Кровь, кишки и потрясающее сочетание хирургии с магией.
Мадам Помфри не нужны обычные зажимы для остановки кровотечения, она делает это магией. Режет и тут же сшивает, магией восстанавливает кости и органы, выправляет позвоночник, поливает зельями, восстанавливая кровь и функции. Она работает как автомат и молчит, мне же почему-то думается, что ей некому утереть пот, дать попить, и что там еще медсестры делают?
Стою, держу, переношу заклинание с органа на орган и уже даже не пытаюсь что-либо понять и запомнить.
Просто тупо качаю энергию и смотрю на работу Помфри. Организм взывает и говорит, что устал, колени подгибаются, и вообще пора в туалет, и пообедать было бы неплохо. Мадам Помфри продолжает резать, шить и колдовать, и я стою. Почему никто не приходит на помощь? Где все? Почему тишина вокруг медпункта?
Стою, держу. Флитвик держит. Помфри шьет и магичит.
И все же, где все? Почему сюда не спешат толпы целителей со всей Англии? Такое ощущение, что стою здесь уже целую вечность и буду стоять до самого конца жизни. Кто эта женщина? Ах да, она целительница, она лечит Гарри. Кто такой Гарри? Кто он? Мы учимся вместе. Зачем? Почему так болит голова? Что я здесь делаю? Я стою и держу этого пацана, чтобы он не умер.
Да, точно, мы спасаем этого пацана.
Потом и эти вялые мысли уходят и остается только отупелая прокачка энергии, боль и команды Помфри.
В какой-то момент Помфри распрямляется и крутит головой, бережно и нежно. Затем берет какой-то пузырек с подноса, вливает в меня, следующий в Флитвика. Кашляю и прерываю заклинание, но зато в голове почти моментально проясняется, и становится понятно, что операция закончена.
— Извини, сразу не сообразила, — бросает целительница, — что ты не привыкла к такому.
— Спасибо, мадам, — а вкус у энергетика гадостный.
— Зря благодаришь, та еще гадость, но тебе не помешает сейчас стимулятор.
Помфри делает паузу и обозревает собранный паззл по имени Гарри, после чего гордо добавляет:
— Все молодцы! Филиус, можно отпускать, если что, я подхвачу.
Коротышка-профессор кивает и прерывает заклинание. Видно, что он тоже изрядно устал и готов упасть и не вставать пару суток. Еще раз кивнув, он молча и медленно идет в направлении туалета.
— Так, еще пара последних стежков, и будешь ты в порядке, — бормочет Помфри, снова склоняясь над Поттером.
Теперь, когда голова в порядке, кажется, что все проблемы переместились вниз, в мочевой пузырь. Такое ощущение, что он занимает половину живота и сейчас лопнет. Невольно обращаю внимание, что мадам Помфри, несмотря на гордые заявления, сильно устала и спала с лица.
— Если совсем невтерпеж — помочись в углу, — бросает она между делом. — Уже не повлияет.
Но меня переклинивает, и я, несмотря на резь, стою и жду возможности уйти в туалет. Целительница, пожав плечами, возвращается к работе. Руки так и мелькают, и теперь, вспоминая, что видел, можно смело утверждать, что она собрала Гарри из груды запчастей. Невольно приходит вопрос, точнее два вопроса. Откуда такое мастерство, и что она делает в школе? С такими навыками надо ну хотя бы в том же Мунго работать!
Не говоря уже о том, что уроки с ней не пропали даром.
— И еще немного, и еще немного, — бормочет Помфри. — Держись Гарри, держись, нельзя, чтобы такой хороший парень просто взял и умер, потому что какой-то там говнюк ему метлу испортил. Много чего было в моей жизни в Хогвартсе, но чтобы метлы друг другу портили — это что-то новое. Неужели кого-то настолько победа в квиддиче волнует, что на прямое убийство пошел? Как думаешь, Гермиона?
— Не знаю, мадам.
Между тем у меня рождается одно нехорошее подозрение. Кто у нас отвергнутый фанат, страдающий по Гарри издалека? Правильно, Драко Малфой, который, между прочим, год назад в Хогвартс приносил уже хреновину, пусть и чужими руками. Здесь же мог пронести и своими. Опять же, а что это там был за мужик возле Визжащей Хижины? Беллатриса — тетя Драко, хм-м-м, а папаша у него, кажется, тоже... Но "не проще ли из рокет лаунчера жахнуть"? В смысле, к чему такие сложности с хреновинами?
Тем не менее подозреваемый внезапно появился, и это уже что-то.
— Вот и я всегда Альбусу говорила, что детей надо чем-то занимать и помимо квиддича, а он все руками разводил, что Совет Попечителей против. Ха, Совет! Ему просто не хотелось этим заниматься, и вот результат — из-за каких-то дурацких баллов ребенка чуть не угробили! Что думаешь, Гермиона?
— Думаю, квиддич здесь ни при чем, мадам, — ы-ы-ы-ы, ну где же этот коротышка?!
— Тоже верно, тяжело быть Гарри Поттером. Пожиратели эти, чтоб их, наверняка ведь отомстить собирались, может, кто из них и до Хогвартса добежал. У нас тут не школа, а проходной двор, — ворчит Помфри, — ходи кто хочешь, Пожиратели, дементоры, инспектора всякие...
Ой, йоптель, еще же и Амбридж теперь по ушам ездить будет! Счастья полные штаны... так, стоп, на эту тему сейчас лучше не шутить и не думать.
Появляется Флитвик, серый и облегченно выдыхающий.
— Все! — Помфри утирает пот со лба шапочкой. — Операция завершена, всем спасибо, беги в туалет!
Очень хочется побежать, согласно совету, но нельзя, расплескаю.
Поэтому шествую к заветной двери медленно и вальяжно, и счастье мое с каждым шагом все ближе.
Глава 12
По выходу из комнаты счастья меня ловит целительница, уже успевшая переодеться, и первым делом оттягивает веки, потом щупает пульс и качает головой. На мой молчаливый вопрос она поясняет:
— Ты шесть часов держала Гарри и под конец немного перенапряглась, поэтому я и дала тебе стимулятор. Ты же не хочешь заработать истощение организма? Так что сейчас выпей это, — сует мне в руки пузырек, — только вначале ложись на койку.
— Снотворное?
— Вроде того, — неопределенно машет рукой. — Всего понемногу в одном флаконе.
Вот счастье-то. Но что делать, надо так надо. И тут до меня доходит.
— Шесть часов?
— Точнее шесть с половиной. Я немного растеряла навыки, пока лечила школьников, поэтому вначале долго возилась с сердцем и печенью, — виноватым голосом говорит Помфри. — Извини, что пришлось тебя привлечь, но больше никто, кроме тебя и Филиуса, в Хогвартсе Поддерживающим не владеет, а до Мунго Гарри не дожил бы. Разве что директор Дамблдор его бы туда аппарировал, но Альбуса сейчас, как назло, нет в школе. Давай, ложись и пей, тебе сейчас надо отдохнуть, выспаться, а уже потом все остальное.
— Как же вы, мадам? — выпиваю содержимое пузырька.
Ну и гадость, кто так готовит зелья? Сахару надо больше класть!
— Справлюсь, не волнуйся, — отмахивается она. — Все равно сейчас Гарри целые сутки нельзя давать зелья, из-за операции и потому...
В общем, где-то тут я отключился, и хорошо, что лежал.
— ...что его организм сейчас ослаблен до предела, — договаривает мадам Помфри.
Очень, очень некрасиво все получилось, и она дрожащими руками накидывает одеяло на девочку. Еще бы немного, и не справилась бы, умер бы Гарри Поттер прямо на ее столе. И ведь когда прилетели с ним, умирал, хорошо хоть обездвижить догадались, молодец Оливер, не зря капитаном в команде. И заклинание не зря разрабатывала, и все равно по краю прошлись сегодня, буквально по краю.
Мадам Помфри смотрит на трясущиеся руки, потом решительно проходит к одному из шкафов, наливает себе медицинского спирта, разбавляет водой и пьет. Тремор в руках, конечно, от этого не прекращается, но заметно слабеет, и хотя бы немного отступает душевная дрожь.
Целительница признается самой себе, что расслабилась за годы, проведенные в Хогвартсе, привыкла, что особо серьезных проблем у детей не бывает. Ну, сломают руку или ногу, заколдуют друг друга, синяков наставят, с этими вещами она справлялась легко и непринужденно. Но вот такое, как сейчас... Помфри залпом допивает содержимое стакана и отодвигается в сторону. Сейчас посидеть полчаса, пусть спирт всосется в кровь, потом зажевать запах — и можно выходить из медпункта, отвечать на вопросы.
То, что вопросов и желающих их задать, будет много, можно даже не сомневаться.
По давней привычке мадам Помфри тут же устраивает мысленный разбор операции, отмечая ошибки, промедления, недочеты и явные промахи. Последних было мало, но они все же были, и стоило бы признать, что без Поддерживающего заклинания она бы в одиночку не справилась. Скачки энергии, конечно же, чувствовались, но в целом поток держал Гарри, пока она латала наиболее серьезные повреждения. Флитвик молодец, справился.
Можно выпускать заклинание в свет, первичная апробация удалась на славу.
Не без гордости Поппи признает, что врачи людей тут бы не справились.
Только смесь магии с медициной магглов, то, чему она посвятила жизнь, могла справиться так быстро и так надежно. Еще надежнее было бы, присутствуй при операции несколько ассистентов: держащие маги, медсестры и, конечно же, еще один хирург-практик, но и так неплохо получилось.
Откинувшись на спинку кресла, целительница позволяет гордости овладеть собой.
Хогвартс гудит, как огромный осиный рой, в который ткнули палкой и как следует пошевелили. Самые невероятные слухи и предположения роятся и летают из уха в ухо. Правда оказывается надежно погребена под этой лавиной спонтанного народного творчества. На текущий момент доминирует версия, что Гарри Поттер хотел отважно метлой проткнуть Пожирателя, но тот успел увернуться при помощи Темной Магии.
Тем временем вернувшийся в школу директор и следователи Министерства, вызванные Амбридж, трудятся над установлением истины. Рассказы участников квиддичной команды о том, что "Гарри взлетел, увидел снитч, полетел ловить, а потом бац — и врезался в землю!", оказываются очень эмоциональны, но малоинформативны. Собственно, перед следователями стоят два главных вопроса: как именно повредили метлу и кто это сделал?
Но предварительно они втроем склоняются к версии, что это дело рук Пожирателей.
— Зачем? — спрашивает Дамблдор, глядя на собравшихся поверх очков.
— Чтобы убить Гарри Поттера, конечно, — невозмутимо отвечает старший следователь Дьюк Каннингем.
После чего проводит пальцем по роскошным, торчащим в стороны усам, и думает, что еще успеет домой на ужин. Дело-то совершенно ясное! Вот тебе Гарри Поттер, вот злодеи. Но директор Хогвартса сегодня явно решил поиспытывать терпение Дьюка.
— Пожиратели — мастера магии и неоднократно совершали убийства. Зачем бы им подсовывать Гарри Поттеру в метлу "условный артефакт", да еще и без гарантии срабатывания?
"Условный артефакт" — зачарованная вещь, срабатывающая на определенное условие. Они не получили широкого распространения, так как "палочкой проще", и к тому же правильно задавать условия очень сложно и ненадежно. Бывали случаи, когда такие артефакты убивали своих хозяев в процессе настройки.
— Откуда у вас подобные сведения? — тут же настораживается Дьюк.
Его предупреждали в Министерстве, что Дамблдор слегка не в себе, строит козни против Фаджа и временами мелет чепуху, но увидеть подтверждение этого старший следователь ожидал немного позже, через несколько дней.
— Это Хогвартс, — пожимает плечами директор. — Школа Чародейства и Волшебства.
— И все же? — Дьюк уже почти уверен, что директор или врет, или сам все видел, но не стал мешать злодеям.
— Вы же побывали на квиддичном поле, видели там обломки метлы. Я подобрал некоторые из них и подверг анализу, посмотрел, какая магия на них осталась. Вне всяких сомнений, Гарри Поттеру засунули в метлу темномагический артефакт, работающий как бомба магглов.
— Что, простите?
— Как заклинание Редукто, — поправляется Альбус Дамблдор, — и срабатывающий на определенное условие.
— На какое же?
— Думаю, — директор поправляет очки, — это была скорость. Когда метла Гарри превысила определенную скорость, артефакт пришел в действие и разнес прутья. Результат налицо.
Дьюк Каннингем недоверчиво смотрит на старого директора. Всего ничего прошло со времени преступления, а Дамблдор уже все знает! Старший следователь еще раз проводит рукой по усам и уточняет:
— И кто, по-вашему, это сделал?
— Кто-то из учеников, — не медлит с ответом дедушка Альбус. — Будь там Пожиратели, они бы убили всех.
В кабинете директора появляется Минерва МакГонагалл с сообщением, что Гарри Поттер выжил, но сейчас без сознания и отдыхает после сложной операции. Следователи рвутся с ним поговорить, но затем все же до них доходит, что вряд ли Поттер сможет сообщить хоть что-то полезное. Если бы он знал, что произойдет, то непременно приложил бы все силы, чтобы избежать этого.
— Думаю, на сегодня достаточно, — говорит Дьюк. — Продолжим завтра.
— Хорошо, — соглашается директор. — Завтра воскресенье, и мы сможем закончить следствие без помех.
Дьюк и остальные два следователя очень раздосадованы этим замечанием Дамблдора, но вслух не возражают. Им кажется, что раз директору так не терпится выпроводить следователей, которых он и не думал приглашать, то какая-то вина Дамблдора в случившемся есть.
В себя я пришел на следующий день, как не замедлила сообщить появившаяся как будто из под земли мадам Помфри. Смысл краткой, но энергичной речи сводится к тому, что в воскресенье, 13 февраля, не надо валяться в кровати, а пора встать, пройти осмотр и отправляться в цепкие лапы заждавшихся меня директора, инспектора и остальных официальных лиц. Мол, она как медик совершенно против такого издевательства над детскими организмами, но требуют и требуют. Гарри тоже допросили бы, будь он в сознании.
— Что с Гарри? — сажусь неохотно, тело ватное, и хочется лечь и не вставать.
— На первый взгляд все нормально. Сейчас — неделю на зельях и капельницах, а там, возможно, придется еще раз оперировать что-то, не до конца сделанное. Но это уже локальное воздействие, я сама справлюсь. Потом — наблюдение и соблюдение режима, пока он в себя не придет.
— Весело, — встаю и оглядываюсь. — Извините, мадам.
Так, одежда на мне, вон обувь, диадема на голове, уже неплохо. Сходить в туалет и не мешало бы почистить зубы, а потом сожрать тарелку мяса с картошкой, и желательно в тишине. В голове постукивают молоточки, и вообще следует больше тренироваться. Мадам Помфри, как будто подслушав мысли, тоже заводит речь о тренировках.
