Божественные головоломки, или Война за любовь

— Пока нет нужды, — слегка качнул головой Нрэн. — У них оружие в ножнах с голубым шнуром и небесный флаг.

Полотнище голубого цвета означало мирные намерения и готовность к переговорам, во всяком случае, готовность обменяться хотя бы парой слов прежде, чем раздастся бескомпромиссный голос стали. Геральдика высокопарно трактовала голубой цвет флага, как цвет чистоты намерения и мирного, характерного для очень многих миров, неба. В двух словах смысл был таков: 'Небо на всех одно, под ним хватит места каждому, мои намерения чисты, я готов к диалогу'. Шнурки на ножнах лишь дублировали значение флага, являясь символическим препятствием для извлечения клинков.

— О, а у нас тоже стяг переговоров имеется! — бойко заметил Дин, когда по приказу воителя знаменосец принялся разворачивать голубое полотнище, живописно заплескавшееся на легком ветерке, и попутно задался почти риторическим вопросом: 'Сколько еще флагов и каких разновидностей хранится в пухлой скатке у седла солдата?'. Риторическим не потому, что не хотелось знать ответ, а потому что задавать такие вопросы Нрэну было довольно опасно, наверное, даже более опасно, чем попробовать втихомолку добраться до сумки знаменосца и проверить все самому.

Нрэн и киалонцы спешились, поводья Иней и Сажи передали ближайшим солдатам, Грем остался стоять сам по себе. Отряд спокойно дожидался пока пятерка переговорщиков подъедет поближе. Четверо из них были в одинаковых темно-зеленых мундирах с серым кантом, скорее форменной одежде гарнизона, нежели наемников удачи, а пятый имел черно-зеленую форму и шикарный плащ весьма насыщенного зеленого цвета. Значит, являлся начальником по крайней мере над этими четверыми, а если судить по качеству плаща, то и над гораздо большим количеством народа.

'Черно-зеленый' мужчина плотного телосложения, с обветренным лицом, словно вырубленным из скальной породы, окинул чужаков цепким взглядом и в свою очередь спешился удивительно легко для грузной комплекции. Морщинки в уголках глаз — верный признак любителя посмеяться — сейчас, когда человек был настроен подозрительно и серьезно, казались едва заметными.

— Что привело вас на земли барона Ридвейла? — без всяких политесов бухнул вопросом мужчина.

— Светлого вам дня, добрый лорд. Мы находимся в паломничестве, следуя воле Скалистого Источника Безумия, — ответил Дин и слегка поклонился в знак приветствия.

— Все? — недоверчиво хмыкнул вопрошавший, нарочито неторопливо оглядывая компанию из полусотни человек, вовсе не напоминающих гурт безобидных странников-паломников к чьим-нибудь священным тапкам, фаланге пальца или кусочку ночной рубашки.

— Нет, только я, лорд Дингорт, и моя сестра, лордесса Лиессоль, отряд же обеспечивает нашу безопасность, — вежливо, как подобает хорошо воспитанному юному лорду, объяснил киалонец. — Понимаем вашу недоверчивость, но слишком неспокойно сейчас в мирах, чтобы путешествовать вдвоем. Я мог бы рисковать своей жизнью, но не драгоценной жизнью сестры.

— Это наше испытание после окончания Умбарийской Академии, лорд, — присовокупила Лиесса, используя стрельбу глазами и кокетливые взмахи ресниц. Касательно применения этого оружия под голубым флагом никаких ограничений не оговаривалось даже в самых заумных трактатах. А зря.... Подчас это оружие оказывалось самым могущественным!

— Умбрия?! — оживился мужчина, хлопнув ладонью по ляжке так, что звук эхом загулял по лугу, заставив заткнуться десяток лягушек, и прошелся короткими пальцами по ежику начинающих седеть волос. — И как там старушка Мальтидон? Все еще терзает студиозов своими лекциями по философии?

— Мистресс Мальтидон преподает этикет, — недоуменно нахмурившись, поправил собеседника Дин.

— А философия — вотчина лордессы Шальмэ вот уже более полувека, — закончила девушка и невинно полюбопытствовала: — Неужели Мати когда-то вела еще и этот предмет? Или вы нас проверяете? Если желаете, лорд, мы можем показать именные дипломы и спеть гимн Академии!

— Какая ты жестокая! — метнул 'сестричке' восхищенную мысль Элегор, предвкушая развлечение.

— Нет нужды, — отмахнулся мужчина, на свое счастье удовольствовавшись примитивной проверкой, не включающей инспекцию вокальных данных лордессы. — Поведайте лучше, какого дем... гм... — собеседник проглотил ругательство, переведя вопрос на более изысканный язык: — Куда вы в моих краях паломничать собрались?

— Скалистый Источник Безумия повелел нам посетить Рощи Дриаданов Неусыпно Бдящих, барон, — объяснил Дин, уяснив, с кем имеет честь вести беседу.

Похоже, простой, как увесистый тесак у него на перевязи, провинциальный барон некогда учился в Академии, весьма престижном учебном заведении здешнего региона миров, и сохранил о тех денечках славные воспоминания. Посему и воспринял парочку киалонцев, как достойных доверия людей. Кроме всего прочего, поведение человека говорило не только о его суровом добродушии, но и спокойной, благополучной жизни в здешних краях, не требующей в качестве основного условия для выживания воспитания маниакальной недоверчивости.

— Лимберовы яй...., йэе-эй, — проглотил присказку удивленный барон, виновато зыркнул в сторону девицы, слышала ли, и облегченно перевел дух. Элия делала вид, будто как раз в этот момент сосредоточенно поправляла складочки на поясе и изо всех сил старалась не захохотать, потому как герцог изгалялся, мысленно комментируя: 'Это ты, барон, абсолютно прав, Лимберовы 'яй' действительно 'йэе-эй!', я бы даже сказал 'Ого-го!', не говоря уж о прочей оснастке. Столько детей, чем попало, не настругать, инструмент нужен особого качества!'.

Элия испытала невольную гордость при мысли о славе своих родственников. Почти в каждом мире бытовали устойчивые выражения, основанные на отличительных характеристиках сути лоулендских богов. Пусть не всегда пристойные, вроде упоминания выдающихся частей анатомии короля Лимбера, они свидетельствовали о популярности королевской семьи мира Узла. Где-то клялись пальчиками Джея, где-то клыками Энтиора, кулаками Кэлера, мечом Нрэна или губками Элии.

Не подозревая о шуточках Лиенского, успокоенный мужчина почесал в затылке и сказал серьезно:

— Дорожки у Сил свои, нам их поступков ни в жизни не уразуметь, а только зачем же он Вас, ребятки, на горелые пеньки послал любоваться?

— Горелые пеньки? — почти не удивившись, она уже начала привыкать к путешествию от развалин к развалинам, переспросила богиня. Разумеется, внешне лордесса реагировала, как положено неопытной девушке. Она изумленно затрепетала ресницами и приоткрыла миленький ротик.

— Они самые, лордесса, — подтвердил барон, заправив большой палец за пояс и перекатываясь с носка на пятку. — Еще при прапрадеде моем, когда Силур-мясник с бандой своей в Ридвелдоле похозяйничал, Рощи сгорели вместе с дриаданами. Такой стон стоял, когда дубовики с деревьями своими в пламене гибли... А Силур, говорят, хохотал в голос. Тогда не только Роще досталось, он всюду палил, резал, насильничал, грабил... Тяжкие времена были, да минули. Вот с той поры и не ходят в Рощи, пусто там, ничего не растет, захлебнулась в крови землица, до сих пор вздохнуть не способна! Так-то! Вы Источник верно ль поняли? Может, он вас в какую другую рощу навострил, а вы с пути сбились?... Силы даже великоученому смертному понять нелегко, все загадками пополам с недомолвками изъясняются, туману напускают. Сразу и не разберешь, что они имели в виду!

Нрэн мрачно слушал откровения барона, не вмешиваясь в разговор. Хорошо знавшим Бога Войны киалонцам сразу становилось ясно, если Источник лажанулся с задачей, его ждет несколько мало приятных моментов, ибо воитель наглядно объяснит ему, что, как и сколько раз нужно иметь в виду, когда даешь поручения Нрэну Лоулендскому. У герцога в голове так и вовсе крутилась фраза из пошлого анекдота насчет 'насильственного введения того, что имеется'.

— Может, и правда, Силы ошиблись? — предположил Элегор. — Или руки Губителя где-нибудь под пеньками до сих пор валяются?

— Боюсь, они уже не валяются, — серьезно признала принцесса.

— Я что-то упустил? — озадачился бог, испытывая легкий приступ сознания умственной неполноценности.

— Нет, Дин в отличие от Лиессы страшными историями, из тех, которые ночью под одеялом вполголоса рассказывают, не заслушивался, — объяснила богиня. — Есть несколько страшилок про Силурда-четырехрукого, которые девочки в Академии нашептывали'.

— О чем эти истории? — подозрительно спросил Элегор, и впрямь чувствуя себя немного ребенком, которому рассказывают старую ужасную сказку, от которой мурашки бегут по спине.

-О том, как Силурд продал свою душу демону, желая стать непобедимым, и получил две черные руки, которые вместо того, чтобы служить хозяину, превратили его в раба. Они творили куда более жуткие дела, чем те, на какие был способен сам Силурд, извращали его, вытаскивая на свет самые мрачные стороны его 'Я'.

— И чем заканчивалась эта добрая детская сказочка? — уточнил герцог.

— Чтобы спасти свою душу, разбойник, совершивший массу впечатляющих злодеяний, самолично отрубил страшные черные руки той парой, что принадлежали ему от рождения. В том, куда лишняя пара конечностей девалась дальше — была утоплена, закопана, сожжена, похищена демонопоклонниками, — истории сильно разнятся, — провела краткий экскурс в финал мистического триллера принцесса.

— Блин, ты хочешь сказать, этот запасливый душка-парень Силур-Силурд раскопал 'клад' в Роще и вместо того, чтобы бежать со всех ног от милых лапок, присобачил их себе на тело? — удивился мужчина.

— В общих чертах, если сопоставить реальность и легенды, — да, — подтвердила Элия. — Иных доказательств нет, если не принимать за таковое чувство истинности истории.

— Твое можно принимать, — признал Элегор и спросил: — Так мы идем в Рощу для проверки или сразу Источник вызовем и сказку расскажем?

— Идем, проверить не помешает, — решила Элия и вернулась к разговору с бароном.

Мило раскрасневшись от смущения, Лиесса заявила господину Ридвейлдола:

— Слова и намерения Сил трактовать воистину сложно, но если иных Рощ, именуемых так же, в ваших краях нет, значит, назначено нам явиться на пепелище. В чем суть сего испытания, о том не нам судить...

— Да, наша миссия — исполнить поручение Источника! — с самоуверенным упрямством пылкого юного фанатика подтвердил Дин.

— А может, вы правы, вдруг ваш Источник вздумал возродить Рощи? Говорят, красивей ее дубов и дриаданов-хранителей во всем мире не сыскать было! — неожиданно догадался барон, темные глаза влажно заблестели то ли от священного умиления, то ли от подсчета предполагаемых барышей от настоящих паломников, что двинутся через его владения к достопримечательности.

— Не укажете ли Вы, лорд, кратчайший путь к Рощам? — попросил киалонец, воспользовавшись осведомленностью собеседника и его благорасположением.

— Вам надо двигаться на юго-запад по окраине Тольского леса, примерно к полудню у Рощи окажетесь, а лучше я с вами Макуда пошлю. Он охотой балуется, все местные стежки-дорожки как свои гм..., — мужчина снова прикусил язык, снова вспомнив, что в беседе участвует невинная девушка, и закончил цивилизованно, — свою руку знает. Макуд расплылся в гордой улыбке, принимая комплимент хозяина, и выпятил грудь. Барон пальцем указал направление, и предложил, осененный блестящей идеей: — А-то поехали со мной, в замке отдохнете с дороги, погостите пару деньков, расскажете старику, что в мире деется, а завтра по утреннему холодку за пару часов я вас сам провожу до пепелища.

— Вы очень великодушны, барон, — умилилась щедрости провинциала богиня. — Увы, мы не смеем сворачивать с дороги, назначенной Силами, прежде, чем исполним их повеление.

— Жаль! — искренне расстроился Ридвейл. — Значит, на обратном пути завернете? Я из погребка бочонок земляничного ледяного винца достану!

— Как получится, — пожал плечами Дин. Соврать не соврал, да ничего не пообещал, ведь и впрямь выйти чего угодно может. Собственные намерения герцога Лиенского, к примеру, совпадали с итогом хорошо если в половине случаев, а уж если считать с педантичностью Лейма, так и вовсе лишь процентов двадцать пять набегало.

— Насколько опасна дорога? — впервые разомкнул уста Нрэн, поскольку никто другой выяснить самое важное не удосужился.

— В здешних лесах волки иной раз пошаливают, ну да они звери опасливые, к такой толпе выйти поостерегутся. А банду Грика Косого я еще позапрошлым летом под корень извел, — в голосе барона послышалось явное сожаление о быстро закончившемся развлечении. — Спокойно в наших краях. Я ж, когда старый Видор-рыбарь о людях при оружье, что у Туманной встали, вести принес, подумал, снова разбойнички объявились, вот и собрал людей, чтоб одним махом с гостями незваными разобраться.

— А это всего лишь мы, — ухмыльнулся герцог.

— Почему всего лишь? — шутливо возмутились Элия. — Мы куда хуже разбойников!

— Но барон-то не знает, — логично напомнил бог, совершенно согласный с принцессой насчет того, что он сам и Нрэн в придачу хуже любого ночного кошмара не только вместе, но и по отдельности.

— Ну, а как ребята мои про отряд доложили, я уж и не знал, чего думать, — заключил мужчина.

— И уж точно не думали о паломниках, — поддакнул Дин.

— Да, такого даже после бочонка крепленой зеленицы не выдумаешь, — хмыкнул борон.

Он проводил паломников и их 'скромную' охрану до окраины ближайшего леса. Там киалонцы и распрощались самым сердечным образом с хозяином Ривендола, отправившись с проводником Макудом к пепелищу Рощ.

Барон не обманул. Путь к назначенной Источником цели и впрямь больше походил на прогулку по свежему воздуху. Ничего крупнее пары тетеревов, лениво вспорхнувших прямо из-под копыт лошадей, не 'напало' на отряд Великого Воителя и не покусилось на жизнь и здоровье его подопечных. Если здесь и орудовали некогда злые силы, то ныне все скрылось под слоем лет.

Пользуясь затишьем, лоулендцы в 'киалонской шкуре' насели с расспросами на проводника — довольно молодого, крепкого мужчину с выгоревшими светлыми волосами и облупившимся на солнце носом. Гордость от поручения барона мешалась в нем с явной неохотой следовать в нехорошее место.

— Тебе доводилось бывать в Рощах? — поинтересовался Дин.

— Однажды, — легкая улыбка, не сходившая с лица молодца, пропала, изгнанная тенью неприятных воспоминаний.

— И как оно? — не отставал киалонец.

— Странно, пусто, — попытался подобрать слова Макуд и поежился. Он предпочел бы не говорить о таком, однако ж, красотка — сестрица лорда — смотрела так выжидательно, ловя каждое его слово. Мужчина попробовал объяснить подробнее: — Я люблю по лесам бродить и за дичью, да и так, просто. На вырубки и на выжиги, что в сухие годы иль от молнии встречаются, не раз выходил. Вроде бы и гарью еще несет, а из пепла уж ростки зеленые прут, меньше чем за год все ковром зеленым укрывается. Птицы, звери шныряют, ну и мухота завсегда носится. Жизнь она и из смерти возвращается... А в Рощах... Там все иначе... только гарь и...