Но она дознается — кто. И этот кто-то заплачет кровью.
* * *
— Ваше величество, спешу сообщить, что ваша супруга в тягости.
Его величество Карл Одиннадцатый расцвел улыбкой. Стянул с руки дорогое кольцо и протянул лекарю.
— отличная новость. Просто отличная.
— Наследник появится через семь месяцев, если Бог будет милостив.
— Вы же будете наблюдать королеву, Густав?
— Как прикажет ваше величество.
— считайте, что я уже приказал.
Осталось обрадовать мать этим известием. Впрочем, Гедвига Элеонора не обрадовалась.
— ты уверен, что ребенок — твой?
— Мама!
— я не доверяю этой английской девке!
— Это моя жена. И она ждет моего ребенка, — чуть надавил голосом Карл.
Гедвига тут же перестроилась и сахарно заулыбалась.
— Разумеется, мальчик мой. И мы все сделаем, чтобы он появился на свет крепким и здоровым! Такая радость! Тем более, что у Анны детей до сих пор нет...
— и у Якова — тоже. Хотя с молодой женой...
— Кто бы признал эту безродную девку!
— Мама!
Спору нет, Гедвига была мила, умна и очаровательна, но... если человек ей не нравился, она упорно красила его в самые черные тона. А невестка ей решительно не нравилась.
— Между прочим, у русского царя уже трое!
— И что?
— Если бы ты женился на Ульрике Элеоноре...
— она бы не нравилась тебе точно так же. — Карл рассмеялся и приобнял мать за плечи. — мама, милая, я все понимаю. Ты у меня самая лучшая, но иногда...
Гедвига покачала головой. Да, они с сыном отлично понимали друг друга. И потому....
— Русские должны нам за все заплатить!
— Обязаны. Но пока еще рано. Еще года три придется ждать, не меньше.
О, три года Гедвига готова была подождать. Она бы и больше подождала...
Русь!
Эта страна становилась для женщины просто символом ненависти. Невеста сына, которая вышла замуж на Русь и сейчас плодовита в браке, немалый кусок территории, союз с Данией... тут было, за что ненавидеть.
И она отомстит!
Страшно отомстит!
Они вернут себе все утраченное, а русские еще горько пожалеют о своей наглости.
* * *
— В чем дело, Аглая?
Когда государыня Софья говорила таким тоном, девочки искренне старались слиться со стеной. На них не ругались, не повышали голоса, не бранились. Но вот это осознание, что ты не оправдала оказанного тебе доверия...
Вот что жгло хуже крапивы!
— Государыня, я виновата...
— Шан уже мертва. Неужели так сложно вытеснить ее из человеческой памяти?
— Да, государыня.
Аглая могла бы сказать многое.
И что она, хоть и подхватила Федора на взлете отчаяния, все равно осталась лишь заменой, и что хуже нет — сражаться с памятью умершей, потому что мертвый всегда идеален, и что...
Могла бы.
Не сказала, потому что Софья и сама это понимала. Читала сейчас по ее лицу — и задумчиво перебирала пальцами косу.
— Твой вердикт?
— отпустите его, государыня. Благочестивый отшельник или монах будет вам более полезен, чем достаточно бездарный управитель на месте.
Софья покачала головой.
— Настолько бездарный?
Ну да, Федя и тяготел больше то к науке, то к религии... вот Ваня, в отличие от брата, весь был в учебе, а Федя... слишком он был отвлечен от мира, чтобы копаться в его делах — и не всегда чистыми руками.
— Ему это просто не дано. Он хороший, но слабый.
Ругаться на девушку не стоило — Софья всегда требовала от своих людей честности. Не нравится — не кушай, но прятать голову в песок и утверждать, что этот человек самый лучший, просто потому, что это — он? Нет уж, не стоит.
— А его сын? Из маленького Юрия получится что-то хорошее?
— сложно сказать, государыня. Задатки пока неплохие. Он хорошо учится, интересуется всем новым, но возраст мал.
— Подлость в любом возрасте видна...
— Это — нет. Не злой, не подлый. Но вот что выйдет?
— как воспитывать будем. Спасибо, Глашенька.
Девушка улыбнулась.
— Рада служить, государыня.
— Если Федя уйдет в монастырь, как хочет, тебе нужно будет новое дело.
— Все в вашей власти, государыня.
— Не устала пока? От моей-то работы?
— бог даст, еще лет пять бы покрутиться, а потом и замуж можно, — лукаво улыбнулась девушка.
— Покрутишься, — задумчиво пообещала Софья. — Работы у нас много.
Аглая бросила взгляд на стол царевны, где лежала и ее докладная записка по Федору. Ну и по Юрию Федоровичу. Что нужно, что не нужно, что любят, к чему тянутся...
— разрешите идти, государыня?
— Пока — разрешаю...
Познакомить Федора с первой московской красавицей Софья все равно собиралась. Так, на всякий случай. Получится — хорошо. Нет?
Ну... пусть идет Богу служить. Здесь и сейчас — это и неплохо.
1687 год.
Шотландия оделась в траур.
Умирал его величество Яков Стюарт. Умирал, не оставляя законного наследника. Дочери были, а вот сына, которому можно бы оставить трон...*
* в реальной истории это произошло в 1701 году во Франции, но начиная уже с 1690 года Яков не играл особой роли в жизни Англии. Вильгельм Оранский, которого пригласили на замену, не давал. Прим. авт.
В трауре была его супруга, в девичестве леди Винтер, а ныне ее величество Анна Стюарт. В трауре были его дочери — Мария и Анна...
Справедливости ради, были и довольные. Например, Джеймс Монмут, которому Яков оставался бельмом на глазу. Ирландцы, которым было все равно, кто из них двоих помрет — Яков ли, Джеймс ли, они любому обрадуются.
А вот Шотландия... Шотландии грозил клановый передел. Или — беспредел. Приглашать кого-то со стороны на трон Стюартов шотландцы не хотели. И государство не то, и силы не те, и вообще... вот если бы кто пришел, из потомков Якова, отвоевал Англию, опять соединил ее с Шотландией...
А кто?
Шведам не до того. Датчане? Георг? Тот сам по себе ни на что способен не был, разве что брат займется. Но Кристиан вовсе не хотел воевать за чужие интересы. Ему приятнее было отгрызать себе кусочки от английских колоний и богатеть на поставках оружия и продовольствия. Пригласят — придем. А так...
Лезть в чужую свару?
Вот еще не хватало...
Анна де Бейль скользнула в спальню к мужу, выставила за дверь доктора, присела рядом на кровать... М-да, как меняются люди. Яков сгорел буквально в полгода от какой-то внутренней хвори. Ничего не мог есть, иссыхал на глазах, не удерживал в себе даже вино...
Но в ответ на нежное пожатие руки, муж открыл глаза.
— Энни...
— я здесь, любовь моя.
Улыбка леди Винтер была очаровательной. Никто бы и не догадался, что под сердцем она носит ребенка, о котором не собирается никому говорить. Под местными платьями — хоть поросенка прячь, не то, что месячную беременность.
— Я скоро умру.
— ты поправишься. Обязательно поправишься.
Анна не верила в это, но не говорить же умирающему правду? Ты умрешь, а я уеду. И увезу с собой кровь Стюартов. Куда?
А посмотрим, куда будет выгоднее. Здесь я точно не останусь, здесь у меня нет таких союзников. Меня просто уничтожат, а ребенка воспитают под свой клан. А потому... смотря, что прикажет государыня Софья. Франция?
Возможно.
Или Испания, или... короче, помер бы ты быстрее, муженек, чтобы я сбежать успела.
Она и не сказала. Слушала Якова, который, искренне любя молодую жену, инструктировал ее, куда поехать, на кого можно положиться, на кого нельзя, кто поможет с деньгами, на какие имена и в каких банках открыты для нее счета... она это уже знала. Но почему бы и не послушать о хорошем?
А вот про ребенка она не скажет. Благо, муж с ней давно не спит.
Да-да.
Именно так.
А кто спит?
Ну, клан Стюартов большой. Подобрать подходящего парня, похожего внешне на короля, оказалось несложно. И бедняга даже толком не понял, с кем встречался. Он-то, наивный горец, думал, что Мэри — служанка. Переспали пару раз, да и уехал себе. Но ей хватило...
Леди Винтер не затевалась бы с ребенком вообще, но царевна прислала письмо. А раз так...
Поиграем.
— Ты поправишься, любовь моя. Я так хочу, чтобы ты выздоровел, хочу от тебя сына...
* * *
— вот оно как? — недобрая ухмылка озарила лицо Алексея. — Сонь, ты точно уверена?
— Головой отвечаю, — сестра скалила зубы. — Думаешь, легко было найти концы?
— Думаю, что тяжко.
— Потому и искали, чуть не два года. Но покушений на свою семью я спускать не собираюсь.
А жена регента Испании была ее сестрой. Этого достаточно.
Да, наконец-то запутанная цепочка размоталась до конца. И оказалось...
На одном ее конце была ее величество испанская королева Генриетта-Мария. На другом — будущий Людовик XV, ныне великий дофин.
Мало кто знал, но еще до замужества, Генриетта обожала своего кузена. Да и он тоже был не прочь. До главного у них не дошло, но...
Сказать, что молодая принцесса была недовольна своим замужеством? Это все равно, что промолчать! Сплошные ограничения, негодный и больной муж, ни семьи настоящей, ни детей... Она бы вытерпела все! Но рядом оказалась Машка!
Красивая, умная, обаятельная, живущая так, как хотелось бы самой королеве. И зависть взыграла так...
Да за меньшее ненавидят и убивают!
Одна из камеристок Генриетты-Марии писала своему дяде, тот пересылал письма племяннику и уже племянник отдавал их Людовику-младшему. А тот распорядился...
В итоге, Мария спать теперь не ложится без пистолета под подушкой. Детей от себя не отпускает, хоть покушений больше и не было. Дон Хуан вообще охраной весь дворец заставил. А ларчик просто открывался...
— Что ты хочешь с ним сделать?
— С Людовиком? Убить.
— Солнце нам этого не спустит.
— Если узнает.
— Соня, это громадный риск.
— да, я знаю. Ты даешь добро на адекватный ответ?
— Да. Но не рискуй лишний раз.
— братик, если бы мы узнали и ударили сразу — да, Людовик мог бы заподозрить неладное. Но сейчас, чуть ли не два года спустя... я постараюсь сделать так, что подозрение падет на гугенотов.
— Да, еще и эти...
Последние остатки мятежей додавливались Людовиком по всей Франции. Гугенотов было не так много, чтобы доставить королю серьезные неприятности, но несколько относительно спокойных лет у Европы получились. К тому же самые умные успели за это время перевести капиталы и производства за границу, нанеся при этом мощный удар по экономике Франции, а кое-кто и удрал поближе к своим деньгам. На Русь — в том числе. Так что скоро уже должны были открыться первые мануфактуры... Софья довольно потирала руки.
Пусть работают. Проживут здесь поколение, два, кто женится, кто замуж выйдет, дети при монастырях поучатся... не таких ассимилировали!
— я справлюсь.
Вот уж в чем Алексей не сомневался. Справится, еще как справится. И все же, все же...
— Если Людовик узнает — это будет война не на жизнь, а на смерть.
— не узнает.
И Алексей поверил сестре. Пусть никто не узнает, а сто лет спустя его осудят потомки, прочитавшие в архиве о жестоком приказе, но... не оставлять же наглое покушение безнаказанным?
— А жена Карлоса?
— Он ее любит.
— и что?
На губах Софьи возникла ехидная улыбка.
— Братец, она уже наказана! Куда еще-то?
Алексей подумал о жизни Генриетты-Марии — и согласился. Пожалуй, что и верно. Больше — некуда.
— Ладно. Даю добро. Действуй.
Софья чуть улыбнулась. Ни к чему брату знать, что акция уже готовится. Он здесь главный. А она... она будет просто исполнять его распоряжения. И не будет она подсылать никаких наемников с кинжалами, вот еще! Ядом обойдется!
* * *
Луиза Амалия шла по коридору, умело покачивая бедрами. Личная и любимая фрейлина ее величества королевы Испании пребывала в прекрасном настроении. Что нужно для счастья?
Молодость, красота, милость королевы и знатный идальго в женихах. Живи и радуйся.
Но вот первого ей сделать и не дали.
От стены отделилась такая же женская тень.
— Кис-кис-кис...
Луиза дернулась, оборачиваясь — и это движение стало для нее последним. Свистнул кинжал, вонзаясь ей в сонную артерию. Женщина осела на пол, даже не захрипев. Чисто сработано. Шум? Тревога? Это когда работают непрофессионалы, а из рук царевны таких не выходило. Тем более — в заграничные командировки.
Выдергивать орудие труда убийца не стала. Мило улыбнулась — и отправилась дальше по тому же коридору. Ну кто заподозрит одну фрейлину в убийстве другой? Тем более, таком циничном и жестоком убийстве?
Это работа для итальянских брави, а не для хрупкой русской дворянки.
А ты не пиши писем... дяде.
* * *
Карл Одиннадцатый довольными глазами смотрел на мать.
— Ну что ж, все готово для наступления.
— Наконец-то! С чего мы начнем?
— С моря, мама. Одержим победу на море — и сможем продолжать на суше ...
— Эти наглые русские!
Гедвига шипела не зря. За прошедшее время русские оч-чень неплохо укрепились на всем завоеванном пространстве. Настроили крепостей, завезли оружие, поставили свои гарнизоны, лихо проредили шпионов... да что там! Эти негодяи даже церкви свои понаставили — и теперь смущали добропорядочных лютеран и протестантов своей православной ересью. И ведь соблазнялись отдельные нестойкие личности! И было тех личностей куда как больше, чем хотелось бы пасторам и пастырям.
Отвратительно!
Шведам приходилось терпеть и смиряться. Единственное, где они могли поспорить с Русью — это на море. А с датчанами можно поговорить и на суше.
Но кроме этого...
— Яков умирает. Ты не хочешь предложить шотландцам своего второго ребенка?
Первый сын у Карла таки появился. Тоже Карл, только Двенадцатый по порядоковому номеру. Слабый и хилый мальчик неотлучно находился при матери, которая по такому поводу даже прекратила грызться со свекровью. Не до старухи, сын бы выжил! И сейчас ее величество Мария Шведская опять была в тягости.
— пожалуй, что стоит. От той девки он никого не прижил, так что...
— Думаю, ему недолго осталось.
Карл молитвенно возвел глаза к небу.
— что ж, попробуем. И тогда подождем с наступлением. У Англии хороший флот, нам он окажется не лишним...
Гедвига посмотрела на сына. Ну что еще надо? Красавец, умница, талантливый полководец... чудо! Еще бы внук в него пошел, а не в дуру-невестку...
* * *
Людовик Великий Дофин...
Ну, что тут скажешь?
Тень отца. Но в то же время тень достаточно умная и храбрая. Тень образованная, любящая искусство и охоту, отлично проявляющая себя на поле боя... просто от Людовика Четырнадцатого так сияло, что никто другой не мог с ним сравниться. С супругой он особенно счастлив не был, изменяя ей если и не так откровенно, как его отец, то достаточно спокойно. Виктория Баварская грустила, тосковала, болела и по мнению многих — была откровенной вяленой рыбой, совершенно не способной удержать супруга.
Что бы они сами делали на месте девушки — злопыхатели не задумывались. Мало того, что Людовик ее не любил, по разговорам, он искренне, детской любовью, любил свою кузину Генриетту, ставшую нынче женой испанского короля. Или был привязан к девушке?
