Чужой Среди Своих, Главы 1-11

Было около двух часов дня, поэтому народу в переулке было немного, а те, кто сейчас шел, при виде хулиганов поспешили уйти. Главарь остановился перед студентом, загородив ему дорогу.

— Кореша, глянь, какой у пацана клифт богатый.

Другой из шайки, тем временем, зашел за спину жертве, а третий остался стоять за спиной главаря. Студент попытался развернуться, чтобы уйти, но был остановлен грубым тычком в спину и замер, оглядываясь по сторонам в поисках помощи. Вот только рассчитывать на эту помощь не следовало. Мужчина с портфелем, шедший впереди меня, сразу ускорил шаг при виде этой троицы. Стайка девушек, под залихватский свист одного из босяков, перебежала на другую сторону дороги и быстро, не оглядываясь, зашагала прочь. Только старик в старомодном пенсне, медленно идущий, опираясь на палку, как шел, так и шел, ничего не заметив. Один я был какой-то неправильный, но при этом выглядел безобидным, судя по небрежным взглядам, изредка бросаемым на меня босяками.

"Хорошо. Значит, фактор неожиданности работает на меня".

К тому же все внимание они сосредоточили на жертве, хотя не забывали поглядывать по сторонам.

"Против троих противников не потяну. По одному выбивать надо. К тому же у главаря нож".

Раздевать свою жертву прямо на улице грабители не решились, мало ли кто может появиться, поэтому угрожая ножом, сейчас пытались затащить парня в темень арки. В притворной ярости, чтобы окончательно запугать жертву, главарь угрожающе зашипел: — Ты че, сучонок? Враз попишу! Рука не дрогнет!

В этот самый момент я обходил их. Босяк, стоящий за спиной главаря, решил, что пора проявить себя и сделал шаг мне навстречу:

— Ты, шкет дохлый! Живо чеши отсюдова! Ну!

Хулиган замахнулся, ожидая, что я сейчас втяну голову в плечи и рысью помчусь от них подальше, но вместо этого носок моего ботинка впечатался между его ног. Он только открыл рот, чтобы закричать, как получил широко открытой ладонью сильный удар в лоб, и покатился по мостовой. Главарь, который до этого не обращал на меня внимания, резко развернулся в мою сторону, но больше ничего не успел сделать — мой локоть вошел в соприкосновение с его челюстью. Я еще успел услышать хруст его кости, как ее сразу перекрыл вопль боли босяка, который сейчас лежал, скорчившись, на земле и держась за причинное место. Этим воплем он дал старт забегу третьего грабителя, решившему, что делать ему здесь нечего. Бросил быстрый взгляд на лежащие тела. Главарь хорошо приложился затылком о брусчатку и потерял сознание. Второй грабитель тихо выл, глядя на меня испуганными глазами. Я подобрал нож, выпавший из руки главаря. Быстро оглядел. Ничего особенного, но в хозяйстве может пригодиться. Сунул его в сумку и повернулся к студенту, все еще стоявшему на том же месте и ошеломленно глядящему на меня.

— Чего зенки пялишь? Пошли отсюда быстрее!

Тот кивнул головой, бросил последний взгляд на босяков и быстро зашагал рядом со мной. Я шел и мысленно ставил оценки своей подготовке, выполнению приемов, физической подготовке тела. Заступился я за парня, естественно, не из-за благородных побуждений, а просто с чего-то надо было начинать изучать возможности своего тела. Переулок тихий, народу практически нет и противники, равные мне по силе. Как тут не соблазниться.

Какое-то время мы шли и молчали, потом я сбавил шаг и сказал: — Будем разбегаться. Пока.

Он остановился.

— Я тебя видел в институте. Знаешь, все произошло так неожиданно.... Ты здорово дерешься! Я никогда....

— Скажи мне "спасибо". И мы разбежались.

— Погоди ты! Я тебя даже не поблагодарил.

— Вот что! Ты просто никому не рассказывай. Это будет для меня "спасибо". Договорились?

Тот снова сделал удивленные глаза: — Договорились. Только зачем из этого тайну делать?

— Не тайна. Просто не люблю к себе лишнего внимания.

Я уже собрался идти дальше, как он остановил меня: — Погоди! Так не правильно. Не по-человечески. Давай познакомимся. Меня зовут Костя, — и протянул мне руку.

Я усмехнулся и пожал руку.

— Здорово, тезка.

Теперь пришла его очередь улыбаться.

— Предлагаю отметить наше знакомство. Ты как?

— Нет. Мне сегодня на тренировку.

— Жаль, — он на несколько секунд задумался, потом его лицо просветлело, и он почти выпалил. — Слушай, приходи к нам домой!

— Зачем?

— Чаю попьем, — и тезка с намеком усмехнулся, — с бутербродами.

— С бутербродами, говоришь. Уговорил! Говори адрес.

Как оказалось, жил он недалеко. В трех трамвайных остановках от института. Старый дом еще царской постройки. Жил Костя хорошо, даже богато, если исходить из того факта, что у его отца была трехкомнатная квартира. И это в Москве, где более 70% населения ютились в коммунальных квартирах, в которых проживало от трех до семи семей.

В прихожей висело на стене длинное зеркало в ореховой раме. В углу стояла вешалка, опирающаяся на три массивные ноги. Переступив порог, я вошел в гостиную и сразу обратил внимание на буфет. Большой, солидный, с различными резными цветочками на дверцах. В центре комнаты стоял стол, накрытый плюшевой скатертью темно-вишневого цвета с бахромой, с четырьмя стульями. Над ним свисала с потолка лампа в матерчатом абажуре и тоже с бахромой. В одном углу на широкой тумбе стоял громоздкий и квадратный по форме радиоприемник, подмигивающий зеленым глазком, в другом — патефон с набором пластинок. Стандартная обстановка зажиточной семьи, если не считать хозяйки квартиры. У нее, совершенно точно, была нестандартная, яркая и живая внешность. В лице и фигуре, если брать по отдельности, нетрудно было заметить некоторые излишества, но все вместе это смотрелось, настолько привлекательно и соблазнительно, что я внутренне облизнулся. И так несколько раз. Большие пухлые губы. Огромные черные глаза. Тугие покатые бедра. Целую минуту я пытался понять, кто она и что здесь делает. Что это была не сестра Костика, это и ежу ясно. Хотя по годам красавица недалеко от него ушла.

— Что? Гадаешь? — усмехнулся Костя, который видно каким-то образом сумел прочитать мои мысли.

Я не успел ничего сказать, как это небесное создание подошло ко мне и томно протянуло свою нежную ладошку.

— Олечка.

Она так странно отрекомендовалась, что я на пару секунд растерялся.

— Звягинцев. Костя.

Потом, неожиданно для себя, взял ее ручку и чуть склонившись, поднес к губам. Поцеловал. Отпустил ее руку и, глядя ей прямо в глаза, сказал: — Вы очень вкусно пахнете, Олечка.

Та усмехнулась: — Интересный комплемент. Ребята, вы пока поговорите без меня, а я схожу на кухню. Надо же проявить себя хоть немного хозяйкой.

Я уставился на тезку вопросительным взглядом. Костя весело улыбнулся и негромко сказал: — Посмотрел бы ты на себя со стороны. Впрочем, почти все так реагируют на Олечкины прелести. Стоят столбом и жадно пожирают ее глазами.

— Это твоя....

— Не моя, а моего папаши. Его жена. Почти пять месяцев. Все понятно?

— Гм. Понятно. А ты как?

— Нормально, — пожал плечами тезка. — Я....

В эту минуту в комнату вплыла с тарелкой бутербродов Олечка.

— Ну что, мальчики, успели обсудить меня? Или вам дать еще время?

Ее улыбка была мягкая, нежная и какая-то трогательная. Я невольно почувствовал, что начал таять под ее обволакивающим взглядом. Потом мы пили вино, ели бутерброды, слушали музыку и весело болтали. Олечка умела слушать, непринужденно говорить на различные темы, весело и заразительно смеяться. Через пару часов я стал прощаться, так и не дождавшись отца Костика, как тезка неожиданно вызвался проводить меня до остановки.

— Как тебе супруга моего папаши? — спросил он меня, стоило нам выйти из подъезда.

Костик не умел пить и сейчас выглядел охмелевшим. Это чувствовалось по не совсем твердому шагу и такой же речи.

— Студентка, комсомолка, спортсменка, наконец, она — просто красавица! — ответил я ему фразой из фильма, который выпустят еще лет через сорок.

— Почему спортсменка?

— Просто так сказал. Не обращай внимания.

— Насчет студентки ты угадал, — сообщил он.

— А твоя мать где?

— Ушла от отца шесть лет назад. Надоели ей любовницы моего папаши. Я сначала с ней жил, но потом она вышла замуж и... уехала в другой город. Пришлось переехать к отцу. Полтора года прожили вместе, а потом появилась она. Окрутила его настолько быстро, что он, наверно, это понял, когда они зарегистрировались.

Как я узнал позже, его мать действительно вышла замуж за директора какой-то базы, но прожили они вместе не долго. Ее мужа обвинили в воровстве и дали четыре года с конфискацией всего имущества и как следствие у них появились трудности, как с жильем, так и с деньгами, после чего мать отправила Костика к отцу.

— Сколько ей лет?

-Месяц тому назад двадцать два исполнилось. А папаше моему вот-вот сорок пять стукнет, — какое-то время он молчал, потом снова заговорил. — Умеет она себя подать. Да?

— Нелегко тебе приходиться, Костик, — усмехнулся я. — Никак к ней не подступиться? А ведь пробовал! Да?

— В точку, — пьяно усмехнулся тезка. — Все сразу понял.

— Кстати, а кто у тебя отец?

— Профессор в Московском педагогическом институте. Занимается научной подготовкой аспирантов на кафедре марксизма-ленинизма. Куча печатных работ. Окончил в свое время институт красной профессуры.

Неожиданно он остановился.

— Знаешь, наверно, я домой пойду. Не обижаешься?

— Нет. Пока.

Свежий, но не холодный ветерок приятно обдувал лицо. Вино слегка шумело в голове, давая некоторую воздушность мыслям, поэтому секунду подумав, я решил продлить свое умиротворенное состояние и пройтись пешком. Одну остановку. Правда не вдоль извилистого трамвайного пути, а срезать угол и идти напрямик. Сначала улица шла между двухэтажных бараков, которых полно на окраине города. В окнах горел свет. Через открытые форточки были слышны голоса, смех, музыка вперемешку с шипением патефонных пластинок. Где-то в глубине дворов раздавалось шальное, залихватское пение под гармошку. С другой стороны улицы, из-за домов, послышался дребезжащий электрический звонок трамвая, идущего по маршруту. Скоро дома закончились и показались развалины какого-то заводика или цеха. Проходя по пустырю, среди россыпей битого кирпича и обугленных бревен я пошел осторожно, напряженно вглядываясь под ноги. Того и гляди, что ногу подвернешь! Городской гул как-то сам собой отдалился, стал тихий и невнятный, наверно, поэтому я услышал тихий плач.

"То ли женщина, то ли ребенок, — определил я и направился в сторону звуков.

Как ни старался осторожно идти, все равно нашумел. Выйдя из-за частично развалившейся стены, я обнаружил маленький костер и типа лежанки, собранной из двух обломков досок, на которых лежало какое-то тряпье. Огляделся, но никого не заметил, зато сразу почувствовал, что за мной наблюдают.

— Выходи. Не бойся. Ничего тебе не сделаю.

В ответ тишина. Тут я вспомнил, что перед тем как уйти, хозяйка дома, Оленька, сунула мне в портфель бутерброды. Сел на доски, открыл портфель и достал сверток. Развернул. Понюхал, после чего изобразил блаженную улыбку и сказал: — Ох, и вкусно пахнет!

Выждал минуту и снова сказал: — Если есть будешь — поделюсь.

За обломком кирпичной кладки кто-то зашевелился, потом поднялась маленькая фигурка, но подойти так и не решилась.

— Как хочешь. Уйду, голодным останешься.

Фигурка сделала несколько шагов, потом еще несколько. Теперь я разглядел хозяина ночлега. Это был мальчишка лет девяти-десяти. Под его левым глазом лиловел синяк.

— Ничего я тебе не сделаю, — я протянул ему бутерброд. — Бери.

Он сделал шаг вперед, выхватил у меня из руки бутерброд и сразу отскочил назад, после чего впился в него зубами, при этом смотрел на меня, не отрывая взгляда. Я подложил немного обломков досок в огонь, после чего спросил: — Вкусно?

Парнишка согласно закивал головой.

— На! Держи еще. И садись к огню.

Паренек взял второй бутерброд, сел и сразу принялся за еду. Прожевав последний кусок, уставился на мой портфель. Я усмехнулся.

— Извини, парень. Больше у меня нет. Давай знакомиться. Меня Костей зовут. А тебя?

— Миха.

— Михаил, значит?

Он опять закивал головой. Я уже оглядел его и составил о нем свое мнение. Он был не беспризорником, так как, несмотря на его дешевую и грязную одежку, они были явно не на помойке подобраны. Да и по размеру подходили. Очень бедная семья или... детдом. Если бы семья, то он бы здесь не ночевал.

— Сбежал из детдома?

Он приподнялся, хотел вскочить, но так как я остался неподвижен, сел обратно.

— Ну, сбежал.

— Я сам когда-то жил в детдоме. Было и плохое, и хорошее. Ничего, вырос, человеком стал, — сказав это, сразу понял, что не то сказал. Это подросток еще может понять, а это еще совсем малыш. По моим меркам.

— Тебе, за что глаз подбили? Крысятничал?

— Я! Да никогда в жизни! Ни крошки, ни у кого не взял! Зуб даю! — он прямо вскинулся, глаза заблестели.

— Верю. Верю. Так за что фингал получил? — спросил я его, но сразу добавил. — Не хочешь — не говори.

— Нас с Тимой, Серегу и еще других ребят, Змей с парнями заставлял просить у прохожих деньги.

— Это взрослые парни?

— Старший отряд. В следующем году в ФЗУ будут поступать.

— Ты отказался и они, чтобы запугать остальных, тебя избили. Так?

— Сказали, что каждый день бить будут, если не буду просить.

Я задумался. Пойти и набить морды? В этом я не видел проблемы, но парнишке за мое заступничество потом прилетит еще больше. Вот если как брат....

— У тебя есть кто-то из родных?

— Мама.

— Погоди! А чего ты тогда в детдоме?

У мальчишки сначала заблестели глаза, потом он захлюпал носом. Я дипломатично молчал. Зная по себе, что в его годы мальчишки считали позором "распускать нюни", особенно перед чужими людьми. Немного успокоившись, сдавленным голосом, тот все же объяснил ситуацию. Оказалось, что его мать женилась во второй раз и уехала строить новую жизнь, где-то на Урале. Обещала, как только устроиться на новом месте, то обязательно заберет своего любимого сына к себе. Прошел уже год. Из родственников в Москве была тетя Зина, старшая сестра его матери. Она его навещала раз в месяц, приносила гостинцы.

— У нее дети есть?

— Два сына. Костя и Сергей. Еще Катя. Она тоже большая.

— Ее сыновья приходили к тебе?

— Нет. Зачем? Они же взрослые.

— Знаешь, где живет тетя Зина?

— Нет. Я у них ни разу дома не был.

— Нет, так нет. Завтра я тебя отведу в детдом и представлюсь твоим двоюродным братом. После чего поговорю со Змеем.

Мальчишка закрутил головой.

— Не. Так еще хуже. Ты, дядя, потом уйдешь, а меня....

Вешать на себя мне эту историю не хотелось, но любое дело надо доводить до конца.

— Навещать буду. Обещаю, — подумал я немного и добавил. — Раз в неделю — точно.

Мишка повеселел, потом немного подумал и согласился. Забрал мальчишку и мы поехали в общежитие. Увидев паренька, студенты засыпали меня и его вопросами. Узнав его историю, собрались завтра идти бить морду Змею и его дружкам. Я успокоил их, сказав, что сам все решу, поэтому утром, вместо лекций, я поехал с ним в детдом. Меня радостно встретили, поблагодарили за найденного воспитанника, после чего я отправился искать Змея. Нашел во дворе, в компании еще двух парней. Культурно представился. Пояснил, что от него хочу, после чего меня обозвали разными непечатными словами. Так как о педагогике я не имел ни малейшего понятия, то просто сломал Змею руку. Спустя минуту то же самое проделал с другим шустрым мальчиком, приятелем Змея, который попытался ударить меня самодельным кастетом. Третий босяк решил не искушать судьбу и сбежал с поля боя. Кастет я забрал. На всякий случай.