-Батьку, он хочет поговорить с тем молодым казаком, который принял вызов его сына.
-Сулим, скажи им так. Если они посмотрят в сторону реки, то увидят дым, который появился с нашей стороны. Когда догорит огонь, а ему недолго осталось, и плот будет дальше стоять возле берега, казаки начнут, по одному, резать полон, и кидать в реку, отрезанные головы. Последнему снимут голову купцу, и уедут. Больше никто из нас ему ничего не скажет, пока мы не сядем обратно на плот. Вот тогда можно будет дальше толковать.
-Он говорит, что ему обидно слышать такие слова, нас никто не держит, мы можем идти на плот.
-За мной казаки, — коротко распорядился атаман, невежливо поворачиваясь к прибывшим спиной, и решительно направляясь в сторону прибрежного леса.
Мы дружно развернулись, и устремились вслед за ним. Скорее всего, наши собеседники рассчитывали на другую реакцию, но не стали нас больше задерживать, позволив себе только выругаться, о чем, нам тут же доложил Сулим,
-Крымчак говорит, что мы свиньи, батьку, а Айдар клянется Аллахом, что доставит ему наши головы.
-Помолчи пока, Сулим, слушай добре, что еще скажут, — вполголоса буркнул атаман, не замедляя шаг. Но татары, уняв эмоции, тоже, заговорили вполголоса.
Никем не останавливаемые, мы вошли в лес, и вскоре зашли на плот, где в одиночестве скучал Керим, со своим тяжелогруженым конем. На берегу стояли два конных татарина, со страхом и злобой поглядывающие на Керима, но никаких препятствий с их стороны не было, и мы решительно взялись за веревки. В этот раз место нашлось всем, только атаманы, вполголоса, напряженно, беседовали о чем-то своем. По прибытию, Керим, не отвечая на расспросы, увел своего коня на кручу, и скрылся с виду.
Непыйвода, собрав своих казаков, отвел их в сторону, и вполголоса обсуждал с ними какой-то вопрос. Иллар, отобрав первый десяток пленных, загнал их на плот, и чего-то ожидал, поглядывая на Непыйводу. Мы с Сулимом, отойдя пару шагов, занялись моей ногой. Сулим, притащил свой бурдючок с вином, заставил меня раздеться, и первым делом промыл рану вином. Затем посмотрев, как я накладываю швы, хмыкнул, и сказал, что он не так шьет, но и так как я зашил, держать будет, присыпал рану сверху естественными антибиотиками в виде сушеного мха и паутины, забинтовал, и разрешил одеваться. Непыйвода вернулся, часть его казаков села на плот и направилась к левому берегу, часть осталась на берегу возле полона. Иллар, сразу собрал всех наших казаков, только мне сказал сидеть на месте. Не зная, что и думать, пользуясь свободным временем, зашил свои разорванные исподние и верхние штаны, и ожидал, что будет дальше. Атаманы подошли ко мне. Разговор начал Иллар.
-Богдан, просит тебя наше товарищество, и товарищество Георгия Непыйводы, службу сослужить. — Так, начало интересное,
-Я готов атаманы, а какую службу мне исполнить нужно?
-Ты должен упокоить бея Айдара, и не попасться татарам в руки, ни живым, ни мертвым. Берешься ли ты за это казак Богдан?
-Берусь упокоить бея Айдара, и не попасться татарам, и пусть поможет мне в этом Бог.
-Что просишь ты за свою службу?
-Рассказывал, ли ты, батьку, Георгию, то, что я тебе поведал?
-Сказывал.
-Прошу вас атаманы, чтоб ваши казаки, то, что больше десяти золотых в год добудут, давали вам на строительство ладей, крепости, и другого что нужно будет, начиная со следующего года, девять лет. Когда беду от домов наших отведем, тогда дальше видно будет, по-другому сговоримся.
-Давай Богдан, я так тебе скажу, то, что больше десяти золотых, делим на три части, одна часть казаку, одна часть на ладьи, одна часть на крепость. Так добре тебе будет?
-Добре, батьку.
-Тогда от имени наших казаков, говорю, за твою службу, мы на твою просьбу согласны. Что ты скажешь Георгий?
-От имени нашего товарищества, згода!
-Кого с собой берешь?
-Сулима, Степана, еще Давида или Ивана, как вы решите.
-Пусть Иван от нас едет, сразу мы знать будем, что да как, не надо будет лишнего ждать. — Сразу предложил Георгий.
-Тогда с Богом, Богдан, времени рассиживаться нет. Пусть хранит тебя твой заступник, святой Илья. — Атаманы по очереди перекрестили меня и расцеловали в обе щеки.
Быстро вчетвером взобравшись на кручу, мы вскочили на лошадей, и выехав на дорогу, резвой рысью направились вверх по течению. Раненая нога противно ныла, демонстрируя, что ей показан покой, и сухое тепло, а не тряска в седле, и холодный осенний ветер. Чтоб отвлечься, думал о том, что стал одним из тех казацких воинов, о которых читал в своем детстве, и которым история не придумала названия. Это всегда были добровольцы. Если сослужить службу товариществу вызывалось несколько казаков, выбирался самый опытный. Атаманы не любили прибегать к этой крайней мере для решения военных задач, но иногда просто не было выхода. Не всегда это происходило публично, в целях сохранения военной тайны, но всегда соблюдался принцип, просьба за просьбу. И шли воины попадать неприятелю в плен, чтоб, выдержав страшные муки, рассказать фальшивые планы казаков, и заманить неприятеля в приготовленную ловушку. Плыли ночью на плотиках или маленьких лодочках, груженных смолой, паклей, и порохом, к османским, боевым галерам, чтоб, подобравшись к крутым бортам, поджечь, и уже горящую, прибивать длинными гвоздями к судну, а потом рубиться, сколько хватит сил, с лезущими сверху турками, не давая потушить пожар. И много других подвигов совершили герои, чьи имена нечасто оставались в истории, редко возвращаясь живыми после своей службы товариществу, а еще реже невредимыми.
Объединяли меня с ними условия найма, просьба на просьбу, и то, что на дело шел один. А в остальном, задание у меня было проще, и приказ другой, живым в руки не даться, мертвым, желательно, тоже. Было еще одно ободряющее обстоятельство. Времени на поиски у сопровождающих Айдара будет немного. Если все пойдет по плану, появиться они должны за час, полтора, до заката. А ночью, в лунном свете, тем более, сейчас не полнолуние, да и небо тучами затягивает, пусть попробуют меня в маскхалате найти.
Часа через три, мы прискакали на место, нашли лодку, и собрав все необходимое, начали переправу. Со мной было два самострела. Длинный, на основе Ахметового лука, под нормальную стрелу, и охотничий, к которому был примотан аналог лука, как на моем старом самостреле, с простым замком, от которого можно было потянуть бечевку. Его я решил использовать, как отвлекающий маневр. Найдут, пока разберутся, пока то да се, а время бежит. Пристали мы к берегу, и долго искали ориентиры приметные ночью, по которым я смогу выйти на обусловленное место, где меня будет ждать лодка, которая переправится, как только стемнеет. Там к корням ивы, под водой, привязали веревку, которую лодка перетянет, и по ней, будет ориентироваться в темноте. Затем пошли немного вверх по течению, и двинулись в направлении тропы. Вышли мы на протоптанную тропу шагов на пятьдесят, шестьдесят выше моей лежки. Возвращаться в лес, они тоже будут тут. Если наши следы и найдут, то ничего для меня опасного в этом не будет. Да и маловероятно, что татары в сумерках сунутся в густой прибрежный лес.
Сулим и Иван разошлись в разные стороны на близлежащие возвышенности осматривать окрестности, а мы со Степаном отсчитав от ориентира тридцать шагов, на противоположной стороне от моей лежки, пристроили охотничий самострел, не особо его пряча, но так чтоб в глаза тоже не бросался, и протянули от него в сторону ориентира бечевку, присыпая ее пылью на открытых участках. Пусть другие ломают голову, как сработал самострел, после того, как все это чудо обнаружат. Отсчитав еще двадцать шагов по тропинке, и пять в сторону, нашли припрятанные веревки, засунули овчину, разобранный, взведенный самострел, и меня, в яму. Все это накрыли крышкой. Пока мы все это осуществляли, я сверлил Степану в голове дырку, чтоб он все делал так, как прошлый раз, три, четыре раза пригладил граблями, два раза высоко подбросил пыль у себя за спиной, и греби, родной, отсюда далеко, далеко. В маскировке, как нигде в жизни, можно наблюдать мудрость древнего правила "Лучшее, враг хорошего".
Замаскировался хорошо, не выдрючивайся! Начнешь там поправлять, в другом месте подсыпать, вроде каждый отдельный кусочек стал лучше, а все вместе, издалека, светится как прожектор, "Вот я тут, хватай меня". Потому что, улучшая частности, ты рушишь общую гармонию, сродство с окружением, и много чего другого. Поэтому, "Руки прочь, от хорошего! Лучшее будет завтра! Или нет".
Степан божился, что все сделает как надо, испуганно косясь на две запасные стрелы, вымазанные в прибрежном иле, которыми я размахивал в опасной близости от его тела. На вопрос моих спутников, зачем я это делаю, поведал, что моя бабка меня учила, если стрелу мокнешь в болото, где лягушки сидели, она летит точнее. Сулим и Иван, после этого, долго не могли прийти в себя, единогласно присудив мне, первое место на конкурсе дурацких небылиц, которые они слышали в своей жизни. Но умный Иван, немного погодя, шарахнул меня своей лопатой, именуемой по недоразумению пятерней по спине, чуть не сбив с ног.
-Сулим, так це ж Богдан такое поделал, чтоб солнце на наконечниках не блестело!
Одного раза мне хватило, чтоб я на годы вперед понял, в присутствии Ивана, нужно рассказывать только правду. А то следующий раз до места засады не дойду.
Надо мной все затихло, и по продолжительности звуков было ясно, что много лишнего Степан бы наделать не успел, и слегка расслабившись, настроился на продолжительное ожидание. Вдруг спустя несколько минут, услышал негромкое топанье, не похожее на звуки, которые я слышал вчера, на пробном испытании. Не разбираясь особо в звуках, издаваемых конницей, тем не менее, можно было сказать, что едет небольшой отряд, и достаточно медленно. Лихорадочно соображая, что мне делать, наконец, несколько успокоившись, продолжал прислушиваться, поняв, что если татарский разъезд кого-то заметит, звуки поменяются. Галоп, от легкой рыси, отличишь сразу, даже без тренировки. Когда, через некоторое время, звуки начали затихать, не меняя своего темпа, окончательно расслабился, и продолжил ожидать бея Айдара с сопровождением.
Позже мне рассказали, какая трагикомедия разыгралась на поверхности. Все поделав, расслабившийся Степан вышел на тропинку, и побрел наверх к месту выдвижения в прибрежный лес. Крикнув пугачом дозорным, он совершенно проигнорировал ответный крик пугачом Ивана, который в это же время заметил приближающийся татарский дозор, посчитав, что Иван ответил на его сигнал. Степан продолжил чесать вверх по тропинке, пока Сулим, который в отличии от Степана, все понял правильно, видя это безобразие, и пользуясь, что татары были пока скрыты дальним холмом, на котором сидел Иван, не сказал Степану коротко и по-русски, кто он такой, и что ему нужно сделать. Степан, подпрыгнув, резво бросился в степь, пока Сулим еще более короткой и емкой фразой, не затормозил, и не уложил его на землю. После того как татарский разъезд уехал, а казаки пошли дальше к лодке, и на переправу, Сулим, долго и обстоятельно рассказывал Степану, чем должен казак отличаться от плотника, если хочет дожить до своей свадьбы, даже если она у него начнется всего через неделю.
Не видя всего этого, я долго ломал голову, как сохранить в тайне такое секретное оружие, как наша лежка, с целью дальнейшего использования. Ведь почему пока не развита маскировка, тайные операции, в этой части земного шара. В той же Японии, Кореи, Китае, спец подразделения по образу японских ниндзя, уже были очень развиты, и вовсю использовались, несмотря на отсутствие дальнобойного оружия. Ответ очевиден. Высокая плотность населения, пересеченная местность этих стран, отсутствие, по той же причине, большого количества лошадей, приводили к доминированию пехоты в армиях, и развитию естественной цепочки пехота — разведка — диверсанты. На необозримых просторах степей, где доминировала татаро-монгольская конница, и основным орудием дальнего боя был лук, вопросы маскировки и использования спец подразделений, отпадали сами собой. Какой смысл маскировать отряд лучников, если перед выстрелом им нужно встать в полный рост. Этого времени опытному воину хватит, чтоб прикрыться щитом, после чего вопрос с лучниками будет решен раз и навсегда. Аналогично с лежкой. Знали бы казаки, что нужно искать под землей, придумали бы что-нибудь, и нашли. Но они искали то, что видели раньше, меня в маскхалате, жителю бескрайних степей, представить, что кто-то, по своей воле залез под землю, в тесную яму, и оттуда еще умудрился выстрелить, это непосильная задача, пока не увидит такое своими глазами. Это был еще один фактор, который позволял мне надеяться на успех. И хотелось этот фактор сохранить на будущее. Кто знает, когда пригодится. Я, конечно, сделаю что смогу, но одному, качественно замаскировать лежку, дело сложное. Тут уже как повезет.
Время неторопливо капало, как вода из испорченного крана, рана на ноге ныла, и дергала, я пытался представить, что стал безбрежным океаном, могучим, и спокойным, которому по барабану все что ноет и дергает. Каждый был занят своим делом, рана ныла, я пытался. И тут далекий гул, характерный для конницы, прервал это времяпрепровождение, и заставил меня, дергаясь вниз, вверх, вправо, влево, разгонять кровь по застоявшимся мышцам, и приводить организм в боевую готовность. Поскольку перед отрядом, метров за двести-триста должен был следовать передний дозор, внимательно прислушивался чтоб, пропустив его, вовремя поднять крышку. Отряд следовал, судя по звукам, ходкой рысью, и на все про все, у меня оставалось меньше минуты.
* * *
Айдар скакал, погруженный в невеселые раздумья, связанные с недавней беседой. Крымчаки пообещали, что вернутся весной, когда появится трава, и приведут с собой не меньше девяти сотен клинков в набег. Сколько еще будет других загонов, они не знают, но они пообещали обыскать здесь все, и найти казаков нанесших им обиду. Айдар не стал им ничего говорить, пусть ищут, этот лес, с той стороны, который неверные называют, Холодный Яр, проглотит их девять сотен, и не заметит. Если они сумеют выехать оттуда живыми, тогда они поймут, что нужен не меньше чем тумен бойцов, чтоб обыскать там все, а не девять сотен их пастухов, которых они приведут с собой. То, что они получили, и еще получат, пусть благодарят своего жадного купца. Этот тупой ишак, захотел обмануть Айдара, послал казаков еще раз за добычей. Видно подкупил моих людей, что смотрели за ним, и остался стоять на месте еще семь дней. А со мной бы рассчитался, как за одну партию. Эти дети собаки, думали, что они у себя в Крыму. Тут мои люди, на день, стадо овец боятся к берегу подогнать, а они неделю сидели на одном месте.
Но не только это беспокоило Айдара. Было что-то не так, в разговоре с казаками. Он долго думал, пока не понял, они не воспринимали его как врага, хотя должны были, у них в руках Фарид, Айдар знал это. И уже в десятый раз он перебирал в уме, что они могли узнать у Фарида такого, чтоб перестать обращать на него внимание. И в десятый раз, у него выходило, что Фарид обещал им, найти надежного человека, который его убьет. То, что эта лиса может такое придумать, Айдар не сомневался. Но то, что казаки Фариду поверили, это его смущало, не были они похожи на доверчивых овечек. Что-то не хотело сходиться в этой головоломке. И поэтому желание покончить с этой неожиданно возникшей проблемой, которая принесла столько неприятностей, стало для Айдара непреодолимым. И он знал, что решит ее. Пусть нет Фарида, но и у него есть хорошие знакомые среди казаков. И новые появятся. А слава про удачливого хлопца по имени Богдан, разнесется среди казаков. И рано или поздно найдется тот, кто проведет его воинов, тайно к их селениям, чтоб застать врасплох, и тогда мы посмотрим, кто будет смеяться последним.
