| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
В восхищении чешу затылок:
— Мужик! Ты изобретать не пробовал?
— А чегой это?
— А ты попробуй — тебе понравится.
Последняя находка, правда, была не так крупна — как первые две и напоминала скорее не «земельный банк», а «земельную» же сберкассу — куда можно в любой момент зайти, чтоб взять немного денег на текущие расходы, или наоборот — положить недавно полученный доход. Золотых монет там было сравнительно мало — больше уже советскими крупными купюрами.
В этот раз, тот не стал отнекиваться и признал денежные средства своими:
— ЭТО — МОЁ!!!
Тогда я, под общий смех ему:
— Ну, раз твоё — соизволь рассчитаться по кредиторской задолженности перед ОВК «Красная взаимопомощь» и прочими!
Видя его удручённую физиономию, доверительно говорю:
— Запомни, мужик: взять кредит — это как зимой в штаны насцать на велосипеде едучи. Сперва, конечно — тепло… Но потом яйца примерзают к сиденью и приходиться их отдирать с волосами и кровью.
Сам никогда в жизни кредиты не брал и никому не советую!
Удовлетворившись погашением долга с набежавшими процентами, у этого кулака больше искать «клады» не стал и перешёл к следующему.
Жаль, что кулаков в этом селе и вообще — по Нижегородскому краю, оказалось так мало!
Обойдя ещё пять зажиточных дворов и, по примерно такой же схеме опустошив найденные там «земельные банки», я удовлетворённо смог заметить:
— Кажется, «процесс пошёл»!
«Красной взаимопомощи» задолжали лишь пять местных крестьян, но всего задолжников другим кредитным организациям — оказалось, как бы ни полсела. Слух про «машинку ищущую золото» — распространился пожаром в керосиновой лавке, вызвал панику и, к концу «мероприятия» — мужик-середняк буром попёр гасить кредиты, даже устроив небольшое мордобитие в очереди в выездное отделение «Сбербанка».
А теперь внимание:
Тех, кто не мог оплатить кредит, я понуждал записываться вместе с земельным наделом в коллективное хозяйство (колхоз), обнадёживая:
— Как только отработаете долг — можете свободно выйти из колхоза, став как и прежде единоличниками.
Таких, оказалось — едва ли не всего треть села, но:
Во-первых, это по большей части те самые «справные» — которые дают большую часть сельхозпродукции.
Во-вторых, я и не стремился к поголовной коллективизации «для галочки» — как это зачастую происходило в «реале».
А в-третьих, лиха беда начало!
В конце мероприятия состоялся митинг на котором я, выслушав предварительно традиционно длинные речи про международное положение, пролетарскую солидарность и прочее «бла, бла, бла», коротко и внятно объяснил — главным образом присутствующим журналистам, о вреде наносимым должниками, о целях сегодняшней акции, её результатах и в конце:
— …А положенную мне от государства премию за найденные клады, я хочу положить на счёт «Красной взаимопомощи» — для закупки сельхозинвентаря, удобрений и семян для колхоза. Ура, товарищи!
— УУУРРРААА!!!
За кадром как-то осталось то, что этими семенами будут клубни картофеля, удобрениями — червивый гумус, а сельхозинвентарям — специализированное оборудование из штата Колорадо.
* * *
На следующий день, при въезде в следующее село — нас встретили выстрелы из обреза, к счастью никого не задевшие. Ну, а так — история повторилась почти один в один, исключая разве что и обрез был найден с помощью того же металлоискателя.
Понюхав ствол, я с видимым удовлетворением резюмировал бывшим со мной милиционерам:
— Недавно стреляли — значит, тот самый! Оформляйте, товарищи.
«Товарищи» из местных правоохранительных структур переглядываются:
— Оформляем, как покушение при исполнении?
— Как контрреволюцию! А там наш пролетарский суд — самый справедливый и гуманный суд в мире, пусть сам решает: по какой его статье и, на какую таёжную делянку — определить сего говённого «стрелка».
Хозяин двора, за стрехой в сарае которого был найден этот кулацкий огнестрельный девайс, побледнев ахнул:
— Так я ж просто попугать хотел!
— Ну, так считай — своего ты добился, мужик: я испугался до усрачки.
Наш русский крестьянин таков: спустишь ему раз — усядется на шею и там гадить на голову начнёт. Уверен и крестьяне других народов таковы ж — просто я с ними дел пока ещё не имел.
Местный милицейский начальник, задумчиво оглядел здоровый — под стать купеческому, домище и остановив взгляд на председателе сельсовета:
— Ну в таком случае и всё имущество арестовываем.
Местный главный активист тут же, обрадовано:
— Отличный сельский клуб получится, товарищи!
Местные «власть предержащие» были иного мнения:
— Сельский клуб устроим в церкви — один чёрт поп сбёг. А здесь будет сельсовет.
Разгорелся жаркий спор, переходящий в оскорбления словом и действиями. У обеих сторон были свои сторонники, некоторые из них «по случаю» — были поддатые… Слово за слово, смотрю — уже колья выдергивают!
Пистолет вверх, выстрел и:
— Товарищи, охолоните! По суду, из-за задолженности перед Нижегородским Обществом взаимного кредита «Красная взаимопомощь» — эти хоромы отойдут ему и, здесь будет расположено управление коллективного хозяйства и МТС при нём.
Двор здоровый, сараи просторные — не один десяток тракторов «Мужик» влезет.
В третьем селе очень нехорошо получилось: я расслабился и получил навозными вилами в бок.
— Сцука, ты мне кожан пропорол, — вскричал я, чувствуя как ручейком в штаны побежала кровь и враз слабев, — карачун тебе однозначно — сам мажь свой лоб зелёнкой!
Меня спасло от неминуемой смерти, лишь то, что вилы были тупы, а моя кожаная куртка по причине тёплой не по-осеннему погоды — расстёгнута. Поэтому довольно мощный удар пришёлся вскользь, лишь одним из зубцов распоров мне кожу чуть пониже рёбер.
Но всё одно: рана была рваная, боль дикая, кровищи вытекло до хренища и, когда прошёл болевой шок — я уж думал, что вот-вот сдохну!
Меня, перевязав отвезли на моём же «Форде» в ульяновскую больничку, а в село была вызвана следственная группа ГубГПУ — раскрывшая целый кулацкий заговор, с целью создания «Трудовой крестьянской партии» и свержения Советской Власти в отдельно взятой сельской местности.
Но, это было потом!
* * *
«Отряд не заметил потери бойца» — даже такого как я и, на четвёртый день — в четвёртом селе же, свершился наконец «Великий перелом».
Всего металлоискателей удалось наделать больше сотни, как и планировалось и, подобные акции проводились группами комсомольцев по всему Нижегородскому краю, кредиторская задолженность в котором резко упала и стала стремиться к нулю. Ход самих мероприятия был максимально широко освещен в газетах и за ним пристально следили все неравнодушные…
С обоих сторон — «неравнодушные»!
Задолжники в Нижегородской губернии принялись поспешно-лихорадочно гасить задолженности по кредитам, не дожидаясь пока к ним придут с обыском судебные исполнители с ордером и комсомольцы с «машинкой — ищущей золото, серебро и вообще деньги».
Надо сказать, в то время большевики в пропаганде — шарили исключительно хорошо и, в каждой — даже самой задрипанной деревне, имелась своя изба-читальня — где испытывающим хронический информационный голод, но неграмотным сельчанам — зачитывали статьи из советской прессы.
Журналисты всегда изрядно преувеличивают — такова профессия, а «сарафанное радио» — искажает до неузнаваемости. Слух про чудодейственную или наоборот — дьявольскую «машинку», чувствующую деньги даже под землёй — «девятым валом» прокатился по необъятным просторам нашей Родины, «вымывая» из «земельных банков» золото и червонцы, а из закромов — зерно, чтоб расплатиться с долгами.
Как и ожидалось, компания по изъятию задолженности на местах трансформировалось в банальнейшее раскулачивание. Но проводилось оно, не с целью уничтожив кулака «как класс» — загнать его с семьёй за Полярный круг, а всех остальных единоличников — в колхоз. В «новой реальности» раскулачивание проводилось частично, «по букве и духу закона» и лишь в меркантильных интересах государства — а не в идеологических.
Почувствуйте разницу, как говорится!
* * *
Тут, такой весьма интересный момент: откуда, спрашиваете у нищего населения бывшей Российской Империи золото?
Ну, не такое уж оно и нищее…
С началом Первой мировой войны, в России был отменён введённый Сергеем Витте золотой стандарт, но на руках у населения оставалось царских золотых монет на сумму порядка 460 миллионов золотых рублей. Золотые царские монеты быстро исчезли из обращения, осев в «земельных банках» населения.
Царское правительство, отчаянно нуждаясь в золоте для ведения войны, пыталось изъять это золото из обращения — взывая к патриотизму и жалуя льготы тем, кто платил империалами.
Но без какого-нибудь видимого успеха!
«Все изучающие этот вопрос, — писал один из товарищей министров финансов в то время, — пришли к заключению, что большая часть этого золота находится в тайниках у крестьян, откуда нет никакой возможности его извлечь».
Бывший товарищ министра финансов Царского правительства здорово ошибся!
В начале тридцатых годов, не менее отчаянно нуждаясь в золоте для проведения индустриализации, Советское руководство смогло добраться до крестьянских «земельных банков». Оно организовало голод и выкачало спрятанные царские монеты через «Торгсин».
Так, в первом голодном — в 1932 году, советская золотодобывающая промышленность дала стране 36,8 тонны чистого золота, а «Торгсин» — 20,8 тонн. На следующий, 1933 год промышленная добыча принесла государству около 51,5 тонн, а умирающие от голода люди — 45 тонн чистого золота2.
Кажется, уже рассказывал, да?
Ну, тогда повторяться не буду, расскажу лучше про ещё один источник пополнения «земельных банков» населения.…
Здесь, я за большевиков хочу заступиться — в период НЭПа они сделали всё (или почти всё), чтоб в стране заработали механизмы рынка… Конечно, по мере своего разумения.
Однако, пресловутый «человеческий фактор», взял и опять всё похерил!
С 1922 года в стране был разрешён и заработал легальный золото-валютный рынок. Простые граждане СССР имели возможность свободно покупать, продавать или обменивать валюту и золотые монеты в отделениях Госбанка или же на биржах. Кроме официальных государственных валютных бирж, при товарных биржах в Москве, Ленинграде и Харькове легально работали так называемые «американки» — вечерние фондовые биржи. В уплату за особо дефицитные импортные товары валюту и золотые монеты принимали в скупках Наркомфина. Ну и наконец, в палатках на городских рынках «чёрные» маклеры совершали свои «теневые» золото-валютные сделки и власти их особо не «кошмарили».
Кроме того, было разрешено переводить за границу валюту в сумме до 100 рублей в месяц (на большие суммы требовалось специальное разрешение) — родственникам или друзьям, а в случае поездки за границу обменять на валюту до 200 рублей.
Так я, впрочем, не о том!
Жизнь золото-валютного внутреннего рынка Советской России была короткой (уже к концу 1926 года он был вновь загнан в подполье) — но бурной и, за это время население смогло существенно пополнить свои вклады в «земляном» банке. К примеру: в 1925-26 годах — для поддержания внутренних валютных интервенций, Госбанк начеканил и реализовал населению золотых монет на сумму 25,1 миллионов рублей! Кроме того, за этот же период, Госбанк и Наркомфин продали населению 4,1 миллионов долларов и почти 500 тысяч фунтов стерлингов.
Так же велики были накопления населения в другом драгметалле — в серебре, из которого делали разменную монету.
И практически всё это оказалось в «земельных банков» у населения — то есть выведенным из государственного торгового оборота!
Зажиточные крестьяне и предприниматели-нэпманы, продавая на золото и серебро товары дешевле, чем на бумажные деньги — копили их и прятали куда подальше. Продавцы в магазинах и на рынках изымали серебро из касс — взамен докладывая из своих сбережений бумажные рубли. Даже, кондукторы трамваев не сдавали государству ни одной серебряной монеты из дневной выручки.
А ведь кроме внутренних, Советскому правительству приходилось совершать внешне-экономические операции — скупая свои же собственные червонцы, чтоб поддерживать их устойчивый курс!
В этом и заключается ответ, почему внутренний валютный рынок (легальный) страны ждало удручающее фиаско. Не из-за какой-то особенной зловредности Сталина и его команды, взявшим курс на создание административно-командной системы управления экономикой — а из-за того, что скудный золото-валютный запас Советского Союза, не смог выдержать таких трат…
К апрелю 1926 года свободные золото-валютные резервы Госбанка снизились почти на треть и руководство страны стало предпринимать меры — сворачивая легальные валютные операции. Тогда же Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о прекращении котировок червонца за границей, что означало и запрет на вывоз червонцев за рубеж.
И, случилось то, что случилось: после следующего — уже более глубокого кризиса с хлебозаготовками 1927-28 годов, не имея возможности получить валютные накопления населения экономическими методами, государство вернулось к массовым репрессиям.
Причём же здесь неплатежи по кредитам, спросите?
Народная мудрость гласит: «Лишняя соломинка ломает хребет верблюду»!
По моему глубочайшему убеждению: должники по кредитам, забили в крышку гроба «Новой экономической политики» последний — возможно РЕШАЮЩИЙ(!!!), гвоздь.
Но, это было в той — в «реальной» истории!
В новой же, в «альтернативной» — всё пошло несколько иначе. Кооперация перестала быть орудием перекачки средств из государственного бюджета в карманы нэпманов… По сути, так называемое «раскулачивание» — произошло на два года раньше и, произошло оно в более мягкой форме.
Переиначивая народную мудрость: «вовремя сброшенная с верблюжьего хребта «соломина» — придаёт этой нелепо-горбатой скотине, мощного ускорительного «пенделя»»!
* * *
Однако, вернёмся к нашим…
Колхозам!
Конечно, что касаемо Нижегородского края, вышеописанное выше стало лишь началом процесса коллективизации и становления картофеля как монокультуры. «Сразу» — только кошки рожают, а подобные события происходят постепенно и поэтапно — как и написано в «Трёхлетнем плане индустриального развития». Разорив, а то и пересажав кулаков — я уничтожил местное кулачество как класс, а «товарищей» — поставил в удобную для меня «позу» и теперь «имею» с него труд по возможности.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
