— Можно только гадать, что случилось бы, — пожимает плечами Люпин в ответ на мои слова. — Никто, кроме прорицателей, не знает будущее, да и они, по большому счету, не знают.
— Почему?
— Когда прорицатель изрекает пророчество — истинное пророчество, прошу заметить, а не ту ерунду, которую за пять кнатов тебе любой шарлатан на базаре расскажет, — так вот, в этот момент прорицатель впадает в транс, как будто будущее само себя диктует через его тело. Выйдя из транса, прорицатель сам не помнит, что говорил и что делал, и в этом ему не помогут никакие сыворотки правды или извлечения воспоминаний. Образуется как будто дыра в памяти, в которой только пустота.
— Откуда же тогда появляются пророчества?
— У прорицателя, в момент изречения, должны быть слушатели, — поясняет Люпин. — Причем, желательно, такие, чтобы распознали истинность пророчества. Поведение в трансе, конечно, меняется, голос там по-другому звенит, но все равно вот так сходу можно и не распознать. Не говоря уже о случаях, когда прорицатели изрекали пророчества в гордом одиночестве, таким образом теряя их.
— То есть это неконтролируемая способность? — ну да, вопрос глупый, но я как всегда: вначале задал, потом осознал глубину глупости.
— Конечно, — Ремус встает и начинает прохаживаться. — Сама подумай, Гермиона, умей прорицатели это контролировать, они бы заранее готовились, приглашали тех, кто запишет, да и в целом Министерство бы заточило прорицателей в свои подвалы, в отдел Тайн, и там они бы штамповали пророчества одно за другим. И тогда только Министерство знало бы будущее и держало его в своих руках. Истинное пророчество тем и страшно, что оно обязательно сбудется — как будто прорицатель фиксирует будущее, как будто он заглядывает вперед и рассказывает, что случится. Но к счастью, эта способность не поддается контролю, да и встречается очень редко. Из-за этого многие считают Прорицания шарлатанством, как, например, наш дорогой директор Дамблдор. Кстати, о директоре, он хотел бы с тобой завтра встретиться.
Вопросительно приподнимаю брови. Ну да, хотел бы, так и встретился бы! Он же директор, ну и так далее. Сейчас же предложение Люпина выглядит немного несообразно, как будто директор не директор, а школьник, который ничего не может и не умеет, и даже запрос о встрече посылает через третьих лиц. К счастью, Ремус понимает мое удивление и охотно начинает пояснять:
— Видишь ли, эти следователи из Министерства вцепились в Дамблдора, как пикси в добычу. Поговорить в его кабинете точно не удастся, а директор не хочет, чтобы при разговоре присутствовали лишние уши. Поэтому завтра навести Хагрида, скажем, после обеда.
Все равно какая-то натяжка совы на глобус. Хотел бы директор поговорить приватно, так поговорил бы. К чему эти передачи через третьих лиц, какие-то договоренности и так далее? Следователи насели? Так кабинет директора не единственное место в Хоге, где можно поговорить. Замок большой, куча пустых помещений, а с учетом того, что дедушка Альбус умеет телепортироваться здесь, так вообще. Так сказать, с любых высот в любое место. Нет, конечно, верю, что так надо, но все равно искусственность ощущается. Люпин тем временем продолжает объяснять текущую политическую обстановку.
— Пожиратели затаились. Ну, мы-то знаем, что они, скорее всего, помогают Волдеморту быстрее собрать силу, новое тело вряд ли так же ему послушно, как старое. Но в Министерстве почему-то уверились, что Пожиратели отомстили кому хотели и покинули Англию. Впрочем, "почему-то" — это громко сказано. Сторонники Тома, те, кто не пошел в Азкабан, увернулся от суда, они почти наверняка получили указания, что делать, и теперь Министерство пущено по ложному пути.
— И раз Пожиратели бежали, то министр решил плотно взяться за Хогвартс?
— Именно, и это пугает. Пока Волдеморт копит силы, мы тут отбиваемся от высосанных из пальца нападок Министерства, и кто знает, чем это закончится для нас всех? Уже идут слухи, что готовится суд.
— По делу о Гарри Поттере?
— Гарри лишь предлог, — вздыхает Ремус. — Суд над Дамблдором, и попутно к нему привлекут всех его сторонников и, вполне возможно, обвинят в попытке захватить власть силой.
Ну, собственно, изначально предполагал похожий вариант. Раз уж пошли такие дела, то министру-то чего стесняться? Обвинить всех, раздавить мощью госмашины, пропаганды и суда, и так далее, и так далее. Сейчас вот общественное мнение подготовят. Оно, это мнение, и без того было разогрето статейками прошлого года, а если сейчас умело приплести Гарри Поттера, обвинив директора, да еще и припомнить прошлые грехи, то можно все красиво преподнести. Собрал ОПГ, в народе известное как Орден Феникса, рассчитывал силой захватить власть, устранил Гарри Поттера, который мешал его планам, в общем, там даже врать особо не потребуется. Подать часть правды как целое, и вуаля.
— Когда не понимаешь игру Дамблдора, остается только верить, — немного грустно улыбается Ремус, — но понимать гораздо лучше. Может быть, завтра он тебе объяснит, к чему все это.
— Обязательно расскажу вам, Ремус.
— Только с разрешения директора, — Люпин становится серьезен. — Ладно, завтра после обеда в хижине у Хагрида, а сейчас вернемся к занятиям.
— Да, профессор.
Глава 14
На следующий день, то есть в воскресенье, 20 февраля 1994 года, после занятий с "Ежиками" и обеда, отправляюсь в гордом одиночестве к Хагриду. Невилл занят с близнецами, а Луна осталась утешать Джинни, которая всю эту неделю ходит как в воду опущенная, периодически впадая в немного невменяемое состояние. Тогда приходится ее тащить в медпункт, а потом быстро утаскивать, ибо, увидев Гарри на койке, она опять впадает в неадекват.
В общем, весело живем, ага.
Дорога к хижине Хагрида практически растаяла, и приходится двигаться очень аккуратно, чтобы не улететь, собирая грязь со всего склона. Не очень приятно, конечно, но в целом можно гарантировать, что никто больше к Хагриду не придет. Разве что на метле прилетит, тьфу ты, надо было и мне так же сделать! Вообще, надо бы озаботиться чарами полета и самолевитации, а то мало ли что в жизни произойдет. Не всегда метла будет под рукой, значит, что? Правильно, после лазера и системы магического видения надо будет заняться полетами.
Размышляю, а тело само движется, держит равновесие, взмахивает руками — в общем, спуск удается преодолеть, упав всего два раза. Можно сказать, даже особо не испачкался, так, подумаешь, пара килограмм грязи на обуви да пятна на мантии. Ерунда, на одну стирку, спасибо домовикам за такой ненавязчивый сервис. Оставляешь грязную одежду, а они ночью ее стирают, сушат, гладят и обратно приносят.
Домохозяйкам моего мира, даже при всей мощи бытовой техники, такой сервис и не снился.
Дедушка Альбус уже в хижине, и кто бы сомневался, что он чист, без единого пятнышка. Я тоже хочу иметь возможность телепортироваться по школе и окрестностям! Хагрид рядом, вздыхает и рассказывает, что эти следователи его уже утомили, все вспоминают ту старую историю с Тайной Комнатой. Дамблдор уверяет, что после того, как ситуация разрешится в целом, с Хагрида снимут все обвинения. Приветствуем друг друга, и директор переходит к основному.
— Ты, конечно же, гадаешь, зачем я назначил встречу здесь, Гермиона? — эдак, посмеиваясь, говорит он.
— Да, профессор.
— Видишь ли, час назад, я официально отбыл по своим делам, и комиссия Министерства уверена, что меня нет в Хогвартсе. Скорее всего, они все равно привлекут тебя, да и весь ваш клуб "Яростных Львов", к следствию, но как знакомых Гарри Поттера. Мне не хотелось давать им лишнюю ниточку, связывающую меня и тебя, и поэтому я назначил встречу здесь. Хагрид, тебя не затруднит оставить нас наедине?
— Конечно, директор.
Хагрид встает и выходит. Слышно, как он подзывает Клыка и уходит в сторону Леса.
— С Рубеусом я уже обсудил все, что требовалось, — поясняет дедушка Альбус. — Теперь, как и обещал тебе профессор Люпин, я расскажу немного о Томе Реддле.
Хм-м-м, да и вправду, ведь Люпин именно так и обещал.
— Да, профессор.
— Но вначале маленький вопрос. Ты ознакомилась с ситуацией вокруг Статута о Секретности?
— Да, профессор. Это официальная точка зрения?
— Нет, конечно, это всего лишь мои мысли, к которым я пришел путем длительных рассуждений, когда размышлял о причинах первой магической войны, — просто говорит директор. — Я поделился ими с Орденом, и так они дошли до тебя. Но не будем отвлекаться — Том Реддл и его история, слушай.
Рассказ Альбуса Дамблдора о Томе Реддле, также известном как Волдеморт.
Итак, Первая магическая война, Волдеморт и его Пожиратели. О, это будет длинная, но не слишком оригинальная история. Том Реддл с самого рождения остался без родителей. Отец — обычный маггл — бросил мать, которая ради него бежала из дома старинного рода Гонтов. Та не перенесла этого и умерла при родах. В результате Том попал в сиротский приют, где его тоже не слишком-то любили, и из него вырос озлобленный зверек, мечтающий о славе, о том, чтобы все те, кто смотрел на него сверху вниз, теперь кланялись и целовали его башмаки. Страх перед смертью также пустил крепкие корни в Томе, и в результате получилась совершенно убойная смесь, сделавшая его Волдемортом.
К сожалению, в те годы я мало того что не был директором, так еще и мне было не до школьников. Англия стояла на грани разгрома, что бы потом ни писали маггловские историки, и премьер-министр в ужасе обратился за помощью к магам. Не буду вдаваться в подробности, но противостояние на уровне магов тоже было, и достаточно напряженное. Это все отнимало силы и время, и та же история с Тайной Комнатой прошла так, как она прошла, именно из-за напряженной внешней обстановки. У Министерства не было времени и сил разбираться, а Диппет, Армандо Диппет, бывший тогда директором, тоже не слишком много вкладывался в Хогвартс.
Но не буду вдаваться в детали. В общем, в 1943 или 1944 году, можно уточнить в архиве, Том закончил Хогвартс, получил отказ на просьбу о месте преподавателя ЗОТИ и немедленно исчез. Так как война еще длилась, никому не было до него дела, разве что его дружкам по школе. О, Том — то ли вследствие врожденных навыков, то ли из-за тяжелой жизни в приюте — отлично умел входить в доверие к людям и магам. Умный, обаятельный, а когда надо — внушающий страх, он обзавелся множеством приятелей, которых вернее было бы назвать свитой.
Можно предполагать, что Том отправился в долгое путешествие длиной в одиннадцать лет и весь земной шар.
Бессмертие и способы его достижения — вот то, что интересовало его в первую очередь. Попутно, подозреваю, Том выучил много разного из Темной магии, ибо, как правило, личное благополучие, богатство и длинная жизнь основаны на том, что все это отнято у десятка других. В силу ряда причин мне пришлось занять место директора Хогвартса, и в первый же год моего директорства Том вернулся. Будь директором Армандо, Тома тут же взяли бы преподавателем, но он почему-то дождался, пока директором стану я. Возможно, и случайно совпало, но одного взгляда на Тома мне хватило, чтобы ощутить холодок на спине. От него веяло Темной магией, а также самоуверенностью, властностью и совершенным нежеланием учитывать что-то, кроме своих желаний. Поэтому я отказал ему в месте преподавателя, изготовившись к схватке. Надо заметить, без ложной скромности, кое-что в этой области умею, но драки не случилось.
Том повернулся и покинул Хогвартс, отправившись в Хогсмид, где его ждали приверженцы.
Приятельские отношения были окончательно отброшены, теперь это были именно что лидер и его свита. Те, кто стал позже известен как Пожиратели Смерти. Узкий круг приближенных Волдеморта, самая, так сказать, элита. Создавая Орден Феникса, я в первую очередь видел его задачей противостояние Пожирателям, но получилось не очень. Пожиратели, почти все, как один, из старинных магических семей, были тем, что у магглов называют "золотой молодежью". А Том, как я уже упоминал, умел говорить и увлекать за собой. Чистокровные — выше всех, все права магам, покажем мерзким магглам их истинное место и прочие дешевые популистские лозунги, имевшие большой успех.
Итог же: полукровка Том повел за собой чистокровных магов.
Более того, он возымел над ними почти абсолютную власть. Потомки магических семей не слишком привыкли сдерживать себя, а Том вообще позволил им все. Пожиратели радостно убивали, пытали, поджигали, похищали и наводили страх и ужас на всю страну, в качестве издевательства подвешивая свою так называемую Метку над местом убийства. Метка в виде черепа и змеи вместо языка представляла собой полную копию Метки на левом плече Пожирателей. Да-да, Волдеморт клеймил своих последователей, и надо сказать, что до него мало кто додумывался использовать Протеевы чары на магах. В результате Том всегда знал, где его последователи, мог созывать их, приказывать, передавать сообщения и много чего еще. Друзьям такое не ставят, только слугам, но, увы, к тому моменту Том прочно владел их душами. Собственно, подготовка к войне длилась долго. После моего отказа в 1956-м Том еще лет десять скитался по свету, набирался знаний и сторонников, а к активным действиям перешел уже в 1968 году. Активные действия — это неприкрытая пропаганда и лозунги, вроде «Вся власть чистокровным! Загоним магглов в положенное им место — стойло!» и прочие.
Представьте себе, насколько хорошо все это ложилось на подготовленные ложью о Статуте условия.
Чистокровные лучше всех, магглы — грязь под ногами, вся власть магам — ну и так далее. Надо заметить, что я и сам в юности думал, что маги способны управлять лучше и вообще достойны того, чтобы править миром, и то, что мы прячемся — это ошибка, огромная ошибка, которая непременно должна быть исправлена. Этакие настроения, надо заметить, были распространены тогда и остаются очень популярными до сих пор. Их причина — все та же ложь Статута, приведшая в итоге к тому, что все созданное людьми презрительно отвергалось, сами люди считались низшими существами, а изучение людей — Маггловедение — превратилось в пародию на предмет.
Разумеется, речь сейчас идет о все той же так называемой элите, верхушке магического сообщества, определяющей, куда и как движется это самое общество. Тут опять сыграл свою роль Статут, законсервировав в магическом сообществе фактически феодальные и полуфеодальные отношения — в противовес тому, что творилось у людей, это раз, и просто как консервация отношений на момент принятия Статута, это два.
