Естественно, если "средняя" дивизия находилась от западной границы дальше, чем обе "крайние", то все происходило наоборот. Если бы 2-я дивизия стояла в МоВО... То после реорганизации там осталась бы только ОДНА дивизия.
Одновременно со всеми этими переездами проводилась и "реструктуризация" — то есть изменение структуры — армейских, гвардейских и гренадерских пехотных полков: "четный" штат заменялся "троичным".
Но не сразу и не до конца. Сначала армейский пехотный полк выделял "сводный батальон" в три сводных роты старого 48-рядного штата. Со штатным же количеством офицеров и унтеров. Оставшиеся 1300 нижних чинов разделялись на 10 рот. По завершении перестроения на уровне дивизионного звена каждый из трех полков "заново собранной" дивизии выделял 10-ю роту в состав кадрового батальона её резервного полка, а двести восемьдесят восемь нижних чинов и соответствующее количество офицеров "сводного батальона" передавал в "маршевый полк" дивизии.
Полк этот использовался почти исключительно в качестве резерва личного состава для переформирования частей своего собственного военного округа. Как девять "маршевых полков", сформированных дивизиями Кавказского ВО — они использовались исключительно для пополнения до штата развертывавшихся в округе новых частей. За счет собранных там солдат, унтеров и офицеров Кавказские стрелковые батальоны превращались в двухбатальонные стрелковые полки, а резервные полки 1-й и 2-й Кавказских резервных бригад развернулись в обычные пехотные полки 56-й, 57-й и 58-й пехотных дивизий.
Однако так было не везде. Часть "маршевых полков", сформированных в западных военных округах, где ещё со времен графа Милютина стояли самые боеспособные части и соединения Империи, была переформирована сразу в обычные стрелковые полки в два батальона каждый, тут же, на месте сведенные в бригады, предназначенные для отправления на Дальний Восток. Со всем штатным оружием и тяжелым вооружением, которое они получали в первую очередь — раньше них ручники, станкачи и минометы должны были получить только Гвардия, гренадеры, морская пехота и кавалерия.
Гвардейские и гренадерские полки никаких "сводных батальонов" не выделяли, утилизируя свои 4-е батальоны на пополнение трех остальных. Единственное исключение — Л.-гв. Егерский пехотный полк. За счет этого Гвардия и гренадеры сразу же получали полный штат военного времени, по 80 рядов или 160 штыков на роту. В армейской же пехоте "реструктурированные" роты имели 64 ряда. Что, в общем, тоже было неплохо.
Пять армейских стрелковых бригад создали сводные батальоны из лучших стрелков — учитывая, что стрельба в бригадах была чем-то вроде культа, даже средние достижения стрелков были куда лучше, чем в среднем по пехотным частям. А уж в сводном батальоне, куда забирали только тех, кто имел значок "за отличную стрельбу", а некомплект добирали на конкурсной основе... Неудивительно, что эти батальоны сразу же получили гвардейский статус. При этом сводный батальон 4-й стрелковой бригады стал Лейб-гвардии 3-м императора Александра III Стрелковым, а батальоны остальных четырех бригад получили номера с пятого по восьмой. Гвардейские стрелки, в отличие от любой другой стрелковой бригады, в полки не сводились и тяжелого вооружения не получали. Зато получили довесок к имени, став из просто Л.-гв. Стрелковой — Лейб-гвардии Стрелковой Бригадой ОСНАЗ. Особого назначения.
Три из пяти армейских стрелковых бригад были переданы флоту в качестве бригад Морской Пехоты — по одной на флот. Стрелковые полки 4-й бригады, знаменитых "железных стрелков" Шипки, были сведены в два гренадерских полка — 17-й Джуранлийский и 18-й Шипкинский. 3-я Стрелковая бригада развернута в пехотную дивизию N68 — единственную во всей Российской Армии, сохранившую все четыре полка.
Дивизии с 56-й по 67-ю были развернуты из девяти резервных бригад, дополненных вливанием личного состава "маршевых полков". Оставшиеся пятнадцать резервных бригад, те, что по четыре батальона, и ещё три нового формирования (в них были сведены двенадцать из тринадцати отдельных резервных батальонов) получили новые номера — с N1 по N15 и 1-я — 3-я Кавказские. Эти части составили шесть резервных корпусов, 1-й — 5-й и Кавказский.
7-я Туркестанская стрелковая бригада была переброшена на Кавказ, переименована в 3-ю Кавказскую стрелковую бригаду и сведена с двумя остальными в Кавказский горно-стрелковый корпус.
3.
Эти перемены, коснувшиеся Европейского и Кавказского театров, оценивались экспертами, специалистами и любителями заинтересованных держав весьма по-разному. Доминировало мнение, что ЭТИ изменения далеко не так значительны, как кажется на первый взгляд. Да, из сорока восьми дивизий развернуто семьдесят восемь. И что? Батальонов-то сколько было, столько примерно и осталось! Равно как и батарей...
Зато стоимость этой реформы...
Взять ту же артиллерию. До реформы громоздкие батареи по восемь легких или батарейных пушек в каждой — мортирные и конные имели по шесть орудий — сводились по две или три в дивизионы. Дивизионы — по два или три в артиллерийские бригады. Которые не входили в состав пехотных дивизий, а находились в подчинении округов, но тем не менее взаимодействовать учились только со "своей" дивизией. В разных бригадах могло быть по 4, 5, 6, 7 и даже по 9 батарей. Были и отдельные батареи, не сведенные в дивизионы, были и отдельные дивизионы, а некоторые артбригады не подразделялись на дивизионы.
В зависимости от такой пестрой организации русская пехотная дивизия первой очереди (полевая) имела в большинстве своем 48, а некоторые до 72 орудий. Второочередные — резервные — дивизии, развертываемые из резервных бригад по мобилизации, должны были иметь от 32 до 48 пушек. В корпусах же, весьма разнообразных по составу, имелось от 56 до 168 орудий, включая конные, горные и мортирные батареи, входившие в состав некоторых корпусов.
Орудий, находящихся в полевых войсках, резерве первой и второй очереди и мобилизационном запасе, хватало на укомплектование всех необходимых частей. Даже с некоторым излишком. Вот только никакого резерва и никакого запаса после этого у русской армии уже не оставалось. Для восстановления запаса в полном его объеме требовалось, учитывая привычное соотношение количества полевых и резервных батарей 5х2, не менее двух с половиной тысяч артиллерийских орудий!
Самым худшим было даже не то, что после реформы всё, что имелось на сегодняшний момент в физическом наличии, сосредотачивались исключительно в первоочередных войсках. Главное — для всех этих бригад и дивизионов не имелось обученного личного состава. Солдат и офицеров невозможно заказать на заводе! Их надо готовить. Долго и тщательно. Особенно — офицеров. Особенно — офицеров-артиллеристов, требования к которым гораздо выше, чем к офицерам пехоты.
На всю огромную Россию имелось только два — ДВА!!! — артиллерийских училища!
Каждая пехотная дивизия в результате реформы получила артиллерийскую бригаду стандартного штата — шесть батарей в двух дивизионах, в каждом по шестнадцать 87/24-мм "легких" и восемь 107/20-мм "батарейных" пушек. Кроме двенадцати дивизий Кавказского ВО, получивших вместо двух батарей 107-мм орудий столько же горных пушек.
Стрелковые и резервные бригады должны были получить артиллерийские полки в четыре батареи каждый. При этом состав вооружения резервных бригад был определен заранее — три батареи 87-мм и батарея 107-мм орудий. Стрелковые корпуса требовали индивидуального подхода. Штаты артиллерии для них требовалось подбирать в зависимости от театра, на котором корпусу предстоит действовать, и задач, которые он должен будет решать.
Теоретически.
Поскольку на практике никаких пушек, кроме 87/24-мм "легких" и 87/20-мм конных, в распоряжении ГАУ просто не имелось. Батарейных орудий едва хватило — в обрез! — на бригады шестидесяти шести пехотных дивизий Европейского ТВД, а горных пушек образца 1883 года не хватило даже на двенадцать дивизий Кавказского ВО. Поэтому все бригады, и резервные, и стрелковые, получили по одному артиллерийскому дивизиону из трех батарей 87/24-мм орудий. Только в бригадах Кавказского Горного Стрелкового Корпуса были не дивизионы, а полки — три "легких" батареи и одна батарея 2,5-дюймовых горных пушек Барановского. Ещё две батареи таких пушек получила 68-я пехотная дивизия. Двенадцать из оставшихся пятнадцати трехбатарейных дивизионов были сведены в четыре крепостных артиллерийских бригады — ими были усилены гарнизоны Варшавы, Новогеоргиевска, Ивангорода и Владивостока. Пятая бригада, названная Кавказской, была раздергана между Карсом, Ардаганом и Михайловской крепостью в Батуми.
В Киевском и Варшавском военных округах развернулись пять полевых мортирных бригад, в каждой по два дивизиона, шесть батарей, сорок восемь полевых шестидюймовых мортир образца 1877 года. На Кавказ попала одна-единственная мортирная батарея, шесть её орудий дополнили вооружение Кавказского стрелкового корпуса.
4.
За прошедшие с момента образования Приамурского военного округа десять лет силы, имеющиеся в распоряжении его командующего, увеличились вдвое: с 10 батальонов, имевшихся в 1884 году, до 20 батальонов в 1894-м. При этом от Байкала до Владивостока проживало не более миллиона человек, из них в Амурской и Приамурской областях совместно — не боле четырехсот тысяч. Транссибирская магистраль не была доведена и до Байкала, и большую часть понадобившегося для развертывания на Дальнем Востоке армии, соответствующей ожидаемым неприятностям, пришлось перевозить из европейской России во Владивосток морем.
Первым шагом все Восточно-Сибирские и Западно-Сибирские стрелковые и линейные батальоны свели в Сибирские стрелковые бригады — с 1-ю по 5-ю, 7-ю и 8-ю. Каждая включала по четыре Сибирских стрелковых батальона. Ещё две бригады — 6-я и 9-я — были сформированы в Санкт-Петербургском и Одесском военных округах. И пока они дожидались перевооружения, на Дальний Восток один за другим отправились шестнадцать "маршевых полков" — за счет которых все двадцать восемь батальонов были развернуты в двухбатальонные стрелковые полки 1-го — 3-го Сибирских стрелковых корпусов.
В Туркестане после того, как 7-я Туркестанская стрелковая бригада отправилась на Кавказ, а 8-я, состоявшая из Западно-Сибирских стрелковых батальонов, уехала на Дальний Восток, осталось шесть стрелковых бригад в четыре батальона — с 1-го по 20-й Туркестанские и 1-й — 4-й Закаспийские. Из этих сил были созданы два Туркестанских стрелковых корпуса: Закаспийскую и 2-ю и 4-ю Туркестанские бригады свели в I-й, а II-й создали из 1-й, 3-й и 5-й Туркестанских стрелковых бригад. Развертывание батальонов в полки здесь осуществлялось не такими зверскими темпами, как на Дальнем Востоке, поэтому в новый штат корпуса были приведены относительно поздно, только к концу 1899-го года.
5.
С Финскими стрелковыми батальонами командование — в лице Её Величества — намеревалось поступить точно так же, как в Туркестане, на Дальнем Востоке и Кавказе. Сформировать две бригады, развернуть в полки и, дополнив армейской Финляндской, переименованной в 1-ю Финскую, свести в Финский Стрелковый Корпус. Однако, как оказалось, финские батальоны требовали гораздо более тонкого обращения. Поскольку являли собой армию не Российскую, а Великого Княжества Финляндского!
Финская армия имела совершенно особую систему комплектования, ограниченную численность и свои особые привилегии — в дополнение к тем, что даровал всем поданным Империи пресловутый милютинский закон. "Армия состоит из: 1) действующих войск, на постоянной службе; 2) резерва, главное назначение которого состоит в пополнении действующих войск в военное время, и 3) из милиции или оседлой национальной стражи (landwДrn), пополняемой всеми, прошедшими через резерв". Общая численность действующих войск по установлению Сейма не должна была превышать пяти тысяч человек. При сроке службы в три года ежегодно на действительную брали только не более двух тысяч финнов призывного возраста. Все остальные рекруты сразу же попадали в резерв. Отделяли "агнцев" от "козлищ" при помощи жребия. Попавшие в резерв сразу первые три года собирались на сборы — не более 90 дней на весь срок службы. Затем два года — полного бездействия. Точно так же, как и у окончивших действительную — они тоже попадали в резерв, но на два года. В возрасте двадцати шести лет гражданина Финляндии переводили в оседлую национальную стражу, где он и числился до сорокалетнего возраста.
Эта система, отвечавшая требованиям 50-х — 60-х годов, показала все свои слабости во времена Франко-Прусской войны — "территориальная армия" погибшей II Империи была почти полным аналогом финского "резерва".
Замена этого убожества на современный, действительно всеобщий призыв, потребовала существенных усилий. Сейм сопротивлялся. Сенат сопротивлялся. Сопротивлялся Статс-секретариат по делам Финляндии, причем сопротивлялся бешено — укомплектован он был исключительно финскими чиновниками.
В конце концов, когда Сейму предложили реальный выбор между, в принципе, небольшими изменениями — самыми серьезными здесь были переход всего военного аппарата Великого Княжества, до этого сохранявшего независимость от имперского Военного Ведомства, под прямое управление этого ведомства и увеличение призыва с последующей полной отменой жеребьевки — и полной отменой какой бы то ни было военной повинности... С естественной заменой этого натурального оброка соответствующей повинностью денежной, то есть налогом... и разъяснили размеры этого налога...
Встав перед таким выбором, Сейм предпочел благонамеренно и верноподданно утвердить программу реформирования военной повинности в Финляндии, согласившись с развертыванием существовавших до того стрелковых батальонов — восьми, по одному на каждую губернию Великого Княжества — в соответствующее количество стрелковых полков. Укомплектование их первоначально происходило за счет частичного призыва резервистов, а затем и первого в истории княжества ПОЛНОГО призыва. В результате которого "под погоны" загремел каждый финн, достигший призывного возраста и признанный годным к службе. Льготы по образованию (для образованных срок службы сокращался, выпускники университета, например, служили только год) также были серьезно откорректированы: в учебных заведениях всех уровней были введены военизированные предметы. В школах и гимназиях это была начальная военная подготовка, а в институтах и единственном в Великом Княжестве университете — Военная Кафедра.
Русская Финляндская стрелковая бригада была переброшена в Финляндию, переименована в 3-ю Финскую и начала пополняться финскими рекрутами — одновременно передав часть офицеров и нижних чинов в две другие бригады Финского Лыжно-Егерского Стрелкового Корпуса. Стремительное развертывание после многих лет спокойной провинциальной жизни значительно понизили боеспособность этих частей. Между тем корпус, имевший весьма специфическое назначение, предназначался на роль элитного соединения с особыми правами и не менее особыми возможностями — и для того, чтобы этой роли соответствовать, егерей-лыжников требовалось натаскивать и натаскивать.
