| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Знающие люди говорят, что товарищ Яковлев уделяет излишне много внимания внешнему виду своих самолетов. Что это всё — «пыль в глаза». Что на это ответите?
Не сдержавшись тогда, он достаточно дерзко ответил:
— «Знающих людей» много — специалистов мало.
Все вокруг затихли. Не обратив внимания на тон, взяв под руку, Сталин отвёл его в сторонку и задал несколько вопросов, на которые Александр уверенно и чётко ответил. Затем, Вождь и его сопровождающие двинулись дальше вдоль линейки самолетов… Над аэродромом уже вовсю гремел «Авиационный марш», отдаваясь в его душе с особой силой:
«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,
Преодолеть пространство и простор.
Нам разум дал стальные руки-крылья,
А вместо сердца пламенный мотор».
А Яковлев смотрел вслед Сталину, чувствуя, как горят его щеки.
В предчувствии завершении авиационного праздника, забегали-зашелестели блокнотами репортеры, защелкали «лейками» фотокоры, пришло время финального снимка. Как-то сама собой вокруг Сталина образовалась плотная толпа людей, чтоб запечатлеться рядом с ним. Фотографы надрывали голос, прося всех расступиться — чтоб на снимке было видно самого лидера страны и наконец, к съемке всё было готово.
Но тут Сталин огляделся вокруг и поманил пальцем Яковлева, показывая на место рядом с собой. Александр примостился рядом, а Сталин положил ему на плечо свою руку…
Проглотив комок в горле, он сдавленным голосом, еле слышно ответил:
— Помню, товарищ Сталин…
Понимающе кивнув, тот:
— Вождь тогда спросил Вас: «Почему Вы так тщательно отделываете свои самолёты»? А Вы ответили: «Чем более гладкая поверхность — тем сопротивление воздуха меньше — тем скорость выше. Ведь скорость — главное у самолёта!». Так дело было?
— Так… Почти так.
— Товарищ Сталин запомнил Вас, Яковлев. Ну и разумеется ваши слова. И, с того момента — горизонтальная скорость стала решающим фактором для всей советской авиации.
Помолчав, видно вспоминая:
— Не забыли спор Сталина и Ворошилова?
Яковлев вновь на мгновенье прикрыл глаза и как будто вновь очутился в кремлёвском кабинете, несколько лет назад:
« — Вот тут мы с Ворошиловым спорим, что важнее для истребителя: скорость или маневр? Вы уверены, что мы не ошибаемся, делая упор на быстроходные истребители?
— Уверен, товарищ Сталин.
— Я тоже так думаю. А он вот сомневается»3.
— Помню.
— Перед нашей боевой авиацией стояли и стоят тысяч проблем. Данные любой машины, в том числе и самолёта — складываются из множества характеристик — взаимодополняющих, а зачастую и взаимоисключающих друг друга. Но Вы внушили Вождю и лучшему другу советских авиаторов, что главная из них — горизонтальная скорость. То есть скорость — с которой самолёт летит по прямой. Почему?
— Потому что я так считаю.
Взгляд Сталина стал колючим:
— Не лукавьте, Александр…
Он кивнув на расстрельную яму:
— …Хотя бы «на самом краю», не лукавьте!
— Хорошо. Если Вы по каким-то причинам стесняетесь, я отвечу за Вас.
От сталинского взгляда, у Яковлева возникло ощущение, что он стоит пред тем голый.
— Потому что, Вы имели опыт конструирования только спортивных скоростных машин. Потому что аэродинамика — ваш «конёк». Вот Вы и тянули одеяло на себя.
Яковлеву нечего было ответить, поэтому он вновь уставился на происходящее на противоположенном краю ямы…
Меж тем, его собеседник продолжил:
— Человеку свойственно ошибаться. Но и учиться на ошибках! Вы сконструировали бомбардировщик, который обгонял даже истребители…
Яковлев вспомнил как искренне радовался Сталин, узнав про успех его конструкторского бюро с «ББ-22»… Как он по многу раз переспрашивал, не ошиблись ли в НИИ ВВС, подчитывая скорость. Как приказал наградить его «Орденом Ленина», Сталинской премией…
Сто тысяч рублей!
На эту сумму можно было бы купить двадцать новеньких «Эмок», но Сталин приказал выделить ему персональный автомобиль «ЗиС-101». Ну и квартиру в престижном доме в придачу.
Естественно, тут же было решено срочно запустить в серию бомбардировщик «ББ-22» и причём — на одном из лучших предприятий страны: «Московском авиазаводе №1», на котором в то время осваивали пикирующий «Ар-2». Пришлось тут же свернуть производство последнего, перестраивать технологию, менять оборудование и переучивать персонал. Главный инженер завода — его давнишний приятель Пашка Дементьев, был страшно недоволен и даже зол как чёрт:
«Ты все деревяшками занимаешься, Сашка? Мы же с тобой за границей бывали, по заграничным заводам ходили, видели там и автоматический раскрой дюраля, и плазово-шаблонный метод и поточные линии. Мы стараемся идти в ногу со временем — свой завод на цельнометаллическое производство перевести, а ты нам палки в колёса! Нам опять столярный цех придется расширять, сушилку увеличивать».
Они тогда смертельно поссорились по этому поводу и с тех пор — даже перестали друг с другом здороваться.
Однако «деревяшки», а точнее — тщательно загрунтованные, отшлифованные и отлакированные фюзеляж и несущие поверхности самолётов из дерева, фанеры и перкаля — давали отличную аэродинамику и, он за них держался изо всех сил.
Ведь, это — скорость!
Но уже после запуска в серию, по мере поступления самолётов «Як-2» в строевые части ВВС РККА — оказалось, что…
Словами Сталина:
— …Но скоростной бомбардировщик всего с двумя центнерами бомб, двумя ШКАСами и паршивым обзором — абсолютно никому не нужен! Товарищ Сталин Вам простил — молодости свойственно ошибаться и, даже назначил Заместителем Наркома авиапромышленности по опытному самолётостроению. Какой вывод из своего фиаско сделали Вы, Яковлев?
Александр молча рассматривая мертвенно-бледные лица приговорённых напротив — как будто стараясь запомнить их навсегда.
— Вы никак не захотели признать своими неудачи с машиной — за которую только что получили все мыслимые награды. Вы не пришли к Сталину и не сказали: «Для боевого самолёта — горизонтальная скорость не всегда самое главное». Вы не захотели воспользоваться своим высоким положением, чтоб например, помочь Поликарпову с аэродинамикой (в которой, Вы безусловно сильны) с его «И-180»…
И как о самом страшном преступлении, ткнув его пальцем в грудь:
— …Вы, наконец, не захотели сами учиться у этого — Короля истребителей, как надо делать боевые самолёты!
Яковлев вдруг вспомнил, что первым как на конструктора, на него в 1931 году — «глаз положил» Сергей Александрович Кочеригин, достаточно авторитетный в ту пору конструктор, занимающийся проектированием истребителя с убирающимся шасси.
Несмотря на очень заманчивое предложение — убирающееся шасси было совершеннейшей новинкой и диковинкой и, работать над ним — почёл бы за честь любой подобно ему выпускник Академии…
Но только не он!
Ему нужно было свой самолёт, со своим шасси. А ещё лучше: всё небо — заполненное своими(!) самолётами.
Кочеригин тогда его не понял, очень сильно удивился и ещё сильней обиделся. Как и позже — когда он уже строил свои первые самолёты в кроватной мастерской, его не понял Сергей Ильюшин, предложивший просто по-царски щедрое предложение:
— Ну что ты здесь кустарничаешь? Переходи ко мне в ЦКБ, я тебе целую бригаду дам и работай на здоровье.
— Нет, Сергей Владимирович, я не готов. Там у вас такие тузы как Григорович, Поликарпов. Куда мне с ними тягаться? Я уж здесь подучусь, набью руку, вот тогда и вернемся к вашему предложению.
Так тогда Ильюшин и уехал ни с чем…
Вождь, чуть сильнее надавил на плечо, прервав воспоминания:
— Так нет! Вы слишком честолюбивы и амбициозны, чтоб помочь другим в общих интересах. Вы — слишком самоуверенны, чтоб у кого-то учиться! Став учителем самого(!) Сталина, Вы решили что поймали «режим Бога» и захотели занять в советской авиации место — по крайней мере самого Поликарпова.
— Нет, я вовсе не хочу сказать, что честолюбие — это плохое качество. Отнюдь! Думается, никто из ваших коллег — не страдает отсутствием этого необходимого для творческого человека качества, в том числе и сам Николай Николаевич Поликарпов.
— Но в отличии от него и прочих, Вы занимали должность государственного служащего. И Вы, Яковлев — должны были или крестик снять — или трусы одеть!
Надолго замолчав, об чём-то своём размышляя, он друг снова заглянув ему в глаза:
— Скажите, Александр, почему Вы согласились занять должность Заместителя Наркома авиационной промышленности по опытному самолётостроению?
— Разве у меня был выход? Вы приказали, вот я и стал им.
— А почему товарищ Сталин выбрал на эту, по сути — чиновничью должность, именно Вас — тридцати трёхлетнего конструктора? Почему такой странный выбор? И наконец, почему именно Вас? Мало ли что ли в стране молодых авиаконструкторов?
Яковлев пожал плечами, но промолчал.
Не дождавшись ответа, Сталин предположил, как бы отвечая самому себе:
— Может потому, что при каждой встрече, Вы — намёком или открытым текстом, внушали ему что «старички» зажимают талантливую перспективную молодёжь? Что Туполеву, Поликарпову, Григоровичу и прочим — доверять нельзя, так как они старой — ещё дореволюционной закалки? Что вы то — молодые специалисты, выросшие и оформившиеся уже в годы Советской Власти — совсем другое дело. Что дай вам волю — вы такого наконструируете на зависть и страх врагам…
Приблизив глаза:
— Иначе откуда эти слова Сталина: «Мы не знаем, кому доверять»? Разве эти «старички ещё дореволюционной закалки» не делали самолёты мирового уровня, а иногда даже выше? Неужели это не их самолёты спасали челюскинцев, не били мировые рекорды и врагов в локальных конфликтах?
И опять Яковлеву нечего было ответить.
— Чтобы разубедить Сталина в последнем — в том, что старые кадры делают самолёты мирового уровня, Вы воспользовались событиями в Испании. Здесь Вам сыграли на руку наши военные.
Невесело усмехнувшись:
— Всем военным свойственно преувеличивать значение чисто технического фактора на войне, а уж нашим-то — особенно. Не сумев как следует организовать взаимодействие танков, пехоты и артиллерии, генерал Павлов все свои удачи свалил на якобы «картонность» брони советских танков — позабыв проинформировать о толщине брони у бронетехники противника. Генерал Жюков объяснял высокие потери танков в Монголии, не низким уровнем своих умственных способностей — а пожароопасностью бензиновых танковых двигателей. Ну, а наши авиационные генералы…
Сталин кивнул на сидевших на краю расстрельной ямы Петрова, Гусева, Штерна, Смушкевича, Алексеева, Пумпура, Ионова и прочих, часто неизвестных Яковлеву:
— …Свои довольно посредственные организационные способности, привыкли объяснять недостаточными лётно-техническими характеристиками самолётов и их недостаточным количеством. В Испании же, принимали участие германские истребители «Bf-109» только первых двух модификаций «В» и «С». Эти самолеты, никакого преимущества в ТТХ над поликарповскими истребителями не имели.
Яковлев попытался возразить:
— Но Мессершмидт модернизировал свой истребитель, установив более мощный мотор и вооружение.
Сталин усмехнулся в усы:
— Это у Вас, Александр, «послезнание» после первой поездки в Германию! Если Вы про «Мессершмитты» модификации «Е», то они были запущенны в серию зимой 39-го года и к испанским событиям не успели.
— К тому же у Поликарпова к тому времени была уже практически готова своя «модернизация» — истребитель «И-180», который Вы с этими выблядками…
Сталин с нескрываемой ненавистью, зыркнул в сторону сидящих на краю собственной могилы — но ещё живых людей:
— …Так успешно похерили, оставив авиацию Красной Армии без современного самолёта накануне войны.
Нутром чуя, что лишь что-то неосязаемо-тонкое удерживает его от того, чтобы не оказаться там же — благо места свободные был, Яковлев, решил идти «ва-банк»:
— Поликарпов со своим «И-180» всего лишь догнал Мессершмидта. А мы дали боевые машины более современные чем «Ме-109Е»!
— «Более современные»? Ой, ли?!
Сталин откровенно надсмехался над ним:
— Пока Вы спихивали с трона Короля истребителей Поликарпова, пока пихались локтями с ещё двенадцатью представителями «талантливой и перспективной» — но «затираемой старичками» молодёжи, Вилли провёл следующую модернизацию своей машины. Его «Bf.109F-2» имеет двигатель 1200 лошадей и, по так любимой Вами горизонтальной скорости — делает ваш «Як-1» как стоячего.
По лицу поняв, что Александру неизвестен этот тип «Мессера», Сталин развеселился:
— Это уже становится забавным! Положим, Вы про «Фридриха» не знаете: наша «предупреждающая» разведка так сказать — не предупредила Вас… Но неужели Вы всерьёз рассчитывали, что ваш противник в технологической гонке будет на месте стоять? Вы действительно такой наивный, Александр, или просто очень умело им прикидываетесь?
Яковлев почувствовал себя настолько униженным, что готов был сам застрелиться…
Но его отвлёк следующий вопрос Вождя:
— Как-то раз, Александр, Вы пожаловались, что в фирме у Вилли Мессершмидта — работает больше конструкторов и инженеров, чем во всех авиационных КБ Советского Союза? Было такое?
Яковлев наморщил лоб вспоминая, затем еле слышно:
— Нет, не помню такого.
Непонятно отчего придя в бешенство, Сталин прорычал:
— Зато, я прекрасно помню!
Впрочем, также быстро успокоившись, он задал следующий вопрос — логически вытекающий из предыдущего:
— А вот теперь ответьте мне: если у нас в стране так мало конструкторов — что даже на одно конструкторское бюро не хватает, зачем объявлять конкурс и допускать к участию в нём двенадцать (двенадцать, Карл, двенадцать!!!) конструкторских коллективов? Почему бы Вам не собрать всех «молодых, перспективных — но затираемых» до кучи и, под своим руководством — создать с ними что-нибудь выдающееся на зависть и посрамление «старичкам»? Какой-нибудь, непобедимый никакими «мессершмидтами» супер-пупер-чудо-истребитель?
И вновь не услышав ответа, Сталин уже привычно ответил на него сам:
— Да потому что Вы ошиблись, Яковлев! Вы были уверены, что скинув Поликарпова с трона Короля истребителей, да имея такую мощную «крышу» — сами усядетесь на него. Но…
— Во-первых, Сталин воспринял ваши слова буквально: в стране имеется множество гениальнейших авиационных конструкторов и надо просто-напросто выбрать гениальнейшего из гениальных.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
