Все чаще, проснувшись, Джар не находил её рядом, и когда однажды, обозленный, отправился на поиски благоверной, то с трудом нашел её в небольшой пустующей комнатке первого этажа, причем девчонка успела, судя по всему, уже с утра хорошо приложиться к стакану. Вошедшая следом домоправительница всплеснула руками, — Госпожа, что с вами?
Яна смерила их взглядом и переведя глаза на себя, равнодушно осмотрела тонкую белую ткань, покрытую искусной вышивкой.
— Ну пятна, — она хладнокровно пожала плечами.
— Надо скорей переодеться, я сейчас это выстираю!
— Чего орешь, мне все равно без разницы, в чем ходить, — хоть в пятнистой тряпке, хоть в мешке.
Джар молча отобрал у неё бокал и, так и не сказав ни слова, отнес обратно в супружескую спальню, даже ругаться не стал. Впрочем, позднее, к вечеру, выспавшись и придя в себя, Яна все же наслушалась упреков.
Бесполезно, никакие разборки ничего не могли изменить. Синеглазка лишь зло смеялась, в ответ на его справедливые обвинения.
Вот что она по-прежнему делала, так это пела. Почти каждый день напевала древние баллады или грустные песни о несбывшихся надеждах, погасшей радости, исчезнувшей любви, или черные горькие песни о погибших людях и городах, о неминуемой смерти. Могла петь без сопровождения, просто сидя у моря, или скрестив ноги, сидела на ступенях веранды, тихо перебирая струны киары.
Рузы слушали, словно завороженные, и то сказать, голос у молоденькой хозяйки был чудо, как хорош. Да вот беда, иногда, бросив на песню на середине, она молча уходила в дом, и почему-то её уход нередко совпадал с появлением хозяина замка.
Потом и петь надоело. Яна сама не заметила, как нужда в притворстве отпала, всё чаще нападала глухая тоска — темная и тяжелая, как зимняя туча.
Однажды теплым синим вечером молодая хозяйка велела Кийе растопить камин, может быть, вид пламени успокоит её, "кажется только это и связывает её с мужем, он тоже может до бесконечности смотреть в огонь".
Сидела долго, не двигаясь, не реагируя на попытки дракона завязать разговор. Жар от огня обжигал лицо, а на душе становилось всё холоднее и чернее. Муж подсел ближе, обняв её плечи, Яна грубо столкнула его руку, вышла на балкон, запрокинула голову к небу, где царила тишина и покой. Она тихо стояла, обводя глазами громадный простор, залитый призрачным лунным светом. Освещенная этим сиянием горная гряда стала дальше, отодвинувшись к горизонту, её снежные вершины слабо мерцали под звездами, словно покрытые алмазной пылью. Издалека, из селения рузов слабо доносились песни, звон тимпанов и аккорды киары. Замок будто парил между землей и небом в сиянии Аргеаны, а вокруг простиралась равнина, окруженная громадой Кристальных гор. Подойдя к балюстраде, девочка положила руки на неё и долго смотрела вниз, на огни, горящие в поселке у подножия гор, откуда слышались голоса и смех, бурлила жизнь, простая и непритязательная, но жизнь...А здесь, она наедине со своим одиночеством...Черные щупальца тоски проникали в сердце, словно ядовитый туман с болот. Её душа рвалась отсюда, как из мрачной тюрьмы.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
**
Джар находился в растерянности и постоянном страхе от происходящего с ней. Он ведь действительно безумно любил её и совсем не ожидал, что она будет настолько несчастна. Рассчитывая совсем на другое, юноша почему-то был убежден, что жена в итоге примет его решение и будет довольна своим пребыванием в Лэйхоре.
В очередной раз усевшись на перилах веранды с риском упасть и не реагируя на его просьбы (наоборот, издевалась, мол, что опасаешься, — сломаюсь и буду непригодна к употреблению? А может я мечтаю научиться летать, ага, боишься, что улечу от тебя?) Яна пела "Мечты". Каждый вечер, порой нарочито кривляясь, порой срываясь на плач, девочка выводила куплет за куплетом, а когда песня заканчивалась, начинала её снова, нещадно терзая струны.
Ну и что, что здесь темно
Ведь ты мечтала о любви
И чтобы свечи и чтобы в белом платье
И чтобы песни под луной...
...Поздно теперь выйти на свет
Видишь — назад дороги нет
Вот и луна вот и цветы
Вот они все — твои мечты
Все эти камни драгоценны
Да что там — им просто нет цены
Все эти принцы так прекрасны
И так восторженны глаза
Тебя пугает волчий вой
Но это же песни под луной
Ну вот ты плачешь должно быть страшно
В мечте остаться навсегда...*
* Злые куклы.
Все происходящее доводило молодого дракона до белого каления. Не раз он просил прекратить, но его маленькая и такая нежная на вид девочка-жена, глядя на него с откровенной ненавистью, только зло улыбалась, а однажды холодно выплюнула сквозь зубы, — ты рот мне заклей, или лучше кляп в глотку, а на руки кандалы, ты ж у нас привычный — водиться с рабами.
Вначале Джар даже не понял, о чем это она...и промолчал, поспешно выйдя из комнаты. Через пару дней его жена сменила репертуар. Теперь, вытирая тыльной стороной ладони злые слезы, она хрипло, сорванным голосом горланила, — "каждый здесь чтит черный закон, миром этим правит дракон..."
Джар, вынужденный все время слушать повторяющийся рефрен: "убей, убей, убей дракона, достань из ножен меч, пусть с головы слетит корона, и крылья с мощных плеч"*, чувствовал, что его терпения надолго не хватит...
* Скорость света.
Опустошив очередную бутылку, синеглазка возвращалась к прерванному занятию и вновь исступленно выкрикивала, — убей, убей, убей дракона, гнездо его спали, последний рыцарь, наследник трона захваченной земли.
Наконец, младший Аррантелл не выдержал: — как ты можешь? Зачем петь такую мерзкую вещь, да ещё и повторять по сто раз одно и то же, ведь ты не знаешь о драконах ничего плохого!
— Все знаю, нашел тайну за семью печатями, и так видно. Эти несчастные рузы жили в замечательном климате на прекрасной плодородной земле, как-то обходились без вас, и вот вы прилетаете, все такие из себя могущественные, страшные, подчиняете их себе, и они становятся вашими слугами, фактически рабами, живут ради благоденствия своих господ.
— Это неправда, — парень задохнулся от возмущения, — вот ты какого мнения о нашей расе, я даже представить себе не мог, что ты можешь так думать...
— А как я ещё должна думать, собственно тут и размышлять нечего, у меня слава богу, глаза есть.
— Всё не так, послушай, я могу объяснить.
— Не стоит, я не сомневаюсь в твоей способности сочинять любые оправдания... Ты и меня сделал своей рабыней, я здесь как в тюрьме, — бросив киару, Яна зарыдала, — делаешь вид, что беспокоишься: "ах, что ты ничего не ешь, какая худенькая, не надо столько пить, это вредно, ты же себя губишь...". Это не я, это ты меня губишь, я не могу здесь больше находиться, мне все осточертело, и ведь никуда не денешься с твоего проклятого острова, кругом силовая стена, которую, как ты мне любезно объяснил, даже соединенные усилия магов всего мира не проломят, и портал не откроешь и на корабле не подплывешь. Что так смотришь, тюрьма она и есть тюрьма, как её не обставь. Ну и хрен с тобой, ладно, мне интересно, когда живая игрушка сломается, новую купишь, а остатки старой в море выбросишь?
Джар побелел, несколько минут царило молчание, наконец, он с трудом выговорил, — что ж, если тебе со мной настолько плохо, не буду насильно держать...Я открою прямой порт до Митторна...
Яна вскочила на ноги, — ты это сделаешь? А чего ж тогда ждать, я хочу к маме, домой...сейчас, прямо сейчас!
Все мысли о бедных эксплуатируемых рузах были мгновенно забыты.
— Ты правда отпустишь меня, пожалуйста, — до крови закусив нижнюю губу, она глядела на него со страхом и надеждой.
У её мужа аж все перевернулось внутри от обиды, мало того, что Яна даже не подумала сказать: "мы вернемся", ей хотелось возвратиться именно к маме с папой. Видно на радостях из головы вылетело, что теперь замужем и у них есть замечательный дом, который Джар делил на двоих с Сэйнтом. После свадьбы родители, заручившись согласием старшего сына, отдали особняк молодоженам. Это было одно из лучших зданий столицы, заново отделанное, с разбитым вокруг чудесным садом. А его жена даже не вспомнила о подарке, достойном короля.
Едва сдержавшись, чтобы не нагрубить от обиды и злости и ещё больше не отвратить её от себя, Джар негромко заметил: "мы вернемся туда завтра, но..., если ты не забыла, вообще-то нам с тобой подарили дом, где мы и собирались жить. И знаешь, все же мне далеко не безразлично, какого мнения о драконах моя жена, я хочу ответить на твои обвинения, выслушаешь меня?
— Может лучше мы сделаем это в Митторне, — она умоляюще сжала руки.
— Нет, здесь, пойдем в гостиную, а ещё лучше в кабинет, там есть старые карты и летописи, сможешь убедиться в справедливости моих слов. Я не хочу, чтоб ты думала, будто живешь с одним из чудовищ.
В кабинете Джар продолжил рассказ.
— Рузы были расой, родственной оркам, они кочевали вдоль южных пределов Степи и возле предгорий Саормара, там где сейчас обитают гоблины. Но в отличие от своих сородичей, рузы были добрым, миролюбивым народом, женщины были красивее оркских, а мужчины, к сожалению, — он задумался, — а может и к счастью, не отличались ни силой, ни агрессивностью, более того, господь не наделил это племя большим умом или хитростью...Орки, да и люди быстро поняли, какие выгоды им сулит наличие таких безропотных созданий совсем рядом. Набеги следовали один за другим, мужчин и мальчиков безжалостно вырезали, а женщин агрессивные соседи забирали себе. Но, как ни странно, несмотря на близкое родство, детей от смешанных союзов почти не рождалось, видно это не входило в планы Творца. Наши предки узнали об этом совершенно случайно, свары полудиких рас и вообще, происходящее в степи их мало интересовало. Но жрицам храма Гарт был послан знак, что драконы должны вмешаться и вспомнить о своей роли Хранителей Равновесия, изначально предназначенной им Создателем. Мы остановили избиение этого народа и забрали оставшихся в живых рузов на свой Остров. Они были больны и ослаблены, у женщин, долгие годы живших в страшных условиях то войны, то бегства от смерти, почти не рождалось детей. Драконы поселили их на своих землях, вылечили, наша магия одарила их здоровьем и долголетием. На Острове, под защитой его хозяев, рузы живут в безопасности и благоденствуют. Мы ведь даже климат контролируем, здесь не бывает ни ливней, способных уничтожить посевы, ни засухи, ни града. Да, рузы не блещут умом, многое вокруг воспринимают, как дети, но притом добры, трудолюбивы и преданы нам. Спроси любого из моих селян, — хочет ли он покинуть свою деревню? Ручаюсь, ты не найдешь желающих бросить дом, родных и любимый Остров ради сомнительных приключений на большой земле.
— А если все же кто-то захочет, — девушка недоверчиво подняла брови,— что тогда?
— Да ничего особенного, отпущу. Прецеденты, хоть и редко, но бывали. Как правило, те, которые оказывались более любознательными, чем их остальные соплеменники, предпочитали сначала послужить в нашем доме в Митторне или в Дельгарии, а после того как более-менее привыкнут, отправлялись дальше. Но таких бывало немного, а точнее, единицы...
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
ЯНА
Боже, как же я была счастлива. Вернувшись в Митторн, как сумасшедшая, вне себя от радости, носилась по всему городу, каждый день бывая у какой-нибудь из подруг. Да и по своим домашним ужасно соскучилась. Джар вроде молчал, но видно было, что он не слишком доволен постоянным отсутствием жены, возвращавшейся в семейное гнездо лишь к вечеру. Ничего не поделаешь, сам виноват, мне и в Академии теперь хвосты надо подчищать, так что и там задерживаться после занятий приходилось. Сегодняшний день был ужасно утомительным, за лето отвыкла от тренировок, так что возвращалась, еле передвигая трясущимися от усталости ногами.
Наконец-то я дома. Правда, не совсем, честно говоря, когда мечтала о возвращении, совсем вылетело из головы, что мне теперь предстоит жить не в родном, а в большом чужом особняке, конечно, очень красивом, но все же не своем. Пока чужом, да нет, он был великолепен и мне, разумеется, несложно будет привыкнуть, но сейчас как-то немножко грустно было. Вздыхая и ругая себя за глупое настроение, я поднималась по лестнице. Наконец, добрела до спальни и зайдя в неё, увидала огромный пустой баул и Кийю, развешивающую какие-то тряпки в шкафу.
— Чего ты здесь делаешь?
— Прислали ваши вещи, госпожа, от родителей... Матушка ваша была, привезла много одежды, тут зимнее и остальное.
И вот тут мой взгляд упал на длинные до колен, теплые штаны с начесом, самую ненавидимую часть гардероба, любовно называемую Анхен панталончиками. Это она, кстати, всегда напоминала маме о покупке новой пары взамен порванных или утерянных (а точнее тайно выброшенных своей владелицей)
Ну уж не-е-ет, теперь-то я этого не допущу, слава богу, хоть в чем-то польза от замужней жизни. Я наконец, приобрела статус взрослой, самостоятельной дамы и отныне сама вправе решать, какие предметы одежды достойны жить в моём гардеробе.
Мой палец уперся в ненавистную деталь, — выбрось эту пакость немедленно.
— И не вздумай!
— Что-о-о!? — я резко обернулась к мужу, неслышно вошедшему следом за мной в комнату, — с чего вдруг раскомандовался? Никак спятил, мне носить это уродство? Не собираюсь, и не надейся, да в них любая девушка, как..., — задыхаясь от возмущения, я хватала ртом воздух.
Джар приподнял брови, — как? Успокойся, для своего мужа ты всегда самая лучшая. Ну-у-у, не сверкай так глазками, мне прекрасно известно, что у тебя красивые ножки и прехорошенькая попка, а уж про то, что между ножками, я вообще молчу...
Я не выдержала, — Кийа, выйди пожалуйста (как можно вести такие откровенные разговоры при посторонних).
Дождавшись, когда захлопнется дверь, продолжила, — думай, что говоришь, когда мелешь языком при служанке.
Ответом мне было демонстративное фырканье.
— Джар, ты издеваешься?
— Ни капли, это ты, похоже, ничего не соображаешь. На черта мне надо, чтоб моя жена щеголяла в тонких чулках по холоду, а потом загибалась от всяких болячек, только для того, чтобы...
Прервав свою тираду, муженёк подозрительно прищурился, — а кстати, кому интересно ты собираешься демонстрировать...
— Ты точно больной на всю голову, я никому и ничего не собираюсь демонстрировать, впрочем и простывать тоже не собираюсь, маг я или нет, в конце концов, поставлю вокруг тела тепловую воздушную прослойку, делов-то...
Джар насмешливо улыбнулся, — да-а-а, согласен, это простенькие чары, но жрут уйму энергии, пока дойдешь до школы, растратишь весь резерв, а как заниматься собираешься? Короче так, будешь ходить либо в теплых брюках, либо в этих штанах, разговор окончен. Мне, между прочим, ещё детей от тебя хочется.
— Опять детей, да что ж это такое!? Теоретически я не против, но вот конкретно сейчас!
Не дослушав, супруг вышел, а я с размаху плюхнулась на кровать, подняла лицо к потолку и пронзительно завыла, словно волк, изливая свою досаду. В следующую секунду дверь приоткрылась и полные недоумения зеленые глаза уставились на меня, — что это с тобой, практикуешься в ликантропии? — гадский дракон ухмылялся, — это опасно, детка. Если ты не истинный оборотень, то не советую даже пробовать, только они могут сохранять разум в ипостаси зверя, а люди, хм, ну-у-у, сильные маги, могут продержаться долго, а все равно, чем духи тьмы не шутят, вдруг потеряешь контроль и того, ... мозги тю-тю.
