Немного бунтарства (фанфик по Гарри Поттеру)

А тем временем его бесстыжая подружка, улыбаясь рассеянно и несколько смущённо, отстранилась от него. Губы её опухли от его неумелых поцелуев, но Гарри находил их милее и соблазнительнее прежнего. Всё его существо — от пальцев ног до макушки — охватила странная, непонятная гордость. Сейчас оно случится. Гермиона станет его.

Прямо под ухом раздался её соблазнительный шепоток:

— Снимай трусы, Гарри.

Почему вдруг трусы, когда он ещё в брюках? Но, наверное, это важно...

Голова отчаянно гудела и соображала так себе, и потому он лишь молча кивнул. От одежды они начали избавляться почти одновременно, стремясь покончить с этим как можно быстрее. Гарри ещё возился с брюками, а Гермиона, успев откинуть к спинке покрывало кровати, уже стояла перед ним с голыми ногами и без трусиков...

И то ли он отвлёкся, то ли ему было уже всё равно, но он позволил ей расстегнуть пуговицы на его рубашке и стащить её с себя. Забросив рубашку в угол, Гермиона вновь повалила его на кровать. Он вспомнил о трусах, уже находясь на спине. Они по-прежнему болтались там, где — Гарри уже и сам это чувствовал — им было совсем не место. И жарко, и тесно, и... вообще... Всё, кранты! Сейчас оно случится...

Но, похоже, Гермиона считала, что у них в запасе ещё прорва времени.

— Гарри, я нравлюсь тебе? Считаешь ли ты меня хоть чуточку привлекательной? — торопливо начала Гермиона, нависая над ним сверху. — Мне очень нужно это знать, понимаешь?..

Силясь успокоиться и хоть как-то выровнять дыхание, Гарри вытаращился на... девушку. Её расстёгнутая блузка, позволяя воочию видеть то, что по обыкновению называлось сиськами, подтверждала это весьма убедительно — на ней не было лифчика! Хорошо, что он не снял очки... Да и трусы тоже... Ну, хоть в этом повезло...

...а Гермиона, надо признать, ничего... пока молчит и не задаёт глупых вопросов. Впрочем, теперь, когда напряжение несколько спало, он вполне мог собраться с мыслями и проявить немного благородства. Она ведь ждала.

— Конечно, ты мне нравишься, Гермиона. Ты же мой лучший друг! Ты же не подведёшь, если что. А я и вправду считаю тебя красивой. Я же видел тебя на Святочном балу!

Но подругу, судя по выражению лица, его признание впечатлило как-то не особо. Гарри успел уже испугаться, ненароком подумав о том, что теперь Гермиона непременно сочтет его профаном, недостойным её чувств, но она вдруг улыбнулась. Неужели простила? Так быстро!? Вот что значит настоящая дружба! Её лицо озарилось улыбкой — такой знакомой и сейчас особенно желанной — она пригнулась к нему и тихо чмокнула в щёку.

— Я хочу, чтобы ты был у меня первым, — призналась она.

— Погоди, разве ты ещё ни разу?.. — Гарри немало смутил этот факт. — Я думал... Ведь ты всё делала как настоящая... леди!

Гермиона усмехнулась как-то чересчур криво. Оставалось лишь надеяться, что отсутствие такта в его словах будет списано на временный ступор, всецело поразивший его тело и разум.

— Ох, Гарри! Разве я похожа на... леди? Конечно, у меня было кое-что с Виктором Крамом. Мы даже поцеловались... пару раз... Но это всё. Правда-правда!

— Извини, я просто считал...

К тихой радости Гарри Гермиона приняла его извинения без комментариев. Вместо этого её рука осторожно проскользнула под резинку его трусов, и Гарри задохнулся от новых ощущений. Её пальцы мягко сомкнулись на его мужском органе. Впрочем, действовали они весьма неуверенно, словно в чем-то сомневались. А когда он, слегка очнувшись от первого шока, сфокусировал взгляд на лице Гермионы, в голову прокрались куда более скверные подозрения. Гермиона хмурилась, ей явно что-то не нравилось. Встретившись с ним взглядом, она осведомилась:

— А почему у тебя, Гарри, нет правильной реакции?

Чего-чего у него нет? В смысле, почему его дружок такой вдруг вялый? Ну, потому что... Боже, какой ужас! Он что, должен это объяснять? Ей? Прямо здесь и сейчас?

Нервозная дрожь, возникшая где-то на уровне живота, передавалась всему телу, и если бы ему сейчас удалось подняться на ноги — чудом, не иначе — вряд ли он смог бы удержаться на своих подгибающихся коленках. Гарри готов был думать, что Вольдеморт, в сравнении с неготовым прибором, не так уж и страшен. Внезапное осознание этого факта поставило его на грань отчаяния, окончательно лишив присутствия духа.

К счастью, ему не пришлось ничего объяснять. Гермиона поняла всё сама, с одного взгляда — и его волнение, и страх. А когда старательно отводивший глаза Гарри, вновь осмелился взглянуть на подругу, он с изумлением заметил в её глазах не разочарование, а решимость и какое-то странное удовлетворение. Словно ошибка — та, что была причиной всех бед — внезапно отыскалась.

— Придётся тебе помочь. Раз уж ты не собираешься "становиться твёрже" естественным путём.

Гарри смотрел на неё округлившимися от удивления глазами. Мало того, что значение её слов оставалось туманным, было ещё непонятно, кому эти слова адресованы. Ему? Гарри не рискнул бы утверждать это наверняка. Гермиона склонившись к его животу, оттянула резинку трусов и говорила, заглядывая прямо туда. Она явно что-то задумала, но что?

Конечно, Гарри знал кое-что о сексе, и представлял себе процесс, ну... в общих чертах. Даже самоудовлетворялся иногда. Чем его сведения и исчерпывались. Детали были ему неведомы. Ни Рон, ни остальные парни в его спальне не имели опыта в таких делах, так что придавать значение их болтовне не стоило.

Гермиона подвинулась немного назад, к спинке кровати и обратила всё своё внимание к его чреслам. Она стянула с него трусы с многообещающей ухмылкой, полностью обнажив его тело. И тут случился ещё один сюрприз. Глаза чуть не вылезли из орбит, когда она открыла рот и вобрала в себя его — увы, увы — пока жалкий стручок. Он, доселе никогда не встречавшийся ни с чем подобным, внезапно оказался в пространстве, где ничего не значат ни мысли, ни слова.

Гарри был пленен внезапно накатившим на него удовольствием. Язык Гермионы ласкал его плоть, двигаясь с дьявольским азартом, с лихвой компенсирующим некоторые сбои. Наслаждение было таким всепоглощающим и дразнящим, что кровь, отхлынув от головы, рванулась туда, куда следовало, быстро обеспечив должное наполнение, и Гарри почувствовал, что готов к очередному испытанию.

Облизав напоследок головку, Гермиона одарила Гарри улыбкой.

Он, прикусив язык, наблюдал, как её рука поглаживала то, что делало его мужчиной, и в чем он ненадолго засомневался. Он тихо застонал, потому как напряжение неожиданно перешло в боль, и это подсказало, что он уже на грани и сейчас главное слово для него — "слишком". Гермиона стояла на коленях над ним, примериваясь к его отвердевшему символу мужественности и мысленно подготавливая себя к большему. На мгновение их глаза встретились, и её, уже слегка затуманенные, будто испрашивали разрешения. Или умоляли. А Гарри был слишком заведён, чтобы медлить дальше.

— Можно, я буду сверху? — спросил он, подумав, что так вернее.

Ему крайне трудно было представить себя в другой позе, и, не дожидаясь ответа, он сел, обхватил девушку обеими руками и в одно движение уложил её на спину. Гермиона неожиданно подыграла ему, ловко обхватив его ногами во время переворота. Как результат — они оказались в нужном положении. И тут, совершенно ко времени, от Гермионы пришла ещё одна подсказка: её рука направила его незрячего и неопытного дружка в нужное место. Далее верх взяли природные инстинкты.

Но погружение оказалось медленным и напряженным. Гермиона ощущалась неожиданно тесной — узкой и тугой — и Гарри стоило усилий заставить себя продолжать начатое. Что-то подсказывало, что ей сейчас далеко не так хорошо, как ему. Но когда он, дернулся, было, назад, руки лежащей под ним девушки мгновенно прижали его бедра к своим.

Может, зря он сдерживает себя? Того и гляди, проканителится и сольёт всё к чертям. Нет, надо действовать решительнее. Гриффиндорец он — или кто? Изрядно вспотевшие ладони Гарри покрепче прижали её тело к его собственному.

— Сейчас, — хрипло предупредил он, невольно отмечая взглядом застывшую на лице Гермионы гримасу боли. Она еле заметно кивнула, и Гарри ощутил, как напряглось её тело под его руками.

Глубоко вдохнув и собравшись духом, он, наконец, начал продвигаться вперед, стиснув зубы и умоляя небо о помощи и прощении. И постепенно дело сдвинулось с мёртвой точки, о чем недвусмысленно дала понять обхватившая его теснота и мягкая бархатистая упругость.

У Гермионы перехватило дыхание, изо рта вырвался слабый стон. Она задышала плавно и глубоко, по всей видимости, стараясь отвлечься о боли и как-то прийти в себя, а он, не зная, что делать дальше, приподнялся на одном локте и бездумно обводил пальцами нацеленные на него соски. Но их неожиданная твердость, усиливающаяся с каждой секундой, волновала всё больше и больше, и неумелые ласки Гарри постепенно преображались. Как он надеялся, в нечто сносное. Его губы, осмелев, предались поцелуям, стараясь передать свою нежность её ушкам, щекам, шее, плечам...

Но вот Гермиона шевельнулась под ним — неуверенно и робко, похоже, немного отойдя от охватившего её оцепенения. Рука Гарри застыла в воздухе.

— Как ты? — спросил он тихо.

— Н-нормально... — ответила она слегка дрогнувшим голосом.

— Можно продолжать?

— Н-наверное...

Подсказка пришла откуда-то изнутри сознания, и, поверив ей, всецело положившись на чисто животный инстинкт, Гарри начал двигаться туда-сюда, стараясь соблюдать меру и осторожность. Его потуги — хоть и не сразу — возымели должный эффект, и Гермиона постепенно начала включаться в процесс.

Всё сильнее возбуждающийся Гарри помогал ей, как мог — оперевшись на руки, поднимался и опускался, постепенно улавливая её ритм и подстраиваясь под него. Бежали секунды, и он всё больше и больше отключался от действительности, осваивая мир чистого блаженства. Он наслаждался каждым мгновением неведомых ранее ощущений, всем сердцем желая разделить удовольствие с Гермионой.

Полностью погрузившись туда, где пространство и время переставало иметь значение, он не замечал ни тех звуков, что издавал сам, ни идущих извне.

— Гермиона, я сейчас... — кое-как умудрился прохрипеть Гарри, задыхаясь от нарастающего внутри себя давления, которое уже не мог сдерживать.

Вместо ответа Гермиона еле слышно хмыкнула и, чуть приподнявшись, поцеловала его в губы, одновременно прижимая его к себе руками и ногами. Испустив стон, приглушённый её поцелуем, он вдруг почувствовал, как изливается прямо в неё. И одновременно, почти на уровне инстинкта, ему почудилось легкое содрогание, идущее откуда-то глубоко изнутри девушки, которое он неосознанно принял за безмолвный крик восторга. Их тела ненадолго застыли, а потом обмякли. Гермиона, сомкнув ноги вместе, бессильно распласталась на простыне, а он, боясь её потревожить, осторожно прилёг рядом на краешек.

Его телом ещё владело ощущение невероятной расслабленности и легкости, когда в голове возникла паническая мысль о том, что, увлекшись, он даже не подумал о возможных последствиях. И, точно расслышав это, Гермиона поспешила умерить его страхи:

— Успокойся, Гарри и скажи спасибо мадам Помфри. Благодаря ей я принимаю кое-какие зелья, правда, по другому поводу. Но нам, как видишь, тоже пригодились.

Он с облегчением выдохнул. Но сердце тревожили и другие возможные последствия их выходки.

— Гермиона, а что это значит для нас?

Освобождая ему место, она немного подвинулась и легла на бок к стенке, обхватив его рукой и даже ногой. Собственно, кровать была достаточно узкой, и придумать что-либо другое было сложно.

— Не знаю, Гарри, если честно. Но, может, не стоит сейчас об этом? Ночь ещё не кончилась, и поскольку она наша первая... давай не будем сейчас омрачать себя заботами.

Не то чтобы её ответ удовлетворил Гарри, но он уступил её просьбе. В конце концов, он же занимался с ней сексом! Только что, и впервые.

Глава 5.

Как и тысячи раз до того, Гарри проснулся от стука в дверь. По ней молотили кулаки то ли дяди, то ли кузена.

— Вставай! Мама хочет, чтобы ты занялся клумбой! — заорал Дадли слегка приглушенным дверью голосом. Гарри, однако, не ощущал в себе ни стремления с утра пораньше ковыряться в навозе, ни желания отвечать кузену. Дадли это, само собой, не понравилось, и он, не дождавшись ответа, вломился в комнату.

— Мама говорит уже почти одиннадцать и...

— Займусь, займусь, дай очнуться, — с недовольством буркнул Гарри, приподнявшись на локте и зевая. Краем глаза он отметил, что Дадли застыл столбом в дверях, уставившись на его кровать, как баран на новые ворота. — Что ещё!? — рявкнул он раздражённо, напяливая очки, и с неохотой перенося ноги с кровати на пол.

Запищав, как мышь в когтях Косолапсуса, Дадли резко дёрнул вниз, захлопнув за собой дверь.

— Наконец-то ушёл. Твой кузен-китёнок, оказывается, способен издавать громкие звуки, — сказала Гермиона, поднимаясь с подушки и присаживаясь рядом с Гарри. — Доброе утро, Гарри! Мне так хорошо спалось рядом с тобой! — она потянулась и с явным удовольствием пару раз крутанула своей гривой, мягко хлестнув волосами по его плечам и спине.

Он ошалело уставился на Гермиону. Её нагота при дневном свете воспринималась совершенно иначе, чем в сумерках. Челюсть отвисла, а разум отказывался верить глазам. Ночью ему привиделось, что он был вместе со своей лучшей подругой, Гермионой Грейнджер. Сейчас же, видя её перед собой, всю такую голенькую и аппетитную, он, хоть и медленнее, чем следовало бы, доходил умом, что это был не сон. Он и в самом деле занимался сексом с Гермионой!..

Понимающе качнув головой и тихо хмыкнув, Гермиона потянула на себя простыню, прикрывая грудь.

— Похоже, мой вид лишает тебя дара речи, а мне было бы так приятно услышать твой голос.

— Гермиона! — он почти заорал. — Ты и я... вчера вечером... ух...

— Да, Гарри. Мы занимались сексом. — Она хитро ухмыльнулась. — Это было чудесно. В полном смысле этого слова. Девочки говорили, что первый раз всегда ужасен, но ты доказал мне обратное!

Он действительно занимался сексом с Гермионой! В его голове вновь и вновь прокручивалась эта мысль. Он и раньше считал Гермиону привлекательной, и она уж точно не стала хуже после того, что они вытворяли тут вчера. Но разве их каприз обойдётся без последствий для их дружбы? Нет, он не мог пустить это на самотек. Набравшись смелости, Гарри решил расставить точки над "i" ещё до того, как Гермиона отмахнётся от него.

— Погоди, Гермиона! Надо поговорить. Признаю, что прошлый вечер был... удивительным. Но что будет с нашими отношениями? Ты мой лучший друг, Гермиона! Не хочу, чтобы нам с тобой было неловко рядом друг с другом. В-общем, это... Я уже сейчас ощущаю некоторое неудобство...

— Спокойствие, Гарри, только спокойствие! Не паникуй! — пресекла его Гермиона. — Тебя всё ещё напрягает произошедшее? Да, следует признать, что подобное времяпрепровождение не для платонических друзей. Но я совершенно ни о чём не жалею. А ты?