Честь и Польза - 3

Понимая, что кадры решают все, Сталин не скупился на содержание своих креатур. Однако если по прошествию определенного времени нужного результата получено не было, то выдвиженец немедленно снимался с должности и терял все привилегии, начина с высокой зарплаты и кончая элитной квартирой, дачей и автомобилем.

Вячеслав Молотов ни разу не подводил своего патрона. Все данные ему поручения он выполнял в срок, а если этого не случалось, он честно говорил об этом Сталину, называл причины своей неудачи и предлагал план по её устранению. Последний момент очень импонировал президенту и вместо нагоняя или отставки, старый друг получал помощь и новые средства, которые позволяли ему решить поставленную перед ним задачу.

— Пока буду отдыхать на юге, тебе придется поработать с господином Чичериным по итальянскому вопросу. Он давно созрел и перезрел, и тянуть с ним нет никакого смысла. По сообщению посла Голобородько, Муссолини готов к серьезному разговору по расширению межгосударственных отношений между нашими странами. Торговое соглашение у нас есть, договор о мире и дружбе есть, пора пакт заключать. Как ты считаешь? — лукаво усмехаясь, спросил президент.

— Ну, раз господин Чичерин говорит пора, значит надо заключать. Пусть мидовцы определяются с кандидатурой переговорщика с Муссолини, а мы будем готовить ему литерный поезд. Дуче ведь для столь важного разговора к нам не приедет?

— Верно, говоришь, товарищ Вяче. Пакт в большей степени нужен нам, чем итальянцам, значит, и на поклон к ним ехать нам, а не им. А вот относительно поезда ты не угадал. Россия и Италия — морские державы, значит, придется тебе плыть по морю на крейсере.

— Мне, но почему, Иосиф? Какой из меня дипломатический посланец?! — бурно запротестовал премьер, но Сталин и ухом не повел.

— Во-первых, не дипломатический посланец, а премьер министр, чувствуешь разницу? Во-вторых, все необходимые нам вопросы ты озвучишь точно по моему тексту. Мидовцы, могут в такие дебри политических разговоров залезть, что ничего не поймешь, а мне нужна точность и ясность. Ну и, в-третьих, твоя Полина неплохо научила тебя носить тройку, галстук и шляпу. Ничем не хуже, чем карьерные дипломаты. Все, решено. Отправляешься в Италию сразу после моего возвращения.

Молотов попытался возразить президенту, но увидав в его лице и глазах хорошо знакомое выражение, понял, что спорить со старым другом бесполезно. Решение было принято давно и пересмотру не подлежало.

— Я тебе из Рима, в подарок, хорошую трубку пеньковую привезу. А то ты со своими старушками как-то несолидно выглядишь, а тебе ведь в августе интервью французам давать надо — уел Молотов патрона и они расстались.

Из Кремля до Курского вокзала, где в одном из тупиков его уже с раннего утра ждал личный поезд, Сталин отправился на машине, без всякого сопровождения. Президент считал это неуместной расточительностью и помпезностью, и на все попытки коменданта Кремля полковника Смирнова отправить ещё одну машину ответил решительным отказом.

С большим трудом Смирнову удалось убедить президента взять с собой в поездку второго охранника.

— Извините, Иосиф Виссарионович, но согласно приказу по внутреннему уставу президентской службы, вас должны сопровождать два охранника.

— Ну, зачем второй охранник, гражданин Смирнов. Если захотят побить — побьют, хоть с одним, хоть с двумя.

— Господин президент, таков приказ — отчеканил Смирнов, — если вы с ним не согласны — отменяйте в установленном порядке, но на данный момент я руководствуюсь именно им.

— Бюрократ — буркнул Сталин и покорился.

Кто из двоих спорщиков был в этот день особо грешен неизвестно, но на половине дороги у президентского автомобиля из-за неровности дороги пробило сразу два колеса, и он встал.

— Не волнуйтесь, господин президент. Я сейчас свяжусь по телефону с гаражом и вызову вторую машину — браво отрапортовал старший охранник Хрусталев, бывший в курсе спора президента и Смирнова.

— Очень хорошо, гражданин Хрусталев — моментально отреагировал Сталин, не желавший признавать правоту коменданта Кремля. — Звоните в гараж, чтобы отправили помощь гражданину Ермакову, а мы вдвоем с Молодцовым доедем до вокзала на трамваи.

— Но это не по правилам, господин президент! С вами всегда должны быть два охранника!

— Двое — это при поездке на автомобиле, а про трамвай там ничего не сказано — решительно заявил президент и, подхватив свой портфель с документами, решительно зашагал к трамвайной остановке.

В том, что страна не знал своего президента в лицо, Сталин быстро убедился, когда вместе с охранником, поднялся по ступеням трамвая. Утренний поток пассажиров уже схлынул и потому, особой толчеи внутри вагона не было, однако, все места были заняты, и никто не уступил его первому человеку страны.

— Билетики, берем, граждане! — громко потребовала контролерша, наметанным взглядом выбрав новеньких из общей людской массы. Это было молодая, невысокого роста девушка, с тугой рыжей косой, торчавшей сзади из-под форменной фуражки. Весь её вид говорил, что она приехала в столицу на заработки из деревни, как и многие тысячи других соискателей счастья в большом городе.

— А как вас звать красавица? — учтиво спросил Сталин, получив в обмен за пятачок билет из билетного рулона, висевшего на плече у контролерши.

— Аграфена Петровна Селиверстова — важно представилась рыжей шевелюры и напряженно замолчала в ожидании продолжения разговора. За день мимо неё проходило много людей, и Груня была готова к любому вопросу, претензии, колкости и даже шлепков и щипков, но ничего этого не случилось. Пожилой, по меркам двадцати летней девушки грузин, только кивнул головой, как бы знакомясь с ней, и продолжил ничего не значащие расспросы.

— И откуда вы к нам приехали, Аграфена Селиверстова?

— Из Слепнево, что под Тулой — с вызовом ответила девушка и вскинула голову, ожидая ставших привычных для себя упреков со стороны москвичей, типа "понаехали тут из деревень". Однако собеседник снова кивнул головой и теперь в его жесте, Груня уловила нечто похожее на понимание и даже одобрение.

— Тулу знаю, бывал. Хороший город. А как вам наша Москва?

— Тоже хороший город. Много чего интересного здесь можно посмотреть и узнать. Столица — одним словом.

— Верно, сказали, столица. А как вам работа, нравиться?

— Нравиться, — гордо заявила Груня, но уже без откровенного вызова. — Целый день с людьми и всю Москву из трамвая посмотреть можно.

— Ну, а живете как? — продолжал любопытствовать Сталин. Контролерша несколько озаботилась затянувшимися расспросами, но вместе с этим ей было откровенно приятно, что солидный обладатель кожаного портфеля говорит с ней почти на равных и явно не собирался насмешничать или обижать.

— И живем хорошо. Зарплата нормальная, платят вовремя без обмана, койка в общежитии и целых два выходных, — похвасталась расхрабрившаяся Груня. — А через три года комнату в квартире дадут! Вот!

— Так уж и дадут? — усомнился собеседник.

— Дадут! — решительно заявила Груня. — Вон моя сменщица, Варя Полупанова, отработала контролером четыре года так её комнату дали в доходном доме. Уплотнили хозяев и дали по указу президента. А вы, кстати, чем-то на него похожи. Может родственник? Сейчас много грузин в Москву приехало.

— А может я и есть президент? — улыбнулся Сталин.

— Ну, вы скажите тоже. Президенты на трамваях не ездят. Они в Кремле заседают — Груня подняла руку высоко вверх, как бы показывая, где президент, а где простые пассажиры трамвая.

— Хорошо. Через три года квартиру дадут, замуж выйдите, дети пойдут, а что дальше? Так всю жизнь и будите контролером работать? — быстро переменил тему разговора Сталин.

— Нет, почему, — обиделась Груня. — Сейчас я в вечерней школе при нашем депо учусь. Закончу, поступлю на курсы вагоновожатых. Москва расстраиваться будет, и значит, новые трамвайные линии обязательно будут по ней прокладываться. Нам так недавно в конторе уполномоченный рассказывал.

— Вагоновожатым — это хорошо, но хотели бы пойти учиться на шофера или механика. Ведь на них тоже есть курсы, и зарабатывать они будут больше чем вагоновожатые.

— На шоферские курсы я хочу своего брата из деревни определить, да родители никак его отпускать не хотят, боятся столицы. А сама вряд ли пойду на них учиться, это же все чисто мужские профессии.

— Так сделай те их женскими — с азартом предложил Сталин, чем сильно озадачил свою собеседницу.

— Нет, засмеют. Скажут баба шофер, что корова под седлом — замотала та головой в ответ.

— А вот в газетах пишут, что в Европе, есть женщины водители. В Париже, например и в Лондоне, я сам читал.

— Так это в Европе — разочарованно протянула Груня.

— Ну а мы, чем их хуже? Вот вы, в столицу приехать одна не побоялись, работать кондуктором не боитесь, собираетесь учиться на вагоновожатую, а сесть за руль автомобиля боитесь только из-за того, что это мужская профессия — в голосе усатого соблазнителя звучали такие убедительные нотки, и бедная Груня не знала, что ему ответить.

Рыжеволосую кондукторшу выручил Молодцов, он пододвинулся к президенту и, тронув его за локоть, прервал их беседу: — товарищ Сталин, нам пора выходить.

— Да, действительно, пора. Приехали — откликнулся тот и, повернувшись к кондукторше, шутливо приложил два пальца к парусиновой фуражке. — Рад был знакомству Аграфена Петровна. Позвольте пожелать вам трудовых успехов и личного счастья, а насчет нашего с вами разговора вы хорошенько подумайте. Ей богу, женщина водитель — хорошее дело.

Сталин озорно подмигнул контролерше и быстро сошел с подножки трамвая, а опешившая Груня проводила его удивленным взглядом.

— Чудный какой-то пассажир пошел — подумала она про себя, по привычке поправляя на животе сумку с мелочью. Она собиралась встать с сидения, когда над её ухом прогрохотал чей-то возбужденный мужской голос.

— Ты, знаешь, дуреха с кем говорила?

— С кем надо с тем и говорила! Вам какое дело!? — решительно отрезала контролерша, но в ответ энергично повертел палец у виска.

— Это же сам Сталин был! — уверенно заявил пассажир и сразу, весь вагон дружно прилип к стеклам, рассматривая спину необычного попутчика.

— Как Сталин? Не может быть. Сталин в Кремле живет — начала привычно говорить Груня, но ноги сами обмякли в предательской слабости, и она без сил бухнулась на кондукторский облучок.

Пораженная неожиданным открытием кондукторша ещё долго не могла встать со своего места. Однако монетку, которой с ней расплатился неожиданный собеседник, она проворно вытащила из сумки и спрятала в нагрудный карман, где лежал блокнот с квитанциями о штрафе и химический карандаш. По старой деревенской примете — на счастье.

Как ни странно, но эта мимолетная встреча в трамваи получила свое продолжение. Когда поезд прибыл в Тулу, Сталин, к вящему ужасу, встречающего его губернатора объявил, что хочет сделать небольшую остановку в славном городе оружейников.

— У вас для меня автомобиль найдется, господин Щеглов? — спросил президент, но когда машина была подана, то вместо местного кремля или оружейных заводов, попросил отвести его в деревню Слепнево.

— До неё ведь не очень далеко, километров двадцать с небольшим хвостиком будет? — невозмутимо поинтересовался хитрец, заранее высчитавший расстояние до цели по карте.

— Совершенно верно, господин президент, ровно двадцать четыре километра — с замиранием в сердце произнес губернатор Щеглов, заранее кляня последними словами Слепнево и все прилежащие к нему деревни. — Никак паразиты жалобы в канцелярию президента накатали, а наши почтовики не уследили! Вот и отвечай теперь.

— Прекрасно, — лучезарно улыбнулся президент, ещё больше вогнав в дрожь губернатора. —

Посмотрим, какие у вас там дороги, а заодно узнаем, как обстоят дела с созданием колхозов. У вас ведь созданы колхозы, Виктор Георгиевич?

Стоит ли говорить, что всю дорогу до треклятого села, губернатор сидел как на иголках. Страшно переживая за каждый ухаб и выбоину в дорожном полотне, в которую нет-нет, да попадал автомобиль с дорогим гостем, несмотря на все ухищрения водителя.

Сильно ли молился богу в этот день господин Щеглов неизвестно, но к его преогромной радости все обошлось малой кровью. Деревня Слепнево находилось не очень далеко от большой дороги и высокий гость, ни разу не посетовал губернатору на плохое качество дороги. Все время поездки, он неторопливо расспрашивал Щеглова по всем интересовавшим его вопросам, в том числе и о создании в области колхозов.

Колхоза в Слепнево, вопреки общему среднему показателю, что был представлен в Москву, не оказалось. Имелся деревенский староста и покосившийся дом правления, в который высокого гостя постыдились заводить. Поэтому историческая встреча президента с тульским крестьянством состоялась под открытым небом.

Перед тем как дойти до дома правления, президент побывал в нескольких домах. Посмотрел, как живут труженики села, поинтересовался наличием у них скота, приусадебного хозяйства и даже бани. Не ускользнуло от внимания высокого гостя не только скудный рацион крестьянского стола, но даже пол в их домах. Зачастую он был земляным, что позволило Сталину отпустить колкую шутку в адрес туляков.

— Правы были сибирские хозяйки, что называли приезжих из-за Урала переселенцев "чернолапотными". У них у всех полы деревянные, начищенные и намытые — сказал президент, лукаво умолчав, чем он в свое время делал в Сибири.

— Ну и какие у вас виды на урожай, граждане дорогие? Много хлеба этой осенью соберете? — спросил президент, когда проворный староста вынес из правления стол, застланный красным кумачом и широченную лавку. Стульев в правлении не оказалось.

— Какой много, господин хороший! — немедленно откликнулся на заданный вопрос дед Антип, первый на деревне спорщик. Только, чтобы семью зимой прокормить и запас семян на будущий год оставить.

— Да так ли это? Я смотрю, хлеба у вас в этом году уродились знатные, колос к колосу, зерно к зерну. К чему зря прибедняться — с укоризной в голосе сказал Сталин, чем ещё больше подзадорил деда.

— Так, то хлеба нашего первого мироеда Тита Емельянова, чтоб ему пусто было — Антип яростно ткнул в сторону наливного желтого поля, раскинувшегося до самого горизонта. — А наши поля все вперемешку с бурьяном и лебедой! Вон полюбуйся!

— А почему так? Одна земля, одни люди вроде. Неужели работать разучились или Емельянов слово волшебное знает?

— Он одно только слово знает — когда долг отдашь. Вот на наших долгах он себе дом отгрохал, тракторов накупил и землю нашу в аренду взял! — зло выкрикнул старик, и толпа разом загомонила в знак правдивости сказанных слов. — У Емельянова два трактора, а у нас лошадь да плуг с бороной! Пади сравни его поля и наши!

— Так чего вы в колхоз не вступаете? Создайте колхоз, и урожаи на ваших полях будут ничуть не хуже емельяновских полей — предложил Сталин, и толпа враз приутихла. — Чего замолчали? Колхоз ведь это та же община, дело ведь вам знакомое. Почему не хотите.