— Нам нужна твоя помощь. Ты же понимаешь, — брат наклонился и, подняв голову Эсси за подбородок, посмотрел прямо в заплаканные синие глаза, — что он должен быть уничтожен? Ты же знаешь, как важно остановить Апостола, что разрушит все, что мы хранили эти века? Понимаешь?

— Не плачь, милая. Скоро все закончится, и ты вернешься в свой ручей и забудешь об этой боли. Я обещаю тебе.

Иллисандра знала, как действовал ее тихий и спокойный голос, потому, когда девушка прекратила всхлипывать, совершенно не удивилась, услышав:

— Я понимаю. Что должна сделать?

— Убить предателя.

"Ройандер, ты снова слишком резок. Мы же договаривались..."

Но Эсси остается спокойной, перегорев болью. Она больше не плачет, успокоенная прохладой древней сиды. Она ведь не совсем глупая — едва зашел разговор об ее Шурае, как все стало ясно. Стало ясно, зачем ее призвали.

— Я не смогу... Я... его...

— Любишь? — закончила дочь Старейшего. — Именно поэтому и сможешь! Через смерть он очистится, поднявшись частью леса — осознает свои ошибки! Именно потому, что ты его любишь, мы призвали тебя. Только искренне любящее сердце сможет совершить не казнь, но избавление!

И в холодные руки девушки лег кинжал, вырезанный из темного дерева.

— Это, — глядя глаза в глаза, проникая в сознание, изменяя его, — Осколок Дочери. Он поможет тебе избавить несчастного от его мучительного существования. Ты воткнешь его прямо в сердце Шураю, и будешь, как и он, свободна от боли. Понимаешь?

— Да, древняя.

Взгляд Эссили проясняется, и в глубине ее глаз Иллисандра видит решимость. И удовлетворенно кивает, отпуская ее. Брат, заметив, что все получилось, уходит, чтобы через несколько минут вернуться, ведя за собой еще одного сида.

Он не похож ни на одного из тех, кого могла бы видеть Эсси. Да, он высок и тонок, как любой из их племени, но что-то отличает его от других. Возможно, одежда — никто из сидов не закутывает свое тело в метры ткани, что тяжелым плащом спускаются к земле, никто не носит такие штаны, темные, кожаные, никто не ходит в сапогах, окованных медью, и уж тем более не прячет себя под маской, что скрывает нижнюю половину лица.

А еще, Эсии вряд ли могла видеть сида, в чьих руках, одетых в толстые перчатки, виднеется меч, лезвие которого покрыто зубцами. Да, вряд ли младшая хоть когда-нибудь могла видеть Шипы леса, карателей сидов, проклятых воинов. Светлое лицо карателя отсвечивало зеленым, как и золотистые волосы, собранные в высокий хвост широким расписным шарфом. Он опускается на одно колено, склоняясь перед древними.

— Шип Терновника прибыл.

— Ты знаешь свою задачу?

— Охранять деву. Уничтожить предателя.

— Прекрасно. Знай, Шип Терновника, это будет твое последнее задание. И если ты его выполнишь, сможешь накормить своей плотью Дочь, и упокоиться в мире. Все забудут о том, что ты проклят.

— Благодарю, госпожа.

— Но если нет... мне надо продолжать, древний Шип?

— Нет, господин.

— Тогда отправляйтесь немедленно.

Шип, оглядев растерянную подопечную, флегматично закинул ее на плечо, и отправился выполнять поручение. Это задание даст ему шанс на смерть и прощение, потому он выполнит его, невзирая ни на что!

Иллисандра и брат ее всегда умели играть на чувствах.

Вот и сейчас, глядя вслед уходящим навсегда подданным, члены Совета не испытывали ничего кроме удовлетворения от хорошо сделанной работы. Зачем жалеть тех, в чьей сердцевине гниль? Опытный Садовник отрезает ее.

— Сестра, не нужно ли помогать отцу и дальше? Он ведь действует во имя Света, борясь с Апостолом?

— Нет, брат мой, не нужно. Мы должны оставаться чистыми. У отца своя игра, а мы просто будем жить как прежде. Пусть он играется в войну, пусть... Это лишь породит новую гниль в его теле. Война лишь для тех, кто поражен грязью.

— Но отец ведь заключил союз с Первым Князем Ивариэлем!

— Я же говорю, лишь сгнившие деревья будут сражаться в эту войну.

Таверна столицы Ханства,

Призрак

Вот уже второй день как Призрак остановился в этом городе. Зная, что бард свернул в леса, где-то на Большом тракте, эта точка была наилучшей — пройти мимо было практически невозможно, так как в пустынях, раскинувшихся вокруг оазиса столицы, не так много воды и пропитания. А значит, графу оставалось только смиренно ждать, когда мышка попадется в его когти.

Впрочем, было еще одно, о чем думал он в этот час — в одиночку он не справится. А здесь, в этой таверне достаточно наемников, что бы нанять несколько человек в помощь. Оглядев задымленный зал, вор увидел троих весьма примечательных ребят. Нелюди здесь не были чем-то необычным, но эта компания все равно приковывала внимание.

— Отлично, за такой ширмой меня и не заметят, — пробормотал он, следуя к их столу.

Рыжий гном, в бороде которого мерцали бусинки, скрепляющие три косички, шумно отхлебывал пиво из огромной кружки. Два юноши — светлокожий, но сильно уступающий своим предкам дампир, и полуэльф, естественно, темный.

Дампир был облачен в кольчугу и серебристые латы, хорошо подогнанные, но уже изрядно пошарпаные. Связка одноразовых амулетов, что виднелась из-под золотистой рубахи, была полна, а меч "одет" в новые ножны. Длинные темные волосы были убраны в низкий хвост, а тонкие зубы-иглы царапали нижнюю губу, бесцветную, как и у других смесков.

Сидящий рядом полуэльф был похож на дампира, словно они были братьями... Хотя чего только не случается в этих южных краях! Темная кожа, но куда более теплого оттенка, чем у чистокровных дроу, коричневые, отливающие багрянцем глаза и светло-серебристые волосы до плеч, рассыпанные непричесанной гривой. Короткий коричневый халат, кожаные доспехи, сандалии, ремешки которых обвивали ноги, затянутые в кожаные штаны. Рядом с ним стоял ладный арбалет, а за спиной виднелся колчан с болтами для него. "Эльф, пусть даже полуэльф с арбалетом? Невиданно! Особенно, если это наполовину дроу..."

Его заметили, и быстро, практически не двигаясь, просто изменяя центр тяжести, подготовились отражать неожиданное нападение. "Хороши. Это действительно то, что надо!"

— Наемники?

— Допустим, — лениво потянул полуэльф, глядя на человека гордо и вызывающе.

— Имею для вас работенку.

Призрак, не дожидаясь приглашения, пододвинул к себе стул и присел за стол. Приятели не повели и бровью, только дампир презрительно скривился, увидев перстень, и жестом указал на него остальным. "Неужели, узнали? Еще лучше! Проще договориться будет... Все знают, что Гильдия щедра".

— Мы отказываемся.

— Интересно почему? — поинтересовался ошарашенный вор.

— Мы не имеем дело с ублюдками Гильдии, — ответил дампир, буквально выплюнув фразу.

— У нас заказ, — примирительно прогудел гном.

— Хорошо-хорошо, — поднял руки гильдиец, показав. Что все понял. После чего встал, попрощался и сделал вид, что не услышал оскорблений, которые прошипел смесок.

"Жаль, конечно, что этих не получил... Но здесь, в конце концов, не так уж мало других колоритных личностей... Вот, например..."

Усевшись за стол, Призрак не сразу осознал, что уже не один — на соседнем стуле сидел разумный, затянутый в черный плащ. Он, смотрел на человек из-под капюшона, поблескивая зрачками.

— Что вы здесь делаете, уважаемый? Я не помню, что бы приглашал вас за свой стол!

— Я слышал, что мы ищем одного разумного.

— Да-а-а? И кого же?

— Темного барда с товарищами, господин Призрачный граф.

Призрак вздрогнул. Если до этого он не воспринимал собеседника как угрозу, то теперь, осознав, насколько тот хорошо осведомлен, вор потянулся к кинжалу.

— Не бойтесь меня, — сказала тень. — Я не враг вам.

Из-под широко рукава появилась смуглая ладонь с острыми когтями, а глаза неожиданно сверкнули желтым.

Катакомбы Аль'А'Зира

Кантаре,

Странствующий бард

Вот уже четвертый день мы шли по этим катакомбам, уже как-то пообвыкшись с постоянными стычками с тварями. Эти демоновы подземелья населяла целая туча разнообразной живности. Огромные змеи, волки, какие-то антропоморфные ящерицы. Гадость редкостная!

Хорошо хоть Кэсс в этот раз смог развернуться в полную мощь — вокруг было достаточно трупов и праха то ли предыдущих, не столь удачливых охотников, то ли тех, кто когда-то был жителем этих катакомб. Так что он, практически играясь, разгонял этих страшилищ, хотя иногда и другие, включая меня, дабы отдохнуть от скуки, включались в эту охоту.

С магической поддержкой Кэсса и Шурая, тоже весьма неплохо себя чувствовавшего под землей, охотиться было практически безопасно. Ну, почти... Пара царапин, наскоро перевязанных Фурии, не считается, да и несколько сильных ожогов, что подпортили мне мордашку, тоже — Кэсс и Шурай отлично сработались, потому все, что осталось на память от десятка огненных птичек — это пара бледных шрамов.

Здесь было ужасно скучно. Нет, сначала, когда мы только-только оказались здесь, было страшно, очень страшно. Каждый звук казался предвестником чего-то ужасного, что сулит непременно смерть. Но потом к этому привыкаешь, входишь в ритм и все, что остается — это рутина, скука. Я уже давно сбился во времени, теряясь в этой тьме, освещаемой призрачным светом. Единственный, кто еще осознавал время -сид. Он и отсчитывал время для сна, отдыха, еды.

— Мне рассказывают растения, — отвечал он на все вопросы.

Дабы хоть на миг отвлечься от этих темных стен катакомб, мы разговаривали. Разговаривали обо всем — о местах, что посетили, о разумных, которых встречали. Иногда Рене или Джайрин рассказывали о городе.

— А почему катакомбы располагаются под всей территорией города? Разве разумно вообще располагать такую систему? Это же просто приглашение для убийц! — возмущался Неки.

— Ну, это тебе виднее, приглашение или нет, убивец ты наш, — усмехнулся Кэсс.

— Да ты...

— Хватит ругаться, — поморщился Рене. — Только ваших скандалов мне не хватало для счастья! А по поводу катакомб... Лишь часть из них — настоящие могильники или подвалы, остальные — часть разветвленной сети снабжения города водой. Как и в других городах. Сейчас такие трубы располагаются только в кварталах знати, а тогда, в век Темной Империи, по этим пещерам текла вода, чтобы все могли пить чистую воду, и мыться каждый день...

В этот раз мы сидели на ступенях чьих-то могил. Вообще-то, мы практически всегда отдыхали в подобных местах — более комфортных для перекуса мест придумать невозможно. Небольшие залы, удобные ступеньки — ну, а скелеты давно стали привычными соседями. И вообще, они, если подумать, лучше многих разумных — хотя бы не чавкают...

— Эй! Смотрите!

Илл, которого мы послали на разведку, вернувшись, позвал нас за собой. Там, через пару поворотов, виднелся луч света. Наверху, сквозь высокий колодец, проглядывались своды.

— Похоже, надо выбираться.

— Ты уверен, Рене? Ведь катакомбы не заканчиваются здесь, не так ли?

— Нет, судя по всему, мы уже в Первом Круге. А другого такого удачного выхода может и не случиться. Ты же не думаешь, что у нас будет парадная лестница прямо к трону?

Кэсс только пожал плечами.

— Эй, — я потрепал вампира по плечу. — А как мы собираемся выбираться? Лично я не летаю...

— Да? Что, от папочки только глазки взял? Ни хвоста, ни крылышек?

— Р-р-р-р!

— А зубки-то, зубки! — Кэсс толкнул Рене и, ухмыльнувшись, продолжил. — Друг мой, тебе впору завидовать!

— Да хватит вам! — между нами вклинилась Фури, и слава Темному! Не то я бы, ей... Темный?.. дал ему по наглой немертвой роже!

— А серьезно, как?

Пати своим вопросом поставил всех в тупик. Похоже, никто об этом не задумывался.

Единственный, кто оставался спокойным — все тот же сид. Он, покосившись на нас, словно на идиотов, хрипло приказал что-то земле, и мы увидели, как из каменных плит пола вырываются корни и, сплетаясь, превращаются в лестницу. Сдув с ладоней невидимую пыль, он обернулся и буднично так спросил:

— Вперед?

— А сегодня я светлый эльф!

На меня покосились, но спрашивать не стали. Эй, я так не играю! Где удивленные лица, вопросы?

— Почему, учитель?

Пати, я тебя обожаю!

— По деревьям лазать приходится!

Как ни странно, никто не сорвался с этой чертовой лианы, хотя она и была необыкновенно скользкой. Там, наверху, было достаточно светло, потому тысячи огоньков просто рассеялись, чтобы не мешаться. Мы были в каком-то зале, с высокими потолками и тысячами колонн, напоминающими стволы деревьев. Белокаменные стены расписаны садами и озерами, а вместо окон — огромные витражи.

— А сынок Темного любил их, — пробормотал я, кивая на цветные стекла.

— Хватит глазеть! — пробурчал Неки. — Чай, не на экскурсии! Вон там — дверь, пошли-пошли.

И вправду, с другой стороны зала виднелись двери, вырезанные из темного дерева. Мы подошли к ним с надеждой, что хоть в этот раз повезет, и двери будут открыты.

Повезло.

Или нет?

И вот, открыв неприятно скрипнувшие двери, мы вошли в зал и, стараясь не шуметь, двинулись вперед. Зал был огромен — его края терялись во тьме и даже бесчисленные огоньки Кэсса не могли осветить всех углов. Он создавал все новые и новые, посылая их к стенам, где, замирая узорами, они освещали колонны призрачным зеленоватым светом. Их были тысячи... Кэсс вообще чувствовал себя необыкновенно хорошо, казалось, он был даже пьян от силы Смерти, просто разлитой в воздухе этого города. И он с легкостью помогал тем, кто плохо видит во тьме.

Тронный зал Безымянной Империи впечатлял не только размерами, но и убранством — высокие, тонкие, перевитые колонны уходили вверх, сливаясь в тонкую паутину на потолке. Наверху, под потолком, свешиваясь с нитей, висели причудливые звери, напоминавшие драконов, блестели прозрачные капли, застывшие на них, тысячи фигур сливались в танце на стенах, а огромные витражи, бросая разноцветные отсветы на пол, словно дивные пейзажи вставали за их спинами. Сейчас, темный, мрачный, покрытый паутиной и пылью, грязью зал не казался прекрасным, но раньше, когда здесь все сияло...

Я лишь на миг представил, что стены не серо-коричневые, все в потеках и пятнах, а блестящие, темно-аметистовые, сияют в бесчисленных огнях, зажженных в прозрачных, не изменившихся со временем светильниках, а сквозь витражи падает свет, расчерчивая воздух яркими полосами света. Как, наверное, это было прекрасно! А еще, в самом конце зала, куда только-только добрался свет огоньков некроманта, показался резной трон, на котором застыла фигура, затянутая паутиной. И на голове старца, застывшего там, матово сияет древний венец.

— Ну, вот и все? Да? Все закончилось? Сейчас тихонечко возьмем корону и свалим?

— Не сглазь...

Я медленно шел вперед, стараясь не вспугнуть то ощущение покоя, что, казалось, было разлито между этих стен. Неужели, все почти закончилось? Неужели, мы сейчас заберем венец, и потихоньку свалим в катакомбы? В этот раз без всяких ужасов, да?