Спасти Ссср ч6

Иосифу Виссарионовичу хватило дня, чтобы понять гибельность идей и оценить будущую политику Первого секретаря ЦК, с которой партия не могла разобраться десять лет.

Безжалостно раскритиковал и высмеял в печати агрогородки Шепилов. Сталин и его единомышленники решительно выступили против попыток ликвидировать колхозную и кооперативную собственность. Во всесоюзной экономической дискуссии 1951 года, Д.Т. Шепилов, А.Н. Косыгин и их сторонники, отстаивали свободное развитие артельного движения, колхозного строя и право колхозников на приусадебное хозяйство. Их твёрдо поддержал Сталин в работе "Экономические проблемы социализма в СССР" 1952 года, где прямо указал, что любое административное и силовое ущемление артелей недопустимо, а государство должно доказать, что предприятия госсобственности могут конкурировать и работать лучше, чем кооперативы, и только тогда артельщики добровольно перейдут в разряд госпредприятий. У Хрущёва было иное мнение. Он не считал возможным существование двух секторов социалистической экономики: государственной и общественной-кооперативной, из которых вторая ему прямо не подчинялась. Многие идеи, из своих агрогородков, во имя абстрактных "коммунистических принципов", он успел-таки, реализовать на практике. Начал Хрущёв с основного: 14 апреля 1956 года ЦК КПСС и Совет министров СССР издали Постановление "О реорганизации промысловой кооперации", в соответствие с которым 3500 крупнейших кооперативных промышленных предприятий, с количеством работающих свыше 600 тыс. человек, были объявлены государственной собственностью. Вскоре вышел запрет на продажу кооппродукции в государственной торговой сети. В 1957 году вновь созданным республиканским Министерствам местной промышленности и бытового обслуживания, насильственно были переданы кооперативные швейные и сапожные мастерские, парикмахерские, фотоателье, прачечные, а также все гостиницы. Бытовое обслуживание превратилось в сплошной анекдот. В 1958 году повысили ставку подоходного налога на прибыль потребкооперации с 25 до 35%. Став нерентабельные, многие артели сворачивали производство. В 1959 году, административно резко сокращают размеры приусадебных участков селян, "урезая их под самые окна", лишая потребкооперацию основного источника поступления продуктов питания и сырья для переработки. В то время значительная часть мяса скота и птицы, молока и яиц, даже гречки и проса, выращивались не колхозами, а на обширных приусадебных участках, и были серьёзным подспорьем доходов селян. Колхозников заставляли продавать скот колхозам, где из-за отсутствия подготовленных дополнительных площадей и не заготовленных кормов, он массово погибал. В результате, серьёзно уменьшились объёмы производства мяса и особенно молока. А в 1960 году, ввиду "приближения коммунизма", городская кооперация была полностью и окончательно запрещена, с передачей её материальной базы государству. Колхозы, прежде всего высокорентабельные хозяйства, стали массово превращать в совхозы, т.е. тоже фактически национализировали. Лишённый привычного, любимого дела, народ снова крепко запил. В 1960 году Хрущёв свершил то, что его единомышленники-троцкисты (да и он сам в то время был активным, открытым троцкистом) рвались сделать в 1925 году: ликвидировать, разрушить, нормально работавшую, только что настроенную систему НЭПа, обеспечивавшую население продовольствием и предметами повседневного спроса, а все хозяйства интенсивников предлагали реквизировать. Тогда сделать своё чёрное дело троцкистам не позволил Сталин. Спустя тридцать пять лет спасти Родину от недобитого троцкиста, оказалось некому.

Через несколько лет хрущёвского "эксперимента", изнасилованная земля перестала нормально родить хлеб. Не спасали положение даже чудовищные дозы удобрений, что насыщало нитратами зерно, а ядом ДДТ, опасным и для людей, почвы, во многих местах, засорены до сих пор. Нивы превратились в наркоманов, хлеба не могли нормально вызревать. Разгром отечественной агронауки был ужасным. Урожаи упали катастрофически. Возник острый дефицит хлеба, которого перестало хватать даже на собственные нужды. Зерно пришлось закупать за рубежом, тратить золото.

Возникший хаос вызвал нарастающее недовольство народа, отказавшего в поддержке партии, которая не смогла, или не захотела, противостоять троцкисту. При Сталине народ, в подавляющем большинстве, государство уважал. Некоторые, — да, боялись, поэтому не нарушали законы, но и верили, что Советская власть не подведёт. А после Хрущёва — перестали. К моменту уничтожения, в промкооперации насчитывалось до 200 тыс. промысловых артелей, с 1,8 млн. работников, включая 500 тыс. инвалидов. Разгром Хрущёвым кооперативного сектора был жестоким и совершенно незаконным. Всё имущество и средства артелей, включая помещения, зачастую построенные собственноручно пайщиками, оборудование, товарные запасы и деньги на счетах, отчуждалась безвозмездно, без каких-либо оснований. Пайщики теряли свои личные взносы, нередко и имущество, принесённое из личного хозяйства, или приобретённое на собственные средства, собранное собственными руками оборудование. Конфисковали материальную, трудовую собственность артелей, созданную и накопленную не спекуляциями, а личным трудом кооператоров. Платежи по кредитам, выданных артелями своим членам, пошли в доход государства. Выбранное трудовым коллективом руководство артелей заменялось назначенцами. Торговая сеть и предприятия общественного питания в городах отчуждались безвозмездно, в сельской местности за мизерную плату. Действия Хрущёва привели к полной разбалансировке систем снабжения населения, сначала продовольственного, а затем и рынка ширпотреба страны. Абсолютно не понимая, что творит, и совершенно не представляя, к каким результатам это приведёт; он уничтожил товаропроводящую сеть, обеспечивавшую снабжением более половины потребительского рынка. Подорвал, последовательно уничтожил, производителей продовольствия, лишив их сырья с "урезанных" приусадебных участков колхозников, затем разгромил и промысловые кооперативы. Полностью разорвал логистические связи торговли, ликвидировав их заготовительные структуры, которые, подобно пчёлкам, собирали микроскопические объёмы во дворах колхозников, да и у самих колхозов, и полноценно наполняли ими торгово-сбытовую сеть. Завершил разгром закрытием тысяч кооперативных баз и магазинов. Хрущёв разгромил, уничтожил на корню, десятки тысяч прекрасно работавших предприятий промкооперации и торговли. Разорвал в клочья логистические цепочки баз снабжения и транспортные потоки потребкооперации по всей стране. В результате наступил коллапс нормального функционировавшего народного хозяйства страны.

Реакция экономики последовала незамедлительно. Ликвидация кооперативов логично привела, в отторгнутых предприятиях, к сокращению ассортимента и снижению качества выпускаемой продукции. После Постановления 1960 года о полной ликвидации промартелей, в Советском Союзе возник продовольственный, а затем и потребительский, кризисы, вызванные исключительно субъективными факторами. Так, к 1963 году закрылось большинство бывших кооперативных мукомольных и хлебопекарных предприятий, кондитерских цехов, располагавшиеся, преимущественно, в малых городах и посёлках, как "нерентабельные", не получавшие нормального техобслуживания, снабжения комплектующими и запчастями, с мизерными зарплатами трудящихся. Тоже происходило и с продовольственными, швейными, трикотажными и прочими реквизированными предприятиями. Хлеб стали завозить с крупных хлебокомбинатов больших городов, с перебоями, т.к. их мощности не были рассчитаны на увеличение количества потребителей.

Помимо изложенных негативных последствий разгрома сталинских кооперативов, троцкистские действия вызвали ещё одно тяжкое последствие. Не находя выхода своей энергии и инициативам, люди стали повсеместно создавать нелегальные подпольные цеха по производству пользовавшихся спросом дефицитных товаров и продукции. Это превращало их в преступников. Изыскивая сырьё, они привлекали, в качестве поставщиков, руководителей различных госпредприятий и снабженческих организаций. Подыскивая помещения для своих производств и коммунального обеспечения (электро— водоснабжение, канализация, утилизация отходов), втягивали горадминистрации и правоохранителей в "решение вопросов", развращая их халявными доходами. Ещё хуже стало, когда вокруг цеховщиков возникли специфические бандитские структуры, занимавшиеся рэкетом (шантажом-вымогательством) и "крышеванием". Так формировались антисоциалистические структуры и сознание, ставшие базисом для возвратного капитализма.

Лондон, Англия

Март 1986 года

Аптекарь

Здесь, мой господин.

Гиз

Тебя хочу я испытать сегодня

И наградить за верность дому Гизов.

Не вижу я надушенных перчаток,

Которые послал тебе, чтоб ты

Их отравил. Готовы ли они

И смертоносно ль их благоуханье?

Аптекарь

Они пред вами. Кто вдохнет их запах,

Погибнет.

Гиз

Тверд ли ты в своем решенье?

Аптекарь

Во всем я вашей милости покорен,

За вас я жизнь отдам.

Гиз

Спасибо, друг.

Я отблагодарю тебя за службу.

Ступай теперь к Наваррской королеве

И этому бельму в глазу у нас,

Оплоту всех еретиков французских,

Перчатки поднеси. Ступай, мой друг.

Уходит аптекарь.

Солдат!

Входит солдат.

Солдат

Что ваша милость мне прикажет?

Гиз

Пришел и твой черед на сцену выйти,

Стань у окна, за улицей следи

И, если адмирал поедет мимо,

Убей его из своего мушкета,

А я тебя озолочу.

Солдат

Иду.

Кристофер Марло

Парижская резня

Один из оксюморонов современного мира: Великобритания считается столицей, опорой и твердыней демократии, здесь работает старейший парламент мира.

Нет, все верно, парламент то конечно работает...

И даже еще как работает...

Вопрос в том, как на деле здесь принимаются решения.

Британская политика — это пример приспособления ко времени без революций, изменения без изменений. Начиная с Великой хартии Вольностей, которую Короля вынудили дать его подданные — здесь всегда короля играет свита, и каждый король, который того не понимал — кончил плохо. Революция здесь была и гражданская война была — но кончились они совсем не так как в других странах. Кромвель победил, но потом умер, его сына свергли, монархию реставрировали — но потом свергли и нового монарха. Истинный британская правящий класс в лице магнатов и феодалов — пригласил на опустевший трон главу Оранского дома, который не имел к Великобритании никакого отношения — но который происходил из доминировавшей в то время в Европе и, наверное, в мире Голландии. Тем самым — Британия получила действующую и поныне династию, а заодно с этим — и все коммерческие новшества типа "стандарт чартеред"*.

Решения в Великобритании принимаются не в парламенте — а в партиях, совершенно негласным и недемократическим образом: фактически путем сговора. Каждая партия — готова на все чтобы остаться у власти, при этом она не может игнорировать общественное мнение: непопулярный человек не может стать премьер-министром или оставаться им. Любая верхушка партии с готовностью "зарежет" его только чтобы поступить в угоду общественному мнению или дать дорогу кому-то более сильному**.

Понятно, ссоры и склоки в партийном закулисье никогда не вынесут наружу.

Барон Хау можно сказать — праздновал победу.

Многолетний министр иностранных дел — он считал себя вполне достойным занять место на Даунинг-стрит 10, небольшое здание в одной из улиц старой части Лондона, из которого вершится политика видимой и невидимой империи.

Кто если не он?

Гром разразился внезапно: однажды утром, когда все было готово к собранию внутри партии — он намазал маслом рогалик, вдохнул аромат свежезаваренного кофе (барон привык завтракать как во Франции), открыл утреннюю газету и...

ПОЛИТИКИ-ПЕДОФИЛЫ ГОДАМИ НАСИЛОВАЛИ СИРОТ!

В глазах потемнело, барон выронил газету. Прислуживавший за столом дворецкий, сбив кофейник, бросился к барону

— Сэр, что с вами? Вам плохо?

* Примерно то же что наше ООО. Удивительно, но в императорской России для организации нового юрлица требовалось разрешение кабмина! Купцы торговали от своего имени и с полной ответственностью, то есть если человек разорялся — то он разорялся раз и навсегда. Это не повышало ответственности — но снижало деловую активность и сильно. Очень современное законодательство по юр лицам приняли только при Керенском когда было поздно. Фактически Россия не знала института юр лица до девяностых!

** В нашей реальности так погибло правительство Тэтчер, и гробовщиком его стал как раз барон Хау с его небольшой (человек двадцать) фракцией еврофилов у консерваторов. Именно они предали Тэтчер при голосовании по одному из законопроектов. Но негласное правило гласило: если кабмин не получает поддержки по "важному" закону, премьер должен уйти.

Лондон, Англия

Клиника Роял Бромптон

Несколько дней спустя

В госпитале — пахло не лекарствами, пахло какой-то странной субстанцией из ароматизатора воздуха, чистой ткани и ... весны. Весны, в которой барону уже не победить... он победил смерть, по крайней мере сегодня. Но ему не светит Даунинг-стрит 10, и аудиенции у королевы с просьбой сформировать правительство — ему тоже не светит.

Никогда.

Барон Хау, одетый в непривычный для него больничный халат, сидел у окна, когда в палату к нему постучали.

— Войдите — сказал барон, наслаждаясь пением птиц из открытого окна

В больничную палату зашел довольно молодой человек, в строгом, даже слишком строгом для его возраста твидовом костюме, помимо костюма его старили и очки в роговой, очень старомодной оправе. Это был Джон Мейджор, бывший помощник "парламентского хлыста" у консерваторов, а ныне заместитель министра финансов*. У консерваторов он возглавлял молодежное крыло.

— Сэр.

— Вот, кого значит послали...

— Я вызвался сам

Барон испытующе посмотрел на еще довольно молодого парламентария

— Ну, тогда проходи...

Мейджор прошел в палату, явно не зная, что делать дальше.

— Что принес, поставь вон туда. Виски мне точно нельзя, но это пока.