Теория Хайма

— Просто Эдан, ты же знаешь, — улыбнулся лучезарно юноша, неторопливо прохаживаясь по зале. — На Севере, должно быть, невыносимо. Я решил, что тебе необходимо немного развеяться. Не представляю, каково это — торчать в Инверне безвылазно. Ни луча света, ни капли тепла, ни общества милых дам... Твоё зверьё не будет по тебе скучать, я уверен. А вот своих братьев ты последний раз навещал неприлично давно. Помнишь, отец завещал нам держаться вместе? Пэри, например, не пропустил ни одной церемонии. И он объявится здесь уже... — Замечая, как взгляд брата равнодушно уходит в сторону, Эдан добавил голосу тонуса: — Моя свадьба разве не повод для радости?

— Как ты и сказал, она двести пятидесятая по счету. Не слишком ли много поводов для радости за эти два с половиной века? — Мужчина утомлённо закрыл глаза. — К тому же, как я понял, твоя невеста ещё в пути.

— Должна прибыть уже сегодня. В этом году оракул выбрала Ратанию. Девушки там... Глаза цвета волн. Волосы нежные, как прикосновение бриза. Кожа тёплая, как нагретый солнцем мелкий песок... — Блаженная улыбка сползла с его лица, когда он взглянул на брата. — Да, но тебе-то на это наплевать. Девственник.

— Подкаблучник.

— Евнух!

— Разве? Изнеженная принцесса.

— Женоненавистник.

— Потаскун.

— Ты... — Эдан стиснул зубы. На языке вертелось "трус", но император слишком дорожил жизнью, чтобы разбрасываться подобными словами. — Хорошо, это не моё дело.

— И все же ты лезешь в это дело при каждой нашей встрече.

— Значит, не так уж и часто.

Стук прервал Эдана, заставляя повернуться к дверям. Те открылись уже через мгновение, пропуская внутрь залы перекошенного от страха камергера.

— Милитиам... Мой господин... — Старик сцепил руки за спиной, низко опустив голову. — П-простите мою смелость... вернулся легат, посланный в Ратанию. Однако, видя вашу исключительную занятость, я передам...

— Нет, пусть войдёт, — ответил Эдан, кидая взгляд на Реигана. — Кажется, ты будешь первым, кому я её представлю. Говоря откровенно, мне уже не терпится...

Дрожа и еле передвигая ноги, пред очами императора предстал легат. Эдан уставился на своего раба в ожидании. Это ожидание просматривалось и во взгляде Реигана.

— Сэлвин, кажется? — нарушил молчание Эдан, осушая кубок долгим глотком. — Вероятно, ты онемел в тот момент, когда узрел божественную красоту моей невесты. В таком случае, это хорошие новости. Ты же прибыл с хорошими новостями, я прав?

— Я... я прибыл... — Сэлвин решил, что для его же блага доклад стоит вести из коленопреклонённого положения. — Милитиам, я торопился, как мог, чтобы сообщить вам эту прискорбную весть...

— Она уродина?

— Нет, милостивый господин.

— Старая дева? Монашка? Она больна? Безумна?

— Ваша невеста... Мы не справились... Девушка... она не...

— Я не понимаю этот сбивчивый человеческий лепет, — перебил раздражённо Эдан. — Ну как, брат? Тебя впечатляет красноречие моего легата? Может, ты мне растолкуешь, что пытается нам поведать Сэлвин?

— Он сказал, что я зря сюда притащился, — ответил Реиган, поднимаясь из кресла. — Я уезжаю сегодня же. И в следующий раз, когда ты пришлешь своих псов с очередным приказом, в ответ я отправлю их головы.

— Оставайся на месте! Я приказываю! — рявкнул Эдан, замечая предостережение в прищуре желтых глаз. И он бы прислушался к голосу разума, вот только ярость кричала громче. — Отвечай, легат, почему девушка, предназначенная мне, до сих пор не в этих стенах?

— Мы не ожидали... сопротивления, милитиам.

— Это разбойники? — Сэлвин замотал головой. — Бунт?

— Нет, это... Это не было бунтом. Это был один человек.

— Один человек? Против скольких?

— Я взял с собой десять лучших воинов.

— Десять против одного? — Эдан повернулся к брату. — Да у нас объявился настоящий герой. Недюжинной силы, должно быть, парень!

— Или же просто твои люди оставляют желать лучшего.

— Да нет же! — с театральным воодушевлением продолжил император. — Это настоящий рыцарь, движимый любовью. Спас юную деву от дракона! Самоубийца, вдохновлённый маменькиными сказками. Как же меня достали эти грёбанные герои. Но больше них я ненавижу неисполнительных слуг. Вечно приходится доделывать всё самому.

— Пощади, милитиам!

— Рассказывай, как было дело, Сэлвин, — приказал Реиган.

— Всё произошло так быстро, господин. Она швырялась дымом без огня и огнём, от которого горел даже металл. Разразилась страшная гроза при ясном, звёздном небе. Невидимая сила дробила камни и сбивала лошадей с ног. — Легат взволнованно жестикулировал. — Это было похоже на колдовство...

— Колдовство? — повторил глухо Эдан. — Согласен, иначе и не назовешь то, что вас обвела вокруг пальца "она". Она!

— Она не просто женщина. Она чудовище...

— Это я — чудовище! Ясно?! И никого кроме меня бояться не нужно!

— Как раз об этом... она просила вам передать, милитиам, что она — больше дракон, чем вы.

Эдан медленно моргнул.

— Что?

— Она — дракон больше, чем...

Император швырнул кубок в стену, и легат торопливо заткнулся.

— Значит ты теперь её гонец, Сэлвин? Ты теперь её голос и воля?! — Эдан распахнул двери, подзывая стражу. — Вздёрните этого тупого ублюдка немедленно! И приведите ко мне логофета.

— Что ты собираешься делать? — спросил Реиган, игнорируя вопли легата.

Эдан кинул на брата озадаченный взгляд.

Похоже, хранитель Севера передумал возвращаться в свой неласковый дом.

— Мне не смеют перечить даже боги. Пятнать мою честь людям я не позволю тем более. Я заберу то, что мне причитается, и напомню всей империи, что бывает, когда мне перечит хотя бы один человек. Эта девка... — Сбившись, юноша понимающе хмыкнул. — Неужели ты думаешь, она — та самая? Не тревожься, брат, это всего лишь обычная выскочка, какая-то полоумная фокусница. Но если вдруг что, ты можешь на меня положиться. Я тебя защищу.

— Завязывай с этим, — бросил сухо Реиган, и Эдан поднял ладони в выражении смирения.

Ему многое спускалось с рук, потому что он был младшеньким, но задень он гордость стража Севера в очередной раз, и его не спас бы даже статус императора.

— Просто подумал, что оставлять тебя за бортом будет вопиющей бестактностью.

— Я не сражаюсь с крестьянами.

Император беспечно пожал плечами.

— Тогда посмотришь, как с ними сражаюсь я.

Глава 7

Что оказалось самым трудным в этой спасательной операции?

Обратная дорога. Ким верила, что умрёт в процессе. Несмотря на защиту, она серьёзно обожгла себе руки и ноги. Аиша выглядела не лучше. Кандалы стёрли кожу на её лодыжках и запястьях, а одежда с обувью были совсем не предназначены для пеших прогулок. Вкупе с дикой усталостью и темнотой такой, какую трудно вообразить жителю мегаполиса?

— Надо было поймать тех лошадей, — проговорила Аиша, кутаясь в ткани с алтаря.

— Даже если бы нам это удалось, я не умею ездить на них.

После всего увиденного, Аише казалось это странным. Она бы меньше удивилась, если бы Ким сказала, что ей это ни к чему, ведь она умеет летать. Чёрт, как было бы здорово, в самом деле. Никакого убивающего её тело трения...

Когда они оказались у дома, уже давно рассвело. Веста кормила скот, а Бран чинил сети, сидя под окнами. Он же заметил девушек первым, вскакивая на ноги и щуря глаза. До последнего не веря.

— Аиша! — воскликнул он, и Веста опрокинула плошку с зерном, услышав имя "погибшей" дочери.

В тот момент у Аиши открылось второе дыхание, и она бросилась к родителям. Когда семья воссоединилась, Ким обессиленно свалилась на землю. Серьёзно, стоять на ногах и сохранять сознание больше не было никакого смысла.

— Не умирай, Ким Рендал! — К ней подлетел Бран, начиная трясти. — Я так долго думал над твоими словами, и только теперь, когда потерял дочь, понял. Мне нужно тебе многое сказать! Не закрывай глаза!

— Я ещё не научилась спать с открытыми...

Если бы он просто оставил её в покое, прямо на земле, она была бы ему благодарна, но мужчина поднял её на руки и отнёс в дом. В полубреду Ким чувствовала, как Веста обрабатывает её ожоги, тогда как Аиша взахлёб рассказывала о том, откуда они взялись. Про гром и молнии без дождя, про темноту, которая от огня становится ещё темнее, про пламя, которое не затушить водой.

— На мгновение я даже поверила, что это... ну... — Рыцарь без страха и упрёка. — Но никому кроме космонавтов такое не под силу. Должно быть, они цари в её мире.

Даже близко — нет. Кроме того? Она не имеет отношения ни к тем, ни к другим.

— Царям ни этого, ни того мира нет до нас никакого дела, — прошептала Веста, и Ким почувствовала прохладное прикосновение ко лбу. — Никто не делал для нас ничего подобного. А ведь говорят, что воле императора боятся противиться даже боги...

— Но не космонавты.

Господи... ну да ладно.

Мысленно улыбаясь, Ким провалилась в самый долгий и крепкий сон в своей жизни. В такой её не мог бы вогнать даже Бран веслом. Что-то очень близкое к смерти, слепое, беспробудное. Раньше Ким просыпалась от малейшего шороха. Теперь?

Её смог разбудить только полный ярости, звериный рёв. Он как будто возник не снаружи, а внутри, прямо в голове, и Ким слетела с лавки.

Просто сон? Пожалуйста, пусть это окажется просто сон!

В ушах до сих пор стоял это звук, от которого в жилах стыла кровь.

Обойдя пустую избу, Ким выбежала на улицу. В нос ударил едкий запах гари. Ясный день превратился в ночь: солнце закрывали клубы дыма, поднимающегося от Ратании. Бран, Веста и Аиша, стоя во дворе, с ужасом смотрели на испачканные копотью, разрушенные городские стены.

— Что это? Пожар? Скажите, что это всего лишь пожар!

— Это пожар... — кивнул Бран, после чего добавил: — И дракон.

— Нет никаких драконов! — вскричала Ким. — Их не существует! Я убедилась в этом, когда пришла на этот ваш ритуал! Там были всего лишь люди, ясно вам?! Солдаты! Никаких других чудовищ...

Вопреки её словам землю снова затрясло от взбешённого рёва, который давал кое-какое представление о размерах чудовища. Как танк? Пассажирский самолёт? Грёбаный титаник?!

Ким осела на землю.

— Солдаты должны были отвезти Аишу в столицу, — проговорила Веста, не сводя взгляда с горящего города.

— Так почему об этом так и не сказать?! Почему надо называть это "отдать в дар дракону девственницу"?! — Нет, чёрт! Прозвучало так, будто при иной формулировке она смирилась бы с самим фактом похищения и насилия. — И теперь он здесь, чтобы съесть не только Аишу, но и всех нас?

Бран недоумённо нахмурился.

— Нет, он не съедает наречённую.

— Но ты сам сказал про гейс!

— Да, он берёт их в жёны, но не ест.

— В жёны?! А чего тогда вы все повторяли жертва-жертва?!

— Но она жертва.

— Что жертвенного в свадьбе?!

— Девушка умирает для своей родни.

— Настолько умирает, что вы от горя чуть с ума не сошли?!

— Как ты и сказала, Ким Рендал, никто не смеет отнимать у нас единственного ребёнка, — с достоинством произнёс Бран. — Я её отец, я должен защищать её. Если я не делаю этого, если добровольно отдаю её самому злобному, алчному существу на свете, разве я сам не становлюсь ещё более худшим чудовищем? Как представлю её, умоляющую о спасении, прикованную и беспомощную...

— Вот именно! Что это за свадьба такая, что к скале нужно приковывать?!

— Этому ритуалу уже более двухсот лет. Когда Эдан Громорождённый ещё не был императором, он сам являлся за невестой и брал её прямо на алтаре.

— Пожалуйста, не продолжай!

Бран подчинился, сочтя нужным рассказать не про то, что бывает в случае успешного ритуала, а что бывает, если он не состоялся.

— Теперь он разрушит город до основания, сожжёт наши дома, убьёт всех мужчин, а женщин и детей сделает рабами.

— Да хрена ли ты говоришь об этом так спокойно?!

— У нас было время подготовиться к смерти.

— Если у вас было так много времени, что вы аж к смерти успели подготовиться, то хватило бы времени и на побег! В другую, блин, галактику!

— Мы же не космонавты, в отличие от тебя, Ким Рендал.

Боже, да с чего они взяли... Ладно, сейчас не время.

— Для этого нужно быть всего лишь хорошим всадником! — вскричала она. — У вас же есть лошади?

— Только одна. — Рыбак обернулся. — Ты не должна погибнуть здесь, Ким Рендал. Забирай её. Она не скаковая, но ты успеешь уехать отсюда.

— На три метра в лучшем случае! Я отродясь в седле не сидела!

Бран одарил её таким же шокированным взглядом, каким и Аиша некогда. Безлошадные у них считались последними бедняками. Те, кто вообще не умел держаться в седле — законченными идиотами.

— Ты сам... ты уезжай, — проговорила Ким, вставая и отряхиваясь. Хотя был ли смысл? Сейчас здесь всё равно станет чертовски пыльно. — Я его задержу. У меня ещё остался один туз в рукаве.

— Это дракон, Ким Рендал. Ему достаточно вздохнуть, чтобы убить тебя.

— Тебя тоже! Заставишь жену и дочь смотреть на это?!

— Я не брошу семью. Я итак слишком часто их подводил.

— По-настоящему ты облажаешься, когда погибнешь на их глазах! Веста, хоть ты скажи ему!

Женщина горько плакала, прижимая к себе обмершую от страха дочь.

— Уезжай, Бран. Уезжай в Анатерос, — залепетала она. — Он не тронет нас, но если с тобой что-нибудь случится... я этого не переживу. Боги милостивы... может, мы ещё встретимся.

— Вы встретитесь! — решительно сказала Ким. — Если я выживу... не спрашивай, как, но вы обязательно снова будете вместе.

— Поклянись мне! — Бран схватил её за плечи, глядя прямо в глаза. — Поклянись выжить и вернуть их мне!

— Клянусь. — Она сказала это лишь потому, что иначе бы он никогда оттуда не убрался.

— Да как же... как же ты это осилишь? — Бран недоверчиво её оглядел: худая, слабая, не умеет держаться в седле. — Скажи хоть, что за туз.

— Порох.

— Звучит... не слишком грозно.

Ким нервно улыбнулась.

— О, слышал бы ты, как он звучит на самом деле.

Глава 8

Пробуждение занимало вторую строчку её личного списка самых ненавистных вещей. С первого места пробуждение потеснили драконы.

Просыпаться под будильник, неизменно пунктуальный и громкий, покорно вылезать из нагретой кровати, тащиться в душ... такое счастье, как оказалось. Намного хуже быть разбуженной потоком колодезной воды, обрушившемся на голову, плечи и грудь.

Ким закричала, распахивая глаза. Вокруг всё плыло и пульсировало... Она долго не могла понять, где находится.

В полуразрушенном святилище, где прятались женщины и дети. Воздух пропитался запахом гари и палёного мяса. Но вонь, которая шла от её одежды, не поддавалась сравнению. Ким была с ног до головы перепачкана кровью чудовища, в волосах застряли ошмётки его плоти.

Тем не менее, сейчас именно она стоит на коленях, с руками связанными за спиной, чувствуя безжалостную хватку в волосах. Ей помогли улучшить обзор, дёргая голову назад и вверх.

Ауч.

Тут были люди. Очень много женщин, детей и солдат. Первые плакали, последние велели первым заткнуться. Неподалёку возвышался алтарь, наподобие того, который Ким уже видела не так давно. Но если у Пиковой скалы на нём возлежала жертва, то на этом сидело местное божество, перед которым Ким и склонилась.