Дважды в одну реку

Нимуэ с ненавистью посмотрела, но на Малис это не произвело никакого впечатления.

— Живо, — прорычала женщина, показывая слишком много зубов. — Бегом!

Нимуэ с трудом встала, вскрикнув, когда ее грубо подняли за руку. Спина бешено зудела, рана срасталась с невероятной скоростью, буквально на глазах. Нимуэ покряхтела, поправила разорванную одежду и злобно уставилась на мучительницу. Чем дольше она училась, тем меньше вспоминала про оставленную в деревне мать, про ее уроки... Про друзей и просто знакомых. Память затиралась, и она просто забывала, как забывается прошлое.

Впрочем, она не жалела: жалость тоже забылась. Как и сострадание, и некоторые другие вещи. Малис, убедившись, что ученица готова внимать, вновь принялась объяснять построение арканов для вызывания духов. В почве отпечатывались следы: слишком глубокие для человека ее комплекции, похожие на след гигантской ящерицы, вставшей на дыбы.

Нимуэ, сосредоточившись, повторяла слова и жесты, Малис придирчиво оценивала ее усилия, довольно размышляя, что товар попался отменный, пусть и немного с брачком. В крови людей неожиданно проявилась толика крови суккуба, и Малис пришлось приложить немало усилий, чтобы эти капли пробились наружу, активируясь.

Нимуэ уже начала изменяться: немного неправильные черты лица, на одной из щек — чешуя, в густых волосах проклюнулись рожки, а глаза обзавелись двойными зрачками. Немного, но сразу видно — порченая. Сама девушка уже воспринимала это как должное, без истерик. И это хорошо.

Выучится, станет сильнее и оправдает возложенные на нее надежды.

* * *

Сообщение о том, что в одной из деревушек, расположенных дальше по тракту, вырезали всех жителей, привез королевский гонец, вынужденно изменивший маршрут следования из-за разлива реки. Суровый мужчина, способный отбиться от возомнивших о себе слишком много разбойников, скакать сутками без перерыва, а если понадобится — то и бежать не хуже лошади, побледнел, рассказывая об увиденном: никого в живых, трупы, причем разорванные, словно стая волков ворвалась в овчарню.

Этуэлл, присутствующая в кабинете вместе с Амвросием, ведь гонец вез ответ на предложение породниться, нахмурилась, слушая описание чудовищных подробностей. Ей все это не нравилось — не бывает настолько наглых волков, все животные, за исключением больных бешенством, имеют инстинкт самосохранения и в место, полное людей, не полезут.

— Надо съездить, посмотреть, — повернулась Этуэлл к королю. Амвросий недоуменно поднял брови:

— Ты хочешь поехать? Но зачем?

— Если эти волки настолько жестоки и разумны, — попыталась объяснить, не сосредотачиваясь на подробностях, женщина, — то их явно кто-то направляет. А раз их направляют, то, значит, эти волки опасны. Но еще более опасны те, кто их натравил.

Мужчина нахмурился, но расспрашивать не стал.

— Кроме того, поедет и Мерлин, — без тени сомнения продолжила Этуэлл. — Ему нужна практика.

Спор о том, кто едет, был жарким, но Этуэлл сумела настоять на своем. Женщина упирала на то, что такое надо расследовать быстро, пока стая не откочевала и не набросилась еще на кого, или пока волков не спрятали, а то и убили. Женщина не говорила, что подозревает совсем не животных, не желая углубляться в настоящую историю этого мира, и Амвросий сдался, понимая, что его сын должен развиваться. Да и выбор невесты нельзя затягивать, да и дел снова навалилось, не продохнуть.

Он махнул рукой, одобряя, и начались сборы: лошади, одежда, оружие, припасы... Люди. Собрались быстро, Мерлин отреагировал положительно и с энтузиазмом, и вскоре кавалькада всадников исчезла на горизонте.

* * *

— Вы взволнованы, матушка, — Мерлин ехал рядом с матерью, ловко управляющейся с оседланным для нее злым выносливым жеребцом. — Чего вы не сказали отцу?

— Это не волки, — как всегда, в момент волнения, глаза Этуэлл напоминали омуты без дна.

— Согласен. Но если это не животные, то кто? Оборотни?

Этуэлл фыркнула:

— Проклятые? Которые похожи на непонятно что в траченной молью шкуре? Или деревенские колдуны, кувыркающиеся через нож?

Мерлин хмыкнул, вспоминая способы стать зверем.

— Не думаю, — продолжила женщина. — Во-первых, судя по следам, там действовала стая не меньше, чем в двадцать особей. Во-вторых, следы лап волчьи, но гораздо крупнее. В-третьих, стая... Оборотни или колдуны не собираются стаями, они — одиночки. Я слышала о наследственном проклятии, но и тогда превращался лишь один из семьи, не все.

— И о ком ты думаешь? — Мерлин наклонил голову. Этуэлл поджала губы:

— Единственный вариант, достаточно правдоподобный, это варгры.

— Кто это? — нахмурился подросток.

— Притворщики, — с отвращением скривилась Этуэлл.

— Притворщики? — вскинулся Мерлин. — Те, что из-за Грани?

— Они, — кивнула женщина. — Твари, что просачиваются из-за Барьера. И произошедшее, если это по их вине, меня беспокоит.

— Почему?

— Варгры — это отдельный вид, и размножаются они так же, как и люди, рождая детенышей. Это не Энкиду, которые занимают трупы. Они приходят в наш мир не духами, и если это их лап дело, то наличие такой стаи говорит, что размножились они уже тут и на это понадобились годы. А значит, кто-то их впустил... Или они просочились сами.

— В любом случае нас ждут проблемы, — подвел итог Мерлин. Этуэлл задумчиво покивала:

— Именно. Итак, что ты помнишь о Притворщиках?

— Притворщики — это общее название тварей, живущих за барьерами, защищающими наш мир от созданий Тьмы и Хаоса. Отличительные черты...

Этуэлл кивала, дополняла, и процессия не так быстро, как гонец, но и не медленно продвигалась к цели.

* * *

Смрад стоял ужасный. Хорошо хоть, зима еще не кончилась, и холод сдержал разложение и нашествие мух, но все равно кровь впиталась в землю, разлагаясь, как и куски тел, раскиданные по округе. Трупы собрали, оставив пару самых целых, засыпав снегом, остальных хоронили в братских могилах. Староста соседней деревни, куда гонец заехал после обнаруженной бойни, скорбно вздыхал, качая головой: тут жили и его дальние родичи.

Увидев подъезжающую колонну, он спешно сорвал колпак, кланяясь, но Этуэлл просто отмахнулась от него, как от мухи, и поехала с сыном взглянуть на трупы. Осмотр тел подтвердил мрачные подозрения — это сделали не животные.

Слишком осознанно загоняли жертв, слишком продуманно атаковали и наносили раны... Кроме того, волки свою добычу режут, а не насилуют: когда Мерлин увидел одно из тел, то просто позеленел. Этуэлл смотрела с ненавистью.

Волшебные создания Притворщиков ненавидели. Они были порождением этого мира, частью природы, детьми Магии и Стихий. Притворщики просачивались из Хаоса, непонятно откуда, и паразитировали на людях, занимая трупы, оживляя их и изменяя под свои нужды.

Это было отвратительно.

Дети Магии не терпели паразитов, и сейчас что Этуэлл, что Мерлин скрежетали зубами, умирая от желания разорвать пришельцев в клочья. Трясущийся от ярости Мерлин отошел от шока, с энтузиазмом исполняя распоряжения матери. Магическая поисковая сеть раскинулась по округе, ища следы, подросток уверенно наращивал мощь, выискивая зацепки.

Одна из нитей задрожала, что-то уловив, Мерлин, кивнув матери, направился в нужную сторону, за ним помчалась Этуэлл и несколько воинов, а также лучники. Они скакали, ведомые путеводной нитью, пока не вылетели на поле, где был разбит небольшой лагерь.

Этуэлл нахмурилась, как и остальные: высовывающиеся из палаток и оторвавшиеся от приготовления обеда обитатели лагеря походили на усталых наемников, отдыхающих после исполнения контракта, а никак не на чудовищ. Командир отряда, потрепанный жизнью рыжий бородатый мужик в неплохой кольчуге, подобострастно поклонился.

— Ваши милости, — прогудел он. — Добро пожаловать в лагерь.

— Кто такие? — резко спросил рыцарь Ортон, надвигаясь на мужчину.

— Отряд Джонни Милла, ваша милость, отдыхаем и следуем в Йорк, в надежде подзаработать. Мы, это, законов не нарушаем, — постарался придать себе честный вид мужчина, — но сами понимаете, есть всем охота...

Пока Ортон допрашивал Милла, Мерлин глазел по сторонам, пытаясь понять, почему поисковая сеть привела их сюда. Вроде, люди как люди: в меру грязные, довольно неплохо вооруженные, а также удачливые в охоте — на вертелах поджаривались тушки куропаток, зайцев и даже небольшой олень.

Этуэлл прищурилась, разглядывая наемников, но что-то не давало покоя. Милл басовито гудел, как огромный шмель, отвечая на вопросы, люди занимались своими делами, кашеваря, чиня вещи, отдыхая... Из палатки на миг выглянула молодая женщина, заставив Этуэлл удивленно моргнуть: в отряде такого низкого пошиба есть шлюхи?

Женщина повернулась, потрепанная одежка задралась от резкого порыва ветра, показав ногу до колена.

— Бой! — заорала во всю мощь легких Этуэлл, выхватывая купленный за несколько услуг длинный кинжал. Свистнули стрелы, загудели тетивы. Ортон с товарищами схватились за мечи. Наемников корежило, превращая в стоящих на задних лапах человекоподобных волков, и первой бросилась та самая шлюха. Лошади ржали от ужаса, рыцарские кони топтали копытами рычащих чудовищ, Мерлин крикнул, и огненные шары размером с кулак полетели четко в цель.

Варгры бросались исступленно, но рыцари, защищенные доспехами, отбивались достаточно успешно. Лучники стреляли, Этуэлл вырвалась к сыну, под его защиту. Огненный дождь уполовинил нападавших, вой и рык доносились со всех сторон.

Вожак, увидев, как упала разрубленная пополам отрядная красотка, зарычал и попер в атаку. На него набросили сеть, варгр запутался, пытаясь ее разорвать когтями, но по настоянию Этуэлл Мерлин зачаровал сети, и попавшийся вожак ничего не смог сделать.

Ощущающие иррациональную ненависть люди быстро уничтожили скрывающихся под маской людей тварей и теперь пытались угомонить рвущегося на свободу врага. Этуэлл подъехала ближе.

Этот орешек они расколют, невзирая на любое сопротивление.

* * *

Утер мрачно плеснул из кувшина в золотой кубок. Вино было отличным, но не радовало: Игрейна так и оставалась недосягаемой мечтой. Молодая герцогиня любила своего — вдвое старше нее — супруга, и Горлуа отвечал ей взаимностью. А у Утера, невзирая на все его достоинства, благодаря репутации, не было шансов.

Но хоть помечтать, что старый хрыч Горлуа помрет в походе, он может?!

Игрейна была прекрасной и недосягаемой и стоила любых усилий.

— Может, я могу чем-то помочь, господин? — приятный женский голос вырвал из дум.

Глава 4 Цунами

Утер мерил шагами комнату, пытаясь обдумать ситуацию. Хоть немного подумать мозгами, а не... Неприличными частями тела.

Игрейна все так же оставалась недоступной и далекой, как звезда на небосклоне.

Прекрасная герцогиня, едва достигшая двадцатипятилетнего возраста, любила своего мужа, который был в два раза старше ее, и не желала даже слышать о каких-то романтических отношениях на стороне. Горлуа на Игрейну надышаться не мог, самодовольно поглядывая на окружающих его неудачников, баловал супругу и детей разными редкостями и драгоценностями, охранял, как дракон сокровище, и Утер умирал от зависти и ненависти к старику.

Что с того, что Горлуа — герцог, а Утер — принц?

Корона меркла по сравнению с сокровищем, которым обладал герцог Корнуольский, и Утер с радостью поменялся бы с ним местами. Увы, но это было невозможно, поэтому приходилось идти на крайние меры, ведь жажда обладания росла с каждым днем все сильней.

Утер уже не понимал, что это не любовь, а самая настоящая одержимость, ему было все равно, и эта самая жалкая попытка подумать выглядела просто предлогом, чтобы хоть как-то сохранить лицо, а не орать в восторге, кидаясь на принесшую предложение вестницу с воплями радости.

Крестьянка, так удачно прервавшая начавшуюся пьянку, наполненную мрачными раздумьями об уровне невезения и глубинах отчаяния, поначалу хотела попросту подзаработать, согрев постель богатому постояльцу, потом, получив отказ, проявила сочувствие, выслушала неожиданные жалобы на безответную влюбленность, поохала и охотно поведала гуляющие в этих краях истории об Озерной Леди.

Владычица Нимуэ проживала неподалеку, возле Черного озера, роду была волшебного, и довольно могущественна. А еще могла исполнить заветное желание, определяя плату. Соглашаться или нет с ценой — это уж было решением просителя. И если соглашались, то исполняла желаемое всегда. Ни разу никто не ушел обманутым. Так почему бы благородному господину не поехать к Леди? Глядишь, облагодетельствует!

Ведь Нимуэ — молода и красива, а господин хорош собой. Она обязательно согласится!

Мысль, что спать с подозрительной русалкой, или кто она там, ради достижения цели, это не самый положительный поступок, мелькнула и пропала: сейчас Утер готов был даже дракона оприходовать, если поможет делу, — невзирая на когти, хвост и пасть с клыками, не говоря уж о размере. Ничего, прикрыл бы морду страшилищу плащом, вспомнил прекрасную Игрейну, и все бы получилось. Он — мужчина хоть куда!

Бросив быстрый взгляд в мутное оконце, затянутое бычьим пузырем, мужчина убедился, что уже давно стемнело, и облегченно рухнул на отвратительно скрипящую кровать: постоялый двор особым комфортом не радовал, хорошо хоть, клопы и тараканы стадами не бегали. Закрыв глаза, Утер вздохнул, проваливаясь в сон: он ведь сразу все решил и просто тянул время, видимо, пытаясь наскрести остатки правильного поведения.

Не вышло.

Утер выехал, как только над горизонтом появились первые лучи солнца. Рассвет только-только занимался, а он уже скакал по хорошо протоптанной широкой тропе, плюнув на все. Озеро появилось совершенно внезапно, словно с него сорвали покрывало, и принц остановил коня, потрясенно уставившись на совершенно черную воду, на которой резко выделялись белоснежные кувшинки — огромные, одуряюще пахнущие, с темно-зелеными толстыми листьями и стеблями. Озеро казалось выпавшим из другого мира, Утер спешился, осторожно сделав пару шагов по хрустящему черному песку.

— Приветствую вас, принц, — мелодичный женский голос разбил странную душную тишину. Утер резко развернулся, хватаясь за меч: в паре шагов от него стояла молодая женщина, высокая, стройная, с длинной светлой косой, спускающейся на грудь из-под капюшона, закрывающего половину лица. Темный глаз смотрел с равнодушным любопытством, по-другому описать это Утер не мог.

— Леди Нимуэ, — прокашлялся Утер. — Я... — Он собрался с духом, рефлекторно расправляя плечи. — Хочу, чтобы ты исполнила мое желание.

Женщина по-птичьи наклонила голову к плечу. Тяжелое белое покрывало, которое Утер сперва принял за капюшон, качнулось, на миг приоткрыв щеку, и ему показалось, что ткань зацепилась за нечто, похожее на грубую чешую. Легкий порыв ветра вернул край покрывала на место, и Утер решил, что ему почудилось.

Нимуэ слегка улыбнулась алыми губами.

Она была красива, с отменной фигурой, в другой момент Утер мог бы и подумать насчет веселого времяпрепровождения, но сейчас, стоя под разгорающимся солнцем на берегу черного, как настой сажи, озера, принц чувствовал только какое-то инстинктивное отвращение и внутреннюю опаску.