— А ты готичная! — улыбнулась Луна, опять подхватив Гарри под другую руку: — Знаешь толк в мрачных развлечениях. Гарри можно я на могиле твоих предков буду твою палочку шлифовать?

— Нет! — вздрогнул Гарри Поттер: — На это я пойти не могу. Разрешаю только голову на плечо мне положить!

— Ого! Мы уже настолько близки? — обрадовалась Луна: — А чью голову тебе положить? Может той змеи?

— О мой мозг! — простонала Гермиона: — Свою голову! Я тебе покажу, как это делается...

Они пришли на кладбище и девушки у могилы родителей Гарри, нежно положили головы на его плечи с двух сторон. Это было так мило, что мозгошмыги Гарри сразу развеялись.

* * *

— Гермиона у тебя опять появились мозгошмыги зависти? — оторвалась от шлифования волшебной палочки Избранного на привале в Выручай-комнате Луна: — Мне уступить тебе место?

— Да это не из ревности! — отмахнулась Гермиона, криво усмехнувшись: — Развлекайся дальше. У меня зависть к вам обоим появилась. Я никак не освою великую силу креативности как вы. Слишком логично мыслю. Шаблонно. Чувствую себя тупицей.

— Гермиона ты не тупица. Ты гений! — возразил с блаженным видом Гарри: — Как у тебя язык повернулся... ох! Луна, твой язык это нечто! О, да!

— Однако именно Луна придумала круциатить Диадему Равенкло, пока из нее не выйдет кресстраж! — вздохнула Гермиона: — Мне бы такой тупой план никогда в голову не пришел. И ведь сработало? Да еще мы не знаем до какой степени был эффект. Может у Тома сейчас вообще крыша поехала от круциатусов?

— Это было бы классно, — улыбаясь простонал Гарри Поттер, поглаживая блондинку по голове: — Гермиона, а ты точно не ревнуешь?

— Ревновать это глупо, — поморщилась Гермиона: — Я вначале возмущалась на поползновения Луны к твоим штанам не из ревности. Просто Луна должна была играть роль сдерживающего фактора, от этого бесконечного траха между нами. Типа дуэньи. А вышло еще хуже. Гарем какой-то...

— Почему хуже? Мне хорошо-о-о! — радостно промычал Гарри.

— Но мы так тебя сил лишим вдвоем! Вот я чего боюсь.

— Гермиона ты не права! — оторвалась от члена Гарри Луна: — Ты забываешь, что Гарри волшебник, а не магл.

— И что? Причем тут это? — удивилась Гермиона.

— Любовь увеличивает резерв мага! — сказала Луна.

— Серьезно?

— Гермиона не отвлекай Луну! — прорычал Гарри недовольно: — Вот кончим, потом устроите диспут. Мне еще немного осталось. О, да Детка! Да...

* * *

В Штабе Ордена рыцарей Вальбурги все были в панике. Темный лорд окончательно поехал крышей. Единственное что радовало, что он при этом и ослаб магически. И палочка перестала его слушать. Иначе бы бессвязно шипящий на змеином языке Воландеморт уже давно всех бы переавадил. А ведь на следующий день была назначена полномасштабная операция по захвату Хогвартса. Там по донесения скрывался Гарри Поттер! Причем его было категорически запрещено убивать темным лордом. Он сам хотел это проделать. А теперь вдруг утратил рассудок...

Кто как обзывается, тот так и называется...

Пятый курс.

— Гермиона, почему у волшебников нет психологов? — простонал Гарри, выходя после очередного кошмара из спальни, и садясь рядом с ней на диван поутру: — Волшебники сплошь психи...

— Я думала над этим, — отвлеклась Гермиона от книги.

— Думала? Не читала? Не? — усмехнулся Гарри.

— Намекаешь, что я думать не могу? — ткнула его локтем в бок Гермиона: — Таки могу! Особенно по темам, которые не освещены в литературе. Так вот, психологи не нужны волшебникам. Просто не нужны.

— Почему?

— Потому что мозг волшебника не подлежит лечению, — вздохнула Гермиона: — Он слишком...

— Сложный?

— Наоборот, — поморщилась Гермиона: — Слишком примитивный. Волшебники мыслят простыми шаблонами. Слишком умные, полные сомнений, противоречий, часто гибнут. Магия не терпит суеты и сомнений. Она сразу таких убивает. Одно неверное движение палочкой, неверное слово... и привет! Хорошо, что я такая слабая магически. А то уже убила бы себя тоже, как мама Луны. Та тоже была слишком умной маглорожденной.

— То есть помощи мне ждать не от кого? — мрачно спросил Гарри Поттер.

— Ну почему? Я тебе помогу, — пожала плечами Гермиона: — Я умная. Книги по психологии читала. Могу тебя поанализировать. Рассказывай!

— Не. Вначале ты рассказывай! У меня одни тупые кошмары. О чем тут говорить? Еще Снейп тупой, мне мозг взрывает постоянно на занятиях... Давай бухти, может посплю. У меня от твоего бормотания сразу облегчение происходит.

— Правда? И что тебе рассказать?

— Что-нибудь остроумное на тему психологии. Личного авторства. Мне нравится когда ты сама что-то придумываешь. От цитат пока воздержись. Они меня сразу в сон вгонят.

— Отсроумное? Гм... это непросто острить на тему тупости мозгов волшебников. Хотя... — Гермиона задумалась, а потом хихикнула: — Недавно мне пришла в голову забавная мысль. Мозги детей тоже довольно примитивно устроены. Волшебники очень похожи на детей.

— Так мы и есть дети, — пожал плечами Гарри.

— Ты уже половозрелый! Бреешься уже, с девушками целуешься, — фыркнула Гермиона: — В старые времена, такие как ты уже считались взрослыми. Я про реально маленьких детей. Дошколят маглов.

— Докажи!

— Ну, например, есть такая детская дразнилка "кто обзывается, тот так и называется!", — усмехнулась Гермиона: — Так вот у волшебников это работает даже в клубе, кому за тридцать. Они такие бесхистростные.

— Перевелись слизеринцы? — хмыкнул Гарри: — Одни гриффиндорцы остались? По-моему ты загибаешь.

— И ничего не загибаю! Все так и есть! Взять того же профессора Снейпа. Как он тебя дразнит?

— Что я наглый и высокомерный...

— Но разве это ты? — покачала головой Гермиона: — Даже близко не похож. Будь ты понаглей, я бы давно стала твоей девушкой. Ты робкий какой-то, зачуханный скромняга...

— Ну знаешь!

— Тебя не поймешь Гарри! — всплеснула руками Гермиона: — Чего обиделся? И на выскомерного обижаешься, и на скромнягу обижаешься. Обижалкин какой-то. На обиженных воду возят! Все кому не лень. Особенно Дамблдор.

— Причем тут Дамблдор? Ты про Снейпа говорила?

— Просто согласись, что именно профессор Снейп и есть самый высокомерный человек из всех, кого мы знаем. И наглый весьма. Разве нет?

— Согласен, — кивнул Гарри: — Но это только Снейп. Возьми лучше кого-то нормального. Рона например?

— Хи-хи-хи! Рон нормальный? Забавная мысль... Как любит причитать Рон? Что его предали! Что почему Гарри хочет все себе захапать? Как-то так? Тот же самый случай. Я не замечала, что ты что-то хочешь захапать. Ты такой безалаберный пофигист. Готов ключ от своего сейфа кому угодно вручить. Ходишь в обносках.

— Про мою удивительную скромность мы уже говорили, — поморщился Гарри: — Рон чаще не про деньги ныл. А про девушек.

— Гарри! Я уверена, что стоит Рону попросить, ты ему и девушку свою оставишь! Любую. Потому что ты ничего не хочешь для себя.

— Не может такого быть!

— Ты сам себя плохо знаешь Гарри. Твоя доброта к Рону беспредельна.

— Понятно, — вздохнул Гарри: — Намекаешь, что Рон сам себе все хочет захапать?

— Прямо говорю, — пожала плечами Гермиона: — И это не фигура речи. Он реально будет тебя ревновать к ЛЮБОЙ девушке. Ну может кроме сестры. Так что придется тебе Гарри на Джинни жениться по любому. Сам виноват что жени... тьфу! ...подружился с таким завистливым парнем-эгоистом, который все хочет себе захапать.

— Погоди? Ты еще про предательство намекала?

— А разве он тебя не предавал?

— Ну было разок...

— Где разок, там и другой разок...

— Все равно амбиции Рона несерьезные, — отмахнулся Гарри: — У него мощи не хватит влюбить в себя всех моих поклонниц. И привлекательности. Кому он нужен?

— А вот мне помнится, Рон рассуждал, что любовь это химия! — усмехнулась Гермиона: — Может он всех девушек и не съесть, но понадкусывает изрядно. Ненадолго. Чтобы самоутвердиться.

— Причем тут химия? Какая еще химия?

— Это такая могучая химия! Амортенция называется, — поморщилась Гермиона: — Я уже дважды чистила себе желудок от нее. Каждый раз внезапно начав вешаться на шею Рону, бегала делать процедуру промывания. Помнишь как я в прошлый наш поход в Хогсмит начала вешаться на Рона?

— Я думал ты просто опьянела, — смущенно признался Гарри: — Но Рон же наоборот тебя отталкивал. Ничего такого.

— Это пока я ему не нужна кроме как списывать эссе, — мрачно сказала Гермиона: — Но он уже упражняется в этой самой химии. Отрабатывает процедуру, гад, скользкий слизень!

— Это ты намекаешь на его любимую обзывалку "скользкий слизень"? Ну какой он слизень? Вот это точно не про Рона! — покачал головой Гарри.

— Да самый настоящий слизень! — горячо сказала Гермиона: — Какое его любимое заклинание? Ешь слизней! И вообще он такой скользкий, от всего всегда отопрется. Манипулятор. Уверена, когда мы вырастем, он вполне сможет при тебе трахнуть твою жену, а потом сказать "извини Гарри, накатило на меня..." и ты сразу его простишь.

— Это вряд ли. Я же на сестре его женюсь?

— А. Забыла. Насчет Джинни я уверена. Рон её не будут трахать. Правда, только Рон. А вот остальные парни тоже, знаешь ли, имеют зависть к Избранному и всегда готовы наставить ему рога. Особенно если жена нетяжелого поведения.

— Воу! Гермиона, что-то из тебя яд уже брызжет. Хватит про Уизли. Давай лучше про Малфоя. Скажешь, и он как обзывается, так и называется? Разве он грязнокровка?

— Ну, как бы, да, — пожала плечами Гермиона: — Самый настоящий грязнокровец. С пучком проклятий кровных в крови своей грязной. А еще он любит тебя трусом обзывать Гарри. А ведь как бы, храбрей тебя я парня не знаю. Что? Не будешь обижаться? На это раз угодила?

— Угодила, — улыбнулся Гарри.

— А Малфой ссыкло. Даже девчонок боится. Но при этом забавно так нападает все время. То есть он безбашенный при всем этом.

— Ага. Его третье любимое ругательство. Чокнутый, безбашенный... однако у меня безбашенного хватило мозгов не пугать гиппогрифа. А вот в его башне чуть вообще все мозги Клювокрыл не вышиб.

— Вот-вот. Про кого тебе еще сказать?

— Давай про Дамблдора!

— А он разве тебя дразнит?

— А "мальчик мой" это ругательство?

— Вряд ли. Хотя не исключаю, что Дамблдор сам давно впал в детство. Впрочем выходил ли он из него? Он же великий волшебник! Великий! Ему самоанализ категорически противопоказан. Взорвется сразу мозг. Вот он и лежит в своем кабинете и леденцы сосет целыми днями. Ты и то взрослей его выглядишь. Сказывается тяжелое детство.

— У Дамблдора маразм, — дополнил Гарри: — В прошлом году он все мне говорил, что хочет вспомнить какую-то вещь, но она ускользает от него.

— Наверное, что под личиной Грюма ходит Крауч? — фыркнула Гермиона.

— А я? — спросил Гарри.

— Что ты? — удивилась Гермиона.

— Я как обзываюсь?

— Честно говорю, не помню, — зависла Гермиона: — А ты разве кого-то обзывал? По-моему ты только как попка повторял за Роном иногда его слова. Странно... ты не ругаешься Гарри? Вау! Какой благородный человек! Я и правда хочу в тебя влюбиться уже!

— Странно... а мне казалось я часто ругаюсь! — почесал затылок Гарри.

— Нет Гарри, — покачала головой Гермиона: — Ты просто кричишь "заткнись!" если кто-то тебя задевает. Хотя вспомнила! Ты назвал мамашу Симуса глупой!

— Стыд какой! — сделал фейспалм Гарри Поттер: — Родителей оскорблять последнее дело. Меня Снейп покусал наверное... Значит получается я глупый?

— Ну, гением тебя не назовешь точно, — хмыкнула Гермиона: — Но это не страшно. У тебя зато интуиция развита. И ты не совсем дурак. Просто иногда наивно себя ведешь.

— А ты как ругаешься?

— А я ругаюсь?

— Ну обзываешься!

— Не помню такого.

— Ты нас с Роном лентяями обзывала! Значит ты лентяйка что ли?

— Я исключение! — покраснела Гермиона: — У меня высокоразвитый мозг! Хотя ладно... подловил. Я реально ленивая. Но глубоко в душе. Думаешь почему я так душой тянусь к Рону? Он воплощает мои мечты о лени. Смотришь на него и душа радуется...

— Ха-ха-ха! — обнял со смехом подругу Гарри: — Вот теперь тебя люблю я! Ты раскрыла свою тонкую и ленивую душевную организацию мне! А я думал ты киборг а не человек. Побаивался даже...

— Врешь ты все! У тебя страх вообще атрофирован! — недовольно буркнула Гермиона.

— Кстати, Дамблдор мне тоже говорил про свой высокоорганизованный разум, с которым он всегда может отправиться в приключение новое после смерти. Хотя нет... Это он не про себя говорил, а про Фламеля! Похоже ты права. Сам Дамблдор не имеет высокоорганизованного разума. Бедняга...

— Почему бедняга? Он по-своему счастлив. С карамелькой за щекою, — усмехнулась Гермиона.

— Но он же не сможет отправиться в новое приключение после смерти?

— Обойдется! Ему и так много лет. Он в восемнадцатом веке родился! Сколько можно небо копить? Уже на пороге 21 век! Воландеморта еще можно понять. Он довольно молодым был тобой уничтожен. Еще хочет пожить. Но после ста лет жить? Кому это надо? В плену маразма?

— Кстати не стоит называть его имя. На имени Воландеморт табу. Рон говорил. Типа, если кто-то говорит его имя, он может туда аппарировать! Он всегда слышит, где кто-то произносит его имя.

— Ты про того Рона, который говорил, что нельзя чашку оставлять не перевернутой, а то туда упырь ночью насыть?

— Нет, про табу я и от других слышал. Это реально может быть правдой.

— Так это же круто! Может мне и на мое имя наложить табу? Прикинь, как здорово можно собирать информацию, кто про тебя что думает? Кто как обзывается. Это такие возможности для шпионажа и манипуляции людьми!

— Это плохая идея!

— А еще можно на твое имя наложить табу!

— А вот это очень плохая идея! — вздрогнул Гарри: — У меня мозг может взорваться. Я слишком известен. И мое имя не боятся произносить.

— Гарри ты же просто умница! — вскочила Гермиона радостно: — А давай взорвем мозг Воландеморту?

— Как? Его боятся произносить.

— Устроим флеш-моб в интернете у маглов! Чтобы в какой-то день все дружно крикнули "Воландеморт!". И у него пфф! Взорвется голова! Хи-хи-хи!

— А если не взорвется?

— Ну тогда крыша поедет все равно. А у магов поехавших крышей потом все равно мозг взрывается со временем. Я, кстати, очень беспокоюсь о Луне...

— И как ей помочь? Это возможно?

— Ну... давай научим её обзываться? И она станет как все. А то она как ты, тоже не ругается. Кстати Гарри, тебе тоже надо почаще обзываться. А то твои мозги тоже в опасности!

— Как?

— Как-как... соответственно своим чертам характера? Обзывай всех скромнягами? Смельчаками? Верными?

— Это не ругательство. Ты имела в виду, называть всех чмошниками, безбашенными и холуями?

— Вот-вот! Хотя не вздумай такое мне сказать! Я обижусь!

— Но почему? Все равно же не похоже на тебя?