Зверь лютый. Книга 3. Пейзанизм

Летописец-монах, пишет: "Была она как заря перед рассветом".

Поэтому же и сама отправилась в Константинополь.

Единоверцы же! Отношение мужчин и женщин — сходное.

Не могу вспомнить ни одного случая, чтобы в древности или средневековье женщина участвовала в межгосударственных переговорах с ино-конфессиональным оттенком. Единственное исключение: царица Савская. Исключение, подтверждающее правило: дело кончилось младенцем. И последующими эфиопскими негусами.

Для всех церемониймейстеров и мажордомов императорских это был... стресс. То-то Константин Багрянородный описывает именно это посольство в своём "Этикете". Ритуально-церемониальная задача — за гранью восприятия. Уникум уникальный.

Во-первых, во главе посольства — дама. Уже — всё. Уже тушите свет. Ну не может дама "подмести пол перед императорским престолом бородой своей"! За неимением оной. А "подмести подолом" — это совсем другая... картинка, геометрия, атмосфера.

И посол, и "послиха" могут "пасть ниц на лицо своё". При этом наиболее возвышающаяся часть тела называется у них одинаково. А вот выглядит по-разному. И главное: вызывает разные мысли у присутствующих. По крайней мере, у лиц с традиционной ориентацией.

Во-вторых, еретичка. Но не воинствующая и упорствующая, а "дщерь утерянная". И, возможно, "обретённая".

"Возможно" — потому что патриархов на Востоке несколько. Есть выбор. А то монофизиты, к примеру, в империи сильны. То есть их, конечно, давят. Но додавить не могут. Вот бы эту даму взять, да перекрестить, да все её земли под правильную веру, под патриарха Константинопольского.

В-третьих, Святослав. Молодой, мальчишка совсем, пятнадцатилетний князь Киевский. И всея Руси. При этом — неофициально, инкогнито.

Встречи первых лиц вообще в средневековой практике — не частое явление. А тут ещё, визави императора — инкогнито. То есть он есть, но, вроде бы, его нет. Кто стоит за правым плечом "послихи"? "Третий помощник младшего дворника" или сюзерен "великой и ужасной" и совершенно дикой Руси? Каким поклоном кланяться даме, которая не дама, а "особа приближенная к императору"? Причём не в обычном, понятном, "постельно-развлекательном" смысле, а в смысле межгосударственных отношений. Как вообще можно кланяться человеку, стоящему за спиной посла? Он же слуга, челядь, помощник-подносчик. А тут — государь. Но — инкогнито. Так поклон ему ниже, чем послу или как?

Ужас мажордома. Весь протокол сыпется.

Кроме протокола есть ещё дипломатия. Примерно каждые тридцать лет славяне ходят на Царьград. Каждый раз — всё хуже и хуже. Каждый раз империя заключает новый договор на всё более выгодных для себя условиях. Но для империи это всегда напряжение сил. Вот бы уговорить этого юношу не повторять "ошибок предшественников". А заодно натравить молодого и горячего на других молодых и горячих — на мадьяр.

Вот ударят русские через Дунай выше Железных ворот, пройдутся своим варварским манером по Паннонии... И станет в имперской Далмации спокойно на несколько лет. Можно и сербов перестать вооружать для защиты от мадьяр. Хорошо бы и болгар прижать — после Семеона они слабы стали, но... Может, может Русь сделать много полезного для града Константинова. Надо уговорить.

Ольга крестилась. Ещё раз, в "правильную" разновидность христианства. Без обещаний. Святослав выслушал. Без комментариев.

Греки давили, наезжали, тянули время. "Византийская хитрость". Дохитрились. Начались зимние штормы.

Раздражённые проволочками, прилипчивостью, "вязкостью" греков мать с сыном поехали берегом.

Берег — это Болгария. Это места, где хорошо помнят кагана Семеона. Великого правителя Великой Болгарии — Первого Болгарского царства. Когда Болгары дошли до Адриатики, когда во Влахернском дворце грекам пришлось, скрепя зубами, признать его царём.

Только двоих признали греки равными своим императорам: Карла Великого и Семеона.

И уже тянулся царь болгар к венцу Константинопольскому. Греки ничего не могли сделать с ним на поле боя. Ярость и удачливость его в битве не знали преград.

Когда собрался каган в новый поход, когда не было у греков ничего, что могло бы остановить болгар вплоть до ворот Константинопольских, когда сел Семеон на коня, то поднесли ему чару вина в дорогу. "На посошок". И великий воитель рухнул мёртвым под копыта коня своего. Посреди своего города, перед строем своего войска...

Нынче правит здесь сын Семеона Пётр. Никогда не хотел он быть государем, стремился в монахи. Но батюшка повелел. Византийцы платят болгарам дань, отдали внучку императора за царя Петра. Царство разваливается. Под ударами мадьяр, хорватов... Но более всего — от восстаний братьев царя.

Здесь тоже есть свои мудрецы-книжники. Не греки — болгары. Сколько Ольга тогда разговоров наразговаривала... На каждой стоянке. Звала из этих, ещё в римские времена обустроенных мест, к себе. В дебри лесные, в болота. Люди нашлись. Не одна сотня болгар перебрались позднее, по Ольгиным рассказам, на Русь. И монахи, и книжники, и просто люди сведущие.

А Святослав прошёлся собственными ножками по будущему театру военных действий.

И Доростол посмотрел, и прочие достопримечательности. Оборонного значения. Тоже с людьми разговаривал.

Через 12 лет очередной император Никифор Фока отправит к Святославу посольство Калокира. Даст золото и задание привести русов на завоевание Болгарии. Но тут императора прирежут в спальне, царь Пётр уйдёт в монастырь. И антиболгарский союз превратился в антивизантийский. С участием Бориса, сына царя Петра, и посланника-вербовщика Калокира.

Самый страшный славянский поход на Царьград был в 860 году. Кто командовал — неизвестно. Тоже какое-то "инкогнито".

Весело, с шутками-прибаутками вырезали и сожгли пригороды и радостно ушли. А чего ж не радоваться, коли ни сопротивления, ни этикетов с церемониями — сами хозяева. В чужом дому.

Когда в 1453 году турки осадили Константинополь, патриарх, укрепляя проповедями своими дух защитников, вспоминал не Аттилу, не Олега, с его щитом на городских воротах. Вспоминал тот приход славян — инкогнитно-безымянный.

Значит, паства помнила тот ужас. Уровень опасности был таков, что оставалось только надеяться на чудо. Как тогда. Когда 200 кораблей руссов вдруг вошли в Золотой Рог. Вдруг, потому что 30 километров Боспора, сквозь эшелонированную систему наблюдательных постов, эта армада проскочила незамеченной.

Боспор — кладбище кораблей. Каждую весну русские реки сбрасывают в Чёрное море массу пресной воды, уровень повышается и вся эта вода прорывается через довольно узкое горло в Средиземное море. На юге такого мощного притока нет, а испарение значительно сильнее. Скорость верхнего течения в проливе доходит до 8 км/час. Современники аргонавтов, направляясь в Колхиду, часть пролива тащили свои корабли бечевой, как бурлаки на Волге.

Кажется, ну чего лучше: армада-то идёт с севера, по течению. Но верхнее течение зависит от рельефа пролива: обилие изгибов и мысов, характерных для Боспора, влияет на течение, поворачивая его и создавая обратные верхние струи. Вместо спокойного сплава по течению какой-нибудь великой русской реки, имеем тридцать вёрст сплошного безобразия.

Ты идёшь по течению... и оно выбросит тебя на скалы. Ты выгребаешь против какой-то "верхней струи", иначе она выкинет тебя на скалы. Ты гребёшь поперёк этих струй, потому что в конце их — снова скалы. В какую бы сторону ты не шёл в Боспоре — ты гребёшь, чтобы не влететь на скалы.

Даже греки ходят здесь только с лоцманами — направление и сила этих "верхних струй" зависит от кучи причин и непрерывно меняется.

Идти под парусами... Под одиночным прямым парусом... Высокие берега пролива постоянно либо меняют направление ветра, либо попадаешь в "ветровую тень". Штурвала на лодиях нет — рулевое весло, "кормило".

И провести надо не одну лодочку, а армаду в 200 морских лодий. Провести быстро, пока местные не очухались. Значит — плотным строем, на сокращённых дистанциях, с уменьшенными интервалами.

В два последующих столетия ежегодные Киевские торговые караваны в 500-1000 лодей — в Боспор не входили, разгружались на европейском берегу до входа в пролив.

Но тогда... был, видимо, у руссов кто-то, кто эти места высмотрел, хаживал здесь лоцманом и с системой постов разобрался.

Русские вошли в "Золотой Рог" именно в тот момент, когда император только что увёл из центральных провинций войска, из самого Царьграда — большую часть гарнизона.

Совпадение? Или — "доброжелатели" посоветовали? Из тех знакомцев, которые у кое-какого "инкогнито" образовались, которым верить можно было.

Патриарх Фотий, описывая ужасы, творимые язычниками с мирным населением, особенно отмечает, что грабители ушли не от военной силы греков, не от угрозы появления флота, но лишь благодаря "милости богородицы". С обильной добычей, спокойно, весело.

Греки этот ужас помнили. А русские — помнили ужас греков. То-то после "высочайшего визита" Святослав на просьбы Ольги креститься, очень странно отвечал:

— Надо мною дружина смеяться будет.

А как воину не смеяться, если православных можно резать как овец, а у них всей защиты — ни доблести, ни оружия. Одна баба старая, на доске нарисованная, которая их мёртвого бога родила.

Правда, и Олег, и Игорь сходили хуже, чем "инкогнито". А потом под Доростолом император Цимисхий поймал Святослава, прижал своими катафрактами к Дунаю.

Тот бред кровавый, которого Святослав сумел избежать на Волге с хазарами, случился с греками. Конные, закованные в доспехи... что иудеи, что христиане — больно бьются.

Те немногие, кто сумел вернуться в Киев после Доростола, после страшной голодной зимовки в Беломорье, когда гордые княжеские дружинники торговали голову дохлой кобылы по полугривне, кто выскочил из печенежской бойни на днепровских порогах, после которой печенежский хан сделал из черепа Святослава чашу для вина — смеяться перестали. А сын Святослава Ярослав, стал первым из князей Киевских — христианином.

В Киеве тогда перестали смеяться — начали скрипеть зубами. И вышибли князя-христианина, едва подошёл к городу Владимир. Разбойник, насильник, ублюдок, "робичь"... Но — язычник. Рьяный, закоренелый. Ставший Владимиром Крестителем.

И во всем этом постоянно мелькает русь. Народ, сдавленный с запада кривичами от Полоцка и с востока словенами от Новгорода. Он не был истреблён своими более многочисленными соседями, но наоборот — вознёсся и оседлал. Двумя волнами.

Сперва, после смерти Игоря, когда Ольга, чужая для киевлян, чуть не превратилась в игрушку варяжской старшей дружины. Тогда появление доброоружных молодцов в сапогах, позволило Свенельду и киевлян урезонить, и своих... поправить. И Искоростень выжечь.

Вторая волна пошла при внуке Ольги — Владимире. Собственно говоря, корни истории его изнасилования Рогнеды — в руси. Полоцку с Новгородом особенно делить нечего. Далеко. А вот руси под Псковом...

Когда в Полоцке сел Рогволд — возникли проблемы. Потом как-то разошлись. Но Рогволд старел, а сыновья его... Каждый ищет себе — кого бы нагнуть. Свой удел — называется. А Псков — вот он, от Полоцка недалече. Тут Владимир и помог. И Новгородскую русь, которая за единокровцев просила, уважил. И на Псковскую русь долг дара — принятой помощи — возложил. И отдаривание — получил. Крепким и верным союзом. Службой.

Как говорил именно этот Владимир о Волжских Булгарах: "Они в сапогах. В данники себе поищем лапотников".

Русь — в сапогах — в данники не годилась. А вот в союзники — вполне.

Присутствие среди руси множества христиан, их обычаи, близость языка к основным германским наречиям, помогли Владимиру во многих его делах. И он был щедр. Даже в "Правде" сына его Ярослава Мудрого предусмотрены особые нормы, как для варягов, так и для русин. Сам Ярослав, угробивший половину своих братьев, очень в руси нуждался и благодарности своей не скрывал.

Народ попал в струю и хорошо поднялся. Живи и радуйся. Дальше произошло "исчезновение от успехов".

Сколько таких племён в истории. Захватили, покорили, оседлали. И сгинули. Хорошо хоть имя осталось. От галльского племени белгов — Бельгия. От германского племени англов — Англия. А кроме имени, от самих... "приняли участие в этногенезе".

От руси — не только имя, но и целая страна с народом. Нет, ещё круче. Не одна страна. Это ж сколько русей на Руси! Русь Великая, Малая, Белая, Червонная... А ещё: Карпатская, Залесская, Пургасова...

И народ не один. Русские и русины. Русины — от этой готской руси. От "копчёных". Эти свои родословные помнят. И об отличии от всех прочих на "Святой Руси" — не забывают.

Снова им, уже не руси — русинам, аукается "упреждение во крещении" — оба местных, не-греческих митрополита из русин. И Ипполит, которого Ярослав Мудрый ставил, и Климент Смолятич, который "имени Изи и Ростика". Вон где "Евангелие" от Ульфилы отдачу дало.

Ну и, конечно, главные наследники-самозванцы. Похитители-перениматели славного древнего имени "копчёных". Русские.

Правда, народ этот называется как-то странно — прилагательным.

У Фонвизина в "Недоросле":

" — Митрофанушка, а скажи-ка нам: "дверь" — это слово существительное или прилагательное?

— А это смотря какая дверь. Вот эта, к примеру, прилагательная. Она к косяку дверному прилагается".

"Русские" — чего? Подданные? Данники? Холопы? Рабы руси — русские рабы? Русские люди...

"Батюшка ваш, барин, человек был — людей без дела не мучил".

Классика. Русская. Чёткая разница между "человеком" и "людьми".

А сама русь... приняла участие в этногенезе. Мужское население ушло на юг — служить князьям. За ними потянулись семьи. Родовые земли опустели, их начали заселять соседи. Сами русичи, составляя большинство в княжьем окружении, и головы складывали во всех походах, и активно роднились с варягами и моравами. Да и вообще — с иммигрантами. Тем-то в крепкой, плотно связанной, полной ограничений родоплеменной славянской структуре жену добыть — только мечом с последующей вендеттой.

После Ольги русь быстро забыла свой язык. Исконно-посконный русский язык древнего готского корня. Приняла распространённый диалект славянского. Так, что Нестор-летописец специально отмечает: "Языки словенский и русский суть одно".

Не ново — огузы в Иране, всех победили и за одно поколение сменили свой тюркский на пехлеви — язык своих рабов. И ещё случаи были...

* * *

Я сидел на корточках и загибал пальцы. Считал известные гипотезы:

— Русь от "русла". Речные люди, рыбоеды. Чивилихин.

— Русь от Рось. Культовый центр полян. Академик Рыбаков.

— Русь от "пруссов". Балтский народ. Ломоносов.

— Русь от "rots". Проф.группа, гребуны. В.Томсен.

— Русь от "russ". Копчёные готы. Я сам.

Ну что ж. Компания хорошая. Самое время закрутить сериал. Детективчик с мистикой. С провалами в доисторическое прошлое с использованием генной памяти и кошмаров накурившихся персонажей. Что-нибудь с названием "Y-файлы". "Y" — потому что будем искать Y-хромосому. И подзаголовочек пустить в титрах: "Истина где-то рядом. Не здесь".