Микадо. Император из будущего

И разумеется, я не стал говорить Чжоу Ли, что вместе с фигурками, ко мне попали секретные книги по технологии изготовления фарфора. По-видимому, иезуиты смогли выкрасть самую охраняемую тайну Китая и везли ее в Европу вместе с образцами кварца, шпата и глины, из смеси которых, собственно и делается знаменитый на весь мир китайский фарфор. И вот теперь я намеревался нарушить монополию Поднебесной. И не только в этой области, кстати. Бумага, шелк, порох... А для этого мне до зарезу нужны специалисты. Металлурги, строители, стеклодувы и многие другие. Вот я и выкатил послу список из 100 профессий в обмен на фигурки. Поставляешь на острова тысячу мастеров — получаешь свои раритетные статуэтки взад. В фигуральном смысле.

/Создать собственный фарфор в Европе смогли только в 1708 году/

Большие деньги — как водится, большие проблемы. Самый существенный минус нападения на Черную Жемчужину — официальное объявление мне войны со стороны клана Симадза. Дайме Такахиса наконец решился. А точнее на него надавили иезуиты, которые потеряли доходы от двухлетней торговли во всей юго-восточной Азии, ибо захваченный галеон не только вез всю прибыль из Макао, Малаки и Нагасаки, но также транспортировал золото Филиппин, Борнео и еще ряда португальских территорий. Все мои попытки отсрочить братоубийственную гражданскую войну через брак между Хайрой Сатоми и Аки Такахиса провалились. В ответ я объявил мобилизацию (мои войска и так не расходились с зимних квартир), запретил христианство на всей подконтрольной территории (к концу мая я овладел еще 4-мя вражескими провинциями на землях кланов Такэда, Уэсуги), выслал всех португальских священников, национализировал торговые дома, связанные с кланом Симадза. Кроме того, постарался заручиться нейтралитетом со стороны дайме центрального Хонсю — Тоётоми Хидэёси и Токугава Иэясу. У каждого было по 50 тысяч самураев и я совершенно не хотел получить удар в спину во время решающей схватки с Такахисой.

Второй минус обретенного богатства — инфляция. Я разумеется, не стал обесценивать португальское золото и серебро сразу вываливая его в оборот. Но даже слухи о сокровищах вздули цены у всех моих поставщиков, торговцев. Пришлось устроить пару показательных процессов, оштрафовать особо наглых, а в некоторых городах провести рисовые интервенции с клановых складов дабы сбить рост цен. Тут мы сработали оперативно и быстро погасили недовольство крестьян и городских жителей. Кроме того, пришлось увеличить охрану сокровищницы в замке Токио — некоторые кланы ниндзя решили улучшить свое благосостояние и попробовать меня "на зуб". Поющие полы, искусственный лабиринт с ловушками, система паролей — Гэмбану было чем заняться по приезду домой.

Но были и плюсы. Я легко свел бюджет 1539-го года, а также сверстал смету на следующий. Решил сделать ставку на научно-технический прогресс во всех возможных областях. Запланировал рост расходов сразу в четыре раза — три новых отраслевых банка, сельскохозяйственный, заморской торговли и промышленный. Две новые верфи в провинциях Суруга и Хитачи. Строительство минимум пяти оснащенных по-максимуму галеонов по образцу Черной Жемчужины. Увы, ставка на клиперы себя не оправдала. Тага-Мара стала единственным удачным исключением — два спущенных на воду клипера в апреле и мае затонули еще на стадии судовых испытаний. Никто не пострадал, но Фарлоу аж почернел от горя. Столько сил потрачено, средств вложено, а нужного изгиба шпангоутов и водонепроницаемости корпуса при резких галсах достичь так и не удалось.

— — —

Моя кобылка, Тиячи, взбрыкнула, сделала вид, что сейчас встанет на дыбы и пошла боком. Погрузившись в воспоминания, я не заметил, как слишком сильно натянул поводья и сделал коню больно.

— Прости милая — я погладил лошадь по шее и махнул рукой взволнованной охране — Все нормально, задумался

Воины-псы согласно закивали и выстроились вокруг меня в прежнем порядке. Наш кортеж, уже второй день ехал по тракту Токайдо в монастырь Хоккэ. Воспользовавшись оперативной паузой в еще так толком и не начавшейся войне — я бросил все дела в столице и отправился с инспекцией в свой научно-промышленный центр. Нужно было срочно подстегнуть прогресс в военной области. И у меня на этот счет возникла пара неплохих идей.

Если же быть честным до конца, то еще одной причиной моего отъезда стало желание разобраться в спокойствии со своей личной жизнью. А она у меня заложила крутой вираж. Попав в Японию, я невольно унаследовал семью прежнего владельца тела — Ёшихиро Сатоми. А именно, красавицу жену — Тотоми Сатаке и сына Сатоми Киётомо. Если с малолетним ребенком проблем не возникло — им занимались няньки, то с супругой пришлось буквально сожительствовать с нуля. Конечно, кое что удалось списать на удар копьем по голове, кое где помогло обойти острые углы постоянные разъезды. Потихоньку жена привыкла к "новому" дайме и мы даже регулярно делили одну постель. Я конечно, посчитал циклы Тотоми и старался не заниматься с ней любовью в те дни, когда зачатие наиболее вероятно. Ну а вдруг меня высшие силы выдернут обратно в будущее, а тут, в опасном средневековье останется беременная супруга? Это прямо скажем безответственно.

Во всем остальном, Тотоми меня полностью устраивала. Аккуратная, верная, временами очень чувственная... Очень неплохо вела дела клана — ей всегда можно было поручить любой сложности финансовые расчеты, управление людьми (одних слуг в нашем замке Тибе было больше 100 человек). В общем, если не идеальная женщина, то минимум отличный деловой партнера, на которого во всем можно положиться. Именно так мне с самого начала и представлялся правильный брак. Любовь проходят, эндорфины в крови возвращаются на естественный уровень, а общие интересы и взаимное уважение — остаются. Я так думал, до тех пор, пока не услышал один необычный разговор.

Дело было через неделю, после битвы у форта Киёсу. Из-за сильной контузии, несколько дней я пролежал в беспамятстве, когда очнулся — узнал покои главного замка Эдо. Было уже темно, в комнате горел всего один фонарик. В изголовье, прямо как в мой второй день в 16-м веке, сидели и разговаривали люди.

— Еще чаю, Саюки-сан? — как сквозь туман, я слышу вопрос жены и знакомый женский голос отвечает — Спасибо, Тотоми-сан. Еще чашечку с жасмином.

Да, это же та самая Саюки — ученица гейши, что чуть не раскрыла мое попаданческое инкогнито. Смутно вспоминаю искусство чтения по лицам — нинсо, попытку предупредить меня о предательстве Эмуро Ясино. Охранника, под легендой которого работал ниндзя Хандзо. Навостряю уши.

— Что говорит Акитори-сан? — чайник звякает о чашку и льется вода — Когда господин очнется?

— Все во власти богов — вздыхает Тотоми — Доктор очень осторожно дает прогнозы относительно травмы головы. В прошлый раз все обошлось, как будет в этот — известно только Аматэрасу. Окуривание, припарки — Акитори-сан делает все возможное.

— Мы все восхищаемся господином Кусуриури — соглашается Саюки — Он сейчас врач номер один в Японии. Даже наши клановые доктора хотят научиться у него делать операции, узнать секрет нового чудо лекарства.

Раздвигаются седзи и в комнату с поклоном робко входит еще одна девушка. Чистое, открытое лицо, высокая прическа. Я подглядываю через ресницы и узнаю... Кико-сан! Дочь моего погибшего врага — Ходзе Уджиятсу. Не этой ли особе я обязан своим дурацким порывом пнуть боевую гранату? Или я все-таки спасал Саюки?

Шуршит шелковое кимоно и вижу, как к Кико протягивая руки, подходит моя жена — Ничего не бойся, проходи к нам.

Дамы рассаживаются на помосте, в руках дочери Дракона оказывается пиала с чаем.

— Давайте познакомимся — вежливо начинает Тотоми

— Вас я знаю — живо отвечает Кико-сан — Вы, Тотоми Сатакэ. Старшая дочь дайме Ёсиацу Сатакэ, который погиб

— Был убит! — жестко прерывает ее моя супруга — Подло убит нанятым вашим отцом синоби.

— А мой отец, бесчестно погиб от гранаты гайдзинов. Ни один трус не почтил его поединком, как велит самураям Бусидо — не осталась в долгу Кико

Длительное молчание. Кожей ощущаю, как женщины напряженно смотрят друг на друга.

— Карма — в конце концов, примирительно говорит дочь Уждиятсу — Это война. Судя по тому, что здесь сидит куноити, женщина-ниндзя, военные действия продолжаются!

Это она о Саюки?? Так я и думал! Хандзо мне мало...

— Это воспитанница главы совета старейшин всех синоби Ниппон — Иттэцу "Единая Сталь" — Саюки-сан

— Коничива Кико-сан — опять шуршит кимано и я понимаю, что "гейша" кланяется

— Я первый раз вижу женщину-ниндзя — с любопытством протягивает дочь Дракона Идзу — Это правда про отравленный поцелуй и про...

— Кико! — прервала готовый хлынуть поток вопросов моя жена — Я тебя позвала не для этого. Пока наш господин без сознания, решать твою судьбу придется мне. В прежние годы ты бы совершила дзигай уже на следующий день плена. Но наш дайме мудр и милосерден. В последнем своем письме он запретил отрубание голов поверженным врагам.

/Самоубийство посредством перерезания собственного горла (дзигай) исполнялось женами самураев специальным кинжалом (кайкэн) — свадебным подарком мужа или коротким мечом, вручаемым каждой дочери самурая во время обряда совершеннолетия/

Раздается удивленный вздох обоих девушек.

— Я сама не очень поняла его рассуждений про ресурсы. Ёшихиро-сама считает, что убивать побежденных противников — это слишком расточительно для нашей страны. Любому можно найти новое место в жизни, где он сможет приносить пользу Японии и Императору.

— Я решила, что ты Кико вместе со своим братом отправишься в Китай. Ёшихиро-сама подписал указ от открытии в Пекине постоянного посольства, думаю твои таланты там очень пригодятся.

Ух, какая у меня умная жена! Я только дошел до идеи постоянных посольств (в Азии 16-го века дипломатия существует лишь в виде разъездных посланников), а Тотоми бац, и подкинула мне готового резидента. В стране — потенциального противника! Вслед за Китаем, тоже самое вполне можно провернуть в Корее, королевстве Таиланд, Бирме, Индии... Будут мне разведчики под дипломатическим прикрытием слать отчеты, проводить различные шпионские акции. Супер! Беру на вооружение.

Пока я пытался собрать в кучу все свои мысли, Кико Ходзе посопротивлялась для приличия, даже всплакнула (дескать, хочу отправиться в Вечность за отцом), но потом все-таки согласилась. В комнате осталась супруга и Саюки. И вот тут началось самое интересное. Девушка-ниндзя безо всякого смущения, что называется в лоб, сообщила Тотоми о своем желании забеременеть от меня. Шок — это по-нашему!

Слушаю дальше. Большинство кланов синоби Хонсю приняли сторону нового Дайдзёдайдзин — Великого министра. Глава старейшин всех кланов лазутчиков, "Единая Сталь" Иттэцу дал задание своей внучке (ого!) породниться с новым лидером страны. Как оказалось мой прогноз о вырождении синоби, который я дал Хандзо, дошел до адресата. Умные люди ситуацию проанализировали и сделали правильные выводы. Лучше стать частью власти, чем попасть под каток набирающего хода абсолютизма. Саюки ладно, ей просто приказали. Тут по команде дайме любой самурай с улыбкой себе живот вскроет, что уж говорить о зачатии ребенка. Но Тотоми какова! Не дрогнувшим голосом, все также вежливо, принялась обсуждать детали. Как-будто я в этом деле ничего не решаю и какой-то Иттэцу мне указ с кем спать и от кого рожать. Для жены же интересы клана — превыше всего! Ревность, чувства? Нет, это не для жены самурая. Долг перед семьей — выше "хотелок" мужа. Надо для дела? Давайте обсуждать условия. Во-первых, Иттэцу должен организовать покушение на Такэда Сингэна и Уэсуги Кэнсина. Каждая из семей синоби обязана послать лучшего гэнина для подготовки убийства. Во-вторых, Такахиса. Прежде чем его лишить жизни, нужно разорвать его связь с иезуитами и португальцами. Пожар на складах европейских торговцев, похищение священников — годится все, лишь бы следы вели к дайме Симадза. Ниндзя обязаны вбить клин между двумя союзникам. А может "Единая сталь" лично исполнит Такахису? Если старейшина примет заказ — это считай гарантия исполнения. Сроки, дополнительные условия ... От этого делового разговора двух "бизневумен" меня так замутило! Считай в душу наплевали, нашли бычка-производителя... Я заскрипел зубами от гнева и обиды, понял, что прокололся и решил "очнуться".

— Господин! Мы подъезжаем — я очнулся от воспоминаний и увидел вдалеке главные ворота монастыря Хоккэ.

Глава 5

Без шлифовки и алмаз не блестит. Яп.пословица

То, что мы находимся в окрестностях промышленного центра Японии, стало ясно еще утром. Движение на тракте оживилось, охране все чаще приходилось расчищать дорогу от крестьян с котомками, торговцев, повозок и даже целых караванов, состоящих из вереницы мулов, везущих мешки с углем, рудой... К обеду нам начали встречаться отдельные строения, которых в прошлом году тут еще не было — кирпичный заводик, домницы по обжигу угля, новые мосты через ручьи и речки. К обеду в пейзаж добавились вальщики деревьев, дорожные рабочие, подсыпающие гравием дорогу. Если бы не моя сильная задумчивость, то о приближении к монастырю я узнал бы по грохоту с металлическим оттенком, черному дыму, стелющемуся по земле.

Встречать нас вышла целая делегация. Во главе — айн Амакуни и Масаюки Хаяси. Хаяси все-также элегантен, одет в расшитое золотыми нитями дорогое кимоно. Однако руки выдают его нынешние занятия — я вижу ожоги, черные полосы и пятна. Косметика на лице также не может скрыть опаленных бровей и пороховых точек. А вот Амакуни даже и не старается приукрасить свой вид. Старые серые штаны, рубашка, поверх них кожаный фартук, седая нечёсаная борода. Голубые глаза и европеоидное лицо, вызывают у меня острую ностальгию по родине. Но она быстро проходит — приветственные поклоны, вопросы о здоровье, последние новости. Все это сразу настраивает на деловой лад. Без раскачки напрашиваюсь на быструю инспекцию. Справа от ворот Хоккэ стоят пять работных домов, где живут кузнецы, ствольные мастера, персонал железных домн. Слева — деревянный острог. Пятьсот каторжан, которых я отписал со всех тюрем, расположенных в клановых землях, выполняют самые примитивные функции — грузчиков, шахтеров, дворников... Бытовые условия, конечно, не фонтан — казарма с ярусными кроватями, общая столовая. Но как говорится на безрыбье и рак рыба. Для 16-го века, где до совершеннолетия доживает только каждый второй — условия райские. Кормят каждый день, да по три раза. Каждый Суйё би — среду — баня. Ну, а рыбный день (четверг) — тут каждый день. В общем, жить можно. Жалоб нет, все трудятся — видны только склоненные спины, да выбритые макушки (многие бывшие преступники — из ронинов, потерявших свой клан самураев).

Самым внимательным образом изучаю железоделательный и оружейные цеха. Амакуни по моим чертежам развернулся по полной. Простенькие токарные, сверлильные и шлифовальные станки, прессы, механические молоты от водяных колес. Постоял, посмотрел, как прямо на моих глазах появляется готовой ствол. Полосовая заготовка длинной примерно 80 и шириной 10 сантиметров кузнечным способом загибается на оправке так, что её продольные кромки прилегают друг к другу встык, параллельно оси канала ствола. После чего заготовку сваривали расплавленным металлом из тиглей. Сразу же с мастерами устроил совещание. Пожилой кузнец по имени Сахэки Акамаро предложил любопытный способ горячей навивки ствола. Тут же поощрил мастера рублем, в смысле золотой монетой в полкабана. Обсудили заодно нарезку навитых трубок при помощи копира и однозубого резца. Метод медленный, но весьма простой. Уже используется в Китае, а скоро попадет через иезуитов (куда же без них!) в Европу. Забавно, что точность нарезного оружия так поразила европейцев, что церковь заподозрила тут козни дьявола. Гильдии стрелков немецкого города Майнце даже пришлось устроить тестовые стрельбы — простыми пулями из гладкоствольных мушкетов, из нарезных штуцеров с простыми свинцовыми пулями и с серебряными пулями с выбитым крестом. Снаряды из серебра хуже шли по нарезным желобкам и практически не попадали в цель. Итог очевиден. Нарезное оружие — дьявольское. Сжечь! И ведь сжигали на центральной площади.