Киты по штирборту: Книга 2. Небесный Артефактор

Подчинённый отвесил "кавалергардский" поклон и бесшумно исчез из кабинета, хозяин которого, дождавшись, пока за посетителем закроется дверь, повернулся ко второму "гостю".

— Что у нас по проекту "Стекло"? — Несдинич взглянул на Брина.

— Пока пусто. Сам агрегат мы повторили без проблем, ничего сложного в нём нет. И даже процессы, необходимые для создания нужного... материала мы смогли распознать и понять. Но чего-то не хватает.

— Электрический импульс? — спросил контр-адмирал.

— Пробовали самые разные варианты, результат нулевой. Рунные цепи Хельги познаково разобрали. Не подходят. И я боюсь, что секрет не только в этом. Нам не хватает чего-то еще. Но чего именно? Подключили химиков и физиков, пытаемся подойти к решению вопроса с другой стороны, но и они пока только руками разводят. Их руника здесь тоже бессильна.

— Чёртов мальчишка, — скрипнул зубами Несдинич. — И тут подгадил.

— Ваше превосходительство?

— Свободны, лейтенант. Продолжайте работу, — отмахнулся контр-адмирал, и Брин, коротко кивнув, покинул кабинет.

— Фома Ильич, зайди, — спустя добрых полчаса, оторвавшись от чтения бумаг, проговорил Несдинич в трубку телефона. Почти тут же дверная ручка провернулась, и в кабинет вошёл бессменный секретарь главы Седьмого департамента. Контр-адмирал окинул старого друга долгим взглядом и, кивнув, указал Литвинову на стул для посетителей. — Значит, так, Фома Ильич. Поскольку наш объект сгинул и вести его больше не нужно, все материалы по его разработкам уходят арт-инженерам "Форпоста" для изучения. Подбери толкового курьера, и я тебя очень прошу, обойдись без участия Гюрятиничей, будь любезен.

— Собираешься и дальше держать их на расстоянии, Матвей Савватеевич? — прищурился секретарь. Несдинич усмехнулся.

— Рано нам пока о союзе объявлять. Такая "свадьба" — дело долгое, спешки не терпящее. И так вон какую бучу среди Поясов подняли. Сначала Завидичи, невесть откуда вынырнувшие, резко в силу входить начали. О Гюрятиничах да младших партнерах вспомнили. Потом эта неудачная заварушка с Долгих, гибель Кирилла... а две недели назад и Андрей, года не побыв главой рода, на тот свет отправился от апоплексического удара. Нет, надо дать обществу успокоиться. Утихнут пересуды — начнём работать. А там, глядишь, и Борецких на свою сторону перетянем, а это уже два десятка фамилий в союзниках. Там и настоящим делом займёмся.

— Думаешь, этого хватит, чтобы Палату переговорить? — покачав головой, произнёс Литвинов.

— Нет, конечно. Но кто сказал, что я на этом остановлюсь? — Ощерился контр-адмирал. — Фома, мы уже сколько раз об этом говорили?! Страну объединять надо, иначе сожрут. Рейх наглеет, силу набирает, франкобритты косо смотрят, а у нас даже в Новгороде всяк на себя одеяло тащит! Наведём порядок здесь — глядишь, германцы и поумерят аппетиты, временно, конечно, но именно время нам и нужно. А там и за остальных можно будет взяться.

— Всё-всё. Оседлал любимого конька... — пробурчал Фома, забирая со стола папку с документами. Несдинич фыркнул и махнул рукой. А друг и рад. Документы в руки — и за дверь.

Глава 5. По делам и награда

К Алёне я пришёл вечером того же дня, когда меня "провожали в последний путь". Рисковать не стал, дождался ночи и просочился в дом Трефиловых через сад, предварительно убедившись, что за ним никто не наблюдает. Бесшумно поднялся по лестнице на второй этаж и тихо поскрёбся в запертую дверь, из-под которой пробивалась узкая полоска света. Не спит, значит, должна услышать. Вот послышались шлепки босых ног по полу, дверь приоткрылась... а в следующий миг какая-то чудовищная сила втянула меня в комнату. Замок на двери щёлкнул словно сам собой, и я обнаружил себя стоящим посреди комнаты, обнимающим вздрагивающие плечи Алёны, с силой вжимающейся в меня всем телом. Прислушался и... почувствовал себя последним негодяем.

— Пришёл, пришёл, пришёл... — тихий исступлённый шепот, словно ножом по сердцу. Ну вот что мне мешало раньше подать о себе весточку?! Идиот, придурок...

Не зная что сказать и как оправдаться за долгое отсутствие, я просто принялся гладить девушку. По волосам, по плечам, по спине. Наконец стальная хватка обнявших меня рук начала ослабевать. Алёна подняла заплаканное лицо и... В себя мы пришли лишь часа через два, лежа в разворошенной постели.

— Пришёл... — промурлыкала Алёна, и на этот раз в её голосе не было и намёка на боль. Только удовлетворение и радость.

— Я же обещал.

— Да... А ещё обещал рассказать, зачем затеял всё это, — ноготки Алёны впились мне в грудь и поползли вниз.

— М-м... раз обещал, значит, расскажу, — согласился я и, схватив пискнувшую девушку, затащил её на себя. — Попозже.

В результате разговор состоялся только утром, за завтраком, после того как Алёна проводила матушку на работу в кондитерскую. Свой рассказ я начал с жизни в Венде. Поведал, как сошёлся с Краем Броновым и выживал на китовом кладбище, как торговал скрученными со старых дирижаблей деталями и находками в матросских и офицерских тайниках. Как вытаскивали Края из гарнизона Меллинга, и как оказался в Новгороде под его опекой. Рассказал и о находке некоего прибора в одном из старых "китов", но без подробностей. Ни к чему они. А вот рассказывать о наших приключениях в первом моём рейсе пришлось детально. Алёна слушала, словно маленькая девочка сказку. Что ж, история вышла действительно интересной. Постепенно повествование дошло до событий начала этого года, драки на балу, моих изобретений и визита бандитов

— Мне бы сразу сообразить, что ворвавшиеся в дом молодчики не имеют никакого отношения к германцам, — повинился я. Алёна недоумённо приподняла бровь.

— Почему?

— Потому что у германцев не могло быть детектора, способного обнаружить уведённый мною из Меллинга артефакт. В принципе не могло! Они ведь этот прибор в глаза не видели. Даже Гросс, захвативший его в Италии, не успел открыть ящики и рассмотреть их содержимое. И как, скажи на милость, как они могли сделать детектор, не имея достаточно подробного описания прибора, который требуется обнаружить?

— Ну так, может быть, у них были чертежи?

— Тогда на кой им сдался сам прибор? — фыркнул я. — Могли бы и собственный собрать.

— Логично, — согласилась Алёна. — Но если это были не германцы, то кто?

— Тот, кто старательно запугивал меня ими, — вздохнул я. — Вот как раз у людей Несдинича было достаточно времени, чтобы исследовать переданный мною артефакт. И им создать такой детектор — раз плюнуть.

— Но зачем ему это? — не поняла Алёна.

— Мои разработки... опекун, а впоследствии и лейтенант Брин, арт-инженер седьмого департамента, на полном серьёзе именовали меня гением руники. Я не хвастаю... — быстро добавил я, заметив скептическое выражение лица моей девушки. — Это их собственные слова. Я не стеснялся объяснять свои идеи Завидичам, да и с лейтенантом делился кое-какими разработками. Понимаешь, серьёзных арт-инженеров не так уж много, а свободных ещё меньше. Большая часть специалистов работает либо на государство, либо на влиятельных людей и организации. Я знаю только двух очень толковых частных арт-инженеров, избежавших подобной участи. Один из них — отец того самого лейтенанта Брина, так что можешь представить, чего ему стоила эта свобода. А второй — совершенно сумасшедший параноидальный тип, прячущийся от всего мира в Высокой Фиоренце.

— Тебя решили посадить на цепь, — констатировала Алёна, сообразив, к чему я клоню. Умница.

— Именно, — кивнул я. — Точнее, приучить к цепи. Сначала попытались законопатить в Китежград, организовав перевод в Воздушные классы. Я отвертелся. Тогда-то в наш дом и нагрянули молодчики, якобы подосланные германцами. Которые, как я узнал гораздо позже, оставили любые попытки лезть в дело, едва прибор попал на стол исследователям Русской конфедерации. Очевидно, решили, что выкрасть результаты исследований будет проще и дешевле. Ну а поскольку долго "прятать" меня от происков жуткого капитана Гросса было невозможно, в ход пошёл козырь под названием "Андрей Долгих", весьма удачно подставившийся под мой удар на Зимнем балу в Ладожском университете и усугубивший противостояние уже в Китеже, напав на меня и сестёр Осининых после празднования дня Ангела Миши Горского. В общем-то, манипулируя двумя этими угрозами, германцами и Долгих, Несдинич вполне мог добиться того, что в конце концов я сам стал бы затворником и держался за даруемую им защиту, забросив все свои мечты о полётах. Ни на секунду не сомневаюсь, что взрыв в мастерских в первую очередь был направлен на "Мурену". Только подрывники Андрея не учли, что эллинг защищён моими рунескриптами. А склады были взорваны за компанию и чтобы не выбиваться из традиций "родовой вражды".

— И всё это ради твоих познаний в артефакторике? — проговорила Алёна. Я пожал плечами и, воспользовавшись тем, что, спускаясь к завтраку, не стал надевать рубашку, активировал рунные цепи. По рукам, груди и спине поползли светящиеся строчки знаков. Девушка изумлённо ойкнула.

— Нанеси такое роте штурмовиков — и они без проблем возьмут любую столицу, — прокомментировал я. — И я был полным идиотом, раскрыв этот секрет Хельге и опекуну.

— А мне не боишься открывать подобное? — тихо спросила Алёна. Я замер...

— Ну, кому-то же нужно доверять? А если не тебе, то... кому? — вздохнул я.

— Спасибо, — расцвела девушка, а я смущённо хмыкнул. Надеюсь, я в ней не ошибся... Алёна чмокнула меня в щеку и, подлив в чашку киселя, ткнула кулачком в бок. — Кирилл, а почему ты изменил мнение об опекуне?

— Заметно, да? — грустно улыбнулся я. Девушка кивнула. — Понимаешь, я ведь им верил. Верил, что могу стать частью маленькой семьи Завидичей. Называть взбалмошную Хельгу сестрой, а Мирона дядькой. У меня не было от них секретов, да, собственно, поначалу всё к тому и шло. Завидич первое время после нашего приезда в Новгород действительно беспокоился за меня и был благодарен за помощь в Меллинге. Хельга, хоть поначалу и повела себя, как дура, после истории в Высокой Фиоренце стала относиться ко мне как к младшему брату. У неё, конечно, были свои заскоки, но это было даже забавно, и я до сих пор вспоминаю наши перепалки. Всё изменилось после демонстрации моих умений и кое-каких изобретений. Но узнал я об этом гораздо позже.

Тот чёртов разговор в госпитале, свидетелем которому я стал одним поздним тёплым вечером. Хотел пробраться к дядьке Мирону в неурочный час, а в результате... Я вспомнил своё сидение под окном палаты, и меня передёрнуло.

— С Осиниными удачно вышло, — проговорил знакомый голос, обладателя которого я не видел. Произнесённая фамилия всколыхнула любопытство, и я, вместо того чтобы поприветствовать дядьку Мирона и забраться на подоконник, застыл у карниза, затаив дыхание.

— Не говори "гоп", Фома, — проворчал Завидич, и я еле сдержал изумлённый вздох. Литвинов в гостях у дядьки Мирона?! Мир сошёл с ума! — Хоть, паренёк и свёл с ними знакомство, на восстановление старого союза пока рассчитывать не приходится.

— Ну-ну... организовать ещё пару таких встреч в подворотне, как зимой в Китеже с Долгих, — и они станут лучшими друзьями. А там можно и документы подписывать, — с насмешкой произнёс Фома Ильич, вгоняя меня в шок. С трудом задавив поднимающуюся волну эмоций, я прислушался к ведущемуся за окном диалогу.

— Не лезь со своими советами, куда не просят. Или Матвей тебе живо укорот сделает. Веришь? — буркнул Завидич. — Да и этот ваш Долгих... Кто его на этот идиотский вызов подбил, а?

— Матвей посоветовал. Кто же знал, что вы вместо пакетбота решите на "Мурене" полетать? — ответил Фома Ильич, явно не впечатлённый угрозой собеседника. — Мог бы и сообщить об изменении планов.

— Времени не было, — огрызнулся дядька Мирон и вздохнул. — Фома, я бы на твоем месте задумался, что станет с Долгих, если он ещё раз встретится с Кириллом. В первый раз дело обошлось одним сотрясением мозга, во второй науськанные им курсанты три месяца валялись в госпитале с переломами, а сам Андрей и вовсе еле восстановился после... ну ты понял. А теперь вспомни судьбу тех молодчиков, что Несдинич отправил для обыска в нашем доме. Уверен, что Долгих переживёт ещё одну встречу с Кириллом, особенно после взрыва и моего ранения?

— А ты своего щенка на привязи держи, чтобы не смел хвост на именитых поднимать, тля безродная, — внезапно похолодевшим тоном проговорил Литвинов.

— Хех... как ты себе это представляешь? У парня вообще нет пиетета перед именитыми и чинами. Да и недоросль он. Пусть пока покуролесит... Вот откажется от опекунства, присягу роду возьму — тогда другое дело. Можно будет и хвост придавить, и гордость пообломать. А пока — рано, — откликнулся Завидич, и мои внутренности словно обдало холодом.

— И чего вы с ним носитесь, словно дурак с писаной торбой? — вздохнул Литвинов, сбавив тон.

— Не, неправда твоя, — усмехнулся Завидич. — Как с курицей, несущей золотые яйца. Ты же видел рунные цепи на руках Хельги?

— О да. Исследователи до сих пор поверить не могут. Всё про совместимость с органикой лопочут. Интересная затея, конечно. Да только в принципах никто до сих пор разобраться не может. Брин говорил, что помимо светящейся при активации части рун, там ещё и невидимая имеется, та самая, что отвечает за совместимость. Значит, это твой подопечный сделал, да?

— Он самый. И алмазный проект тоже его рук дело. Ты представляешь, какое это преимущество для нас? — проговорил Завидич. Мои пальцы до хруста сжали камень карниза. В глазах потемнело, а когда я пришёл в себя, понял, что по щекам катится холодная и мокрая мерзость. И больно. Очень больно в груди, так что ни вдохнуть, ни выдохнуть.

— Хм. Слышал от Брина, да не поверил. Зря, выходит? А ведь там тоже что-то не ладится. Никак исследователи результат получить не могут, — задумчиво протянул Литвинов и, дождавшись подтверждающего кивка Завидича, проговорил. — М-да, тогда понятно, почему вы вокруг мальчишки такие танцы с бубнами устроили. Если он эти секреты отдаст, считай, свободу свою выкупит сразу.

— "Выкупит"?! Чтобы вы его тут же в исследовательском отделе закрыли? — фыркнул Завидич. — Вот уж вряд ли. У меня на Кирилла большие планы, знаешь ли. И из рода я его не отпущу. Он нам ещё и Осининых приведёт. Только действовать надо аккуратнее, а не как тогда... с Воздушными классами, помнишь? Секретность, конечно, дело хорошее, но когда правая рука не знает, что делает левая, это уже перебор!

— Так там вроде бы Горский с сынком подгадили, нет?

— Ты на Ивана бочку не кати. Это была чистой воды случайность! — прорычал Завидич. — О том, кто и для чего придумал финт с переводом Кирилла, ни он, ни я не знали до самого провала этой затеи. А всё ваши секреты!

— Так ему доверяешь? — усмехнулся Литвинов.

— Да, — отрезал Мирон. — Иван всегда меня поддержит, это тебе не Ветров.

— Ладно-ладно, не кипятись, — проворчал его собеседник. Помолчал... — Слушай, а может быть, убрать ту девку, к которой Кирилл шастает? Подвести вместо неё кого-нибудь... из наших, а? Всё проще будет его в узде держать.