— Хотя большая часть минных сил была отправлена на Дальний Восток, в нашем распоряжении остается значительная минная флотилия. Сейчас на Балтийском море имеется 12 больших миноносцев типа "Сокол", а также 30 малых миноносцев, из коих 20 — последних серий "Циклон" и "Нарген". Есть еще миноноски старой постройки числом около 60 единиц. Полагаю, при некоторых благоприятных условиях они тоже могут быть применены, например, в ночных действиях вблизи своих портов. То, что противнику придется теперь оперировать у нашего побережья, сыграет нам на руку. Японцы у своих берегов успешно применяли даже малые миноносцы, которые в ночь после Цусимского сражения нанесли немалый ущерб остаткам нашей эскадры.

— Москитный флот! — с насмешкой произнес Николай Николаевич. — Жён эколь! "Пчелы, способные зажалить слонов"! Только, если не брать малые миноносцы, которые потеряли всякое боевое значение, у нас по минным силам против шестнадцати японских дестроеров имеется четыре 500-тонных минных крейсера и дюжина не самых лучших 250-тонных контрминоносцев типа "Сокол", которые и меньше, и слабее, и тихоходнее 350-тонных японских. А ведь в одном Порт-Артуре перед войной имелось двадцать пять контрминоносцев, да и то не особо это против японцев помогло.

— Уже во время войны был выдан заказ на строительство в России и заграницей тридцати трех больших мореходных миноносцев разных типов, — немедленно ответил Бирилев. — К сожалению, верфи империи до сих пор не сдали нам ни одного корабля. Из десяти больших контрминоносцев, заказанных в Германии, прибыли в разобранном виде в Петербург только первые два. Ваше Величество ранее соизволили приказать отправить их по железной дороге во Владивосток, но, полагаю, из-за всех нынешних беспорядков, отправлены они не были, поэтому их можно вернуть назад и собрать здесь.

Император согласно кивнул, отметив у себя в блокноте. Бирилев продолжал:

— Из заказанных во Франции одиннадцати контрминоносцев восемь уже проходят испытания, правда, без вооружения. Необходимо срочно обеспечить переход в наши балтийские порты хотя бы четырех из них, построенных в Гавре. Переход же со Средиземного моря мимо японцев четырех контрминоносцев, построенных на верфи в Ла-Сейне, следует считать невозможным. Их придется интернировать и считать потерянными до конца войны. Также, к сожалению, следует считать потерянными и два наших миноносца, что были с "Храбрым" на Крите. Ну и, понятно, самого "Храброго" тоже. В заключение же скажу о таком самоновейшем оружии, как подводные миноносцы или подводные лодки. Всего у нас за время войны было построено или получено в разобранном виде из-за границы 20 подводных лодок. Собранные и испытанные лодки немедленно направлялись по железной дороге во Владивосток, где сейчас находится 13 их единиц. Осталось неотправленными 7 субмарин — две российской конструкции инженера Бубнова и пять североамериканских — Холланда и Лейка. Будут приняты все меры к скорейшему вступлению этих подводных миноносцев в строй. Возможно, Ваше Величество, пока есть время, можно попытаться вернуть обратно на Балтику подводные лодки из Владивостока?

Император, подумав, покачал головой:

— Нет! Не стоит гонять их туда обратно за тысячи верст, загружая железную дорогу. Думаю, те лодки, что уже во Владивостоке, пригодятся и там.

— Либо, скорее, не пригодятся ни там, ни здесь, — язвительно отозвался великий князь. — Дорогие и бесполезные игрушки! Вот почти год эти подводные миноносцы плавают вокруг Владивостока. Они хоть кого-нибудь там потопили?

— Наши корабли вообще за всю войну хоть кого из японцев потопили? — презрительно скривился Витте. — Разве что о миноносцах докладывали. А так все потери вражеского флота, которые можно нам поставить в заслугу, — только от минных заграждений.

— Да, Сергей Юльевич! — повернулся к Витте морской министр. — Минные заграждения действительно в эту войну являются нашим самым действенным оружием на море. Думаю, на него следует сделать главную ставку и в нынешней ситуации. Это будет определять характер наших действий на Балтийском море. Мы выставим заграждения у важнейших портов и будем защищать их от попыток разминирования огнем береговых батарей и кораблей, маневрирующих за линией заграждений. Важнейшей нашей задачей я вижу оборону Кронштадта и подходов к устью Невы. Тут должны быть сосредоточены наши главные силы.

— А господство над морем вы, таким образом, полностью предоставляете противнику?

— Не полностью, Сергей Юльевич! Оборону портов мы будем совмещать с наступательными действиями наших легких сил, преимущественно, конечно, ночными. Будем проводить и минные поставки в тылу у неприятеля. Потеря на минах нескольких крупных кораблей ослабит японскую эскадру. А при разделении вражеских сил и "Славу" можно будет выпустить в море для атаки одного или двух броненосных японских кораблей. Кстати, мы начали на "Славе" подготовку ведения стрельбы на сверхдальние расстояния. Этим занимается капитан 1-го ранга Цывинский. Надеюсь, что скоро японское превосходство в дальности прицельной стрельбы уйдет в прошлое. Кроме того, следует активизировать наши морские силы на Дальнем Востоке. Владивостокскому крейсерскому отряду следует совершить новый рейд к Токийскому заливу, чтобы оттянуть внимание если не противника, то мирового общественного мнения, от залива Финского...

— Вот-вот! — поднял палец великий князь. — Всё дело в общественном мнении! И вся эта отправка в Балтийское море японского флота есть не более чем демонстрация ради внешнего эффекта. Ну чем, подумайте, могут угрожать нам японцы? Бомбардировкой Петербурга? Пусть попробуют подойти к городу по минам и под дулами орудий кронштадтских фортов. На это даже британский флот не осмелился, хоть тоже приходил сюда полвека назад. Надолго задержится на Балтике адмирал Того? Зима ведь скоро, а своих портов здесь у японцев нет. Наша посылка на Дальний Восток эскадры Рожественского была большой авантюрой, но Рожественский хотя бы во Владивосток корабли свои вел, а куда приведет свою эскадру Того? Нет, всё это делается японцами исключительно для того, чтобы НАС отвлечь от Маньчжурии, где по-настоящему решается исход войны...

— Решается ли, Ваше Высочество?! — резко спросил Витте. — Перед моим отъездом в Портсмут именно вы заверяли меня, что в случае продолжения войны наша армия оттеснит японцев до Квантунского полуострова и в пределы Кореи. Война продолжается, а наши войска между тем не сдвинулись с места.

— Имейте терпение, Сергей Юльевич! — холодно улыбнулся Николай Николаевич. — Я же вам, помнится, тогда говорил, что для подобного успеха потребуется около года, а со времени той нашей беседы и полугода пока не прошло. Но, впрочем, и сейчас дела идут неплохо. Вот Федор Федорович подробней расскажет... Ты не против, Никки?

Николай II кивнул и повернулся к генералу Палицыну. Тот чуть съежился под императорским взглядом, но начал бодро:

— Ваше Величество! В настоящее время наша действующая армия в Маньчжурии занимает так называемые Сыпингайские позиции, прикрывая дорогу на Чаньчунь и далее на Харбин. Три маньчжурских армии под общим командованием генерала Линевича включают в себя десять корпусов, всего двадцать девять пехотных и кавалерийских дивизий, не считая отдельных бригад и иных частей. Войска развернуты фронтом шириною в 200 верст по обе стороны от Южно-Маньчжурской железной дороги. Левый наш фланг держит 2-я армия генерала Каульбарса, правый — 1-я армия генерала Куропаткина, а 3-я армия генерала Бильдельринга находится в резерве. На всем протяжении линии фронта оборудованы две, а местами и три непрерывные линии окопов с двумя сотнями промежуточных оборонительных пунктов. Далее к северу до самой реки Сунгари построены резервные линии обороны. К оборонительным рубежам проведены дороги, в том числе — конно-железные, соединяющие позиции с тылом, а также рокадные пути, облегчающие связь по фронту.

Палицын перевел дух и продолжил столь же бодро:

— Все лето наши силы в Маньчжурии активно пополнялись, причем не сводными батальонами из запасных, как раньше, а за счет кадровых частей из срочнослужащих и новобранцев, так что качество личного состава Маньчжурской армии серьезно улучшилось. Улучшилось и вооружение. В действующую армию отправлены новейшие гаубицы Круппа. Число пулеметов по сравнению с началом войны увеличилось в десять раз. Все части получили ручные гранаты, которые ранее были только у разведчиков. Численность войск на Маньчжурском фронте доведена почти до 500 тысяч штыков и сабель при тысяче орудий. Около 150 тысяч штыков сосредоточены в Приморской области. Общее же количество наших войск на Дальнем Востоке составляет 800 тысяч человек. Что касается противника, то численность японских войск на боевых позициях оценивается максимально в 400 тысяч штыков, а в целом в Китае и Корее — в 750 тысяч. Свои мобилизационные резервы японцы практически исчерпали. Так что на суше мы имеем над Японией серьезное превосходство и даже отказались от переброски в Маньчжурию новых подкреплений. Так 21-й армейский корпус вместо Дальнего Востока был направлен на Кавказ для борьбы с беспорядками...

— Ну и почему же тогда наша армия так долго стоит на месте? — тихо спросил император.

— Ваше Величество! Переход нашей армии в общее наступление, согласно стратегическому плану генерала Линевича, предполагался только после успешного отражения наступления противника. Однако последние полгода японцы не проявляли на фронте никакой активности и не проводили наступательных действий нигде, кроме как на Сахалине.

— Может, Линевичу не стоило так долго ждать, пока японцы начнут первыми?

— Никки! — великий князь пришел на выручку начальнику Генерального штаба. — Линевич просто исходил из того, что затягивание войны более выгодно нам, чем японцам. Возможности России продолжать войну еще не исчерпаны, тогда как Япония уже на пределе. Как говорят в народе: пока толстый сохнет, тонкий сдохнет! Военные тяготы маленькой стране куда тяжелее переносить, чем большой. Хотя бы финансово. Вот спроси Сергея Юльевича — у нас ведь золотой запас в восемь раз больше японского.

— Да, Ваше Величество! Золотой запас у нас действительно больше, чем у японцев, только ведь, учтите, мы ведем войну на текущий долг. Серьезного займа в стране правительство сделать не может, поскольку все внутренние средства исчерпаны, а заграницей после разрыва нами мирных переговоров никто более России денег не даст. Так вот, продолжать войну мы сейчас можем, только прибегнув к печатанию бумажных денег, количество которых в обращении и так за войну увеличилось вдвое. Ценой этому скоро будет полный финансовый, а затем и экономический крах. Япония же избежит такой угрозы, поскольку и Великобритания, и Соединенные Штаты готовы предоставить японцам любой кредит. Это мы тощие, а не японцы!

Император снова закурил:

— Соглашусь с Сергеем Юльевичем в том, что армии нашей медлить больше нельзя. Мы приказываем Линевичу немедленно готовить наступление.

Генерал Палицын втянул голову в плечи:

— Ваше Величество, в штабе Маньчжурской армии на случай продолжения бездействия японцев уже обсуждается план перехода в наступление, не дожидаясь наступательной инициативы противника. Однако при разработке наступательной операции выяснились определенные трудности. Атака сильно укрепленных позиций японцев на центральном участке была признана невозможной, а наступление на флангах потребовало бы соответствующей подготовки тыла. Так, помимо прочего, для наступления правым флангом необходимо дополнительно достроить 500 верст узкоколейной железной дороги, а при наступлении левым флангом — 350 верст. К тому же возникли дополнительные трудности из-за вступления в войну Китая...

— Господи! — взорвался Витте. — Какие еще трудности нам может создать Китай в военном отношении? У китайцев и армии то настоящей нет!

— В связи с официальным объявлением нам войны Пекинским правительством, — торопливо отвечал Палицын, — необходимо было срочно вывести часть войск в тыловые районы. Были приняты меры по замене китайских органов власти в Северной Маньчжурии нашими, оккупационными, по разоружению китайской полиции и местных гарнизонов, по противодействию возможным партизанским действиям китайцев. В настоящее время готовится военная экспедиция во Внешнюю Монголию для занятия Урги и дальнейшего продвижения к застенному Китаю. В Туркестанском генерал-губернаторстве ведется подготовка к вторжению в Китайский Туркестан и занятию Кульджи, Урумчи и Кашгара..

— А вот совершенно недопустимо! — вскочил со стула Витте. — Это же на пороге Индии, нам еще только сейчас войны с Англией недоставало! Мы с французами только-только уговорили англичан уйти из Тибета, а тут сами влезаем в Кашгар... Да и зачем нам захватывать нищие китайские провинции, которые всё равно не сможем удержать?

— И опять соглашусь с Сергеем Юльевичем, — император успокаивающим жестом предложил главе правительства снова сесть за стол. — Не стоит отвлекаться на китайцев, все силы нужны нам в войне с главным противником. Думаю, решительная победа нашей армии над японцами снимет многие нынешние проблемы.

— Ваше Величество! — Витте рывком расстегнул тесный ворот накрахмаленной манишки. — Надежды на нашу решительную победу в Маньчжурии могут оказаться неоправданными. Ведь и перед Мукденом все были уверены в победе, однако закончилось это таким поражением, которого русская армия не терпела с Аустерлица... А что изменилось с того времени? Большая часть наших войск в Маньчжурии остаются в резерве, в ожидание успеха, который должна обеспечить малочисленная ударная группа. Артиллерийская стрельба с закрытых позиций так и не освоена, а на открытых позициях японцы выбивают наши батареи в несколько минут. Армейское командование наше опасается любой угрозы флангового обхода, одна мысль об этом совершенно парализует штабные умы. Ладно! Это, в конце концов, не моя епархия, запросите лучше военное министерство. Но ведь, чтобы солдат хорошо воевал, его и кормить надо хорошо. Между тем, после потери нами плодородной Южной Маньчжурии местное продовольственное обеспечение сошло практически на нет. А прокормить почти миллионную армию на пустынном Дальнем Востоке, который сам до войны жил на привозном хлебе, — задача не из легких. Перегруженная Транссибирская дорога с этим уже не справляется, и мы с военным министром Редигером даже обсуждали вопрос организации подвоза продовольствия во Владивосток морским путем, пароходами из Америки, хотя б для этого пришлось прорывать японскую блокаду, и часть судов мы наверняка потерям. Но как перенесет в таких условиях армия вторую зиму в Маньчжурии? Моральное состояние низших чинов, да и офицеров и сейчас далеко не такое бодрое, как нас заверяют. Солдаты как не понимали, так и не понимают, за что они воюют в чужих краях, подвержены революционной агитации, а в настроениях офицеров прежняя бравада сменилась апатией, а то и паникой...

Николай II нахмурился:

— Похоже, Сергей Юльевич, это как раз вы близки к панике. Слишком уж пессимистично настроены!