| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Эльза, пожалуйста, послушай меня, — Генрих, столь же ошеломленный признанием отца, попытался взять девушку за руку. — Эльза, я люблю тебя. Все будет хорошо. Мы со всем справимся, ты слышишь меня, Эльза?
Эльза смотрела в небесно-голубые глаза Генриха.. и видела медноволосую молодую женщину, которая горела на костре, видела мертвого короля, над которым уже кружились вороны — ведь все те, кто мог его похоронить, тоже были убиты. Видела пожилую женщину, спешащую к монастырю с живым свертком за пазухой... О какой любви может идти речь?
— Ненавижу тебя, Генрих. — прошептала девушка.
И добавила, оглянувшись на белого как мел Стефана:
— Я не выйду замуж за сына убийцы моих родителей.
Девушка выбежала прочь из библиотеки — на кухню к Ядвиге:
— Ядя, миленькая, где Петер?
— Детка моя, ты плакала? — старая женщина тактично ни о чем не спрашивала. — Петер на конюшне, позвать его?
— Ядечка, миленькая, помоги мне, пусть Петер отвезет меня.
Ядвига не стала спрашивать, куда хочет уехать девушка, просто сунула ей узелок с едой и закрыла дверь через черный ход. А уж господ она как-нибудь задержит.
— Эльза, подожди! Эльза! — Генрих попытался было догнать девушку, но Стефан остановил его:
— А не пора ли тебе заняться делами королевства, сынок?
— Это ее королевство! — взорвался Генрих. — Отпусти меня!
— Ты не слышал, что тебе сказала девушка? Она никогда не вернется к тебе!
— Я ненавижу тебя, отец! Я ненавижу тебя!
— Пусть так, но твой долг перед народом еще никто не отменял.
Как ни странно, Стефану стало легче, когда он выпустил из сердца демонов, терзавших его столько лет. Ненависть и обиду Генриха он как-нибудь переживет, да и девушку вернет обязательно.
10.
Король Дамиан распустил министров и остался один в тронном зале. Он думал о том, что у него не осталось сил и ему не для кого нести свое тяжкое бремя. Думал о дочери. Он знал, что сейчас старый Фриц принесет ему глинтвейн и будет бормотать что-то утешительное, лишь бы отвлечь короля от грустных мыслей.
— Ваше величество, Ваше величество! — в тронный зал, забыв об этикете, ворвался радостно-возбужденный Фриц.
— Что случилось, Фриц? Повар опять испортил мой глинтвейн? Так это не бе... — слова застряли у Дамиана в горле.
На пороге тронного зала стояла Эльза, милая доченька, радость очей и нынешняя печаль. Дамиан протер глаза, ущипнул себя за руку — не мерещится ли.. а Эльза вдруг бросилась в его объятия с возгласом: Дедушка! И горько-горько расплакалась...
Дамиан гладил девушку по волосам — и как он не обратил внимания, что они у нее черные, как вороново крыло, а не цвета опавших листьев, какие были у его дочери? Потом прошептал: — Какой ангел послал тебя ко мне, дитя мое? Да и как тебя зовут-то?
— Эльза, дедушка, я — Эльза... — девушка продолжала горько плакать в его объятиях.
— Ну будет, будет, дитя. Успокойся, милая... Я с тобой, я тебя никому не отдам.
Все королевство ликовало: вернулась принцесса Эльза, о которой раньше и ведать-то не ведали, думали, ее матушка, королева Эльза, из-за горя разрешилась от бремени мертвым дитятей, а дочка-то ее вон какая красавица и умница выросла! Ожил Дамиан: будто старый пень, который медленно засыхал-засыхал, казалось , вот-вот развалится, и вдруг зацвел. Лишь принцесса была грустна и бледна, будто призрак, и все плакала и плакала.
Эльза давно поведала Дамиану всю историю своей жизни. Старый король уже в который раз возблагодарил высшие силы, что внучке встретилась именно Хельга, спасшая ее сначала от смерти, а потом и от пороков этого мира; рассказала девушка и о Генрихе, и о судьбоносной встрече со Стефаном, умолчала лишь о чувствах, которые таило ее сердечко.
— Что тебя гложет, девочка моя? Я же вижу, ты сама не своя... или... дай догадаюсь, дело в Генрихе?
— Я люблю его, дедушка... Но как я могу его любить, когда его отец... когда он... и Генрих такой же... — Эльза снова всхлипнула.
— Девочка моя, Генрих твой не виноват в том, что содеял его подлый отец.
Дамиан рассказал Эльзе, когда до него дошли вести о том ужасе, что учинил Стефан с ее родителями, то он попросту струсил. Стефан в союзе с Черным королем был серьезной угрозой, и два короля вполне могли камня на камне не оставить от владений Дамиана. Единственное, что он смог сделать — прекратить торговлю с их странами.
И вина за свою трусость до сих пор мучила Дамиана. Но его любовь к дочери и к зятю никуда не ушла и не стала меньше.
— Поезжай к нему, девочка, расскажи о том, что у тебя на сердце. Поезжай.
11.
Генрих пил крепкий ром, настолько крепкий, что поморщился бы и бывалый моряк, и обнимал Бригитту, красивую черноволосую фрейлину — грудастую, губастую, с пышными бедрами, с покладистым нравом. Генрих был уверен, что Бригитта была ласковой в надежде занять более высокое положение : вдруг наследник очаруется и женится... Генрих всего лишь пытался заглушить боль от разочарования и потери, осознания того, что собственный отец оказался еще худшим чудовищем, чем он представлял себе.
Самобичевание Генриха прервал подобострастный голос лакея:
— Ваше высочество, у Вас нижайше просит аудиенции принцесса Эльза.
— Заводи! — И вот сейчас Генрих отомстит за поруганные чувства, он хорошо научился у отца умению больно бить. Генрих разорвал корсаж на Бригитте, вывалил два пышных полушария и впился поцелуем в податливые губы.
— Ее высочество принцесса Эльза, внучка Дамиана Справедливого!
Как она все-таки хороша... ни словом, ни взглядом не выдала своих чувств. Кажется, на ней то платье, то первое платье, что ей сшила мадам Алоиза, и как оно ей к лицу! Генриху хотелось оттолкнуть Бригитту, вскочить с кресла, и заключить Эльзу в объятия, но проклятая гордость шептала: "Она оскорбила тебя".
— Чего пришла?
— Генрих, мне нужно поговорить с тобой. Наедине, пожалуйста.
— Говори при ней. — Бригитта бесстыдно улыбнулась и по-кошачьи прильнула к Генриху, а Эльзина кротость начинала его раздражать.
— Генрих, прости меня... Ты не виноват в том, что твой отец...
Генрих не дал договорить Эльзе: ни к чему Бригитте лишние подробности.
— И как же ты хочешь заслужить прощение, твое высочество? Может, присоединишься к нам?
Или пойдешь ко мне в кухарки? Поставлю-ка я тебя чистить печи, у тебя хорошо получается! А там посмотрим,прощать тебя или нет.
Эльза развернулась и вышла из покоев Генриха. Она не помнила, как ей кланялись придворные, как ее пропускала стража, не слышала окликов своей свиты... Эльза бежала непонятно куда — от собственной боли, от самой себя... Генрих ее не любит! Все его слова — лишь пустые звуки! Эльзе даже не хотелось плакать, казалось, на сердце навалили огромный валун, вот-вот он ее сдавит и не останется воздуха... так больно, почему так больно?.. Эльза не заметила, как оказалась в лесу, как привалилась к старому дубу, будто подстреленная птица, ей даже не хотелось кричать от муки, вдруг охватившей ее... Закрыть бы глаза и уже не открывать... Дуб вдруг обнял девушку ветками, пожелтевшие листья ласково прикоснулись к ее бледному лицу, и тихий-тихий, непонятно знакомый ласковый голос прошептал:
— Дочь моя, девочка... Дочь моя, девочка...
Эльза закрыла глаза и забылась в беспокойном сне.
Проснулась она от сильного аромата ландышей — такого, что бывает только по весне под ласковым солнцем. Девушка чувствовала силы и умиротворение в душе. Она нужна дедушке Дамиану, она нужна королевству, а то, что Генрих ее не любит... пусть, главное, она любит за двоих, и сумеет прожить и без Генриха. Теперь Эльза знала, что кто-то незримый охраняет ее, и этот ... существо? дух? ... не дал ей совершить непоправимое.
Эльза вышла к старому тракту, ее согласился подвезти мужичок-крестьянин, на телеге с сеном. Девушка пообещала ему мешочек с золотом , у мужичка было восемь детей.
Стефан знал все потайные ходы и выходы своего замка. Именно он послал Бригитту к Генриху, пусть мальчишка успокоится, а там будем думать, как искать выход из положения. По стечению обстоятельств Стефан стал свидетелем сцены, которую Генрих устроил Эльзе. Он собирался вмешаться, помирить молодежь, но Стефан совершенно упустил из виду, каким сложным путем надо было выбираться из тайного кабинета, что над покоями сына... Король не успел: ворвавшись в спальню Генриха, Стефан увидел, что девушка уже убежала. Он дал пощечину парню, велел убираться Бригитте.
— Собирайся, олух! Поедем просить руки Эльзы! — Стефан одним махом собирался убить двух зайцев: устроить счастье сына и обеспечить законность престолонаследия.
Дверь в покои Дамиана была приоткрыта, он стоял возле двери. Девушка бросилась к старому королю, тот ласково обнял внучку. Сейчас Эльза расскажет дедушке о том, что Генрих отверг ее... и что она будет учиться жить дальше, несмотря ни на что, жить со своей любовью в сердце, пусть и не нужной возлюбленному.
Успокоившись, Эльза обернулась... и увидела смущенных Стефана и Генриха.
Генрих подбежал к девушке, опустился перед ней на колени...
— Прости меня, милая моя Эльза, я вел себя, как полный дурак. Ты напугала меня — думал, что больше никогда тебя не увижу. Я люблю тебя и прошу твоей руки.
Эльза растерянно смотрела на молодого человека — столько противоречивых чувств теснились в ее груди: девушка была обижена, она думала, что Генрих отверг ее, лгал ей... неужели он действительно любит ее? Она нужна ему? Генрих готов провести с Эльзой всю оставшуюся жизнь? Эльза не смогла вот так, сразу, ответить согласием юноше, хотя сердце ее рвалось к Генриху.
— Я... прошу простить меня... я пойду к себе, дедушка. — Эльза сделала книксен опешившим Генриху и Стефану.
— Эльза, любимая, что мне сделать, чтобы заслужить твое прощение? Я готов на все, что угодно!
Девушка словно воочию вновь увидела, как Генрих целует бесстыдную фрейлину.
— Мне нужно подумать, Генрих. Я пока не готова тебя видеть.
Дамиан разглядывал растерянного Генриха, Стефана, который когда-то отнял у него любимых дочь и зятя. Старый король не верил в их бескорыстие, прекрасно понимая, что возможный брак Эльзы и Генриха — способ упрочить права юноши на престол.
Но Дамиан видел, что парень действительно любит его внучку — да, Генрих наделал глупостей, но все же нашел в себе силы попросить прощения и признаться в своих чувствах. И теперь только Эльзе решать, отвечать юноше взаимностью или нет.
А Стефан... Дамиан заметил, сколько боли и раскаяния было в его глазах. Старый король помнил рассказ Эльзы обо всех мучениях бывшего друга Якоба. Что ж, Стефана наказала жизнь: он сам себя обрек на тягостные воспоминания.
— Сынок, дай моей внучке прийти в себя, — обратился Дамиан к Генриху. — Глядишь, и сладится у вас, только рад буду.
Говорят, в наших краях появилась лесная дева: разбойника какого или нечистых помыслами заведет в чащу лесную неправильными тропками, а душам невинным поможет. Давеча Аннет, горшечниковой дочке, вязанку дров подкинула, ведь папенька у нее заболел, а у матушки дел невпроворот. А маленького Ганса, гонявшегося за ящерицами, вывела прямо к тракту. И стали люди оставлять в лесу подношения: кто горшочек с кашей, а кто и бутыль горячительного, и каждый приговаривает: "Спасибо тебе, лесная дева, сохрани нас."
Конец ;)
Октябрь — ноябрь 2012
Анна Мора (с)
_
Наверное, теперь вот этот стих будет понятнее:http://www.stihi.ru/2015/05/07/2352
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
