Не вмешивайтесь в дела волшебников

-Для вашей дочери есть более лёгкий способ доказать, что я обманываю,— дополнил Гарри,— заставьте её поклясться магией, что я действительно переспал с ней в её последний вечер в Хогвартсе и это не результат её сумасшедшего воображения.

Джинни металась взглядом между родителями и Гарри, нервно закусив губу. Если она не поклянётся, кое-кто будет очень доволен, а если поклянётся, то потеряет магию, а это только подтвердит, что она обманула. Джинни быстро взвесила все за и против и решила.

-Джинни!— завопила Молли, видя, как падает её дочь и подскочила к ней, чтобы удостовериться, что всё в порядке.

-Просто королева драмы,— пробормотал Гарри, наколдовывая поток ледяной воды и обрушивая его на Уизли-младшую.

-Как ты посмел!— подобно банши завизжала Молли, вскакивая на ноги, поскольку Джинни бормотала и кашляла, дрожа от холодной воды.

Не успел мистер Уизли вмешаться, как Молли исчезла из комнаты, а секундой позже её визг послышался снаружи. Подскочив к окну, Артур увидел свою жену висящей снаружи на стене.

-Она присоединится к вам, когда вы будете уходить, а пока для безопасности побудет там,— заявил юноша мистеру Уизли.

-Джиневра Молли Уизли, как глава семейства Уизли, я требую объяснить, как получилось, что ты беременна ребёнком Поттера,— Артур пристально посмотрел на единственную дочь.

Джинни почувствовала, что семейная магия заставляет её ответить:

-Это было зелье. У меня был его волос, а больше ничего не требовалось.

-Зачем?

-Гарри мой. Я знала, что он останется со мной, если я дам ему одну вещь, которую он хотел больше всего... семью,— Джинни встретила пристальный взгляд отца, не дрогнув. Она верила, что Гарри поступит правильно и женится на ней, так что она ничего не теряла.

Гарри и Дамблдор молчали. Оба думали и планировали. Поттер наконец понял, что существует единственный способ убрать Уизли-младшую из своей жизни насовсем и удостовериться, что ребёнок, которого она носит, будет расти в счастливой семье, пусть и не с ним. Он знал, что ещё не готов стать отцом, потому что был ещё достаточно зол на этот мир. Проблему следовало решить немедленно.

-Джиневра Молли Уизли,— она вздрогнула от его ледяного тона. Его голос звучал совсем не так, как у будущего счастливого отца, собирающегося обзавестись семьёй, независимо от того, как они получили своего первенца.— Я обвиняю Вас в воровстве Линии Поттеров. Вы понимаете, что за это преступление можете попасть в Азкабан.

-Нет! Ты не можешь так поступить, Гарри!— по лицу Джинни потекли слёзы.

-Не знаю, почему я не удивлён, что ты так сделала? Твоя мать рассказала тебе и Гермионе, как приготовить любовное зелье, когда тебе было тринадцать,— продолжил Гарри,— она заодно дала тебе рецепт и зелья беременности? Интересно, она на ком-нибудь, наверно, попробовала приворотное, поэтому рассказала тебе, чтобы ты смогла воспользоваться им, когда потребуется.

-Нет, Гарри! Я узнала об этом от Тома на первом курсе, а ингредиенты купила в Лютном переулке на Косой аллее в пошлом году,— плача, возразила Джинни. Артур потрясённо смотрел на дочь.

-Помощь от Волдеморта? Ласка, просто нереально шикарный подарок! Единственная причина, по которой я не вызываю авроров прямо сейчас — это из-за уважения, которое я испытываю к твоему отцу. Однако я требую Долг Жизни, который ты задолжала мне за спасение твоей жизни от Волдеморта. Ребёнок, которого ты носишь — мой, но зачат обманом, в нарушение Долга, так что ты опять должна мне. Не удивляйся, что я никогда не потребую выполнения того долга, я поступлю по-другому. Ты вынудила меня к этому. Цена долга — мой ребёнок, которого ты сейчас носишь. Ты будешь вынашивать его, пока ему не придёт срок родиться или пока целители не решат, что пора. Ты должна заботиться о себе, чтобы ребёнок рос здоровым и ты никоим образом не должна пробовать навредить ему в той или иной форме. Как только ребёнок родится, его должны немедленно передать мне, безо всяких капризов и попыток связать свою жизнь с моей, как ты сегодня пыталась сделать. Также, Джиневра Молли Уизли, ты больше не будешь иметь со мной никаких контактов в дальнейшем, вернёшь своему отцу те предметы, которые заставляют думать обо мне, включая и принадлежащие мне непосредственно, чтобы он уничтожил их. Ты не должна иметь ничего, что даже отдалённо будет напоминать обо мне. На случай, если ты не поняла, какую клятву я сегодня принёс, как только ребёнок родится и будет доставлен ко мне, с этого момента ты для меня мертва. Ты всё поняла?

Джинни задохнулась, не веря, что Гарри зашёл так далеко. Прошли века со времени последней такой клятвы. Её использовали только в случае самого страшного преступления в семье, когда не было никакой надежды вернуть кого-то из членов семьи обратно в род, потому что преступление, совершённое им, было настолько отвратительным.

Поскольку Джинни продолжала молчать, Гарри рявкнул:

-Ты поняла, что я сказал, сука?

Вздрогнув от ледяного тона его голоса, она кивнула.

-Вслух, Джиневра!— напомнил Гарри.— Говори вслух.

-Я понимаю,— Джинни запнулась, словно чувствуя, как сгорают её мечты.

-Я понимаю...что?— упорствовал юноша.

-Я понимаю, лорд Поттер и я подчиняюсь,— как положено по ритуалу, ответила она. Сам ритуал требования Долга Жизни использовался редко, однако долг жизни был подобен обязательному магическому контракту и его условия должны подтверждаться обеими сторонами.

-Гарри!— Дамблдор потерял дар речи от удивления, что юный Поттер знал все тонкости. Сам ритуал был несложен, однако был очень старым и в Англии не использовался уже несколько веков, потому что его последствия являлись окончательными и их ничем невозможно было изменить. Даже ритуал наследования, с помощью которого гоблины имели обыкновение прослеживать чистоту крови, не распознает в маге представителя или наследника определённого рода, как только будет проведён данный ритуал. Единственное место, где он ещё использовался, по сведениям Дамблдора, была часть Японии, как магической, так и маггловской. Проводился он главой семьи и только потому, что поступок, сделанный членом семьи являлся непростительным. Заявление "ты для меня умер" подразумевало, что даже находясь в одной комнате с другими, этого человека не будут видеть и слышать и сама магия не даст ему приблизиться к другим,— Гарри, ты понимаешь, что ты сделал?

-Да, я удостоверился, что эта психованная сука понимает, что у неё больше нет никакой надежды заполучить меня, так как нормальные слова через её толстый череп не доходили до её мозгов,— юношу даже не волновал взгляд директора,— теперь у неё не будет даже слабой надежды, что я могу передумать. У меня нет причин что-то менять. Как только ребёнок родится, я закончу ритуал.

Он посмотрел на Артура:

-Господин Уизли, Вы также должны мне Долг Жизни. Когда ребёнок родится, его отдадут мне без сопротивления. Он мой. Джиневра украла то, что ей требовалось для его зачатия. Как только ребёнок будет передан мне, никто из членов семей Уизли или Прюэтт, живущих в настоящем или будущем, за исключением близнецов, единственных, поверивших в мою невиновность, когда меня заключили в Азкабан, не будут пытаться увидеть ребёнка или меня. Я клянусь, что не сделаю никакого вреда ребёнку, когда он попадёт ко мне, но ваша семьяне будет принимать в этом никакого участия, словно мой ребёнок для вас не существует. Также, господин Уизли, Вы объясните это Вашей жене и предупредите её, что если она попробует вмешаться или побеспокоит меня, я потребую свои права относительно Вашей дочери. Советую, помогите своей дочери. Вы видите, у неё серьёзные проблемы.

-Я понимаю и подчинюсь, лорд Поттер,— Артур согласился без вопросов, зная, что Джинни ещё легко отделалась. Воровство Линии было очень серьёзным преступлением в магическом мире.

* * *

Через несколько недель после новости об отцовстве, Гарри получил письмо от Миры Армстаад, своего поверенного в Лондоне. У неё был человек, наблюдавший за расследованием дел Дадли и она сообщала, что исследовали последние доказательства и в конце дня вынесут приговор.

Гарри решил пропустить занятия и посмотреть на суд над Большим Ди.

Когда он проскользнул в задний ряд зала суда, прения уже закончились. Имея некоторый опыт в юридических вопросах, юноша решил, что обвинитель проделал свою работу гораздо лучше, чем защитник. Все факты говорили за то, что Дадли виновен.

Когда судьи удалились на обсуждение судьбы его кузена, Гарри достал записную книжку и начал делать кое-какие замечания относительно ребёнка, вынашиваемого Джинни. Он хотел увериться, что все возможные неприятности позади. В Хогвартской библиотеке он нашёл несколько полезных вещей, которые могли бы ему помочь.

Он как раз планировал, как лучше их использовать, когда его мысли прервал голос:

-Что ты здесь делаешь? Пришёл позлорадствовать?— прошипела Петуния.— Ты поклялся не приближаться к нам. Разве ты не боишься потерять эти свои странности?

Гарри смотрел на неё и не удивлялся произошедшим переменам. Её одежда больше не была такой же безукоризненной, как раньше. От Миры Гарри знал, что налоговая служба взыскала с них большие штрафы за укрывательство доходов, Вернон потерял место генерального директора компании из-за скандала с кражей денег у племянника жены. Юноша думал, как скоро они уедут с Тисовой улицы, если уже не сделали это, чтобы скрыться от соседских сплетен.

-Если Вы помните, тётя Петуния, я поклялся не входить в ваш дом без вашего приглашения и что я добровольно никогда не подойду и не заговорю с вами. Я также сказал, поскольку Англия маленькая страна и я собираюсь здесь жить, то, возможно, иногда мы будем встречаться. Что касается злорадства ... да, Вы могли бы сказать, что я пришёл, позлорадствовать ... только немного. Я имею право злорадствовать, в конце концов, за боль и страдания, которые я получал от Вас и Вашего семейства, пока рос у вас в доме.

Бросив вокруг быстрый взгляд и удостоверившись, что поблизости никого нет, Петуния зашипела как рассерженный гусь:

-Ты был нам не нужен, но, так или иначе, мы тебя приняли, дали тебе крышу над головой, одежду и еду.

-И получали за это хорошие деньги,— оборвал Гарри её попытку самооправдания,— и не потратили на меня ни единого пенса, хотя эти деньги предназначались для меня.

Вместо этого вы обращались со мной как с рабом. Не надо говорить, что вы взяли меня по велению сердца. Это была жадность в чистом виде. За то, что я жил там и звал это место домом, вы имели деньги и гарантированную безопасность вашего семейства. Если хотите знать, тётя Петуния, те чары защиты, что были на доме, давным-давно разрушены. С тех самых пор, как я понял, каким должен быть дом на самом деле. Я никогда не думал о Тисовой аллее, как о доме. Так что, если кто-то из магов потрудится посмотреть, их ждёт сюрприз.

-Что лишний раз доказывает, что таким, как ты и тебе подобным нельзя доверять,— парировала Петуния.

Она повернулась, чтобы уйти, когда Гарри сказал:

-Защита могла бы работать как надо, если бы Вы могли любить ещё кого-то, кроме себя. Не думаю, что Вы любили Вернона и даже Дадли. Вы потворствовали своему сыну, словно любящая мать и жена, но это, скорее, была гордость, что у вас всё, как положено нормальной семье, чем настоящая любовь. В глубине души Вы знали, что неправильно поступаете со мной. И насчёт Дадли...Вы знали, что отсутствие над ним малейшего контроля однажды непременно повлечёт за собой неприятные последствия, особенно когда вы больше не сможете сваливать его преступления на меня. Ладно, оставим это. Я хочу, чтобы Вы честно ответили на мой вопрос, Петуния...если сможете.

-На какой?— Петуния повела носом, будто заранее была уверена — ей неинтересно, что хочет знать Гарри.

-Если бы Вас и Вернона не стало и мои родители были единственными, кто мог стать опекуном Дадли, интересно, они так же обращались с ним, как вы со мной? Или наоборот, приняли его, как родного?— Гарри было любопытно, что она ответит.

-Я ненавижу тратить своё время на какие-то абстрактные предположения,— раздражённо сказала Петуния,— твои родители мертвы, так что предполагать, что бы они сделали — пустая трата времени.

-Вы просто боитесь сказать мне правду,— заключил юноша,— Вы прекрасно знаете, что они обращались с ним лучше, чем вы со мной. Интересно, что Вы скажете моей маме, не говоря уже о том, как Вы объясните своё поведение Богу, в которого, по Вашим словам, верите. Сомневаюсь, что он одобрил то, как вы обращались со мной.

-Господь не любит таких, как ты,— фыркнула Петуния,— в Библии об этом сказано.

-На Вашем месте я не был бы так уверен,— возразил Гарри,— слово "ведьма" изначально могло быть переведено неправильно. На его родном языке оно могло означать не ведьму или мага, а, например, того, кто занимается тёмной магией. Подобно заповеди "Не убий" фактически могло бы быть "Вы не должны убивать". В противном случае Библия состояла бы из сплошных противоречий.

Петуния не успела ответить — в зал суда вернулись принявшие решение судьи.

* * *

Поскольку Гарри захватил портключ, чтобы посетить Азкабан, он не мог не улыбнуться, насколько уместно предложение Дадли. За время пребывания в тюрьме он похудел, так как у Вернона и Петунии не хватило денег внести залог и освободить его до суда, но всё ещё продолжал походить на борца сумо.

Дадли признали виновным по всем пунктам. Судья выразил разочарование, что отменили статью, которая давала осуждённому выбор — тюрьма или армия, заявив, что большинство тех, кто выбрал службу, в дальнейшем стали полноценными членами общества. Те же, кто предпочёл заключение, являются бесполезными бездельниками на шее налогоплательщиков, вынужденных их кормить и удовлетворять прочие потребности. Однако судья не удержался от комментария, что даже будь выбор доступен, предложить его Дадли невозможно — из-за своих объёмов тот вряд ли выдержит основные армейские требования.

Дурсля-младшего приговорили к десяти годам за вымогательство и десяти — за нападения, по два года за каждый из пяти случаев. В общем итоге Дадли должен был провести в тюрьме не менее двадцати лет. Возможно, он бы мог получить послабление за хорошее поведение, но с тем же успехом можно было ждать, что Снейп вымоет голову и станцует балет с Гарри Поттером.

Юноша широко усмехнулся, увидев тётю Петунию и красного, как рак, дядю Вернона, громогласно заявлявшего, что их сын напрасно занимает в тюрьме чужое место.

А следующее заявление судьи вызвало у Гарри бурный восторг и желание расцеловать последнего. Судья сказал, что пока Дадли будет находиться в тюрьме, его посадят на принудительную диету, пока его вес не придёт в соответствие с ростом и возрастом. Кроме того, Дадли не выйдет из тюрьмы даже если будет умирать от сердечного приступа. В этом случае его поместят в тюремную больницу и, несомненно, спасут жизнь, однако это повлечёт дополнительные большие расходы британских налогоплательщиков.

Выражение лица Дадли было поистине бесценно. Он выглядел так, словно ему только что сообщили, что на рассвете его расстреляют. Если бы он мог, он непременно устроил истерику, которую пять лет отрабатывал на своей матери — с воплями и топаньем ногами. Единственное, что он не мог сделать ещё — упасть на пол и колотить по нему руками и ногами, услышав такое крайне неприятное для него заявление.