Чужой Среди Своих, Глава 17 и далее

Я усмехнулся уголками губ. Ага! Держи карман шире! Нужен я тебе за чем-то!

— Будете экзаменовать? — поинтересовался я.

— Нет. Все что нужно, мне уже рассказали. Преподаватели отзываются о вас хорошо, чему я очень рад.

— Я же студент. Так что учиться для меня привычное дело.

— Дмитрий Николаевич, не оставите вы нас вдвоем?

— Я и сам собирался идти. Дел по горло, — с этими словами преподаватель вышел из кабинета.

— Садитесь, Звягинцев.

Сам Карпов сел за письменный стол, достал коробку папирос, положил на столешницу, но тут же спрятал папиросы обратно в карман и криво усмехнувшись, пояснил:

— Меня очень просили здесь не курить. Ладно, перетерплю. В общем, так.... Вам, лейтенант, надо срочно выехать в Берн.

Нынешняя жизнь меня вполне устраивала, так как последние два года судьба меня бросала с место на место. Правда, изучение предметов по шесть часов в день, семинары и практические занятия отнимали львиную долю времени, но это было намного лучше, считал я, чем сидеть в окопе на передовой. К тому же выходной никто не отменял, а Москва под боком. Я уже настроился, что просижу здесь до конца войны, а там меня демобилизуют и вот на тебе — не успел, как следует выучиться, а уже работу по специальности предлагают.

"С другой стороны мне уже тут несколько надоело. Да и Швейцария, это не линия фронта".

— Так я вроде только учиться начал, товарищ Карпов.

— Меня заверили, что с языком у вас не просто все хорошо, а отлично, товарищ курсант. Физическая подготовка на пять с плюсом. Основные правила разведки вы знаете. Так что самое время проверить ваши знания на практике. Или вы неуверенны в своих силах?

— Никак нет! Готов выполнить любой приказ!

— Так-то лучше. Теперь вопрос. Вам что-нибудь говорит фамилия фон Болен?

Меня словно холодом обдало.

"Неужели подполковника взяли и тот проговорился?!".

Эта мысль самой первой мелькнула у меня в голове. Быстро попытался проанализировать состояние Карпова. Майор не напряжен. Значит, не ловит меня на этот вопрос. Тут что-то другое. Или все-таки играет со мной в кошки-мышки? Разведчик, как-никак, мать твою!

"А! Куда тут денешься с подводной лодки!".

— Говорит, товарищ Карпов.

— И что она вам говорит, Звягинцев? — с некоторой ехидцей спросил меня Карпов.

Именно эта нотка ехидства успокоила меня. Я прислушался к себе. Интуиция молчала.

— Меня в свое время обвинили в том, что я вел разговоры с врагом, с бароном Арнольдом фон Боленом. Потом меня попытались обвинить, что именно я отпустил его при переходе линии фронта. Вот только доказать этого так и не смогли.

— Читал твое дело и поэтому я здесь. Теперь может, ты, как будущий разведчик, попытаешься связать эти факты.

Я задумался. Что именно произошло в Швейцарии, в феврале-марте 1944 года, я просто не знал. Заговор немецких генералов должен произойти где-то в первой половине лета. Так как могла быть связана швейцарская столица и барон? Чтобы сложить концы, мне хватило полминуты: его швейцарские родственники.

— Насколько мне известно: у него в Швейцарии есть родственники. Вот только где они проживают — не знаю.

— Молодец. Почти сходу решил задачу наполовину, а насчет второй половину я тебя сейчас просвещу.

Из его короткого рассказа мне стало известно, что в феврале 43-го года в столице Швейцарии, американский разведчик Аллен Даллес встретился с князем Гогенлоэ, фельдмаршалом Браухичем, генерал-полковником Цейтцлером, выступавшими от имени германских промышленников и правых социал-демократов. Тогда обсуждались вопросы возможных путей завершения войны и послевоенного устройства Германии и Европы в целом. Речь шла о том, что Германия может согласиться на мир, если западные державы не допустят советской оккупации Германии. Если тогда переговоры не привели к успеху, то в апреле уже этого, 1944 года, немцы сделали новую попытку: в Берн прибыл представитель от заговорщиков-генералов. Спустя два дня он отбыл назад, но о чем шла речь, нашей разведке установить не удалось. Вот только когда об этой встрече было доложено Сталину, то она вызвала у него негодование по поводу возможного предательства союзников и, как следствие, последовал жесткий приказ в самое ближайшее время разобраться с этим делом. Теперь нетрудно было догадаться, что в эту историю оказался замешан барон. Только каким образом? Ответ мне стал известен через минуту. Оказалось, что вместе с эмиссаром на переговоры прибыл некий барон Арнольд фон Болен, который оказался дальним родственником семьи фон Гаверниц, чье поместье, было предоставлено для переговоров Аллену Даллесу. Барона сейчас в Швейцарии нет, но спустя месяц его ожидают в Берне.

— Надеюсь, что ты свою задачу уяснил, Звягинцев. Проклятье, как курить хочется! — и он сердито посмотрел на меня, словно это я запретил ему курить в кабинете.

— Не совсем. Он же офицер, на службе, так что мне, скорее всего, в Берлин придется ехать, а не....

— Подготовка встречи — не твоя головная боль! Все! На сборы пятнадцать минут. Машина стоит у ворот.

Перебираться через границу по тайной тропе контрабандистов может и познавательно, но при этом было очень трудно даже с моей подготовкой. Тропинки, по которым мы шли, были пригодны только горным козлам, но не людям, но мы сумели добраться до швейцарской деревушки, не побеспокоив местных пограничников. К концу нашего перехода я был выжат как лимон. Заплатив вторую половину оговоренных денег проводнику, я переночевал у его родственников, после чего отправился в столицу Швейцарии. Еще при отправке меня предупредили, что никаких контактов с нашими разведчиками в Швейцарии я иметь не буду. Меня посылали с разовой миссией: попробовать наладить контакт с бароном, а если я провалюсь, то никого за собой потянуть не смогу. Добрался я до Берна без особых проблем. Деловая, но не суетливая, жизнь столицы Швейцарии неожиданно поразила меня своим внутренним спокойствием. Словно и нет войны, охватившей всю Европу, словно не прямо сейчас умирают солдаты на поле боя, не горят печи концлагерей, не страдают люди, лишенные родного дома или получившие похоронку на близкого человека. Горожане шли по своим делам, гуляли, сидели за столиками в кафе или на скамейках в парках, подставив лица нежарким лучам весеннего солнца. Война прошла мимо них. Они знали ее только из газетных статей.

Я словно попал в другой мир. Подобные чувства мне приходилось испытывать раньше, в той жизни, и каждый раз я словно переступал какую-то границу, разделявшую мир и войну. Тело и разум еще не привыкшие к тишине и покою, автоматически продолжают просеивать окружающее пространство в поисках потенциальной опасности. Я знал, что пройдет время и все пойдет своим чередом, или как говорится в библии, "все возвращается на круги своя".

По приезду, сразу после того, как вселился в отель, я пошел на почту и получил конверт. В письме было только несколько строчек, отпечатанных на пишущей машинке. Местожительство барона и места, где чаще всего его можно увидеть. Уже само письмо являлось знаком, что барон находиться в Берне. Просмотрев список, выбрал ресторан, где барон предпочитал обедать. К тому же для посторонних лиц, которые могли наблюдать за нами, встреча должна выглядеть случайной. Встретились два приятеля, которые давно не виделись. До этого я никогда не был в Берне, поэтому всю вторую половину дня я ходил по городу, заодно прошелся мимо ресторана, в котором должна состояться наша встреча с бароном. Остаток вечера прошел в кафе, рядом с моей гостиницей. Плотно поужинав, с чашечкой кофе, я смотрел, как опускается на город ночь. Чувство напряженности как-то само по себе исчезло, и на какое-то время я даже забыл, что нахожусь по заданию советской разведки в чужой стране.

На следующий день я отправился на встречу с бароном. Плана разговора из-за скудности сведений у меня не было, а только наброски. Основным стимулом для его принуждения к работе с советской разведкой должны были стать угрозы. Дескать, он, находясь у партизан, спас свою жизнь тем, что выдал им секретные сведения. Я не считал, что они смогут принудить барона работать с советской разведкой, зато хорошо знал, какие доводы подполковник воспримет в достаточной степени серьезно.

Быстро обежал глазами зал. Народа было немного. Барон не заметил меня, так как прямо сейчас просматривал меню, принесенное официантом. Дождавшись момента, когда он отпустит официанта, быстро направился в его сторону. Не успел я подойти к столику, как он поднял глаза и замер, не веря своим глазам.

— День добрый, господин барон.

— Вы? Здесь?

— Если разрешите, я присяду, и мы обо всем поговорим.

После некоторой паузы, он неуверенным жестом указал мне на стул: — Садитесь.

Какое-то время мы сидели и смотрели друг на друга. Я давал ему время оправиться от удивления и начать думать. Насколько мне удалось изучить подполковника, тот был волевым и рассудительным человек, а значит, безрассудных действий от него ждать не стоит.

— Мне, кажется, я догадываюсь, зачем вы здесь, — наконец сказал барон.

— А знаете, еще две недели я не знал, что мне придется вас когда-нибудь увидеть. И еще скажу, правда, вы мне сейчас просто не поверите. Я рад, предоставленной мне возможности, вас видеть.

— А я вас — нет! И это тоже, правда! — в глубине его глаз зажглись огоньки гнева.

— В вас сейчас говорят эмоции, а не рассудок.

Барон с минуту испепелял меня взглядом, но потом пару раз глубоко вздохнул и взял себя в руки.

— Интересное начало.... Кстати, как мне вас называть?

— Отто Шнитке. Сразу хочу задать вопрос....

Я тут же оборвал фразу, так как подошел официант. Заказав ему чашку кофе, я продолжил: — Как вы видите себя после окончания войны?

Тот внимательно посмотрел на меня: — Я вас абсолютно не понимаю. Чего вы от меня хотите?

— Разговор у нас не для лишних ушей, поэтому давайте перенесем его на свежий воздух. Вы пока ешьте, а я попью кофе.

После окончания обеда, мы вышли на улицу, затем свернув в близлежащий сквер, пошли по аллее. Оглядевшись и не заметив рядом с нами людей, барон начал разговор: — Я человек деловой и поэтому хотел бы сразу внести ясность. Кто вы, я себе прекрасно представляю, а вот зачем я вам — не совсем. Я весьма далек от планов Генерального штаба. Может, поясните свое появление?

Подполковник был уверенным и сильным человеком. Вот и сейчас, как тогда в партизанском лесу, он снова показал себя настоящим мужчиной.

— Поясню, но для начала хочу задать вам вопрос. Что вы выберете, когда на одной чаше весов будет верность Германии, а на другой — ваше личное благополучие, жизнь ваших дорогих и близких людей?

— Я был о вас лучшего мнения. Угрожать жизни моим близким,... это такая низость, что я даже выразить....

— Бросьте. Никто не собирается им угрожать. Призовите свой разум, барон, обдумайте, а затем ответьте на мой вопрос.

Это был не просто вопрос, а проверочный тест. Насколько я мог судить о нем, то в первую очередь тот был бизнесменом, любящим мужем и отцом, а только во вторую очередь патриотом своей родины. Впрочем, я мог и ошибаться. Если он сейчас скажет, что все отдаст во имя Германии, то на нем можно будет ставить крест, как на будущем компаньоне. Пока я добирался до Швейцарии, у меня было много времени обо всем подумать. О своей жизни и о том, что меня ожидает в будущем. Строить жизнь в Стране советов во время правления Сталина мне совсем не улыбалось, и я решил: хватит плыть по течению. К тому же такого удачного стечения обстоятельств может больше и не быть. У меня были кое-какие знания из будущего, а у немца — большие деньги и весьма широкие связи в деловом мире. Если это объединить, то можно организовать неплохой бизнес. Вот только надо выяснить: кто он? Фанатик или делец?

— Я немец и люблю Германию, мою родину, но мои близкие для меня — это все.

— Именно это я и хотел от вас услышать. Поясню свой вопрос. Мне хотелось говорить с деловым человеком, а не фанатиком фашизма, потому что только так мы сможем найти общий язык.

— Скажу так: у нас может быть общее мнение по отношению к искусству или... к семейным ценностям, но какие, помилуй бог, могут быть общие цели у немецкого офицера и русского коммуниста?

— Не разочаровывайте меня, господин барон. Обычно, деловые люди интересуются предложениями, которые им делают, а уже потом делают выводы. Или вы не такой?

— Помилуйте, какие у вас, у коммуниста, могут быть предложения, которые могли бы меня заинтересовать в финансовом плане?

— Как не удивительно, но у меня есть такие предложения. Вот только с этим пока не будем спешить. Хорошо?

— Странный у нас с вами какой-то получается разговор. Вы что меня вербовать не собираетесь? — при этом барон криво усмехнулся.

— Это все от вас зависит, дорогой барон.

Мой странный ответ исходил из практических предложений. Мне очень не хотелось, чтобы моего будущего компаньона посадила на крючок наша разведка, так как в будущем это могло обернуться крупными неприятностями для нас обоих. Вот только из образа русского разведчика я тоже не мог выйти. Еще не пришло время.

— От меня? Интересно. Я вас внимательно слушаю.

Я вкратце изложил ему его судьбу, если тот останется в стане заговорщиков, но мои слова вызвали у немца только презрительную усмешку. Тогда я привел ему последний довод: о сосуществовании заговора среди генералитета будет доложено в гестапо, вместе со списком, в котором, среди других, будет фигурировать фамилия барона. Кроме того, в германскую контрразведку будут переданы соответствующие сведения о том, что, будучи в партизанском отряде барон пошел на предательство, выдав военные секреты, чтобы выкупить свою жизнь.

— Это подло!

— Не спорю, но по-другому вы не хотите принимать мои доводы.

— Вы предлагаете мне предать своих товарищей и....

— Хватит играть словами! Или мы с вами сотрудничаем, или.... — я сделал многозначительную паузу.

В глазах барона снова загорелись гневные огоньки. Ему хотелось накричать на меня, а еще лучше — ударить, но он сдержался, только пальцы непроизвольно сжались в кулаки.

— Вы не оставили мне выбора.

— Один раз я вам уже спас жизнь, барон. Теперь собираюсь сделать второй раз.

Барон бросил на меня, отнюдь не благодарный, а злой и раздраженный взгляд.

— Что вам от меня надо?

— Для начала вы мне сообщите, все, что знаете о переговорах представителя генералитета с Алленом Даллесом. Обстоятельно, подробно, до последних мелочей.

Подполковник с минуту собирался с мыслями, а потом начал говорить. Спустя двадцать минут он закончил и сказал: — Вкратце это все. Никаких записей при встрече не велось, так что документов вам предоставить не могу.

— Мне нужно от вас две вещи. Первое. Вы как можно быстрее выходите из рядов заговорщиков. Второе. Вы находите мне другой источник информации.

Теперь барон уже изумленно уставился на меня.

— Послушайте,...как вас,... Шнитке! Вас что, в самом деле, заботит мое благополучие?! Вы только что получили, что хотели! Что вам еще нужно?