Теория Хайма

Глава 1

Замок готовили к торжеству, и у его хозяина было прекрасное настроение. Поводов полно, но для начала: это единственный день в году, когда он — младший в семье венценосных драконов — мог полноправно говорить о своём превосходстве перед старшими братьями.

Он самый удачливый сукин сын за всю историю их семьи, и ему завидует каждый мужчина на этом свете, так что, в самом деле, в пекло старшинство.

— Суета-суета. — Эдан Громорождённый шёл по коридорам своего замка, беседуя с распорядительницей. — Так на чем мы остановились?

— Цветы в комнату леди Адель, — ответила она, просматривая длинный список. — Господин не определился между лилиями и розами.

— Розы — банально. Лилии — вычурно... я к тому, что сей цветок — символ невинности, и никак не вяжется с её стервозностью. — Молодой император задумался. Его пронзительно-голубые глаза придирчиво осматривали работу сотни слуг. — Сейчас цветёт яблоня. Ветки яблони... я знаю, у нас отличные флористы, они сделают всё как следует.

— Конечно, если господин хочет выказать леди симпатию и предпочтение, — согласилась женщина, торопливо записывая.

— Притормози! Я эту суку на дух не переношу. — Парень резко обернулся. — И с чего ты...

— Язык цветов, милитиам.

— Симпатия и предпочтение, чтоб их, — проворчал он, продолжая путь. — А что насчет камелии?

— Тонкий намек на превосходство.

— То, что нужно. Красные. В каждом углу.

Не сдержав улыбки, распорядительница поспешила за хозяином.

— Вплоть до следующего года разговоры будут только о вас.

— Надеюсь. Что там с цветом церемониального зала?

— Господин остановился на контрасте белого и черного.

— Что ж... белый и черный... белый и черный. Вы выслали приглашения всем?

— Все пятьсот приглашений разосланы.

— А сколько ответили?

— Столько же.

— Чудесно. — Внезапно остановившись, он обернулся. — А что Реиган? В его комнату нужно много свеч. Если он не сражается, значит, он читает. У меня людей мало, так что пусть лучше книги.

— Насчет этого, милитиам... День назад прилетел сокол...

— И слышать не хочу! — рявкнул Эдан. Демонический блеск зажег синеву глаз.

— Ваш брат не приедет, — договорила женщина с дрожью в голосе.

— Готов поклясться, он даже письмо не сам писал!

— Ваш брат занят...

— В пекло! Он всегда занят. Он и вполовину не занят так, как я! — Пусть его тон и напоминал капризы избалованного ребенка, от этого молодой господин не выглядел менее устрашающим. — Проклятые цветы, свечи, меню, девки!

— Ваш брат охраняет северные границы Вашей империи, милитиам. Там, где не выживает никто, где только холод и мрак, где смерть для бессмертных...

— Оставь! Я этого наслушался и в детстве. — Эдан выхватил свиток из рук распорядительницы. — Это моя свадьба, между прочим. Такое не каждый день бывает.

— Но каждый год.

— Таков уж мой гейс. Мой обет, который я соблюдаю исправно, потому что знаю, что такое покорность. Покорность самим богам. А он не знает, что такое покорность собственному императору! — Он крикнул прислуге немедленно позвать писаря. — Надоело это терпеть. Это уже третий раз. Теперь я ему всё выскажу. Да... напишу, что знаю, почему он отказывается приезжать. Потому что боится и завидует мне, ведь его гейс...

Он осёкся и взглянул на распорядительницу. Та едва заметно покачала головой.

После такого письма Реиган точно приедет, но только для того, чтобы открутить ему голову, Эдан это понимал.

— Напишу, что нуждаюсь в поддержке старших братьев в такой ответственный момент, — кивнул юный дракон и, просмотрев свиток, вернул его женщине. — Выделите комнату внизу. Свечи, ясно? Много свечей. И оставьте свободными еще пару комнат рядом. Спорю, он притащит с Севера парочку своих животных.

* * *

В бушующую за мутным окном тьму всматривались две пары глаз. Буря накрыла море и прибрежный город, лишая всякой надежды приметить долгожданную фигуру.

— Надо бы огня добавить, — проговорила Веста, доставая из сундука, где хранилось дочкино приданое, засаленную свечу. — Боги, чего же он так долго?

— Скоро придет, — утешала ее дочь, Аиша. — Наверняка, он и не пошёл в море. Ты же его знаешь, отец с утра почуял, что будет шторм, и теперь сидит в корчме с другими рыбаками.

Женщина поставила огонёк у окна, проворчав:

— Ну ежели так, ему эта рыбалка дорого обойдётся.

Молния раскроила хмурое небо. Проревел гром.

— Не к добру это, — покачала головой она. — К чему боги так гневаются? На моей памяти такое было лишь однажды. Когда Эдан Громорождённый нарушил свой гейс.

Дочка уставилась на неё, ожидая продолжения истории.

— Да, стихия ярилась несколько дней подряд. Я тогда была ещё совсем малышкой, меньше тебя. Земля дрожала, дома рушились, дождь залил все погреба и потом был страшный голод...

— Но почему он нарушил гейс? — Вот что интересовало Аишу. — Отказался брать назначенную оракулом невесту?

Тихий голос женщины звучал в темноте вкрадчиво, таинственно, почти пугающе.

— О, говорить о гейсе Древних разрешено только шёпотом. Это их клятва перед самими богами, символ их абсолютной покорности силам более могущественным, чем драконы. — Её лицо осветила вспышка молнии, и Аиша вздрогнула. — Да, гейс нашего владыки — каждый год брать себе новую жену. Но в тот раз оракул указала на девушку, которая уже была обещана другому. Семья не пожелала отдавать её, и то, что он сделал с ними...

— Что? — едва слышно обронила Аиша.

— Сравнял город с землёй. Сжёг заживо всех людей. А её забрал. Говорят, она убила себя прямо на церемонии.

— Как... убила?

— Заколола алмазной булавкой, которая держала фату на её волосах.

— Что?

— Так говорят.

Аиша недоверчиво покачала головой.

— Интересно, куда он девает своих жён потом?

— Может быть, съедает, — ответила мать, но, заметив страх в глазах дочери, добавила: — Но я слышала, что все они умерли на родильном ложе в ужасных муках.

— Лучше быть съеденной, — согласилась Аиша, — или с собой покончить. Да, я бы на их месте точно...

Её последние слова заглушил новый раскат. Подобен грому был и внезапный стук в дверь.

— Слава богам! — вскричала женщина, кидаясь в сени.

Отворив тяжёлую дверь, она впустила в дом порыв солёного ветра и мужчину. Его большая фигура была укрыта промокшим плащом. Не говоря ни слова и не отвечая на приветствие жены, хозяин прошёл к печи, кладя на лавку то, что держал на руках.

Задвинув засов, женщина приблизилась к супругу, который, тяжело дыша, смотрел на принесенную им девушку.

— Бран! Мы тут все глаза проглядели, а ты даже... — Веста не успела договорить. Скинув плащ, муж заключил ее в крепкие объятья.

Аиша подошла к лавке.

— Кто это?

— Мой сегодняшний улов.

— Неужто мертва? Вроде бы дышит...

— Да... это я её веслом саданул.

— Папа!

— Думал, русалка. А что? Вы бы видели, как она кидалась на меня, вопила что-то несуразное. Да и кто в такую погоду на море-то сунется? Не надо на меня так таращиться, лучше на это вот взгляните.

Он указал на одежду незнакомки. Короткая куртка распахнулась, открывая взгляду прилипшую к телу блузку, через которую просвечивалось причудливое нижнее бельё. Стройные ноги обтянуты чёрными штанами, которые заправлены в ботинки с практически незаметной застёжкой.

— И волосы короткие, — сказала Аиша.

— Нездешняя, — согласилась мать. — Небось, корабль какой разбился...

— Обломков не видел. Но завтра схожу на берег глянуть.

— Может, просто выпала, — предположила жена. — Напилась и выпала. Так с богачами постоянно.

— Бедной не выглядит, — поддакнул Бран. — И трезвой... тоже.

— Думаешь, её будут искать?

— Да. Может даже выкуп дадут.

— После того, как ты её чуть не пристукнул? Подумать только, бедняжка чудом уцелела, а ты на неё с веслом.

— Ладно, ладно, ты тоже хороша. — Махнув рукой, Бран пошёл из комнаты. — Обогрей её скорее. Принеси сухую одежду, растопи печь погорячее, а ты, Аиша, вина с мёдом сделай.

Женщины засуетились. Дочь ушла за вином, а мать принесла тряпок и сменную одежду.

— Ну что за вид? — изумлялась Веста, осваиваясь с незнакомой застёжкой. — С трудом представляю земли, где женщинам позволено разгуливать вот так. А ткань какая тонкая! И узор-то не вышит, а нарисован... Диво. Ох, а тут какое кружево, гляди, Аиша!

— Красота, — согласилась она, разглядывая нижнее бельё незнакомки. — Интересно, во что одеваются их мужчины.

— Похоже, там, откуда она родом, верховодят всё-таки женщины.

— Погоди, кажется, она очнулась.

Веста отдёрнула руки, когда девушка заворочалась. Она открыла глаза со стоном и поморщилась, как от боли. Незнакомка выглядела умирающей, но как только их взгляды встретились, она слетела с лавки и вскочила на ноги. И она не могла бы выглядеть более живой, здоровой и трезвой, чем в тот момент.

— Успокойся. Мой муж нашел тебя в море, — мягко сказала Веста. — Я просто пыталась тебя переодеть. Мы хотим помочь и не неволим тебя. Уйдёшь, когда буря закончится.

Она не слушала, пытаясь прикрыться, оглядываясь и, кажется, ничего не видя. Грохот грома напугал её, и она рванула в сторону, сильно приложившись головой об низкую притолоку.

На шум пришел Бран, обнаруживая на полу бессознательную гостью и женщин, стоящих над ней.

— Это не мы! — вскричала Аиша. — Она сама, честно!

— Зря ты её спасал, — кивнула Веста. — Похоже, ей самой невмоготу как умереть хочется.

Глава 2

Но это неправда, Ким Рендал не собиралась умирать.

Её только что повысили, и всё, о чём она мечтала после очередного трудового дня — диван, бокал вина и тихая музыка. Очень тихая и спокойная, арфа, там, или флейты, в общем, музыка такая, слушая которую понимаешь, что в этом мире ещё остались прекрасные звуки. Что-то помимо воя сирены и оглушающих взрывов.

Нет, она не полицейский и к военным имеет лишь косвенное отношение. Ну вроде того, что место её работы обнесено забором с колючей проволокой, и к ней уже целый месяц клеится один парень из охраны, кажется, бывший морпех.

— Привет, Ким. — Да, вот этот самый парень. — Может быть сегодня перепих... Э, в смысле, пропустим по стаканчику?

Не то чтобы она имела что-то против военных, но, похоже, надевая униформу, мужчины начинали верить в собственную вседозволенность и неотразимость. И брались покорять всё подряд.

— Давай завтра, Тони.

— Ты говорила так вчера. А сегодня у нас и повод есть, да?

— Как раз сегодня не могу. После испытаний новой взрывчатки голова гудит из без выпивки.

— Тогда давай провожу до машины. — Он придержал для неё дверь. — Не отказывайся. Тебя какая-то чокнутая искала, вдруг она ещё там.

Чокнутая?

Ким пролетела мимо него, выскакивая на улицу. В воздухе пахло дождём, небо затягивали грозовые тучи.

Господи, как она не любит грозу. Шума было и так слишком много в её жизни.

— Хло! — воскликнула Ким, махнув рукой стоящей неподалёку девушке.

— Вы знакомы? — недоверчиво спросил Тони.

— Она моя старшая сестра.

— Я не знал...

— Я тебе это раз двести сказала, — бросила сухо Хло, уходя в сторону парковки. — Пошли быстрее. Я думала, околею. Боже, тут у вас работают сплошные придурки.

Ким поспешила следом, доставая из сумочки ключи от машины.

— А ты что хотела? Это же завод взрывчатых веществ. Сюда нельзя просто так прийти к кому-то в гости. Удивительно, что тебя на территорию пустили.

— Я здесь тоже когда-то работала, помнишь?

— Могла бы позвонить...

— Я потеряла телефон.

Ким дёрнула её за рукав, останавливая.

— Да что с тобой происходит? Я заходила к тебе, но твоя хозяйка сказала, что ты не появлялась дома уже неделю. Мне пришлось забрать твои вещи, потому что она нашла другого квартиранта.

— О, так они уже у тебя. Отлично.

— Послушай, ты... — Ким осмотрела сестру. Они были так похожи. Одинаково высокие, стройные, рыжеволосые. Одинаково помешанные на физике и связавшие с ней свою жизнь, так или иначе. — Ты отлично выглядишь, может, я зря волнуюсь. У тебя появился кто-то?

— Да, появился, представь себе. В это так трудно поверить?

— Нет. Почему?

— Потому что ты мне никогда не веришь. Вы все считаете меня сумасшедшей!

— Я не считаю тебя сумасшедшей. И я тебе верю, ясно?

— Ну-ну, сейчас посмотрим. — Хло сильно нервничала, и Ким попыталась вспомнить, когда в последний раз видела её такой. Перед получением очередной учёной степени?

Хло была умницей. Может даже, гением, поэтому ей многое спускалось с рук. Её ценили коллеги, она участвовала во многих научных проектах, преподавала, а потом...

Это произошло не в один день, конечно. Но Хло изменилась.

За последний год она:

Забросила свою преподавательскую практику;

Уволилась со всех мест работы, а их было полно, и везде она считалась незаменимой;

Перестала писать научные статьи, вернее, статьи она писала, но отнюдь не научные. Ким читала парочку и, боже...

Что самое подозрительное? Хло не унывала. В последний раз, когда они виделись, она казалась невероятно воодушевлённой. Обмолвилась о величайшем открытии в своей жизни и пропала, послав какое-то невразумительное письмо на её электронный ящик.

А тут вдруг объявилась, взвинченная и как будто напуганная, и первым делом отправилась к ней на работу, даже не заглянув в квартиру, которую снимала.

Включив печку, Ким выехала с парковки. На лобовое стекло упали первые капли дождя.

— Ты слушаешь меня? — уточнила Хло, нервно растирая озябшие руки.

— Да-да, ты, кажется, говорила о...

— Теории Хайма.

— Точно, что там с этой теорией?

Теория Хайма? Телепортация, значит. Путешествие сквозь пространство и время... Разве последним научным изысканием Хло был не новый источник энергии? Или эликсир бессмертия? Или философский камень? Ким уже запуталась в череде фантастических исследований своей сестры.

Хло всегда была мечтательницей, а стала учёным-физиком. Это разрушило ей жизнь и психику к тридцати годам.

— Погоди. — Ким остановила сестру, которая жонглировала трудно произносимыми терминами, цифрами и именами авторитетных учёных. — Расскажи лучше про своего парня. Какой он?

— Ты что, издеваешься? — Хло вытаращилась на неё. — Тебе интереснее слушать интимные подробности моей личной жизни?

— Ну, можно без подробностей.

— Без подробностей или с ними — всё идёт по тому же самому сценарию, что и здесь! Люди встречаются, влюбляются, занимаются сексом!

— О... — Люди делают такое, правда? В смысле, у Ким были отношения. Но после последнего разрыва прошёл уже не один год, и ей было трудно поверить, что кому-то это даётся так легко.

— Так же, как и здесь! — повторила Хло. — Я тебе рассказываю про чёртово перемещение в другое измерение! Это круче секса!

— Даже секса с твоим парнем?

— Да оставь ты его в покое! И он не "парень", ясно? Он король.

— Король? Это у него кличка такая? — Точно какой-то придурок.