Жидкостные ракеты требуют весьма сложной механики, да и где нам взять столько горючего... Твердотопливные — попроще, но вопрос стоимости остаётся...
Попробовать долететь до нужной высоты по инерции? Нужна стартовая скорость в 450 метров в секунду — почти полторы скорости звука. Никакая гауссова пушка или рельсотрон с таким тяжёлым снарядом не потянут — понадобятся токи запредельных значений.
Хорошей катапультой мог бы стать сам Лис — если бы он остался на земле. Но эта бестия хочет лететь с нами, так что она груз, а не двигатель.
Стоп... минуточку...
— Скажи, Курама, а какова скорость чакры в луче, который ты можешь выстреливать из Биджудамы?
Говорят, я такой, как надо:
Крепкий брус, и борта — вразлёт...
Только я всё твержу с досадой:
Отпустите меня в полёт!
Сокол в небе парит над полем,
Ворон хохлится на дубу,
Чайки, в белом, скользят над морем —
Я же сетую на судьбу!
Нынче стал я большим и важным,
И металлом одел борта,
Паруса отпустил... однажды,
Но — не близится высота!
А сокол в небе парит над полем,
Ворон хохлится на дубу,
Чайки, в белом, скользят над морем —
Что ж я сетую на судьбу!
Может, что-то не так я делал,
Может, рано надел броню...
Если Лодка — почти взлетела,
Я — тем более! — догоню.
Ведь сокол в небе парит над полем,
Ворон хохлится на дубу,
Чайки, в белом, скользят над морем —
Хватит сетовать на судьбу!
Пусти летать не дано — как птицам,
И парение — не для всех...
Раз без крыльев пришлось родиться,
Так взлетай... вертикально вверх!!
Сокол в небе парит над полем,
Ворон хохлится триста лет —
И белеет стрелой над морем
Корабля вертикальный след,
Корабля... инверсивный след!
Обито Учиха медленно выползал из ловушки зацикленного времени.
Именно Обито. Больше не Тоби и не Мадара. Только осознав, кем является на самом деле, он смог сделать первые шаги к выходу из иллюзии, изменить некоторые мелкие детали. Но это было лишь началом длительной работы, которая заняла не меньше двух тысяч циклов. Требовалось полностью переписать собственную личность. Был в этом всём лишь один утешительный момент — человек, который однажды смог преодолеть Изанами, становится иммунен к повторным применениям этой техники. У него (по крайней мере временно) закрыты все гештальты, технике просто не за что зацепиться. Он надолго избавлен от стремления биться головой об стенку.
Древние Учихи были очень, очень умны, когда создавали это дзюцу. Оно было не просто формой наказания — потому что страдание одних ослабляет, других наоборот, стимулирует. Оно не превращало жертвы в "нормальных" — по правде говоря, никто не знает, что это такое — "психически нормальный человек", тем более "нормальный шиноби", и нелепо в квадрате — "нормальный Учиха". Оно не делало никого добрее или совестливее — клану нужны были боеспособные солдаты, решительные и безжалостные. Да и доброта Учих порой страшнее любой жестокости. Разработчики Изанами об этом знали.
Поэтому техника просто избавляла пациента (точнее, вынуждала избавиться самостоятельно) от любых навязчивых идей.
Нет, Обито не передумал и не изменил своих планов в мгновение ока. Он по-прежнему был уверен, что Муген Цукуёми является наилучшим из возможных исходов для этого мира. Его позиция была достаточно обоснованной, чтобы выдержать даже глубокий сеанс вынужденного самоанализа.
Но теперь он, по крайней мере, готов был рассмотреть и другие варианты.
Он не удивился, обнаружив, что ослеплён и обездвижен. Он ожидал этого. Скорее неожиданностью оказалось то, что он вообще ещё жив.
— Добро пожшаловать в реальный мир, — нежно прошипел голос над ухом. — Я давно ждал, когда ты очнёшшшься...
— Орочимару... всё ещё охотишься за новыми телами? Не надоело ещё?
— Как может надоесть процесс, который доставляет такое удовольссссствие...
— Ты выбрал неподходящего донора. Половина моего тела — дерево. При попытке изменить геном, оно просто отторгнет тебя, и мы оба погибнем.
— Это так, — неожиданно легко согласился змеиный саннин. — Только есть один нюанссс... Ты Мокутон просто исссспользуешшшшь... а я его — изучал.
— И доизучался до того, что выжил один подопытный из сорока. Хочешь попробовать сыграть с такими шансами? Только Фуши Тенсей, знаешь ли, отнюдь не твоя лаборатория, где ты контролировал каждый вдох и выдох. Да и я немножечко старше тех детишек, пластичность организма уже не та... Так что можешь смело уменьшить вероятность успеха ещё на порядок...
— После с-слияния клетки моего нового тела будут новорожшшденными — так что с плассстичноссстью всё будет в порядке... А что касссается выживания...
Тоби ощутил, как по его коже скользит что-то холодное и мягкое... Одна из призывных змей? Или сам Орочимару?
Нет, касаний были десятки в разных местах... даже сотни... как бы змей не изогнулся, он не мог одновременно быть везде...
— Видишшшь ли, в чём дело... — продолжал литься ехидный шёпот ему в ухо. — Мне не нужшшшшна лаборатория... я уже давно с-сам себе лаборатория... Нашшш обшшщий знакомый Томино... был бы щассслив узссснать, что я на с-самом деле такое... Большшше, чем просссто зсмея-оборотень, горазссссдо большшше... Его воплошшшщённые трансссгуманиссстичессские фантазиии... Организссм-колония, да-ссс... Тысссячи змей-паразитов... и каждая из них я... Целая пешшшщера с биомасссссой — я. Кажшшшшдое из поглощщенных тел — я. Кажшшшшдая проклятая печать — я. Пока жива хоть одна чассстица — я жив... колония может возродитьссся... И все эти змейсссы, пиявсссы непрерывно обмениваются генетическим материалом... Спариваютсссся... рождаютссся... погибают... сливаютссся... ветвятссся... разделяютссся... ищут сссамые благоприятные комбинации... создавая совершенсссство... наша прелессссть...
— Да уж... — присвистнул Обито. — Признаю, такой изощрённой формы онанизма я ещё не встречал. Я конечно знал, что ты только себя любишь, Орочимару, но чтобы настолько... Такое даже Джирайя в своих книгах описать постесняется.
— С-скоро ты с-станешшшшь чассстью этого великого, вечного круговорота...
Обито ощутил, как в него впиваются тысячи крошечных зубок. Крошечные змейки-червячки буравчиками ввинчивались под кожу, в опустевшие глазницы, в уши, в каждый сосуд и каждое отверстие тела. Кожа горела от боли и отвращения — и он бы затруднился сказать, от чего больше.
Только Шаринган мог остановить этот процесс — но Шаринганов его предусмотрительно лишили. Руки же были закреплены так, что ни одной печати не сложишь. Отчаянные рывки, казалось, только больше возбуждали паразитов и те продолжали своё дело с удвоенной активностью.
— Что такое с-сотня подопытных? — насмешливо шипел Орочимару. — Еле-еле с-статиссстику набрать. Мои змейсссы проведут тысссячи с-слияний с твоими клетками... И кажшшшшдое дасссст уникальную генетическую комбинацию... Как тысячи детей от одной пары родителей... Хотя бы одна окажется жизнеспособной и совместимой с Мокутоном...
— Не устал болтать ещё? — с последним словом Обито резко выдохнул мощный огненный шар. Запах палёного змеиного мяса, шипение боли и судорожные рывки змеек, терзающих его тело — всё показало, что по меньше мере частично он в цель попал. Конечно, уничтожить всю "колонию" вряд ли получится — но нанести ущерб и подгадить змею с его любимой реинкарнацией — вполне возможно.
— Никакого уважшшшения к науке! — Возмутился Орочимару. — Ничего... сейчассс я доберусссь до твоих дыхательных центров...
— Идиот... — пробормотал Обито. — Какие дыхательные центры у дерева? Мои жизненные функции давно контролируются Мокутоном...
Он, конечно, слегка преувеличил. За десятилетие совместной жизни протезы Мадары стали частью его тела, практически неотличимой от его собственных тканей. Чтобы превратить себя обратно в "дерево", понадобится время... однако проверка этого утверждения отнимет у змея хотя бы несколько секунд.
Молодой Обито был гением. Ещё подростком он на равных сражался с Каге и едва не уничтожил Конохагакуре. Однако (и теперь Учиха слишком ясно это видел — Изанами открывало обширный простор для самокритики), за прошедшие с тех пор годы он практически не продвигался — застыл на месте, вложив все свои таланты в подготовку сложнейшей интриги. Кроме того, он чересчур полагался на мощь своих глаз — и теперь, без них, оказался практически беспомощен. Орочимару же потратил этот отрезок времени на совершенствование своего тела, превратив себя в такое, чему и названия-то приличного нет... Поэтому у "кабинетного учёного" сейчас было заметное преимущество над "полевым бойцом", несмотря на огромное превосходство последнего в опыте.
А стоит ли вообще ему мешать? Шансов выбраться из этой передряги живым у Обито все равно крайне мало. Единственное, что он ещё мог сделать — это не дать Орочимару завладеть геномом Учиха. И возможно, убить его при этом, захватив с собой — если процесс слияния необратим.
Вот только как лучше использовать эту последнюю возможность? Стоит сказать о ней, чтобы поторговаться с Орочимару? Или лучше молча активировать её, пока этот маньяк от науки не придумал противодействие?
Мир, который построит Орочимару, ему определённо не понравится. Он будет ещё хуже, чем нынешний мир шиноби. Но... тот мир, о котором говорил Томино... Возможно, он окажется не намного хуже Муген Цукуёми. Возможно, в нём история Обито не сможет повториться.
Но для этого нужно, чтобы Томино не стал марионеткой в руках Орочимару. Да, сейчас гость из прошлого думает, что он просто пользуется ресурсами змея. А змей тем временем использует его ресурсы. Вытянет все его знания, все находки — и выбросит обратно в Чистый мир. Он так со всеми делает.
Так что вопросов нет. Нужно его уничтожить — или хотя бы максимально ослабить.
Обито с силой втянул воздух, насыщая его чакрой Огня — но вместо того, чтобы выдохнуть, сделал глотательное движение. На мгновение его тело словно стало прозрачным — все чакроканалы вспыхнули изнутри оранжевым пламенем. Тысячи внедрившихся в его тело змеек забились в агонии, поджариваясь. Затем взорвался Очаг, разворотив туловище, а ещё через мгновение сдетонировала вся правая половина тела, с треском рассыпавшись огненными брызгами. Кто сказал, что Мокутон, в отличие от обычного дерева, очень плохо горит? Это, товарищи, смотря как и чем поджигать...
"Я сделал, что мог. Не подведи, Томино. А мне пора в Чистый мир, к Рин..."
Не знаю, радоваться мне или огорчаться, что в День Ярости Орыча (именно так он вошёл в историю Звука) я находился на другой базе. Говорят, это было нечто поистине жуткое. Забыв про все данные мне обещания, он перебил человек пять, попавших ему под горячую руку. Одного до того, как сменил тело, и ещё четверых после. Единственное, что утешает — само тело для замены он выбрал более грамотно, чем в "каноне". Вместо того, чтобы заставлять подопытных драться между собой в куче по принципу "должен остаться только один", садюга измерил возможности их Кеиракукей при помощи сенсорики Карин, Бьякугана и Шарингана — вместе они давали достаточно точные результаты. А для проверки физической формы он ввёл в своих подземельях систематические занятия на тренажёрах, поощряя улучшением жилищных условий за лучшие результаты. Признаюсь, что к последней идее приложил руку я.
Таким образом, вместо сотни пленников мы потеряли всего одного, пусть и самого сильного. Уже некоторый прогресс. Но Орыч был в ярости ещё несколько дней, и к конструктивной беседе не способен...
Что именно его так взбесило — не знает точно даже Кабуто. Однако из лаборатории исчез Тоби, находившийся в трансе. При этом ни генома Учих, ни новых Шаринганов у Орыча не появилось, что наводит на нехорошие мысли. Да и тело пленника ему бы не понадобилось, если бы он смог переселиться в Обито...
Значит, либо кто-то спёр клоуна в маске у нас из-под носа, либо он сам умудрился сбежать, либо Орыч его попытался сожрать, но что-то пошло не так.
Во всех трёх вариантах нам стоит ждать крупных неприятностей. Правда, для Звука в последнее время это нормальное состояние...
А ещё Кабуто мне сказал по секрету, что у него из сейфа пропала баночка с глазами Тоби, которые он удалил сразу после захвата...
Сегодня у нас чертовски знаменательный день. Почти столь же знаменательный, как первый полёт в космос (до которого ещё две недели, хотя корпус корабля на подземных стапелях уже начал вырисовываться).
Сегодня начинает работу наш первый "Парк безчакрового периода".
Это самый обычный загончик, в котором бегают и жуют что-то два десятка мышей. Самых обычных мышей, на первый взгляд. Белые лабораторные мышки, любимая закуска Орочимару. Они и есть обычные. Но не для этого мира. По местным меркам — они чудо, каких свет не видывал.
Они бегают, дышат, едят, размножаются — и всё это без единой капельки чакры! Более того, в них, скорее всего, нет ни телесной, ни духовной энергии! С точки зрения местной науки, они вообще не живые!
Эти мышата — клоны, выращенные Кабуто из замороженной ДНК, найденной в одном из отсеков звездолёта.
Поначалу я не поверил в возможность такого эксперимента. Слишком уж хорошо врезалось мне в память открытие 2012 года. "Сравнив возраст и степень деградации генетического материала костей, исследователи подсчитали, что период полураспада ДНК составляет 521 год. Иными словами, за это время уничтожается половина связей между нуклеотидами, затем распадается половина оставшихся, и так далее.
Учёные полагают, что даже при температуре, идеальной для сохранения генетического материала (-5 по Цельсию), каждая связь будет разрушена максимум за 6,8 млн лет (при отрицательной температуре период полураспада ДНК может достигать 158 тысяч лет). В реальности же ДНК перестаёт быть читаемой гораздо раньше: достаточно примерно 1,5 млн лет, чтобы нити ДНК стали слишком короткими и перестали давать осмысленную информацию".
Кстати, это поднимает и другой вопрос — как они меня самого воскресить умудрились, если вся ДНК давно деградировала в малочитаемую кашу?
А вот так — была, как выяснилось, и другая статья, которую я при жизни прочесть поленился — а строители корабля — нет.
"При длительном хранении ДНК может измениться очень сильно, так как она химически взаимодействует с окружением. Это и является помехой для длительного хранения. Однако, генетический материал, найденный в окаменелостях возрастом несколько сотен тысяч лет можно брать и анализировать, как будто он был каким-то образом защищен.
Ученые решили сделать что-то подобное. То есть защитить информацию ДНК так, как это происходит в костях, только с помощью синтетической оболочки. Для этого команда ученых поместила ДНК в сферы из кварцевого стекла диаметром в 150 нанометров. Ученые закодировали в ДНК "Швейцарскую федеративную хартию 1291 года" и "Метод механических теорем Архимеда". Чтобы симулировать разрушение ДНК за длительный промежуток времени, ученые содержали ее при температуре от 60 до 70 градусов по Цельсию в течении месяца. При такой высокой температуре за пару недель происходит такая же деградация как за несколько сотен лет. Таким образом, ученые смогли сравнить хранение ДНК в подобной оболочке из кварцевого стекла с другими методами хранения: в пропитанной фильтровальной бумаге или в биополимере. ДНК в оболочке из стекла оказалась особенно прочной. А с помощью фторида ее легко можно отделить от кварцевого стекла и считать информацию".
