встретил его хозяин, Хорта здесь знали и были рады видеть.

— Брат Эрдел, поспеши! — позвал его Хорт. Эрдел вошел в дом и оказался в просторной комнате, где за столом у окна сидели несколько человек, а навстречу шел дородный пожилой бородач, уже успевший обняться с Хортом.

— Это брат Эрдел, — представил его Хорт. — А это мой друг Вайко, здешний купец.

— Мир вам, — поздоровался Эрдел. Вайко пожал ему руку и приобнял за плечи.

— Рад видеть, рад видеть, — низким голосом заговорил он и мягко подтолкнул Эрдела к столу. — Садитесь, гости дорогие, мы как раз ужинать собирались.

Хорта не надо было долго уговаривать — он уселся на скамью, и слуга тут же поставил перед ним глубокую тарелку с густым горячим супом. Эрдел мельком взглянул на остальных и опустился рядом со своим спутником.

Напротив сидели четверо крепких мужчин. Все они были старше Эрдела и на лицо разные, так что вряд ли приходились Вайко сыновьями. Не поднимая глаз, Эрдел прикончил суп, поел что-то еще, и за все это время никто за столом не вымолвил ни слова.

После ужина хозяин позвал слугу и попросил его показать гостям комнаты. Это оказалось кстати — Эрдел очень устал, и после сытной трапезы его клонило в сон. Комната была небольшой, но уютной. Слуга спросил, не изволит ли чего почтенный брат, но Эрдел лишь покачал головой. Когда дверь закрылась, Эрдел с некоторым удивлением посмотрел на мягкую застеленную кровать и не смог вспомнить, когда последний раз на такой лежал. Он разделся, откинул одеяло, лег и едва успел накрыться, как уснул мертвым сном и спал до самого утра без сновидений.

Наутро его разбудил слуга и повел вниз, где почти ничего не изменилось. За столом сидели все те же люди, Хорт и хозяин, однако пища стояла другая, а в окно светило низкое зимнее солнце. На широком подоконнике грелся огромный рыжий котище. Эрдел улыбнулся, и это заметил Вайко.

— Отдохнул, брат Эрдел? — поинтересовался он, когда гость уселся за стол.

— Благодарю, хозяин, — ответил Эрдел. — Выспался на славу; уж не помню, когда так в последний раз и спал.

— Вот и отлично. Дальше будет легче: дам вам собак с санями, поедете с ветерком, да там, где на лошадях никогда не пройдете. Дорога идет от ярмарки до самых Снежных земель. Народ туда-сюда часто ездит, и деревни есть по пути, и постоялые дворы. А у самого выезда из леса стоит охотничий домик. Там можно заночевать, если что.

Хорт кивнул. Вайко глянул на него, потом перевел взгляд на Эрдела и спросил:

— А ты, значит, шаман-слухач?

— Верно, — сказал Эрдел, и отчего-то ему стало неприятно, что Хорт говорил о нем с посторонними. Но Вайко не стал продолжать. Мужчины ели, не обращая внимания ни на гостей, ни на хозяина. Завтрак оказался столь же обильным, как и обед. Эрдел вылез из-за стола с приятной тяжестью в желудке. Вайко велел слуге готовить сани и повел гостей во двор.

Упряжка уже стояла у ворот. Слуга складывал в сани мешки и связки кольев. На вопросительный взгляд Хорта Вайко ответил:

— Палатка. Будете в ней спать, — он усмехнулся. — Кто знает, сколько вы там пробудете.

Эрдел подумал, знает ли Вайко, зачем они едут в Снежные земли, и решил, что непременно спросит об этом Хорта, как только они покинут гостеприимный дом, однако всю дорогу почему-то медлил и решился задать этот вопрос лишь когда они подъехали к охотничьему домику, стоящему на развилке дорог у самого края тайги.

С каждым днем Эрдел слышал Проклятого все лучше и уже мог определить направление, в котором им придется двигаться по тундре. По мере приближения к Снежным землям он начинал прислушиваться и к камланиям тамошних шаманов, но ничего интересного не замечал — обычные гадания, лечения, заговоры. Если бы кто-то решил заглянуть в тонкие миры в поисках ответа на вопрос о сущности Проклятого, он бы тут же это понял: путешествие тяжелое и требует отличного знания не только карты тонких миров, но и имен важных духов, привратников различных иерархий и проводников. Эрдел настраивался на Проклятого, когда не правил упряжкой, дремля за спиной Хорта, однако не делился своими наблюдениями. Он будет просто указывать путь, а остальное никого не касается.

Охотничий домик был в отличном состоянии. Хорт растопил печь, снял рукавицы и уселся на лежаке, протянув руки к огню. Эрдел, наполовину погруженный в эхо камланий, сел за стол и неторопливо начал выгружать из мешка провизию.

— Твой друг знает, зачем мы едем? — вдруг спросил он. Хорт вскинул брови:

— Какой друг? Вайко? Конечно, нет! Знает только, что в тундру едем, к оркам.

— Ясно, — произнес Эрдел. Есть ему не хотелось. Он разложил на столе нехитрую снедь, направился к лавке у печи, бросил под голову мешок и улегся ногами к теплой печной стенке. Музыка чужих камланий убаюкивала; это была гармония, в которую не вмешивалось ничто постороннее. Шаманы поднимались в тонкие миры, к ним приходили духи, и даже заклинания поиска мертвых казались сейчас Эрделу колыбельной.

14.

Посреди ночи орков и эльфа разбудил страшный вой собак, смешанный с визгами и хрипами, доносившимися от стоявших неподалеку саней. Ашур выскочил первым, но в темноте увидел лишь неясные тени, напугавшие его еще сильнее. Он нагнулся, чтобы позвать из палатки Тэлен, но та уже выбиралась наружу, едва не столкнувшись с Ашуром. При ее появлении в воздухе начал разливаться тусклый свет. Сперва Ашур увидел сбившихся у саней собак, испуганно жавшихся друг к другу, а чуть подальше — скорчившуюся фигуру. Существо стояло на четвереньках и прижимало к земле одно из животных. Горло собаки было разодрано, и существо припало к широкой ране, вцепившись зубами в мясо и отдирая от него куски. Собака, едва ли не ростом с нападавшего, хрипела и билась, но тот держал ее крепко, не обращая внимания на орков, в ужасе замерших у своего ненадежного укрытия.

Первой пришла в себя Тэлен. Она вдруг подпрыгнула, с силой топнула ногами, ударила в ладоши и что-то выкрикнула. Существо взвыло и распласталось по окровавленному снегу, не в силах приподняться. В тот же момент собака перестала биться, испустив последний вздох. Тэлен метнулась в палатку, оттолкнув остолбеневшего Ашура, и через секунду выскочила оттуда со своей сумкой. Вытянув оттуда связку амулетов, она подскочила к существу и начала хлестать его всеми амулетами сразу. Постепенно овладев ситуацией, она ровным шепотом, как и полагается шаману, произносила нужные заклинания. Существо затихло и обмякло. Тэлен опустила руку и неторопливо вернулась к сородичам.

— Унесите его обратно, — бросила она, залезая в палатку. Свет в воздухе начал гаснуть.

— К-кого? — едва выговорил Ашур. Гадзи осторожно подошел к лежащему на снегу существу и вздрогнул.

— Это же наш человек! — воскликнул он. — Дождались — проснулся!

— Ничего себе, — пробормотал Ашур, не двигаясь с места. — Как же нам быть?

Гадзи не ответил. Он наклонился, подхватил Проклятого подмышки и потащил в соседнюю палатку. Собаки обеих упряжек скулили, не желая приближаться к растерзанному собрату. Свет окончательно погас; вокруг сгустилась тьма.

Тэлен разожгла костер и взглянула на вернувшихся с улицы орков и эльфа.

— Но как! — только и смог выговорить Лаго, махнув рукой в сторону саней.

— А вот так, — ответила Тэлен. — Проснулся ваш демон. Теперь за ним глаз да глаз нужен. Видно, люди знали, как его удержать — на то и нужны были цепи, и цирк этот с ножами.

— Как же мы с ним поедем? — спросил Ашур.

— Поедем, — сказала Тэлен. — Он будет спать. Я этим займусь. А вы, как только окажемся на мольбище, начнете охотиться.

— Ну это понятно, — буркнул Гадзи. Он был мрачнее тучи, поскольку любил собак, и страшная смерть одной из них произвела на него неизгладимое впечатление. Однако, несмотря на происшествие, все хотели спать. Постепенно орки укладывались, и лишь Менкалиан вновь раскрыл дневник, развел чернила и начал писать о том, чему оказался свидетелем минуту назад.

Наутро орки собрали палатки, накормили собак, погрузили скарб, положили на передние сани человека и отправились в путь. Впереди ехали Тэлен и Гадзи, на вторых санях — Ашур, Лаго и Менкалиан. Отсюда до мольбища было три дня пути, и за это время человек ни разу не просыпался, так что Тэлен даже не пришлось колдовать. Через сутки слева показался лес. Они подъехали к нему и направились вдоль деревьев на запад. В своем дневнике Менкалиан очень реалистично изобразил пожирающего собаку Проклятого, и Лаго даже заметил, что, возможно, не стоит делать такие похожие иллюстрации. Менкалиан сказал, что в их летописях всегда детальные изображения, и будь у эльфов возможность записывать историю рисунками, они бы так и делали.

На четвертые сутки дорога пошла в гору, а значит, мольбище было уже близко. Ашур перегнал Гадзи, желая первым въехать на холм, но Гадзи не собирался сдаваться, подстегнул собак, и вот уже обе упряжки мчались к вершине. Тэлен покачала головой и откинулась на мешки, а Лаго в восторге подбадривал Ашура. Упряжки вихрем взлетели на гору, и перед путешественниками возникла необычайная сцена.

Верхушка высокого холма была плоской, и на ней стояло мольбище — деревянная изба в центре квадрата, огороженного забором. По углам забора торчали шесты с кожаными флагами, на которых изображались ритуальные узоры. Те же флаги стояли и рядом с избой. Остальное пространство, некогда свободное и открытое всем ветрам, сейчас занимали мохнатые слоны. Гадзи и Ашур едва успели остановить собак, чтобы те не влетели в стадо. Слонов было несколько десятков. Почти все они стояли вокруг мольбища. Некоторые медленно бродили поодаль. Появление упряжек не прошло незамеченным: несколько гигантов, раза в два выше избы, повернули громадные головы, украшенные загнутыми бивнями, и взглянули на пришельцев. Но дальше взглядов дело не пошло. Слоны будто убедились, что упряжки не двигаются, и вновь опустили головы.

Менкалиан сидел, разинув рот. Он напрочь позабыл о дневнике и о том, что мечтал запечатлеть этих таинственных животных. Орки, впрочем, были поражены не меньше. Столько слонов они не видели никогда. Изредка оленеводы или охотники замечали пять-шесть животных, бредущих у самой кромки леса, но три-четыре десятка, собравшиеся в одном месте — дело неслыханное.

Больше мохнатые слоны не обращали внимания на незваных гостей. Они вели себя странно — не рыли хоботом снег в поисках травы, не хлопали ушами и почти не двигались. Просто стояли, будто о чем-то думая. Наконец, Менкалиан очнулся, соскочил с саней и стал лихорадочно доставать письменные принадлежности. Ему казалось, что если сейчас он не начнет рисовать, все стадо сорвется с места и ринется вниз с холма. Лаго с недоумением взглянул на эльфа, и тут Тэлен сказала:

— Это очень странно.

— Ну еще бы! — воскликнул Ашур. — Как мы теперь подойдем к мольбищу?

— О том и речь, — ответила Тэлен. — Слоны обычно не нападают, но сейчас все иначе, их много, и они странно себя ведут... как будто ждут нас.

— Может, это совпадение, — предположил Гадзи. — Давайте-ка я схожу. В конце концов, ритуальные луки все равно в избе, без них охоту не начнешь.

— Мы пойдем вместе, — сказала Тэлен. — Только очень осторожно.

Ашур молча встал рядом с ними, не желая оставаться в стороне. Гадзи хлопнул его по плечу, и троица неторопливо зашагала к забору. Менкалиан упоенно покрывал рисунками страницу за страницей, а Лаго с замиранием сердца следил, как его друзья приближаются к первым слонам. Казалось, животным нет до орков никакого дела, никто не двинулся с места, не затрубил, не повернул голову. Однако прошла еще секунда, и все внезапно изменилось, будто орки перешли незримую черту. Слоны, стоявшие у самого забора, повернулись навстречу идущим, выставив огромные бивни. Те, что были ближе к склонам, направились друг к другу, перекрывая гигантскими телами путь к открытым воротам. Орки остановились. Слоны не нападали, но ясно давали понять, что на мольбище не пустят. Лаго задрожал от страха. Ему никогда не доводилось видеть такого плохого знака. Тэлен, Ашур и Гадзи быстро повернулись и направились к саням. Менкалиан, кажется, вообще ничего не заметил.