Видел в Академии внутренности человеческие. Сердце, почки. Жилу, на которой легкое держится. Мозг человеческий видел, серый такой... Зело предивно...
Показывали мне палицы маленькие рекомые логарифмические линейки и машины чудные — арифмометры. Зело быстро с их помощью считать можно. Пробовал сам, получилось. Заказал таких изготовить для министерства финансов.
Возили меня с Алексашкой на солдатские экзерциции. Десять машин из доброго железа, рекомые БТР, стреляли из скорострельных фузей по мишеням, да артиллеристы затем из пушек стреляли да разом ракеты пускали. Зело страшно. Ездили потом смотреть, что осталось от мишеней. Все в клочья разорвано, да ямы в земле преогромные. Мнится мне, что с таким оружием они любую армию победить могут. Хорошо что они друзья Русскому царству и верность сему союзу доказали в войне с басурманами.
Сегодня ездили на поезде на гору Магнитную. Сия машина не как автомобиль ездит лишь по двум полосам из дорого уклада. Местные башкирцы гору сию называют Атач в честь своего древнего богатыря. Это еще одно чудо. Вся она — магнит, так что железный гвоздь ли, или еще какой предмет к ней прилипает крепко. Смотрели металлургический завод. Диво-дивное, огромный, больше иного города. Дали мне шапку твердую, называемую каской и очки, чтобы глаза защитить. Забрал их с собой. А воняет там премерзостно, но людишки привыкли. Смотрели доменный цех. Металл, как вода льется из печи, сверкает, что глазам больно. Очень жарко. Видел как льют чугун. Река огненная льется в формы. Очень дивился. Теперь понятно откуда у Мастерграда столько доброго железа да уклада. А работники там и мастерградцы и русские и башкирцы и люди совсем неизвестных племен и народов.'
* * *
Патронный голод, после Переноса сдерживавший фантазию мастерградских инженеров ушел в прошлое. Впрочем, это не мешало проектировать варианты магазинной винтовки похожей на трехлинейку, но с сменным магазином. К лету 1697 года экспериментальные образцы довели до ума и военный завод приступил к их выпуску. Высвобождающиеся берданки по мере замены поступали на мобилизационные склады или в продажу гражданам Мастерграда. Для спецназа, сержантского и офицерского состава началось производство автоматического оружия с полусвободным затвором системы Томпсона — самозарядного карабина, внешне напоминающего ранний советский экспериментальный пистолет-пулемет Токарева. Начался выпуск малых партий станкового и ручного пулеметов, похожих на системы Максима и Льюиса, но благодаря патрону меньшей мощности и томпсоновскому механизму автоматики получившихся значительно легче и проще прототипов. Работы над новой модификацией револьвера продолжались. По итогам предстояло насытить войска и милицию новой моделью, похожей на мощный АЕК-шный 'Носорог', выпускавшийся в 90-х годах в России.
На ламповом заводе совместно с Академией изготовили экспериментальный экземпляр телевизора. Какова же была радость и гордость ученых и инженеров, когда невзрачный, с маленьким экраном аппарат заработал. Это давало надежду, что когда 'умрет' последний 'перенесенный' телевизор, их производство наладят в Мастерграде. Впрочем, и сейчас ламповый завод не простаивал, ежегодно производя пару десятков разных радиостанций и сотни радиоприемников.
* * *
Отправленные на Дальний Восток бывшие стрельцы мятежных полков, успели обжиться на новом месте. Пришла пора отвоевать утерянные по Нерчинскому договору территории. Весной развернулись военные действия с империей Цин. Едва реки стали судоходными, большой отряд: полторы тысячи казаков, сплавился вниз по Амуру. Страшно и грозно прошли вниз по реке до остатков крепости Албазин. По пути князья отпавших от русского подданства земледельческих народов: дючеров и не ушедших в Маньчжурию остатков дауров, пытались вооруженной рукой остановить караван, но тщетно. Их жестоко били. Захватив много пленных и скота, приводили обратно под царскую руку и ясачили. Часть казаков отправилась дальше до впадения в Тихий океан, подводить под царскую руку племена по обе стороны Амура и вплоть до государства Чосон, как в те времена называлась Корея. Удобная гавань Золотого Рога, плодородная местность вокруг, заросшая могучие неохватными стволами, дававшими возможность начать производство мачт и частей корабельного набора должна стать опорным пунктом колонизации Дальнего Востока, островов Тихого океана и Северной Америки. В нетронутых лесах вокруг Албазина звонко застучали топоры, лесные гиганты пошли на восстановление полуразрушенных крепостных стен и избы для казаков. Заросшие поля расчищали, засевали пшеницей и картошкой. Осенью поселенцы будут с хлебом!
Бывший полуполковник Орлов стал новым воеводой Албазинским, получив под управление территорию, превышающую размерами многие европейские государства. На следующий год в марте под стенами крепости, появился маньчжурский отряд численностью 2000 конных с 6 пушками под управлением военноначальника Хайсэ. В полевом сражении войско империи Цин было разбито и лишь единицы сумели убраться обратно в Маньчжурию. Стальные орудия, новейшие фузеи и обучение у мастерградских военных показали свое превосходство над слабоорганизованным войском китайцев. После этого казаки осмелели. Большинство выписало из Нерчинского острога в Забайкалье семьи, за год успели соскучиться по женам и детям. Окончательно стало ясно что отныне и навек Дальний Восток русский, когда в бухту Золотого Рога, где уже стояла небольшая крепостица, однажды утром вошли огромные корабли. Свежий ветер раздувал утесы когда-то белоснежных парусов. Острые носы кораблей 'резали воду', а на центральной мачте каждого развивался русский стяг! Стены крепостицы окутались пороховым дымом:
'Бамм!'
Эхо загуляло над хмурыми водами залива. По мачтам, убирая паруса, словно муравьи поползли матросы. Два корабля: пассажирский клипер 'Стремительный' и грузовой барк 'Труженик' закончили трудный, четырехмесячный поход через полмира. Лишь однажды, в Южной Африке суда пристали к берегу. Интернациональный экипаж из нанятых морских волков: англичан, голландцев и иных вместе с русскими морскими чинами и переселенцами неделю отдыхал на твердой земле. На месте стоянки, там, где в будущем попаданцев стоял город Дурбан, остался русский форпост на полпути на Дальний Восток. Порядок во время перехода на кораблях поддерживался железный. За употребление некипяченой воды или справление нужды в трюме, а не в гальюне нещадно пороли линьками. Мясные и рыбные консервы, картошка, вермишель и бочки с залитыми водкой лимонами, строгое следование правилам гигиены позволило свести потери среди экипажа и пассажиров за время долгого путешествия к минимуму.
Четыре дня с шлюпок на песчаный берег выгружались крестьяне и ремесленники с семьями. Все они из добровольцев, пожелавших начать вольную жизнь в новом месте. За людьми потянулись лодки с бочками, ящиками с припасами и инструментами. Поселенцы разделились приблизительно поровну. Часть осталась на месте. Рубили деревья, новые поселенцы строили крепкие избы, селились в крепости и ее окрестностях. Остальные, отдохнув неделю перед долгой дорогой, отправились по Амуру в Албазин. Еще через неделю, загрузившись дарами Востока, в том числе контрабандными товарами империи Цин и ее вассального государства Чосон, корабли отплыли обратно, в порт приписки — Мурманск. На следующий год должны прийти уже четыре корабля. Мастерградские верфи в Архангельске не простаивали без дела...
Ранней осенью, сразу по прилету обратно в Москву, Петр разразился чередой указов, ломавших остатки привычных старинных порядков. Увиденные им высочайший уровень жизни, технические диковины и мощная армия произвели неизгладимое впечатление на юного царя и если в известной попаданцам истории его кумиром стал Запад, то теперь он преклонялся перед Мастерградом. Хочу чтобы в моем царстве все было как там!
Вскоре после приезда государя думский дворянин Обельский подал на имя царя челобитную с просьбой об уничтожении внутренних таможенных сборов у крестьян, не затрагивая купеческой торговли. В письме он уверял, что сборы — главное препятствие к развитию торговли в России. На челобитной Петр собственноручно начертал: 'Отменить внутренние таможни для всех а потери казны возместить увеличением пошлин на границах Руси'. Уже через две недели вопрос передали на рассмотрение боярской думе. С одной стороны, с другой стороны... Не по старине это, но и деньгу немалую сэкономить можно, если таможни внутри государства не будет. Многие думские успели приохотиться к торговле или вошли в кумпанства. Дюже выгодно сие. От таможенных пошлин внутри государства российского происходят великое отягощение подверженным к платежу оных. Бояре, кто одетые по старине или в европейской одежде, а иные и в мастерградской, поднимались по чину и месту и говорили, говорили, отводя душу витиеватыми и пустыми речами. У Петра, восседавшего на троне рядом с кротко и терпеливо улыбающимся царем Иваном, все больше выпучивались круглые глаза. Вот уже появились гневные пятна на загорелом и похудевшем за лето лице. Наконец он рявкнул на бояр, тогда дело пошло веселее. Едва в широкие окна мастерградской работы заглянул вечер, цари указали, а бояре приговорили! Дело было сделано.
Вскоре по городам бескрайней Руси надрываясь, закричали глашатаи о новой царской милости к верноподанному народу. '... Цари указали а бояре приговорили... жалуем и освобождаем от платежа внутри государства таможенных и мелочных сборов, то есть: таможенных с товаров, с хлеба и со всяких съестных припасов, с сена и с дров и с прочаго, что в Москве в большую, померную и мытенную, також и в других городах в таможни сбиралось. Все таможни, имеющияся внутри государства (кроме портовых и пограничных) уничтожить, и как им не быть, так и вышеписаннаго сбора не сбирать, а ту сумму сбирать в портовых и пограничных таможнях, с привознаго и отвознаго товара.'
Другим указом Петр установил для помещичьих крестьян фиксированную плату за выкуп на волю. Наказывать крепостных владельцы отныне могли только по суду а крестьяне получили право писать челобитные на жестокое и незаконное обращение помещиков. За год по царскому указу у нескольких помещиков отобрали имения за бессердечные и жестокие дела а их бывшим крестьянам дали вольную. Число свободных земледельцев, медленно, но верно росло, обещая, что через несколько десятилетий крепостных людей в России вовсе не останется.
Михайла Артемьев возвращался с базара в Новгороде, да по зимнему времени не успел домой до ночи. В этот год волки уж слишком озоровали, он и остановился на полдороге у родственника, тоже Артемьева, только Ивашки. Отужинали картошечкой, ну и привезенного родственником хлебного вина употребили немного. Как же с устатку без этого? Новомодный овощ по сердцу пришелся многим, да и батюшка в церкви говорил, что сам патриарх благословил его употребление. Поэтому с каждым годом на крестьянских полях место под картофель только увеличивалось. И вкусен и сытен, да родит обильно, так что ежегодно витавший над крестьянством севера России призрак голода немного отступил. На улице морозно а в избе от печи исходят волны жара. Тишина, скука. Любопытная малышня поблескивает глазенками с печи. Родственники расположились на широких скамьях вдоль стены, не спалось.
— А что хорошо расторговался, Михайло? — зевнув и лениво перекрестив рот, поинтересовался Ивашка.
— Да слава богу! — проговорил гость степенно и тихо, — Младшой сын то у меня в полную силу вошел, ходили мы на охоту по первому снегу и лося завалили. Вот отвез мясца на торг и еще кое-чего. Продал все. Так что не жалуюсь...
— Да, — протяжно вздохнул Ивашка, — тебе только позавидовать можно, старшой у тебя в царское войско завербовался, деньгу зашибает, да домой пересылает, так что у тебя все ладно. А вот я... — он досадливо махнул рукой. 'Говорят что Михайла землицы прикупил у помещика Волкова, сам скоро не хуже его станет! Эх... и что у меня дети еще такие маленькие...'
— А что? Сейчас жить можно, вот царь вольную многим дал, да выкупаться разрешил, да тяготы многие снял. Как сейчас не жить? Я вот многим доволен... А хочешь вербуйся да езжай на юг, получай хоть десять десятин, хоть двадцать! Царь добрый, радеет за простой люд. Жить стало не в пример легче и богаче.
Помолчали. Сухо трещат сверчки. Лишь собака забрехала на дворе. Ивашка проговорил задумчиво:
— Может и прав ты, чего сидеть тут в бедности. Вот подумаем с моей Авдотьюшкой, может и решусь...
Больше всего были довольны молодым царем купцы и промышленники. Грандиозное по размаху строительство каналов, которое должно связать между собой омывающие страну моря, механизация прохода через волоки и несудоходные места, отмена внутренних таможен сшили огромную страну в единый и очень привлекательный рынок. К лету 1700 года общее количество мануфактур перевалило за восемь сотен, в три раза больше чем было при Петре в известной попаданцам истории. Товары высокого передела: бумага, ее производство Мастерград отдал в Россию, хлопчатобумажные и льняные ткани по переданной пришельцами из будущего технологии, цветные металлы и многое другое производились в избытке. Часть изготовленного товара везли продавать в Европу. А оттуда потоком шло серебро, рыба, вино и колониальные товары. Все остальное производилось внутри страны или на заводах Мастерграда. Предметы роскоши с Запада: модные пышные юбки и корсеты, короткие, до колена, штаны-бриджи, длиннополые камзолы и пышные парики, изысканная, обильно покрытая фигурной резьбой с причудливо изогнутыми ножками, мебель, украшения перестали завозить в страну, не модно и не престижно, вот мастерградское, это-да. Лепо и удобно, сам царь носит произведенную по фасонам из будущего одежду а в палатах его мебель только мастерградская. Живущие на Кукуе купцы европейских стран злобно шипели да жаловались друг другу и влиятельным людям дома на падение прибыли и оборотов. Дескать надобно наказать наглых московитов и мастерградцев. Но на эти просьбы пока продолжалась большая турецкая война, а правители готовились к разделу испанского наследия, никто не обращал внимания
Весной 1698 года почти одновременно с Великим Посольством из Персии вернулся думный дьяк Украинцев, наверное самый 'сильный' и опытный из чинов министерства иностранных дел. В отличие от посольства в Европу, привезшего лишь туманные обещания августейших особ помочь в схватке с северным хищником: шведским королевством, он привез подписанный торговый договор. Правитель Персии: Солтан Хусейн имел репутацию простака, мало интересовавшегося политикой. В государстве все решали столпившиеся у трона придворные и евнухи. На приеме, которого пришлось дожидаться нескольких месяцев шах ограничился знаменитым:
— Yaxshi dir!
Yaxshi dir — это хорошо.
Те, кто по-настоящему правил в Персии, понимали, что у обеих держав общий враг: османы, а продемонстрировавшего силу потенциального союзника не стоит обижать отказом, но одного этого оказалось мало. Пришлось давать придворным вельможам и евнухам взятки. Решили дело: золото, много золота и самоцветных камней, связки соболей и каланов, искусно сработанные и украшенные драгоценными каменьями клинки из доброго уклада. По заключенному договору русским купцам предоставили право беспрепятственно торговать в Персии и пересекать ее территорию с севера на юг. В пропахшем пылью и высушенном зноем прибрежном городе Бендер-Аббас, который еще в пятнадцатом веке посетил Афанасий Никитин, русские купцы стали частыми гостями. На окраине появился постоянный русский поселок. С побережья Ормузского пролива прямой путь в баснословно богатую Индию, которую лишь начали завоевывать белые английские сахибы. Завоюют ли сейчас? Бог весть, по крайней мере частым грузом, отправляемым по заказам индийских раджей, стали фузеи и пушки доброй мастерградской работы.
