Драконьи грезы глазами маски

— Ставрас, вы — дракон?

Ставрас позировал. Шельм старался держаться от него подальше, опасаясь, что за получит по ушам не только за колкость про козлов горных, но и про все то, что успеет наболтать, наблюдая за этой примечательной картиной. И все равно пришел посмотреть на это действо воочию. Да и как было удержаться! Бронзовый дракон во всем своем великолепии развалился на лужайке с противоположной стороны дома и послушно демонстрировал пожилому масочнику и гребень, и размах крыльев, и даже предложил прокатить, после того, как с наброском будет закончено.

Тот вертелся вокруг него и поразительно скрупулезно все записывал в выделенный ему Байраном альбом. Ставрас уже давно понял, что масочники в целом были существами творческими, поэтому его и заинтересовала эта ненаписанная еще книга, и вообще стало любопытно, как выглядят драконы в глазами масочников. Корнелиус обещал привезти ему свои наброски уже завтра, сразу же после того, как будет выбран новый совет Иль Арте и по этому случаю в поместье Икуф будет устроен небольшой банкет. Посторонних решили не приглашать, даже будущих членов совета, лишь своих.

Ход был очень правильным, потому что лишний раз акцентировать на том, что теперь Совет будет номинально зависеть от решений Вольто, не хотелось, поэтому радостных или не очень новоназначенных лучше оставить наедине со своими думами. К тому же Ставрас планировал именно завтра вечером познакомиться с молодыми масочниками, которых они заберут с собой уже на следующий день, чтобы на свадьбе королевича представить королю, разумеется, если Драконьего лекаря удовлетворят их кандидатуры.

Шельм выглядывал из-за угла, продумывая, как бы подкрасться незамеченным и слегка напакостить, как сзади на плечо легла рука. Шут тут же обернулся. Ему немного натянуто улыбался Зверобой.

— Что случилось? — насторожился Александр, заглядывая в глаза дяди.

— Как думаешь, это нормально?

— Что?

— Отправлять Тая в Столицу. Ему ведь всего пятнадцать, он только в прошлом году маску получил.

Шельм вздохнул и весь повернулся к нему.

— Думаю, да. Если что, сам лично его домой отправлю, обещаю. К тому же, я уверен, что при желании ты сможешь навещать его в течение года. Ну и я за кузеном присмотрю, конечно.

— А он примет его?

— Ставрас? Ну, я Тая помню еще совсем маленьким, но если он хороший парень, уверен, что примет.

-Хороший? — скептически протянул взволнованный отец. — Знаешь, весь в тебя.

— А я-то здесь причем?

— Притом. Ты же вроде во дворце шутом работаешь, так?

— Ну?

— Вот и он язва еще та, с выдумкой. Думаешь, Столица выстоит?

— От меня-то устояла, — весело объявил Шельм и похлопал его по плечу. — И вообще, они жить будут не в самой столице, а в пригороде. К тому же, я уверен, что ты воспитал хорошего сына, значит, если проблемы и будут, то поправимые. А Ставраса, по-моему, язвами уже не напугаешь.

— Да уж, если он даже тебя хотя бы относительно выдрессировать успел... — пробормотал Зверобой, весело глянув на племянника.

— Постойте, — возмутился Шельм. — Что значит — выдрессировать?

— То и значит, — раздалось сзади и, обернувшись, шут встретился взглядом с лекарем.

— А подслушивать нехорошо, — объявил Шельм и легко увернулся от подзатыльника, отскочил в сторону и полюбопытствовал. — Ты разве не полетать собирался?

— Собирался. Но Корнелиус предложил сделать это на закате, — отозвался лекарь, пожимая плечами, и как-то ненавязчиво сделал маленький шаг в его сторону. Но шут вовремя уловил его маневр и отошел, встав чуть позади Зверобоя, с любопытством наблюдающего за ними.

— А знаете, — неожиданно обронил Леон, — я как-то не обратил внимания, а теперь вижу.

— Что? — поинтересовался Ставрас.

— Вы просто отличная пара, — объявил масочник и легко устранился, дав дракону возможность сграбастать своего человека.

— А как же семейственность и взаимопомощь?! — закричал Шельм в спину быстро удаляющегося дяди.

Леон Зверобойфуки обернулся через плечо.

— А что с ней? Я ведь как-никак сдал тебя с рук на руки одному из представителей твоей второй семьи, разве нет?

— Нет!

— А, по-моему, — сказал Ставрас, расплывшись в довольной ухмылке, — очень верно подмечено!

— Все равно так нечестно! — попытался возмутиться шут, как только его выпустили из боевого захвата, но уже без особого запала.

— Ну, что, покажешь мне тут все?

— Вожет, и покажу. Смотря как вести себя будешь!

— Укушу.

— Эх! Были бы купальни поглубже, искупал бы тебя, как коня, даром, что с крыльями.

— Ну, знаешь...

— А за гребнем почесать? — Шут определенно знал, чем соблазнить. Ставрас задумался, чем, собственно, и воспользовался его подопечный. Шагнул вплотную, поднял руки и с невинным видом почесал за ушами. Лекарь забыл про то, что он человек. Вот наглухо вылетело из головы. И издал почти восторженный, скулящий звук, в блаженстве прикрыв глаза.

— Да, не коняшка, — раздался деловитый вердикт шута, — щеночком будешь.

Дальше последовало рычание, но Шельм уже во всю прыть уносил ноги. Но от крылатого властителя небес разве убежишь?

— Фу! Фу! Невкусный я! Невкусный! — И заливистый мальчишеский смех.

Первое в этом мире назначение Совета Иль Арте всемогущим Вольто, поистине, стало историческим событием хотя бы потому, что юному Александру Ландышфуки удалось управиться в рекордные сроки.

Двадцать минут. Причем он умудрился втиснуть в них даже пояснения почему и за что кого выбрал. Маски были в шоке. Нет, дело не в том, что выбор Вольто кого-то смутил, напротив, показался весьма и весьма удачным, просто никто не ожидал от столь юного создания ни такой прыти, ни подобной осведомленности в положении дел и расстановке сил. А потом неожиданно выяснилось, что ушлый Икуф обзавелся клятвой маски от самого Макилюня и это объяснило многое, хотя, конечно, не все. Но расспросить мальчишку не успели, потому что он банально сбежал, оставив взрослых самих разбираться с проблемами преображенного клана. Очень вовремя стало известно, что юный Икуф служит при дворе короля Палтуса шутом, поэтому такой его шустрости не стоит удивляться, но в тоже время следует помнить, что теперь замышлять что-либо против законной власти в государстве чревато, так как, даже Вольто теперь на стороне короля.

Так что, Совет был оставлен в смятении, а Шельм с родителями и ближайшими родственниками, вернулся в поместье, обнаружив перед домом ту еще картину. Вместо вчерашней зеленой лужайки, цвело и колосилось маковое поле, а на нем играли в прятки Веренея, Бим и Бом.

— Постойте, — опешил Зверобой, который вернулся вместе с ними, — а где же Муравьед, ведь его за детьми оставили присматривать?

Шельм усмехнулся, подошел к дяде и похлопал по плечу.

— Он и присматривает.

— Где?

— Поле видишь?

— Да.

— Это он и есть, природный оборотень. Странно, что ты в нем этого не заметил.

— Так вот, что это было. Да уж, семейка у вас, конечно, — протянул Леон.

— Ты имей в виду, брат, — обратился к нему подошедший сзади Байрон, — что теперь и ты имеешь к этой самой семейке непосредственное отношение. Что скажешь?

— Скажу, родственнички мои дорогие, а не пора бы нам уже отпраздновать воссоединение семьи?

Его поддержали все. И праздновали до рассвета, а утром для кого-то началась новая жизнь, а у кого-то свадьба. И все бы ничего, если бы на свадьбе жизнь и закончилась, но нет, она назло всем сказочным канонам продолжается, а значит, будут и новые приключения, и новые встречи, и новые битвы, куда же без них?

Эпилог

Шельм блаженствовал, развалившись на мягкой траве аптекарского сада, закинув руки за голову и глядя в небо. Ему было просто хорошо. Тепло и уютно. И с завтрашнего дня начинался всеми правдами и неправдами выбитый у Палтуса "медовый месяц", точнее две недели блаженства, начинающиеся с его дня рождения. Ставрас уже оттоскал его за уши за первую шутку про "медовый месяц", так что мстительный шут именно так продолжал называть про себя свой законный отпуск, зная, что дракон может его услышать.

Праздновать двадцать первый год жизни шут не собирался. И так, уже напраздновался на свадьбе королевича, что до сих пор хотелось вырезать из памяти некоторые моменты. Смешно, но ему, правда, было стыдно за ряд эпизодов, правда, признаваться в этом кому-то, кроме себя, Ландышфуки не собирался.

— Что это? — раздался откуда-то слева голос лекаря.

Шут лениво повернул в его сторону голову.

— Где?

— Здесь, под малиной, — отозвался Ставрас и приподнял, клонящиеся книзу кусты.

Под ними обнаружились ландыши. И не просто торчащие из земли листочками, а цветущие, словно и не конец лета вовсе, а начало.

Шут сел и замялся. Ставрасу это совсем не понравилось.

— Шельм?

— Я все уберу, — тихо отозвался тот, глядя в сторону с нарочито безразличным взглядом.

Лекарю его поведение пришлось не по душе, но заглядывать подопечному в душу он не стал. Просто решил, что они смогут все прояснить на словах.

— Да, нет. Зачем же? — ровно, как только мог, обронил он. — Мне они очень даже нравятся. Просто интересно, что побудило их зацвести в столь неурочный час.

Шельм перевел взгляд с яблони, росшей неподалеку, на лазоревое небо и бесцветным голосом произнес, сам не понимая, почему ведет себя так. Наверное, потому что с каждой новой откровенностью понимал, что впускает дракона все глубже в душу, и если раньше он как-то умудрялся вовремя забывать о всех страхах с этим связанных, то сейчас неожиданно испугался всерьез. И устыдился, что совсем плохо, ведь ничего особенного по большому счету не произошло, лишь очередная закономерность в ряде прочих.

— Если масочник начинает считать какое-то место своим домом, рядом с ним расцветает его тотемный цветок, — сказал он, наконец, и посмотрел лекарю в глаза, ожидая реакции. Но ее не последовало. Взгляд Ставраса остался таким же спокойным и безмятежным. Шута это почти обидело, поэтому он добавил: — Мне жаль. Я не могу это контролировать, но если хочешь, могу изжить.

— Не нужно, — покачал головой лекарь, внешне оставшись спокойным, а внутренне понимая, что сейчас балансирует на очень хрупком льду. Он был родом из иного поколения, поэтому считал, что некоторые жесты говорят лучше самых больших откровений. Поэтому и сделал вид, что воспринял все так буднично. Потому что если между драконом и его человеком есть доверие, не нужно громких слов. — Идем в дом, безумно хочется твоего чая с травками.

Шут растерянно моргнул, поднялся на ноги и подошел к нему.

— А как же ландыши?

— Ландышем больше, ландышем меньше, — отозвался лекарь и дружески обнял мальчишку за плечи. — Когда же ты перестанешь ерепенится?

— Не знаю. Но обещаю, ты узнаешь об этом первым, — повеселел шут.

— Ой, что-то где-то я это уже слышал, — протянул лекарь насмешливо.

— О, я даже помню где, — отозвался Шельм и вывернулся из-под его руки. — А вообще, милый, как ты смотришь на то, чтобы хотя бы недельку пожить для себя?

— Положительно, но вроде же Палтус тебе две обещал? — протянул он с вопросом в голосе.

— Да ладно тебе, разве ж они тут без нас справятся, если мы на полмесяца куда-нибудь слиняем? — сделал страшные глаза шут.

Лекарь вздохнул:

— Ты прав. А так хотелось.

— И не говори.

~Конец~

О МАСКАХ

Имяобразование

Имена масочников многосложны. Первое имя выбирают родители, вторым до совершеннолетия считается название тотемного цветка, присеваемое ребенку в момент рождения. После четырнадцатилетия, сопровождающегося обретением маски, цветочное имя объединяют с фамилией, перевернутой задом на перед, получая тотемное имя. Если масочники обмениваются масками, то супруг берет тотемное имя супруги, а она получает его фамилию. Если супруги в разводе, муж возвращает себе прежний цветок, соответственно и прежнее тотемное имя. Если маска супруги выше по старшинству, то она оставляет себе изначальную фамилию, перенимая тотемный цветок супруга.

Комедия Дель Арте

Театрализованное представление, которое разыгрывают на каждом карнавале все семь основных масок, не считая палачей

Совет Иль Арте

Сосредотачивает всю полноту исполнительной и законодательной власти в общине масочников. Право судить разделяет с кланом Палачей Масок, именно они выносят провинившейся маске окончательный приговор, поддерживая или отменяя коллегиальное решение Совета.

Неписанный Свод

Нерукописная и непечатная книга, принесенная из родного мира масочников первыми беглецами. Там много законов и правил, а так же прописаны основные исторические закономерности, позволившие сформировать Совет Иль Арте в том составе, в котором он собирается поныне. Например, там рассказывается, что в изначальном мире именно маска, которую сейчас носят Палачи, называлась Доктором Чума. Вообще, Чума это не имя, это какая-то болезнь. И доктора надевали такую маску, заполняя длинный, загнутый клюв специальными эфирными маслами, чтобы не заразиться от больных. А та, что носят теперешние Доктора Чумы, называлась Баута, и просто была одним из распространенных видов масок.

Мраморный сад

Раскинулся у подножья Могильного Холма. Представляет собой с виду хаотичное нагромождение мраморных и гранитных глыб, в каждую из них впаяна маска, через прорези которой на мир смотрят живые глаза масочников, провинившихся и приговоренных палачами к заключению.

Древесный некрополь

Кладбище масочников. Вместо могил — деревья, вместо клумб — тотемные цветы.

Тотемный цветок

Тотемный цветок рождается вместе с ребенком. Горшочек с землей с Могильного Холма ставят возле кровати роженицы, и он стоит там весь период беременности. Когда рождается ребенок, и его передают на руки матери или отцу, первым делом кидают взгляд именно на этот горшочек, и по тому, какой цветок пророс вместе с первым криком малыша, даруют тотемный цветок. Таким образом детей при рождении называют цветочным именем, а уж потом выбирают первое. Среди масочников считается плохой приметой выбирать первое имя до рождения ребенка.

Обмен масками

Ритуал бракосочетания. У масочников проводится независимо от пола.

Карнавал

Масочники живут обособленно, пределы резервации покидают редко. Но два раза в год все они собираются вместе, чтобы присутствовать на Карнавале.

Весенний карнавал традиционно открывает комедия Дель Арте и танец Изабеллы и Арлекина. На осеннем карнавале так же разыгрывают комедию Дель Арте, но несколько по иному, осеннему сценарию, где танцуют уже Коломбина и Бригелла. Именно на Карнавалах принято обмениваться масками.

Клятва Маски

Аналог нерушимой, кровной клятвы.