— Итак, ваша стая напала на воздушного дракона, прилетевшего к Альбиону с юга, а у дракона оказался наездник, который заставил вас сопровождать его до самого Лондиниума?
— Заставил, — клекотнул грифон. — Поэтому стая выбрала меня, чтобы сообщить об этом. У нас договор!
— Видишь ли, в чем дело, — пожевал губами Борисов, — человек, подчинивший вас, не относится к Альбиону. Я не могу наказать его, не вызвав войну, в которой остров будет завоеван и ваша вольная жизнь закончится.
— У нас договор, — упрямо повторил Счастливчик. — Мы сообщаем о чужаках, нам дают еду, летаем, где хотим, никто нас не подчиняет! Этот человек нас подчинил! Стая требует наказать его!
— Хорошо, дай подумать. Давай так, удвоенный корм в сезон размножения, и я гарантирую, что этот человек больше не появится на Альбионе, хорошо? Устроит это вашу стаю?
— Устроит! — ответил грифон и взлетел.
— Ну, вот и договорились, — пробормотал Борисов, провожая его взглядом.
Затем он спустился вниз, сел в кресло и задумался. Джулио Чезаре, посланец Папы Ромалии, эффектно приземлился на своем драконе ветра, в сопровождении эскорта из грифонов, прямо перед королевским дворцом. Борисов приказал занять его пока экскурсией, и отправился на крышу, где и состоялся уже описанный разговор с грифоном. Теперь надо было что-то делать, но мысли Борисова метались между разными вопросами, начиная с системы противовоздушной обороны и заканчивая способностями Чезаре.
Выдохнув, Борисов собрался и сосредоточился. Так, система оповещения работает, это было подтверждено неоднократно, вольные грифоны, расселившись в пещерах по югу и востоку острова, выполняли свой договор. По тревоге поднимались корабли, и нарушителей перехватывали или отгоняли. К счастью, Галлия больше не пробовала напасть, а эскадра кораблей Германии очень удачно встретилась с кораблями, на которых отправлялось подкрепление в Тристейн, и не рискнула вступать в бой.
Система работает, следовательно, во всем виноваты особые способности Чезаре. Особые, потому что маги в Халкегинии в основном работают со своими зверями — фамильярами. Массированное использование летающих зверей связано было немного с другим, с отловом и дрессировкой, стайным подчинением и работой только с определенными наездниками. В любом случае, это был не тот случай, грифоны работали вольно, и значит, Чезаре подчинил их насильно. Какая-то особая магия, но какая? С этим следовало разобраться, и Борисов пометил себе поговорить с драконом Чезаре, пока сам Джулио будет вручать послание Папы королеве.
Молодой, самоуверенный, посланец Папы, особая магия, вкратце перечислил сам себе Борисов. Можно было выпить с Чезаре и попробовать разговорить, как вариант, но без особого давления. Посланец Папы означал возможность контакта с самим Папой, и по понятным причинам это было выгодно Борисову. Также через Чезаре можно было вручить свежедоставленную информацию от Скаррона, что тоже открывало простор для комбинаций и укрепления репутации.
— Срочно доставить в Трифонтейн, — распорядился Борисов, протягивая конверт секретарю. — Приготовить десяток охраны на грифонах, вылет через час. Где сейчас посланец Папы?
— Осматривает северное крыло, оябун.
— Отлично, приготовьте ближайшую гостиную, вино на столы, служанок раскованных, и мне сообщите, как будет готово.
— Сделаем, оябун, — кивнул секретарь.
Борисов быстрым шагом отправился в северное крыло.
— Папа Ромалии, — твердым голосом вещал Чезаре, глядя прямо перед собой, — очень обеспокоен непрекращающейся войной в Тристейне. Он рассчитывает на вас, Ваши Величества
"Ваши Величества" в лице трех королев: Тиффании, Генриетты и Марианны внимали. Врученный ей конверт с посланием Папы, Тиффания отдала Сиесте, стоявшей сзади. Графиня Эссексская рассеянно вертела конверт в руках, не зная, что с ним делать, и поглядывая на Джулио с легкой усмешкой. Молодой (фамильяру Папы было 17 лет), красивый, белокурый, Джулио был уверен, что производит впечатление на королев, и Сиесту это веселило. Агнес, стоявшая на шаг позади Генриетты, наблюдала за Чезаре с мрачным видом ревнивицы, на собственность которой пытаются покуситься. Дерфлингер что-то тихо полязгивал в ножнах, не мешая, впрочем, выступлению Чезаре.
Аргус Филч отсутствовал, и переговоры от лица собравшихся вела королева Марианна.
— Папа Ромалии по праву носит звание "Щит Основателя", — начала она, пожалуй, единственная, кто не остался равнодушен к виду Джулио, — и его стремление к миру находит глубокий отклик в наших сердцах. Истерзанный и залитый кровью Тристейн, его жители, ставшие жертвами амбиций Галлии и Германии, даже нам пришлось бежать из страны. Тристейн и (она кинула взгляд на Тиффанию) Альбион поддержат любую инициативу Папы, направленную на установление мира в Тристейне, и в Халкегинии.
— Ваши слова обрадуют Папу, — поклонился Джулио.
— К сожалению, — добавила Тиффания, делая жест левой рукой, — Альбион сейчас не располагает прежней силой, и не может угрожать ни Галлии, ни Германии.
— Уверяю вас, Папа предвидел это затруднение, и у него есть план, — немедленно ответил Джулио, еще раз кланяясь.
Помимо вежливости, поклоны помогали ему отрывать взгляд от собравшихся. Королевы и их сопровождающие, как нарочно, были невыносимо красивы, а наряды их, пребывая в рамках приличия, выставляли напоказ достаточно, чтобы Джулио страдал. Страдал от невозможности увидеть больше. Воспоминания о служанках в королевском дворце в Лондиниуме только разжигали дополнительно, и Чезаре ждал окончания аудиенции, чтобы вскочить на Быструю Тень и охладить себя стремительным полетом.
— Это превосходно! — воскликнула Марианна. — Вы же задержитесь в Трифонтейне, не так ли? О, это недолго, не больше двух дней.
— Как пожелаете, Ваше Величество.
Он не стал говорить, что прочитать послание Папы и написать ответ "согласны" можно за несколько минут. Можно даже не писать, он и так уже услышал и увидел все, что хотел. Но отказаться никак нельзя, Витторио отдельно подчеркнул, что надо действовать мягко, получить согласие Альбиона и Тристейна, не вызвав никакого раздражения. Все это должно было стать тем грузиком, с помощью которого Папа собирался склонить весы событий к миру.
Поэтому Чезаре еще раз поклонился, мечтая о полете.
— Итак, одной загадкой меньше, — пробормотал Борисов, затягиваясь и выпуская дым к потолку.
Дракон, на котором прилетел Чезаре, по имени Быстрая Тень, с Борисовым общался неохотно, но все же косвенно подтвердил, что посланец Папы имеет власть над магическими зверями. Бойкая служанка, подосланная к Чезаре "потереть спинку", подтвердила наличие у него загадочных рун на тыльной стороне кисти правой руки.
— Вот! — воскликнула Сиеста, перебиравшая записи.
Ворох сведений, противоречащих друг другу, слухи, обрывки, Борисов отдал распоряжение потихоньку собирать все, что касается магов Пустоты и их фамильяров, не афишируя причину интереса. Порыться в бумагах руки все не доходили, постоянно подворачивались более срочные, более нужные дела.
— Виндальв, правая рука Бога, — объявила Сиеста, напряженно вчитываясь в текст.
Борисов посмотрел на руны на своей левой руке. Даже местоположение соответствовало имени.
— Обладает властью над магическими зверями, — продолжала Сиеста, — ой, прямо как ты, Аргус!
— Я не обладаю властью, — проворчал Борисов, — а могу разговаривать с ними, это разное.
— Ну, там звери и тут звери, — рассмеялась Сиеста.
— Значит, Папа Ромалии — маг Пустоты, как интересно получается, — хмыкнул Борисов, уже не слушая. — И теория, что фамильяры магов Пустоты — люди, полностью подтверждается, в этом случае. Кто там еще по списку должен быть?
Сиеста зашуршала бумагами.
— Разум Бога и сердце Бога, — напряженно ответила она, найдя нужный отрывок.
— Как думаешь, кто у Тиффании?
— У Тиффании — ты! — с укоризной заметила Сиеста, подумала и добавила. — Ну и я, конечно же, и еще Матильда. Или ты хочешь себе две силы фамильяров?
— Да ни за что! — воскликнул Борисов. — Просто любопытно стало. Не хочет проводить ритуал Призыва, это полностью ее право, никто никого ни к чему не принуждает.
Сиеста задумалась на секунду, потом тряхнула головой.
— Итак, все четыре мага Пустоты найдены?
— Да, надо будет сообщить эльфам, — отозвался Борисов. — Даже если они в курсе, все равно жест доброй воли и все такое. Фамильяр Джозефа получается Шеффилд, его неизменная помощница и советчица. Это осложняет задачу, осложняет.
— Почему?
— Уж больно боевая, вроде нашей Матильды, просто так не справиться, а второй попытки не будет. Точнее говоря, всегда можно организовать еще попытку убийства, но после провала первой король Галлии будет настороже.
— Можно подловить его на мирной встрече, которую предлагает Папа.
— Срыв переговоров и продолжение разорения Тристейна с угрозой захвата Альбиона? — удивился Борисов. — Оно того не стоит. Была бы у меня к нему личная месть, как вон у Агнес к тем, кто сжег ее родную деревню, там да, "встретил — убей, и плевать на последствия". Но здесь и сейчас нужно действовать по-другому. Надо посидеть в тишине и обдумать всю комбинацию, с учетом новой информации и обстоятельств.
Сиеста молча вышла, оставив Борисова обдумывать интригу с Галлией и Папой.
Бидашал, вытянув руку, удерживал щит. Где-то там за ним и за стеной пламени, ярилась Кирхе, которой сообщили о разлуке с Луизой и о том, что за ней теперь будут присматривать эльфы. Шеффилд, сообщив, хихикнула и убежала, оставив эльфов разбираться с последствиями.
— Сильна, — восхищенно пробормотал Аэран.
— Такая молодая и уже квадрат огня, — поддержал Вилиор. — Проклятые люди набрали слишком много силы!
— Не забывайте, что нам нужна эта сила... пока, — добавил Бидашал. — Поэтому один из вас отправится домой, и займется выполнением соглашения.
— Нас не поймут, — тут же сказал Аэран. — Только твой авторитет и сила, и влияние, Бидашал, смогут убедить остальных.
Маг-эльф вздохнул. Стоять, удерживая щит против квадрата огня было проще, чем объяснять влиятельным главам родов, что одному из них придется расстаться с дочерью или внучкой, которой предстоит жить среди людей, на максимальном удалении от пустыни. Сам Бидашал считал, что это невысокая цена за избавление от Джозефа и Проклятия Пустыни, в конце концов, королева Альбиона полуэльфийка. Он подумал, что стоит упирать на возможность влияния на королеву целого летающего острова, исподволь намекая, что чистокровная эльфийка, конечно же, сможет затмить окружающих королеву жалких людишек. Про то, что напарница Тиффании будет де-факто заложницей, можно умолчать, а требования к эльфийке: скромность, послушание и знатность, можно списать на необходимость соответствовать королеве Альбиона. Опять же указать, что все это будет только работать на величие духа, которым эльфийка покорит королеву, а красота и так есть, все эльфийки красивы.
— Хорошо, я отправлюсь сегодня же, — ответил Бидашал, — но не жалуйтесь потом!
— Наши щиты уступают твоему, — склонил голову Вилиор, — но все же мы справимся с ней, ибо обычная магия людей слишком слаба по сравнению с нашей.
— Я устала! — заявила Кирхе, убирая огонь. — Кормите меня!
— Какая потрясающая наглость! — вскричал Аэран. — Чтобы эльф кормил человека?
— Меня кормила Шеффилд. Шеффилд нет, теперь кормите вы, — ответила Кирхе.
Аэран и Вилиор переглянулись.
— Здесь должны быть слуги, — сказал первый.
— Но разве они не должны нас видеть? — усомнился второй.
Оба подумали, что Бидашал знал это.
— Он всего час в пути, его еще можно догнать, — пробормотал Аэран.
— Так отправляйся! — рявкнул Вилиор, настороженно следя за Кирхе.
— Сладенький, не будь букой, убери щит, а я тебя поцелую в ушко! — умильно сюсюкала Кирхе.
— Вот еще! — огрызался Вилиор, не убирая щита.
— Смотри, я разденусь для тебя, — Кирхе рывком распахнула одежду, демонстрируя обнаженную грудь.
— Меня не возбуждают женщины людей, — сухо ответил Вилиор.
— Так и знала, что ты извращенец, который любит мужиков! — вскричала Кирхе. — Куси его, девочка!
Пасть саламандры сомкнулась на правом плече Вилиора, заставляя выронить палочку и убрать щит. Кирхе тут же ударила сгустком жидкого пламени, обращая волшебную палочку эльфа в пепел.
— Ну что, с одной палочкой разобрались, теперь разберемся с другой, — ухмыльнулась Кирхе, надвигаясь на Вилиора.
— Я же сказал, что
— Заткнись, — бросила Кирхе, затыкая рот эльфу и связывая его.
В процессе она лихорадочно бормотала.
— У меня три месяца не было мужчины, и все, что мне досталось, это пидор-эльф! Но ничего, и не с такими справлялись, жаль времени маловато, я бы тебя заездила до смерти. Ну, где тут твоя волшебная палочка, ага, давай вот так, ну же, что и это все?
Вилиор возмущенно промычал, что дело не в размерах, а в совершенстве очертаний, но Кирхе лишь вбила ему кляп глубже в глотку, после чего оседлала и начала быстро двигаться, не отводя взгляда от двери. Быстрый секс и бежать, бежать, бежать, пока Шеффилд отсутствует. Найти Луизу, освободить ее и... что дальше, Кирхе не знала, но была уверена, что придумает.
— Да не ерзай ты так, я же говорила, что тебе понравится! — бросила она Вилиору, наращивая темп.
Глава 18
в которой снова появляются Шарлотта и герцоги Вальер
Огромная синяя драконица плавно снижалась, держа курс на огромное поместье неподалеку от озера Лагдориан. Несмотря на бушевавшую в Тристейне войну и состоявшееся неподалеку почти месяц назад сражение, поместье выглядело целым и неповрежденным. Драконица приземлилась, разок хлопнув крыльями, и с ее шеи привычным движением соскользнула Шарлотта, даже не выпуская из рук огромный посох. Волосы племянницы короля, обычно светло-синие и расчесанные, в этот раз свисали грязными темно-синими лохмами, под цвет кожи драконицы — сильфиды. Круги под глазами, дрожащие руки, Шарлотта оперлась на посох, чтобы не упасть.
— Спасибо, — прошептала она, поглаживая бок драконицы.
Та ответно что-то проклекотала, облизнула длинным языком лицо Шарлотты.
— Новости? — спросила Шарлотта у приблизившегося дворецкого.
— Без изменений, — поклонился тот в ответ.
Шарлотта вздохнула. Слуги уже тащили еду драконице, готовились мыть ее и чистить, все по привычному для сильфиды распорядку.
— Ванна уже готова, — сообщил дворецкий, — ужин подадут сразу же после нее.
— Спасибо, Луи, — тихо сказала Шарлотта, — но вначале я навещу маму.
Поправив очки и пригладив рукой грязные волосы, она направилась в западное крыло поместья. Именно там который уже год существовала мама Шарлотты, сошедшая с ума после того как выпила зелье, предназначенное ее дочери. Своей дочерью она считала куклу, когда-то подаренную Шарлотте, а саму Шарлотту принимала за опасную незнакомку, пришедшую разлучить ее с дочерью.
Шарлотта закрыла тяжелую, массивную дверь и тихо сказала.
