* * *
Барре Камрон не ошибся в своих предположениях — Клай и Йеспер прибыли в Табид. Чем ближе он подбирался к городу, тем сильнее вибрировали у него за пазухой вылепленные его коллегами колокольчики — раз уж нет наводок, где искать ученика, придется для начала найти его преследователей. Мужчина пришпорил коня — хотелось добраться до места прежде, чем салумы двинуться дальше. А то мало ли куда они направятся потом, и сколько придется блуждать по округе в поисках их следа. Барре Камрон не боялся, что Клай и Йеспер заметят слежку: он был гораздо старше и опытнее их.
* * *
Лаес Даген, еле сдерживая зевоту, брел по коридору. Ранние подъемы обычно давались ему без проблем, однако случайная встреча с бывшим однокурсником, закончившаяся ночной посиделкой с участием приличного количества спиртного, сильно повлияла на его способность просыпаться ни свет, ни заря. Голова раскалывалась, на то, чтоб волочить ватные ноги по паркету, требовались заметные усилия воли. Лаес Даген стыдился и переживал: он всегда старался производить впечатление собранного, ответственного и компетентного работника. Было б обидно разрушить созданный образ из-за какой-то ерунды. Дергая дверь своего кабинета, он искренне надеялся, что Пирс Блейз пока не пришел — не имел ни малейшего желания слушать брюзжание старого канцеляриста о несовместимости пьянства и службы в "Мирле".
В каком-то смысле мужчине повезло — коллеги на месте, действительно, не оказалось.
— Доброе утро, — поздоровался Тавис Давиот, поднимая глаза от небольшой книжечки.
Работник канцелярии замер на пороге комнаты, с недоумением разглядывая посетителя, устроившегося в кресле старика. Автоматически скользнул взглядом по столу, проверяя, все ли вещи лежали на своих местах.
— Утро доброе, — буркнул Лаес Даген, осторожно прикрывая за собой дверь и проходя в кабинет.
Тавис Давиот захлопнул чтиво. "Невероятные приключения Эрберта Вигл'Лу. Забытый в Гарже" разглядел обитатель кабинета на темно-коричневой обложке. Если канцелярист не ошибался, книга принадлежала Пирсу Блейзу.
— Занимательная книженция, — гость аккуратно положил потертый томик на угол стола.
— Вы ко мне по делу? — не очень дружелюбно поинтересовался Лаес, плюхаясь на свое место.
Мужчины познакомились за два дня до этого и не успели настолько сдружиться, чтоб заглядывать друг к другу просто поболтать о жизни.
— Можно сказать и так, — уполномоченный Давиот понимающе усмехнулся, глядя на помятое лицо собеседника. — Смотрю, вы неплохо провели ночь.
— Вроде того, — огрызнулся Лаес, неосмотрительно громко шлепая на стол свой портфель и морщась от незамедлительно напомнившей о себе головной боли.
— Мда, сочувствую, — протянул Тавис, наблюдая за муками ближнего своего. Поймав на себе раздраженный взгляд, решил перейти сразу к делу. — Что я зашел-то... — мужчина подпер подбородок кулаком. — Хотел узнать, нет ли чего нового по делу Айрела Керрана.
— С какой целью интересуетесь? — Лаес Даген подозрительно зыркнул на собеседника.
Тавис Давиот пожал плечами.
— Ну, я, всё-таки, имею к нему какое-то отношение, — мужчина закинул ногу на ногу. — По-моему, моё любопытство вполне объяснимо.
Канцелярист пару секунд хмуро разглядывал гостя, размышляя, имеет ли право разглашать тому информацию. Подумал, что ничего страшного в этом не будет.
— Похоже, в Норле Керран сел на корабль, шедший в Ламар, — чтоб не терять времени, Лаес параллельно с разговором занялся разбором прибывшей корреспонденции. — Во всяком случае, нашелся свидетель, который клянется и божится, что это был именно он, — мужчина вскрыл ножом для бумаги первое письмо.
— Решил бежать за границу, — Тавис убрал руку от лица и задумчиво прицокнул языком. — Что ж, весьма разумно, — вопросительно уставился на собеседника, требуя новых подробностей.
Канцелярист, хмуря брови, сосредоточенно проглядывал текст.
— Тут еще кое-что выяснилось, — проговорил он, переворачивая страницу и убеждаясь, что на обратной стороне ничего не было. — Этот корабль должен был сделать остановку в Эстоле, однако так там и не появился.
Уполномоченный Давиот поднял взгляд к потолку, припоминая карту родной страны. Ах да, Эстоль...
— Полагаю, — Лаес Даген положил письмо на стол и потянулся за штемпелем, — это значит, что бард пошел ко дну вместе с судном, — привычным движением шлепнул в угол бумажки четкий оттиск.
— Если не сошел на сушу во время одной из предыдущих остановок, — Тавис Давиот только приветствовал автоматическое решение проблем, однако сильно сомневался, что сейчас был такой случай.
Впрочем, эта проблема была не его, так что волноваться о ней предстояло тоже не ему.
* * *
Айрел проснулся в плохом расположении духа: за ночь отлежал руку. Помотав онемевшей конечностью и нечаянно ушибив ее о край тумбочки, бард убедился, что та не чувствовала боли и вообще не работала. Зло глянул на Рафферти, словно это он был повинен в ситуации. Мальчишка дрых на второй кровати, свернувшись клубком и пуская слюни на подушку. Лютня, соскользнувшая с постели, валялась на полу среди грязных сапог ребенка, жалкая и всеми покинутая. Барду это зрелище настроения не прибавило — он очень не любил, когда с инструментами обращались недостаточно бережно. Рука медленно начинала оживать — по ней уже побежали сотни уколов, знаменовавших возвращение чувствительности. Этот факт сделал музыканта немного добрее, потому тот не стал будить спящего и устраивать ему выволочку, а, забрав лютню, мирно вышел за дверь, лелея мечту о завтраке и тазе горячей воды для умывания.
В свой номер он вернулся уже сытым и посвежевшим. Триша сидела за столом и сосредоточенно читала. Кеане не было.
— А не пора ли уже и честь знать? — Айрел прошел мимо девушки. — По мне так ты тут подзадержалась.
— И тебе доброе утро, — невозмутимо отозвалась та.
Смирившись с тем, что собеседница намеревалась находиться в его комнате столько, сколько хотела, бард уселся на свободный стул, несколько раз сжал и разжал кулак, тряхнул рукой, сгоняя последние следы онемения, и взял на пробу пару аккордов.
Дверь без стука отворилась, вошел зевающий и потягивающийся Рафферти. Мальчишка почесал себе пузо, и по-хозяйски оглядев комнату, сфокусировался на музыканте.
— Сегодня занятий не будет, — сообщил Айрел.
Ребенок замер в процессе почесывания.
— Почему?! — воскликнул он с негодованием.
— Провинился, — музыкант доиграл куплет и принялся за припев. — Аккуратней надо с инструментом обращаться, а не бросать на пол без уважительной причины.
Рафферти задумался. Припомнил, что ночью, лютня, действительно, куда-то делась с кровати.
— А что это вы такое играете? — прикинулся милым мальчиком. — "Кружево заката", да? Лучшую песню прошлого года по версии гильдии бардов?
— Повторяю, сегодня занятий не будет, — Айрел умел изображать "милого мальчика" куда лучше своего ученика и на такие вещи не велся. — Ты наказан.
Парнишка тут же убрал с лица восторженное любопытство и нацепил угрюмое раздражение.
— Эй ты, — грубо позвал он Тришу. — Дай мне денег.
— Будешь так разговаривать, покрашу тебе волосы в розовый, пока будешь спать, — пригрозила девушка, шаря в лежащей на столе сумочке.
— Пожалуйста, — торопливо добавил Рафферти. Похоже, в "эй ты" он проблемы не видел.
— Зачем тебе? — мошенница протянула ребенку несколько мелких монеток.
— Пойду помолюсь за ваши грешные души! — возвестил тот, гневно зыркая на барда, и гордо удалился, хлопнув на прощание дверью.
— Совсем распоясался, — как-то равнодушно посетовала Триша. — Надо будет заняться его воспитанием.
Айрел буркнул что-то утвердительное. Какое-то время сидели молча: мужчина играл на лютне, а девушка читала.
— Красивая музыка, — заметила она. — Сам написал?
— Ну разумеется! — бард был немного оскорблен тем, что кто-то мог не знать его репертуар.
— Кстати, как продвигаются ваши занятия? — мошенница рассеянно листала записи Кеане.
— Нормально, — отозвался Айрел, отстраненно бренча.
— Скажи честно, Раф сможет стать бардом?
Мужчина неопределенно пожал плечами.
— Всё зависит только от него.
— Но талант-то у него хоть есть? — судя по тону, девушка спрашивала не из праздного любопытства.
— Ничего выдающегося я пока не заметил. Впрочем, парень старается, чего не отнять, того не отнять. Почему тебя это интересует?
— Я тут подумала. Ему не следует лезть в эту муть с выжившим княжичем. Во-первых, грядущее мероприятие слишком опасно. Во-вторых, Раф будет нам балластом: он практически бесполезен. Дело обещает быть слишком серьезным для того, чтоб в процессе мы могли себе позволить надзор за ребенком.
— Думаешь сбагрить его в гильдию? — мужчина приставил лютню к стене и подвинул стул ближе к собеседнице.
— Хотя бы на время, — ответила та, откладывая тетрадь и оборачиваясь к барду. — Мне пока не приходит в голову ни одно безопасное место, помимо нее.
Айрел хохотнул.
— "Безопасное", — передразнил он.
— Как думаешь, его туда возьмут? — сарказма собеседника Триша не поняла.
— Взять-то возьмут, а вот сможет ли он в ней пробиться — другой вопрос, — мужчина почесал заросший щетиной подбородок.
— А сколько в среднем нужно времени на то, чтоб добиться успеха? — девушка облокотилась о стол и подперла щеку ладонью.
— Ну-у-у, — призадумался бард. — Ко мне пришла первая слава после "Лей Ханн" — если не ошибаюсь, на мой четвертый год в гильдии. Это считается быстро. Очень многие ничего не добиваются и за десятилетия.
— Наверное, я бы смогла придумать, как в два счета стать знаменитым на всю страну, — протянула Триша, лениво переворачивая страничку раскрытой перед ней тетради.
Айрел усмехнулся.
— Это даже я могу сделать. Вопрос не в том, чтоб получить известность, а в том, чтоб ее сохранить. Знаешь, как часто бывает: сегодня о тебе все говорят, а завтра уже и имени твоего не помнят.
— Например?
— Ну-у-у, — бард напряг память. — Скажем, был такой Улли Ройс...
— Я не это имела в виду, — прервала его Триша.
— А. Как мигом прославиться? — Айрел на какое-то время замолчал, задумчиво разглядывая потолок. — Ну, — снова заговорил он. — Если брать конкретно случай Рафферти, то есть такой вариант: я пишу для него песню, он выдает ее за свою собственную и приходит на выступление какого-нибудь известного барда. Упрашивает того позволить ему спеть "свою песенку" со сцены. Ларцевещатели разносят ее по всей стране, слушатели умиляются "гениальному ребенку", восторгаются им, интересуются, кто он такой. Гильдия, пользуясь ситуацией, начинает эксплуатировать мальчишку, приглашать на все возможные выступления. Однако уже через пару-тройку месяцев он, скорее всего, всем наскучит и будет забыт, — мужчина развел руками.
— То есть, самое сложное здесь — написать подходящую песню, — предположила Триша.
Музыкант отрицательно помотал головой.
— Самое сложное, — он назидательно поднял указательный память, — уломать кого-то из бардов, чтоб тот согласился выпустить на сцену неизвестного ребенка во время своего выступления. Вернее, в самом его начале. В основном люди покупают дешевые ларцы, пятиминутные. Доля тех, что подороже, куда меньше. Поэтому все певцы стараются использовать первые пять минут концерта с наибольшей эффективностью — именно их услышит больше всего народу. Для того чтоб план с "гениальным ребенком" сработал, необходимо, чтоб он спел именно в это время. Мы, барды, — эгоисты. В условиях существующей у нас конкуренции, подобная благотворительность — непозволительная роскошь. Даже добрый и отзывчивый я бы никого не пустил на свою сцену.
— Значит, давить на жалость бессмысленно? — на всякий случай уточнила девушка.
— Пустая затея, — Айрел заложил руки за голову и откинулся на спинку стула. — Должна быть какая-то веская личная причина, чтоб бард согласился исполнить подобную просьбу. Что-то, ради чего он бы не пожалел пожертвовать впечатлением от целого выступления...
Мужчина замер, широко распахнув глаза.
— Ой, — сказал он, медленно выпрямляя спину. Уронил руки на колени. Поглядел на собеседницу таким завороженным взглядом, что той стало неуютно. — А я, кажется, знаю, с кем и как это можно провернуть...
Певец вдруг встал со стула и быстро прошел к окну. Постояв несколько секунд в раздумьях, развернулся и зашагал в другом направлении. Девушка молча наблюдала за непривычно оживленным и взбудораженным спутником, ожидая, когда тот сам ей всё расскажет. Айрел делиться мыслями не торопился. Вместо этого он вдруг подбежал к столу, схватил тетрадь, торопливо ее пролистнул, нашел чистые страницы, рывком выдрал несколько штук, нещадно смяв обложку. Не глядя, сгреб валявшийся тут же огрызок карандаша, подхватил лютню. Устроившись за освещенным подоконником, принялся перебирать аккорды, изредка прерываясь, чтоб что-то записать.
Триша попыталась заговорить, однако мужчина лишь раздраженно от нее отмахнулся, даже не обернувшись. Девушка какое-то время демонстративно за ним наблюдала, пытаясь вызвать у барда чувство неловкости, однако быстро поняла, что тот, увлекшись, даже забыл о ее существовании. Тихонько фыркнув, слегка разочарованная мошенница снова углубилась в чтение.
Скоро вернулся Кеане.
— Что-то ты сегодня рано, — Триша стрельнула на пришедшего взглядом и снова вернулась к своему занятию.
Оружейник молча положил перед ней увесистую книгу. Та выглядела весьма дорогой: обложка, обтянутая тисненой кожей, буквально вопияла о ее стоимости. "Дворяне Кендрии, Ламара и Кирша", — гласила витиеватая надпись золотыми буквами. Девушка моргнула, не веря своим глазам. Отложив тетрадь в сторону, бережно открыла первую страницу фолианта. Пролистнула дальше.
— Это же бесценная вещь, — бормотала Триша, проглядывая генеалогические древа и подробные описания знатных родов. — Где взял?
— Вынес из библиотеки, — мужчина с намеком на интерес наблюдал за девушкой, с загипнотизированным видом переворачивавшей страницы. — Лень было переписывать.
— Ничего, не обеднеет. Нам нужнее, — мошенница осуждала воровство лишь тогда, когда что-то украсть пытались лично у нее.
Кеане тем временем разглядел, в каком состоянии находилась его тетрадь. Неспешно взяв ее в руки, внимательно изучил мятую обложку, нашел бахрому выдранных листов, пристально уставился на девушку. Та, почуяв неладное, подняла на него взгляд. Насколько Триша могла судить по скудному на проявление эмоций лицу собеседника, тот находился в крайней степени недовольства.
— Это не я, — тут же сообщила она, поняв причину такого поведения.
Указала на барда. Тот, уйдя в пучины вдохновения, ничего вокруг себя не видел и не слышал. Торопливо строчил, экспрессивно зачеркивал написанное, раз за разом наигрывал мелодию, ища нужное ему звучание, что-то напевал под нос. Потом гневно скомкал листок и принялся терзать следующий.
Оружейник, понаблюдав за спутником, видимо, решил спустить ему на этот раз порчу имущества. Постаравшись разгладить ладонью погнутую обложку и мятые страницы, сел на кровать и принялся осторожно отрывать корни выдранных листов.
