За 30 миль до линии фронта Ii часть

Даже без поднятой тревоги стало понятно, что немецкое наступление началось. Высоко в небе показались бомбардировщики противника, заработала дальнобойная артиллерия и со стороны Дютьково открыли огонь гаубицы по занятым врагом Малым Семёнычам. Что такое для танков пройти семь километров по редколесью? От силы час. Стоило поторопить комиссию, но там, похоже, ситуацию понимали не уже него.

Всё случившееся бригинженер Андреев воспринял, как бы шутя, будто каждый день принимает объекты под свистом снарядов над головой и по-отечески обозвал Раппопорта редкостным занудой и крючкотвором, но знающим своё дело. Однако нюхнувшему пороху лейтенанту наигранная бравада была заметна. Как и не стала неожиданностью игра хитроватого капитана, похожего на убаюкивающего своим мурчанием кота. Для начала он поддержал авторитет командира из главка, создавая на фоне своей трусливости образ бесстрашного, как гранитная скала начальника. Пару раз предложил укрыться в ДОТе или вообще поспешить в тыл. Вскоре капитана поддержали остальные, советуя в один голос поберечься. Председатель комиссии капризно отмахивался, но под нажимом шустро поставил свою подпись в документах. Раппопорт же, получил от Андреева автограф, восхитился его выдержкой и, усевшись в кабину последнего уходящего грузовика со строителями убыл. Бригинженер так же не задержался. Поправляя новенькую кобуру с подаренным пистолетом, пробурчал про не забытые традиции своим торопящимся помощникам, пожелал Сабецкому держаться, хорошего настроения и, оставив корреспондента фиксировать историю на плёнку, кортеж растворился в снежной круговерти. Да так шустро, что даже черти не догнали бы.

— Товарищ лейтенант! Где выстрелы? — раздался хриплый, но громкий голос сержанта-артиллериста, показавшегося из тамбура ДОТа.

Собираясь ответить: а я почём знаю, Сабецкий подумал про палатку, куда заносили самовар и со злости, что капитан не соизволил даже пообщаться с ним, а артиллерист представиться по прибытию — посоветовал поискать именно там. Вскоре старший сержант вернулся в ДОТ и вывел шестерых помощников. Лейтенант уже намеревался топать на командный пункт, как из палатки первым делом вынесли самовар.

— Товарищ лейтенант, — в этот раз тихо произнёс старший сержант. — Примите самовар. У нас чайник трёхлитровый и колбасы с пряниками не пожалели. Всё чин по чину, но там ещё коньяка три бутылочки, если не против, мы возьмём одну, початую.

— А снаряды? — не ожидая подобной щедрости от членов комиссии, спросил он.

Сабецкий ориентировочно знал, что на пушку в её передке перевозилось пятьдесят патронов: 35 осколочных, 10 бронебойных и 5 картечей. А сколько положено казематному орудию не имел представления, так как счёт там мог подходить к тысяче, то есть около ста ящиков и уже собирался предложить помощь, как сержант усмехнулся:

— Сейчас к себе перенесём, раз плюнуть. Так как?

Лейтенант кивнул головой. Что ему, коньяка жалко? К тому же две бутылки оставалось. Одну себе, а вторую в подарок Ване Швецу, во второй огнемётный взвод. Приятель держал оборону севернее и если посчастливится пережить день, то можно позвать в гости. Тем более что появился самовар — для лейтенантского блиндажа весьма статусная вещь.

— Эта... — замялся сержант, лицо его посветлело и стало открытым и добродушным. — Не простая палатка.

— Что?

— Я говорю это стартовая площадка для разведывательного аэростата. В Могилёве на аэродроме видел такую, тоже возле ДОТа. На полу плиты бетонные, лесенка в подпол, а в нём ящик с шаром, рация и баллоны с газом.

У Сабецкого аж брови дугой изогнулись. Да тут через час в ста метрах врата ада распахнутся, и радист с воздушной разведкой ой как бы пригодились. Впрочем, теперь стал понятен состав приёмной комиссии и скорость принятия объекта. По-хорошему, появившиеся перед самым немецким наступлением сооружения должны были тут стоять ещё неделю назад. А так, он твёрдо был уверен, что кто-то прикрыл свой зад и не ведал лейтенант про 'Сурский рубеж обороны' и 'Казанский обвод', куда были брошены все строительные бригады. Не жили богато, нечего и переживать. Жаль, а ведь он искренне подумал, что вся эта затея с помощью предназначалась именно ему. Сам генерал позвонил.

Вернувшись в блиндаж на командный пункт, он присел на топчан и прикрыл глаза. Тут было относительно тепло, немного темно и вполне себе уютно, несмотря на то, что в воздухе витал нестерпимый запах пролитого керосина. Нужно было внутренне собраться перед боем и прогнать его рисунок. На мгновенье он пропал и вновь появился, будто сон овладел им. Теперь он попросту знал, как именно это можно сделать, победить в бою. Есть такая штука как наитие, где десяток упрутся в закрытую дверь и лишь один пролезет в окно, потому что почувствовал как надо, будто бы ему подсказали. 'Оказывается это совсем не сложно, — подумал лейтенант. — Ещё раз предупредить огнемётчиков об одновременном пуске и подрыве дымовых зарядов. Огненный вал задержит танки, дымовая завеса ограничит видимость, а засада расстреляет их с флангов. Если же прорвётся кто, тогда в бой вступит орудие ДОТа и его бойцы'.

* * *

Закрытая дверь тут же отрезала все звуки, доносившиеся из коридора. Ледяной шквал безнадёжности последней волной прокатился по комнате для допросов. Какофония ужаса, отчаянья, боли, и крики о помощи исчезли, словно разрубили подпитывающий их провод. Для приговорённой узницы мой визит не предвещал ничего хорошего. Девушка лишь устало посмотрела на меня через разделяющую нас решётку и продолжила рисовать пальцем крестики с ноликами на железном откидном столике. Я уселся на стул, выложил из портфеля пачку сигарет и термос.

— Курите? — спросил я.

— Нет, — ответила она. — Вредно для здоровья.

— Мне приятно услышать подобный ответ. Позвольте представиться, доктор Александр де Дрё, почётный член Красного Креста Швейцарии, Швеции, Португалии и других стран. Я здесь по долгу службы.

— Жалоб нет, — не поверив мне, усмехнулась она. — Впервые вижу говорящего по-русски без акцента швейцарца.

Мне не составило сложности перейти в общении на немецкий.

— Полагаю, стоит сказать прямо: ваши позиции слишком слабы, чтобы начинать какую-либо самостоятельную игру. Вся ваша история укладывается в несколько предложений на страницах дела. Вы не знаете секретных шифров, не располагаете достоверной информацией, не посвящены в тайные замыслы командования. Для советской контрразведки вы бублик, но я очень трепетно отношусь к формальностям и обещал побеседовать с вами на эту тему. Как на счёт того, чтобы поговорить о феномене ренегатства? Смене флагов. Я могу поделиться с вами информацией о различных способах предательства, стратегиях умного управления этого недуга и принципах успешного лечения связанного с этим расстройства. Так же мы можем обсудить истории интриг и вероломностей, описанные на книжных полях мировой литературы и возможность получения стабильного дохода, когда болезнь прогрессирует. Ведь ваше отступничество это всего лишь отрицание навязанной идеологии и ничего более. Что скажете?

— Поболтать? Отчего бы и нет.

— Это рациональный подход, — ответил я. — Так и поступим. В диалоге, порой можно получить больше информации, чем от ответов на заданные вопросы следователя.

Я смотрел на неё и видел, как ожидание расстрела изменили некогда самоуверенную шпионку. Тревога затаилась на подкорке сознания, и долгое ожидание приговора лишь усиливало её. Она осунулась, давно не мытые волосы спелись колтунами, под глазами залегли тени, и навсегда исчезла улыбка, даже ироничная. Она наверно плохо спала все эти дни, сон в таких камерах роскошь, каждые два часа проверка. Но в её взгляде не было ни капли отчаянья, а скорее полное принятие неизбежного по законам военного времени. Ни один продавец идолов не верит в богов, потому что знает, из чего они сделаны. К сожалению, Ольга всё ещё верила, что всё ею содеянное было во благо её новой родины.

— Я много думал, прежде чем навестить вас, — продолжил я, разливая кофе по чашкам. — О том, как обошлась с вами судьба, как несправедливо поступил командир группы и о тех словах, которые он говорил, сомневаясь в вашей преданности. Даже удивительно, что он столь нелестно отозвался о вашем решении покинуть Дютьково, не выполнив задание. Что бы принесло вам убийство пехотного капитана? Благодарность, может, даже крест за военные заслуги второго класса? Ведь он обесценил свои же слова, когда разрешил действовать по своему усмотрению.

— Откуда вы знаете?

Я улыбнулся и отпил кофе.

— Да, Ольга, он просто втоптал вас в грязь. Пейте, — я показал ей термос — первосортная арабика, тут ещё на две чашки.

Она молчала, глядя куда-то мимо меня, в дверное окошко, словно увидела за ним свою прошлую жизнь. Что там было? Детство, юность, удочерение, первая любовь, блестящая карьера, уважение товарищей, награда, радость побед и разочарование от единственного сокрушительного поражения. Всё прошлое осталось по ту сторону тюремной двери, а будущее — считанные дни или часы перед расстрелом. Наконец, она произнесла:

— Лучше бы вы принесли какао. В последнее время я часто задаю себе вопросы — что же не так-то было, отчего мне не поверили, посылая на верную смерть? Если моя честность и доблесть привели меня к такому вот исходу, что убивая себя, даю шанс на жизнь мерзавцу.

— Вы про Мерца? Боюсь, он не оценил вашу преданность ни тогда, ни три часа назад, когда... впрочем, будь я следователем, непременно бы дал вам ознакомиться с его показаниями.

— Фридрих мерзавец, но не трус, — выпалила она.

— При задержании он не сделал ни единого выстрела, сразу сдался. Кстати, в отличие от вас. В его распоряжении была гранта и бутыль с керосином. При известной сноровке и мужестве, его бы не только не смогли опознать, но и получить шифровальный блокнот. Ваш позывной — Ласка, радиста — Певец, у самого Мерца — Кароль. Занятно, он чех?

— Зачем вы мне это говорите?

— И правда, зачем? — я демонстративно посмотрел на часы и вытащил из портфеля конверт с логотипом Красного Креста. — У вас есть сорок минут до моего отъезда. Можете написать прощальное письмо родственникам. Даю слово, это письмо дойдёт до адресата.

— С чего бы такая щедрость?

Её тяжёлый взгляд я выдержал без усилий, мне нечего было скрывать, ни намерений, ни последствий.

— Всё дело в фамилии, — развёл я руками. — Оказывается, иногда судьба совершает очень забавные выверты. Не везёт Бисмаркам с русскими. Большевики планировали обменять вас на находящегося в плену сына одного из высокопоставленных советских чиновников. К сожалению, это больше не актуально. В Берлине не поддержали это предложение, так как угроза скандала была признана ничтожной. Внучка великого канцлера (по линии сына Вильгельма) Ирина сочеталась повторным браком с Хорстом фон Петерсдорфом. Детей женского пола в их браке нет, но тут появляетесь вы. Это нормально, брать под своё крыло дальних родственников древняя прусская традиция. Однако стали известны нюансы, в том числе, что вы приёмная дочь, и что Ирина настояла на фамилии Бисмарк, когда вы подали документы на репатриацию. Немцы трепетно относятся к бумагам и сложили дважды два, придя к выводу, что кровного родства с Бисмарком не имеете. Но об этом не знали в Москве, когда рассматривали кандидата на обмен. Тем не менее, я уверен, что вы вправе носить эту фамилию. Что написано пером может и не вырубить топором, но можно аккуратно срезать ножичком. И такие умельцы, поверьте моему опыту, нашлись. Ваша покойная бабушка могла бы пролить свет на эту запутанную историю. И кто знает, отчего вас нарекли русским именем Ольга, а не Хельга. Но мы отвлеклись, прошу, не теряйте время. Люди, которые переживали за вас, заслуживают хотя бы прощальное письмо.

— С момента моего ареста прошло трое суток, когда бы вы всё это успели? — без капельки доверия, поинтересовалась она.

Я с тоской посмотрел на неё и пожал плечами. Да и вообще, все эти пафосные, полные сарказма фразы начали сильно утомлять. Нет, ну в самом деле, я тут ей показываю сторону, где возможен выход, а она устраивает из этого целое представление.

— Наша организация в лице Красного Креста выступает в роли посредников и дипломатических агентов по обмену пленных со времён Крестовых походов. Технологии в сфере коммуникаций с того времени заметно изменились. Фотокопию вашего письма в Берне прочтут через пятнадцать минут, так что не тратьте время попусту.

Спустя двадцать минут Ольга протянула мне исписанный с двух сторон лист бумаги. Она бы написала и больше, если бы не сломавшийся в огрызке карандаша грифель.

— Допишите за меня, что я их очень люблю, — попросила она меня.

— Да, конечно, — пообещал я. — Кстати, а это правда, что у большевиков появилась дудка, звук которой подавляет волю?

Ольга рассмеялась, но смех её был, что ли несколько с издёвкой, будто хотела сказать: 'никогда вы от меня не узнаете эту тайну'.

— Ну, да, — вставая из-за стола, произнёс я. — Я так и подумал, что Мерц приврал.

Смех резко смолк. Информация всегда была, есть и будет крайне важным элементом вообще в любых начинаниях, а значимую информацию и вовсе берегут как последний козырь.

— Вот оно как? — я внимательно посмотрел на Ольгу, словно взвешивал. — Вы знакомы с теорией шестичастотной системой Сольфеджио о влиянии определённых частот на когнитивные способности, эмоциональное состояние и даже клеточные процессы? Ваши глаза всё сказали, спасибо. А что, если я попрошу вас украсть для меня эту дудку у того большевика?

Ольга буквально прожгла меня взглядом и хотела что-то ответить, едко и возможно грубо, как я показательно вздохнул, словно сожалея по потерянной возможности.

— Что вы вздыхаете, — ахнула она.

— Всё никак не привыкну, что вас ... жаль, очень жаль. Человеческая жажда знаний, это истинный, единственный и незаменимый двигатель научного прогресса. Без него половина открытий так и осталась бы лежать в папках без названия. А ведь могло бы получиться. Прощайте.

— Стойте! — отчаянно крикнула она. — Я вспомнила вас, вы тот доктор, что отыскал сумасшедший клад золотых монет в Трире. Если вы знаете правду, скажите им, пусть меня меняют! Я не хочу умирать! Не хочу, не хочу... расстрела. Я боюсь.

— Что же баронесса, — печально произнёс я. — Могу предложить яд. Больно не будет. Вы просто уснёте и всё. В Рейхе из вас бы выкачали три литра крови для раненых солдат, обрили наголо и повесили на старой верёвке. Советы поступают нерачительно, но гуманнее. Я попрошу местные власти присутствовать на вскрытии и дать возможность забрать тело. Полагаю, мне не откажут.

Я вылил из крохотного флакона жидкость в кофе и нажал на кнопку, чтобы мне открыли дверь.

— Выпейте! Это не суррогат с капелькой кофеина. Для вас это компромисс между желаемым и действительным.

* * *

Ратующие за светлое будущее считают, что лучший отдых это оставить текущую работу и заняться чем-то другим. Только не приятным душе делом, а взвалить на плечи новую заботу. Какая мол, разница, если для нервной системы важна смена декораций? Ответственно заявляю — выдумки. Попросите у этих ратующих за смену трудовой деятельности представить отчёт и данные этого околонаучного эксперимента с оценкой независимого эксперта, и вы тут же столкнётесь с заминкой. Всё это психологические приёмы на уровне 'отложенного вознаграждения' и 'якорения на будущем', где о благополучии человека думают в последнюю очередь. Зато отыщите диссертации, доказывающие о связях труда без отпуска с такими последствиями как нарушение сна, метаболический синдром, гастроинтестинальные нарушения, сердечно-сосудистые заболевания, психические состояния, угнетение репродуктивного здоровья женщин, злокачественные заболевания, суициды и прочие нехорошие нарушения здоровья, имя которым — легион. В незапамятные времена неглупые люди описывали ад как безостановочную работу, а элизий как место размышления и наслаждением бездельем с перерывами на утехи, приём пищи и сон. И если для слесаря стахановские эксперименты аукнутся через бракованные детали, то для врачей это человеческая жизнь. Пока судьба не преподала очередной бесценный урок, я не устану повторять, что успех приходит только в условиях сплочённой команды и чувства ответственности — за всё и всех. Поэтому в санатории троих сотрудников осчастливили очередным отпуском на 12 дней. Учитывая, что с 26 июня отпуск был заменён денежной компенсацией, то врачи официально отправлялись в командировку на морское побережье за набором медицинского персонала. А где у нас зимой тёплое море и жаркое солнце? Да много где, но на Антильской жемчужине (Кубе) в декабре наши сотрудники побывать заслужили.